Глава 13 Самоубийства
Глава 13
Самоубийства
Может быть, китайцы более чем жители любой другой страны мира склонны совершать самоубийства. Не то чтобы они сознательно считали, что человек вправе окончить земное существование, как только пожелает, – случаи, когда самоубийство полагают похвальным, это исключения, и в общем суицид осуждается. В буддийском аду самоубийцу ожидают страшные мучения; считается, что в прошлой своей жизни он непременно был большим грешником. Китаец не нашел бы ничего, противоречащего его представлениям, в строчках Вергилия:
Неподалеку от них пребывают невинные души
Тех злополучных, которые, жизненный свет ненавидя,
Дни прекратили свои и души низвергнули к аду.
Как бы желали они возвратиться к милому свету!
Как бы терпели безропотно прежние бедность и горе!
Рок не позволит; печальные воды болотной пучины
Девять раз обтекающий Стикс им путь преграждает {93}.
Несмотря на это, самоубийства, как я уже утверждал, у китайцев происходят чаще, чем у какого-либо другого народа. Это мнение подтверждает приведенный во «Вратах Тихого океана» капитана Бедфорда Пима рассказ о суицидальных склонностях китайских кули, работавших на строительстве Панамской железной дороги. Он пишет: «В эту местность съехалось множество людей из Китая, Индии, Африки и представителей почти всех европейских народов, привлеченных высокой заработной платой, – и продолжает: – Несомненно, часть Истма, над которой проходит эта железная дорога, отличается нездоровым климатом. Но больше всего потерь было среди китайских рабочих. Это объяснялось тем, что они умирали не только из-за болезней: у этих своеобразных людей проявилось стремление к самоубийствам, и не раз по утрам обнаруживали по полдюжины тел, висящих на ветвях придорожных деревьев».
По большей части китайцы умирают от опиума{94}, вешаются или топятся. Как и у нас, в Китае несчастные люди, виновные в грехе самоубийства, обычно решаются на это из-за последствий безнравственности или крайней нужды, или же в порыве ревности, гнева либо разочарования. Горло себе самоубийцы перерезают редко (или вовсе никогда), поскольку китайцы убеждены, что разрушение целостности тела увеличит муки души или уменьшит ее блаженство. Так как они верят и в то, что в загробном мире тень человека бывает облачена в те же одежды, что на нем были в момент смерти, как правило, решившиеся свести счеты с жизнью надевают свое лучшее платье. Они направляются к вершинам холмов или в другие уединенные места. Несколько раз мне приходилось видеть тела людей, принявших яд, лежа на склонах гор Белых Облаков. Очень часто самоубийства совершают обычно на оживленных дорогах, дождавшись ночи, когда они пустеют. Однажды я видел тело самоубийцы, свисавшее с балюстрады моста в западном предместье Кантона. А в Макао мне привелось увидеть тело, висевшее на простирающемся над улицей суку дерева. По улице мимо него шло несколько человек, однако грустное зрелище, по всей видимости, не вызывало у них никаких чувств. Оно едва ли даже привлекло их внимание. Казалось, никому не было дела до того, останется ли тело висеть там или будет снято.
Женщины обыкновенно совершают самоубийства дома, но так бывает не всегда. Помню, как 8 февраля 1871 года две замужние женщины из семьи Тан сели на пароход, рассчитывая спрыгнуть с борта в воду. Они были невестками и жили на улице Кунлань западного предместья Кантона. В отсутствие мужей они проиграли свои деньги и украшения. В сопровождении горничных они взошли на борт парохода «Цзиньшань» и, когда судно подошло к устью реки Чжуцзян, обнявшись, прыгнули за борт. Но к счастью, капитан Кэрри сразу же велел спустить шлюпку, и их спасли.
Азартные игры – непосредственно или опосредованно – нередко становятся причиной самоубийств замужних китаянок. Так, в 1861 году в здании, прилегавшем к дому, где я тогда жил, произошел грустный случай. Пятая жена моего соседа, человека по фамилии У, навлекла на себя его неудовольствие, проиграв свои драгоценности. Грубое обращение, которое она из-за этого ежедневно была вынуждена выносить от мужа, оказалось для нее невыносимым, и она приняла большую дозу опиума. Вскоре это обнаружилось, и немедля послали за доктором Додсом, врачом, практиковавшим в Хэнане. Я при этом присутствовал. Мне трудно забыть негодование, с которым я смотрел на то, как ее вынесли во флигель, чтобы она умерла там. Убрать ее из дома приказал сам У, в соответствии с бесчеловечным обычаем, не допускающим, чтобы младшая жена или наложница умирали в доме мужа. Как бы то ни было, под заботливым присмотром доктора несчастная была возвращена к жизни, и только затем, чтобы из-за нового всплеска жестокости мужа повторить свою попытку, на этот раз успешно. Она оборвала жизнь, полную несчастий, выносить которую у нее не хватило стойкости.
Кантон был свидетелем многих грустных последствий азартных игр, жертвами которых становились как виновные, так и невинные. Я не могу умолчать о прискорбном случае, произошедшем на улице Чжун-хан. Однажды утром соседи обнаружили там двух умирающих женщин. Доведенные до нищеты проигрышами мужей, они нарядились в лучшие платья, украсили волосы цветами и затем выпили приготовленный роковой напиток – сахарный сироп, смешанный с опиумом. По всей видимости, непосредственно перед этим они в последний раз совершили поклонение предкам, поскольку на жертвеннике дома, где они жили и умерли вместе, стояли обычные жертвоприношения и все еще горели свечи, когда соседи нашли их.
Возможно, типичным случаем самоубийства проигравшегося мужчины может послужить следующий пример (европейские центры азартных игр также могут поведать не одну такую историю). Некий молодой человек, весьма хорошо одетый, вошел в гостиницу «Дасин», поужинал, удалился отдыхать в номер, велев рано разбудить себя, и утром был найден мертвым. Хозяин гостиницы немедленно доложил об инциденте магистрату Наньхая. В результате расследования был вынесен вердикт, согласно которому покойный совершил самоубийство, приняв опиум. В кармане несчастного юноши обнаружили несколько закладных, по которым выяснили, что он принадлежал к семье Чэнь, но никаких других подробностей о нем узнать не удалось. Кое-кто предположил, что он приехал в Кантон принять участие в проводившихся тогда экзаменах на ученую степень; другие думали, что он был сборщиком арендной платы. Все сходились на том, что он был заядлым игроком, и к роковому поступку его привел проигрыш, а также стыд и страх перед встречей со знакомыми. Дознание откладывали из-за неявки магистрата, пока тело не начало разлагаться. Хозяину пришлось убрать его из гостиницы, для чего он нанял небольшую лодку. Там тело оставалось три дня; затем оно было перенесено на таможенный причал. Здесь, окруженный многочисленной свитой, мандарин провел дознание возле уже разложившейся массы.
По всей вероятности, самая распространенная причина самоубийств – ссоры. В 1862 году мы с приятелями шли по западному предместью Кантона, когда мое внимание привлекла взволнованная перебранка между старейшинами улицы и какими-то женщинами. Старейшины угрожали повести последних к магистрату. Я осведомился, в чем дело, и узнал, что бедная женщина, соседка этих мегер, повесилась из-за их постыдного обращения с нею. Они не только отказались заплатить ей деньги, которые задолжали, но и стали обижать ее. Выйдя из себя во время ссоры, жертва их жестокости решилась покончить с собой и немедленно исполнила свое намерение. Старейшины удовлетворились тем, что сообщили виновницам: если они не возьмут на себя расходы по похоронам, их поведут к магистрату. По всей видимости, эти люди пришли к такому решению, основательно обдумав вопрос, каким образом можно избежать связанных с делом хлопот. В качестве другого примера самоубийства, причиной которого послужила ссора, я могу упомянуть происшествие, случившееся в 1853 году в Кантоне. Англичанину из-за такой ссоры вряд ли пришло бы в голову наложить на себя руки. Садовник в старом саду фактории обвинил в убийстве канарейки Хэ Акоу, привратника консульской церкви в Кантоне. Хэ Акоу отрицал свою виновность и утверждал, что канарейку убила крыса. Безутешный садовник не принял его объяснений и повторил обвинение. Тогда Хэ Акоу, серьезно обиженный этим упреком, отправился на колокольню, от которой у него были ключи, и там отравился опиумом.
Нельзя утверждать, что глубокое переживание обиды, приведшее в описанных выше случаях к самоубийству, исключало мстительные чувства, но нередко они вполне отчетливы. Я приведу только один пример из Pekin Gazette от 19 июня 1872 года: «Семья из четырех человек, письменно изложив историю своих несчастий, бросилась в колодец. Они рассчитывали, что за них отомстят родственнику, обманом забравшему себе часть их наследственного владения, а также притеснявшему их в других отношениях». Автор заметки добавляет: «Теперь, когда это дело стало таким образом достоянием гласности, их гонителю придется плохо. Но эта трагедия – страшная иллюстрация того, каким отталкивающим способом приходится взывать к правосудию и как трудно слабым добиться его защиты от бесчестных сильных мира сего».
Как легко предположить, в стране, где широко распространена полигамия, часто происходят самоубийства из ревности. В 1863 году мое внимание привлекло происшествие в семье господина Хэ. По-видимому, первая жена ревновала ко второй, занявшей ее место в сердце мужа. Случилось так, что вторая жена заболела, и ее поместили в миссионерскую больницу в Кантоне, которой тогда, насколько мне известно, руководил отличный врач – доктор Керр. Хэ стал регулярно посещать больницу, к досаде первой жены, постоянно упрекавшей его и выискивавшей предлоги, чтобы воспрепятствовать этому. В конце концов однажды утром ему сообщили, что его вторая жена умирает. Он бросился к ее смертному ложу и успел лишь сказать ей последнее прости. Заметив его отсутствие и узнав от слуг о причине, первая жена заперлась в своей комнате и в приступе ревности отравилась опиумом.
Часто самоубийства бывают результатом распущенности. Один такой печальный случай привлек к себе мое внимание в Кантоне. Однажды я увидел толпу, пытавшуюся вломиться в дом, где, как полагали, находились тела двух самоубийц. Я подождал, пока дверь взломали, и вошел. Пройдя через кухню, я оказался во внутренней комнате, где лежали два окоченевших мертвых тела. Это были мужчина и женщина; их косички были связаны вместе. Рядом находились два керамических сосуда с опиумом. История была очень простой. Старейшины деревни обнаружили беременность молодой незамужней женщины. Согласно обычаю, ей велели навсегда оставить свой дом и родную деревню. С небольшой суммой денег, полученной от старейшин, она прибыла в Кантон, где, конечно, ей оставалось лишь заняться проституцией. Ее соучастник последовал за ней и, кажется, убедил вместе совершить самоубийство. Затем они сняли тот самый дом, где их нашли, и приняли яд. Печально, что с женщинами настолько сурово поступают, изгоняют из дома, и им почти неизбежно приходится становиться проститутками. Но бывает, что бездетные мужчины покупают их, чтобы сделать вторыми или третьими женами. Некий уроженец Синьхуэя по имени Ли Сян-пэн, который безрассудно лишил себя жизни после раскрытия совершенной им кражи, оставил следующее письмо: «Я не знал никакого ремесла, а дома мне жилось неуютно из-за раздражительного характера моего отца, поэтому я решился уйти оттуда. Моя бабушка дала мне рекомендательное письмо к человеку по имени Чжэн Чжунцзин, надеясь, что он найдет мне место в семье иностранного купца или дворянина, и обещала заплатить ему за помощь двадцать три доллара. Чжэн Чжунцзин устроил меня работать у иностранного дворянина. Я проработал там двадцать дней и был уволен за грубость. Так я оказался бродягой, и у меня поистине не осталось ни одного друга на свете. Через несколько дней после увольнения я зашел в дом моего бывшего хозяина во время его отсутствия, и слуги, мои бывшие товарищи, пригласили меня отужинать с ними. Я принял приглашение. Когда я поздним вечером ушел из этого дома, хватились некоторых вещей. Подозрение пало на меня, и я тут же был обвинен в краже, которую и вправду совершил я. Так, опозорив себя и окончательно лишившись друзей и знакомых, я решил заложить всю лишнюю одежду и т. п. и полученную сумму потратить на вкусный обед в одной из кантонских гостиниц, а после него в той же гостинице совершить самоубийство. Прошу не винить в моей смерти ни хозяина, ни слуг гостиницы, в которой найдут мое тело. Сообщите о моей смерти родителям и попросите их похоронить мои останки. Дано в 11-й месяц 10-го года правления императора Тунчжи».
Перед тем как закончить этот скорбный перечень китайских самоубийств, упомяну о том, что у меня в течение четырех лет верой и правдой служил человек по имени Лю Аньфу, которого я спас, когда он пытался утопиться в реке Чжуцзян. Когда его вытащили из воды, он, казалось, умирал, но за ним заботливо ухаживали, и вскоре он выздоровел. Он говорил, что отсутствие друзей и бедность отняли у него всякое желание жить. Когда он провел под моей крышей несколько дней, я оставил его в качестве домашнего слуги, заметив, что он человек надежный. Мне никогда не приходилось раскаяться в этом.
Многие китайцы верят, что самоубийц прельщает золотым ожерельем злой дух, поэтому, если человек лишил себя жизни внутри дома, там должен провести специальную церемонию даосский священнослужитель, чтобы изгнать духов-соблазнителей. Жрец оживленно жестикулирует и совершает коутоу. После этого обитатели дома вручают ему черную собачку, мясницкий нож и колоду. Он отсекает одним ударом собачий хвост, и глава семьи ведет или скорее тащит за собой несчастное жалобно скулящее животное со шнурком на шее по всем углам и закоулкам дома. Потом собаку пинком вышвыривают на улицу через парадную дверь. По поверью, визжащая дворняжка, вся в крови, прогоняет злых духов и гонится за ними, пока они спасаются бегством по улицам. Очищая дом, жрец проходит по комнатам с медной кастрюлей, в которой пылает смесь серы, селитры и других горючих веществ. Перед ним идет человек с зажженным факелом. Время от времени жрец рассеивает по сторонам содержимое кастрюли. Этим завершается обряд изгнания духов и очищения, но во избежание их возвращения перед уходом даос оставляет хозяевам несколько волшебных свитков красной бумаги, которые следует наклеить над дверями в комнатах. Если покойный повесился, убирают злополучную балку, чтобы его дух не вернулся к ней. У китайцев есть и другое любопытное суеверие, согласно которому Бэй, или сила, благодаря которой человек может ходить, переходит в пол дома, когда он совершает самоубийство, и если ее не удалить оттуда, принимает вид уголька. Если она продолжает там оставаться, другим членам семьи или людям, которые поселятся в доме после них, захочется совершить самоубийство в той же комнате. В такой комнате выкапывают яму глубиной два-три фута, чтобы убрать оттуда Бэй.
Китайцы осуждают тех, кто покончил с собой из-за страха наказания за дурные поступки или в неистовстве страсти, но совсем по-другому относятся к тому, кто совершил такой же поступок, руководствуясь чувством чести. Подобные люди умирают смертью праведников и храбрецов, и для них широко открыты врата элизия – такие самоубийцы называются чжун-чэнь. Это все государственные служащие, не пережившие поражения в битве или оскорбления, нанесенного повелителю их страны. Так, при захвате Хумэньских фортов британскими войсками в первой англо-китайской войне Гуань Тайбэй прославил свое имя и род, совершив самоубийство, а знаменитый Минчэнь, напротив, вызвал ненависть соотечественников, не последовав его высокому примеру при падении Кантона в 1857 году. Когда в 1860 году были захвачены форты Дагу, многие мандарины покончили с собой. В отчете о Пекинской конференции 1861 года, на которой присутствовал сэр Генри Парке, читаем: когда оказалось, что Китаю остается лишь подчиниться внешней силе, один из мандаринов специально покинул зал, чтобы совершить самоубийство, чем вызвал непредвиденный перерыв в ходе совещания. Иногда жены чиновников тоже кончают с собой. Так поступила жена магистрата Паньюя, не перенеся оскорбления, нанесенного августейшему императору Китая наступлением британских войск на Кантон. Когда ее муж вел свои отряды на врага (в чрезвычайных случаях гражданских магистратов призывают к выполнению военного долга), эта дама нарядилась в самое дорогое платье, подарила деньги каждой из служанок и, удалившись с свою комнату, повесилась. Кантонцы построили храм в ее честь на склонах холма Гуаньинь. Его императорское величество Тунчжи даровал этому храму название Чжучжан-сы. Другая разновидность почетных самоубийц – молодые люди, которые не в состоянии отомстить за оскорбление, нанесенное их родителям, и тогда предпочитают оборвать свою жизнь. Третья разновидность – цзе-фу, к ней принадлежат любящие жены, отказывающиеся жить после смерти мужей. Этот обычай живо напоминает индийское сати {95}. Он распространен по всему Китаю, но чаще всего, насколько мне известно, встречается на востоке, в провинции Фуц-зянь. В таких случаях вдовы надевают красные платья и вешаются – или у себя дома в присутствии родственников, или в открытом поле при стечении народа. Когда они восходят на возвышение, на котором собираются принести себя в жертву, народ выражает свое преклонение перед ними. После их смерти в храмах, посвященных добродетельным женщинам, помещают таблички с их именами. Такие храмы есть в каждом городе империи. В номере Hong-Kong Daily Press от 20 января 1861 года описывается добровольная смерть вдовы:
«Несколько дней тому назад я встретил китайскую процессию, шествовавшую через иностранное поселение. Это был эскорт молодой дамы в алом с золотом наряде, которая ехала в богато украшенных носилках. Оказалось, что шествие было устроено, чтобы пригласить зрителей на свое повешение. Она решила покончить с собой, потому что муж умер, оставив ее бездетной вдовой. Поскольку и она, и муж были сиротами, его смерть лишила женщину связи с самым дорогим на земле, и посредством своего поступка она надеялась обеспечить себе вечное счастье и встречу с мужем в будущей жизни. Воспользовавшись этим приглашением, в назначенный день я отправился к месту действия. Только мы прибыли, как показалась процессия. Она вышла из кумирни в своей родной деревне по направлению к эшафоту, воздвигнутом в поле неподалеку. Это возвышение окружали сотни людей обоего пола; множество женщин были одеты в самые яркие праздничные платья.
Я и мой друг заняли скамью, которая стояла в нескольких ярдах от виселицы, оттуда нам все было хорошо видно. Когда процессия достигла подножия эшафота, слуга помог женщине выйти из носилок. Она приветствовала собравшуюся толпу и вместе с несколькими родственницами отведала кушаний со стола, стоявшего на эшафоте, причем с видимым удовольствием. Затем на стол посадили маленького ребенка. Она приласкала его, сняла с себя ожерелье и надела на него, потом взяла нарядную корзинку с рисом, травами и цветами и, бросая все это в толпу, поблагодарила собравшихся и еще раз подтвердила причины, по которым собиралась расстаться с жизнью. Раздался орудийный залп, после которого она должна была оборвать свою жизнь, но произошла задержка из-за того, что было обнаружено отсутствие ее брата, не пожелавшего явиться вовремя. Тем временем я получил возможность описать смертоносное сооружение. Виселица была образована двумя брусьями, поставленными вертикально по бокам эшафота; на них был укреплен прочный ствол бамбука, с середины которого свисала веревочная петля, обе части которой скрепляло деревянное колечко, покрытое красным шелковым носовым платком. Сверху был устроен навес.
Когда привели отсутствовавшего брата, вдова встала на стул, поставленный под петлей. Затем она надела петлю на шею, проверяя, все ли в порядке. Вынув голову из петли, она помахала рукой на прощание восхищенным зрителям и в последний раз продела голову в петлю, набросив на голову красный платок. Пора было убирать опору, но тут несколько голосов из толпы напомнили ей, что она забыла опустить кольцо, которое должно было затянуть веревку вокруг шеи. Она улыбнулась, согласившись с этим, поправила кольцо и, когда опора была убрана, закачалась в воздухе. С необыкновенным самообладанием она сложила руки перед собой и продолжала делать приветственные жесты, пока ладони не разжались в конвульсиях – наступила смерть. Тело оставалось в воздухе около получаса. Затем его сняли слуги, один из которых тут же завладел веревкой и собирался отрезать себе кусок; началась борьба, во время которой я воспользовался удобным случаем, чтобы присоединиться к паланкину с телом. Теперь его несли обратно в кумирню, чтобы все могли воочию убедиться в ее кончине. В кумирне тело уложили на диван. С лица сняли носовой платок, обнаружив очевидные признаки смерти. Это третий случай подобного самоубийства за последние три недели. Власти не в состоянии предотвратить это. Каждый раз в память верной вдовы воздвигают монумент».
К этой же разновидности можно отнести молодых женщин, решившихся не жить без женихов, умерших до назначенного дня свадьбы. Обычно губернатор провинции докладывает императору о подобных примерах верности, в результате чего тот всегда дарует невестам посмертные почести. Так, в 1872 году губернатор провинции Аньхой доложил императору о замечательной добродетели семнадцатилетней девушки, совершившей самоубийство после смерти своего жениха. Издатель газеты Shanghai Daily News, комментируя это событие, пишет: «В Pekin Gazette в течение последних двенадцати месяцев было опубликовано несколько таких докладов, которые показывают своеобразную черту национального характера – позволение вознаграждать самоубийство». К этому же типу суицидальных актов относится самоубийство изнасилованных женщин, которые предпочли смерть позору.
У мужчин этому типу самоубийц соответствуют так называемые и-фу, или верные мужья, которые во время войн или восстаний кончают с собой, вслед за женами. В таких случаях отцы также иногда совершают самоубийства вместе с дочерьми. Когда наши, английские, войска захватили Амой, Нинбо и Чжэньцзян, многие дамы, очевидно решив, что наши солдаты станут вести себя так же, как жестокая китайская солдатня, совершили самоубийства в присутствии своих мужей, которые последовали примеру жен. Их тела находили в колодцах и прудах, которыми снабжен каждый китайский дом.
Таблички с именами почетных самоубийц помещают в храмах, воздвигнутых в честь добродетельных мужчин или добродетельных женщин. Кроме того, в городах и их окрестностях, а также в открытом поле воздвигают посвященные им памятные арки из гранита или кирпича, иногда украшая богатой резьбой. Некоторые арки в память о добродетельных женщинах очень впечатляющи, например в Чжэнь-цзяне на Янцзы, в Цзюлун-чжэнь неподалеку от Уси Сянь на берегах Великого канала и в Сучжоу.
В конце этой главы стоит упомянуть о следующем замечательном факте. В ранней христианской церкви совершенные при некоторых обстоятельствах самоубийства тоже считались похвальными. В книге мистера Леки «Нравы европейцев от Августа до Шарлеманя» мы находим интересные замечания на эту тему. Он пишет:
«Существовало два вида самоубийств, к которым ранняя церковь относилась терпимо или с колебаниями. Во время безумия, вызванного гонениями, и под влиянием веры в то, что мученичество мгновенно искупало все совершенные в течение жизни грехи и давало страдальцу право на небесное блаженство, человек в порыве эмоций нередко бросался к языческим судьям, моля предать его мученической смерти или провоцируя их на такое решение. Некоторые церковные авторы писали о таких мучениках веры с восхищением, хотя в общем святоотеческие тексты и церковные соборы были склонны к осуждению подобных поступков.
Большая сложность состояла в оценке поступков христианок, совершивших самоубийство, чтобы защитить свое целомудрие, когда была угроза позорного намерения преследователей или – чаще – вожделение императоров, или захватчиков-варваров. Канонизированная церковью горячо превозносимая святым Амвросием и святым Хризостомом святая Пелагия, девушка пятнадцати лет, захваченная солдатами, упросила их разрешить ей зайти в свою комнату переодеться, забралась на крышу дома, бросилась вниз и погибла. У некоей антиохийской христианки по имени Домнина были две дочери, известные своей красотой и благочестием. Их схватили во время гонений Диоклетиана. Опасаясь за свое целомудрие, три женщины решились на смелый поступок: они бросились в реку, встретившуюся им на пути, и утонули незапятнанными. Тиран Марцентий был очарован красотой христианки, жены префекта Рима. После тщетных попыток избежать его ухаживаний эта верная жена, когда ее вырвали из дома приспешники тирана, добилась разрешения на минуту уйти к себе в комнату, где она с истинно римским мужеством пронзила свое сердце кинжалом. Некоторых протестантских полемистов возмущало восхищение, с каким ранние церковные авторы повествовали об этих случаях; оно смущало и католических полемистов. Однако оно не требует защиты перед людьми, чье естественное чувство чести не было разрушено богословскими догмами».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.