Три попытки исследования подземного Кремля

Три попытки исследования подземного Кремля

Археолог оказал бы немалую услугу Отечеству и истории,

если бы решился обозреть подземные ходы Московского Кремля.

П. П. Свиньин

За 500 лет существования Московского Кремля, возведенного итальянскими зодчими, исследователи предприняли всего три попытки проникнуть в его тайники. О них и пойдет рассказ.

Осенью 1718 года у дверей Преображенского приказа крикнул «государево слово и дело» пономарь церкви Иоанна Предтечи, что на Пресне, Конон Осипов. Главе приказа князю Ивану Федоровичу Ромодановскому он донес, что в 1682 году царевна Софья Алексеевна[114] посылала в подземный Кремль дьяка Большой казны Василия Макарьева, коего уже нет в живых. За каким делом посылали дьяка, он, Конон, не знает, но прошел Василий Макарьев подземным ходом от Тайницкой башни до Собакиной через весь Кремль. По пути видел дьяк две палаты, заставленные сундуками до самых сводов. А как донес дьяк об этом царевне Софье Алексеевне, гак она приказала в тот тайник до государева указа не ходить[115]. Просил Конон Осипов у князя дозволения поискать те палаты с сундуками.

Недолго думая, князь Ромодановский велел дьякам осмотреть тайник с пономарем. Дьяки же, Василий Нестеров и Яков Былинский. спихнули грязную работу на подьячего Петра Чичерина.

Конон Осипов начал поиски с Тайницкой башни, где и нашел вход в подземную галерею[116], а дальше случилось вот что: «[...] и оной подьячий тот выход осмотрел и донес им, дьякам, что такой выход есть, токмо завален землею. И дали ему капитана для очистки земли и 10 солдат; и оной тайник обрыли, и две лестницы обчистили, и стала земля валиться сверху, и оной капитан видит, что пошел ход прямой, и послал отписку, чтобы дали дьяки таких людей, чтоб подвесть под тое землю доски, чтобы тое землей людей не засыпало. И дьяки людей не дали и далее идти не велели, по ею пору не исследовано».

В декабре 1724 года Конон Осипов, не оставивший надежды проникнуть в подземные палаты с загадочными сундуками, подает «поношение» в Комиссию фискальных дел:

«Есть в Москве, под Кремлем-городом тайник, а в том тайнике есть две палаты, полны наставлены сундуков до стропов (сводов. - Т.Б.). А те палаты за великою укрепою, у тех палат двери железные, попереч чепи проемные, замки вислые, превеликие, печати на проволоках свинцовые, и у тех палат по одному окошку, а в них решетки без затворок (ставен. - Т.Б.). А ныне тот тайник завален землею за неведением, как веден был ров под Цехгаузный двор (Арсенал. - Т.Б.), и тем рвом на тот тайник нашли, на своды, а те своды проломали, и проломавши, засыпали землею накрепко. [...] А ныне в тех палатах есть ли что, или нет, про то он не ведает».

Из Комиссии фискальных дел доношение пономаря Конона Осипова попало в Сенат, последний доложил о нем императору. Петр I начертал на доношении: «Освидетельствовать совершенно», и бумага отправилась к московскому вице-губернатору. Тот, получив распоряжение, развел руками, однако дал Осипову арестантов для расчистки тайника и приставил к нему архитектора для наблюдения за работами.

Найдя ход у Тайницкой башни сильно разрушенным, Конон решил попытать счастья в Собакиной башне. Но здесь пономаря поджидали неудачи на каждом шагу. Во-первых, спуск в подземелье оказался загорожен столбом Арсенала, Пришлось выломать дыру в стене потайной лестницы, что вела вниз с первого этажа, это, разумеется, вызвало неудовольствие архитектора. Во-вторых, все подземелье, как и начало хода, по которому прежде шел дьяк Макарьев, было залито водой из родника. При этом 4-метровые стены башни оказались подмыты почти на метр. Арестанты вычерпывали воду, ремонтировали стены, и только после устройства колодезного сруба Осипов смог заняться тайником. Пройти по тайному ходу тогда можно было только 5 метров, далее вставал столб Арсенала. Пономарь собирался пробить узкую брешь в замуровке у самой кремлевской стены. За арсенальным столбом тайник должен быть засыпан землей, а дальше путь по нему свободен, считал пономарь. Но архитектор, опасаясь повреждения стены Кремля, приказал пробивать брешь посредине столба. Выполнив эту работу, Конон уперся в материк. Никакого хода за закладкой не было.

«И той пробивке срединою было полгода и больше[117], а мне в том архитекторском запрещении и вицегубернаторском непозволении учинилось продолжение немалое, а мне причитали в вину и отказали»,- жаловался пономарь.

С новым «доношением» Осипов обратился к правительству через десять лет, в мае 1734 года. Просил он дать ему «повелительный указ, чтобы те упомянутые палаты с казною отыскать, дабы напрасно оный интерес не пропал втуне, потому что он, пономарь, уже при старости». Работу Осипов собирался начать «вскорости, чтобы земля теплотою не наполнилась, и к той работе дать ему из Раскольничьей комиссии арестантов 20 человек беспременно для оного дела». Сенат потребовал от пономаря указать, «в каких именно местах те поклажи имеются».

За десять лет Конон Осипов не раз пытался представить себе, как шел подземный ход от Тайницкой к Собакиной башне и где его можно перехватить, поэтому поиски тайника он решил вести сразу в нескольких местах: у Тайницких ворот, в Тайницком саду близ Рентареи (казначейства), за Архангельским собором, против колокольни Ивана Великого. Опасаясь вмешательства архитектора, Осипов пишет: «А ежели я учиню градским стенам какую-то трату, и за то повинен смерти».

Раскопки пономаря в указанных местах результатов не дали, лишь за Архангельским собором нашлись каменные погреба. «Пономарь Осипов в Кремле-городе поклажи искал,- доносил в Сенат секретарь Семен Молчанов,- и по его указанию от Губернской канцелярии рекрутами рвы копаны... и той работы было немало, но токмо поклажи никакой не отыскал».

Казалось бы, на лом история и должна была закончиться, но в 1736 году неугомонный пономарь вновь посылает доношение в Сенат с той же просьбой. Поиски тайника не состоялись, как считал И. Я. Стеллецкий, из-за смерти Конона Осипова.

«Доношения» пономаря, опубликованные в 1894 году И. Е. Забелиным[118], вызвали множество откликов историков. Сам Забелин склонен был считать, что в сундуках хранился архив царя Ивана Грозного. А. И. Соболевский высказал версию о нахождении в подземных палатах библиотеки московских государей[119]. С. А. Белокуров заявил, что ни архива, ни библиотеки там быть не могло[120]. А.Н.Зерцалов полагал, что пономарь, задолжавший казне деньги за украденную у него медь (он занимался выделкой гренадерских трубок), просто дурачил правительство, пытаясь избежать наказания[121]. В защиту пономаря Конона Осипова выступил академик А. И. Соболевский: «Пономарь не нашел искомого сокровища. Из этого не следует, что во время поисков его не существовало. То обстоятельств во, что царь Петр, хорошо знакомый с Кремлевским дворцом и его службами, не сделал никаких замечаний и не выразил ни малейшего скептицизма по поводу доношения пономаря, удостоверяет, что в его царствование никаких сундуков не вынималось из подземных палат и не переносилось в другое место. Все, что мы знаем по истории Кремля и его дворцов в XVIII веке, не оставляет сомнения, что после Петра некому было опустошать эти палаты. Итак, они со своими сундуками должны еще существовать в том или ином виде, засыпанные землей или совсем невредимые, и от нашей энергии и искусства зависит отыскать их.,. Думаем, что результаты этих поисков, как бы ничтожны они ни были, все-таки будут более ценны, чем результаты производимых у нас ежегодно раскопок курганов и могильников, и не потребуют больших издержек, чем эти последние».

Спустя три года (в 1897 году), как бы продолжая дискуссию, Соболевский указывает на одно обстоятельство, свидетельствующее в пользу правдивости Осипова. «Доношение» Конона, попавшее к Петру I, не могло миновать царского обер-секретаря Алексея Васильевича Макарова, являвшегося, как установил академик, сыном дьяка Приказа Большой казны Василия Васильевича Макарьева (когда Алексей был простым подьячим, он носил фамилию Макарьев). Если бы рассказ пономаря о путешествии дьяка Макарьева представлял собой вымысел, обер-секретарь не замедлил бы предупредить Петра. Следовательно, Макаров что-то слышал о знакомстве отца с подземными тайнами Кремля.

В 1894 году в Москве нашелся археолог, решивший отыскать палаты с сундуками. Это был чиновник особых поручений при августейшем покровителе Императорского Исторического музея князь Николай Сергеевич Щербатов. Работы по обследованию подземных сооружений Кремля велись с мая по сентябрь 1894 года при особой поддержке московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Раскопки шли медленно потому, что все палаты и тайные ходы были заполнены землей и глиной. Щербатов так и не смог закончить свои исследования. Из-за смерти Александра III и коронации Николая II раскопки отсрочили на неопределенное время, а потом у казны не оказалось средств...

Раскопки Н. С. Щербатова позволили впервые получить представление об устройстве военных тайников Кремля. Материала, собранного археологом за несколько месяцев, другим хватило бы на тома научных трудов. Николай Сергеевич опубликовал в журнале «Археологические известия и заметки...» лишь два кратких сообщения. Несомненно, он надеялся на завершение работ. В 1913 году Щербатов обратился в Русское военно-историческое общество с предложением продолжить изучение тайников Кремля. Общество приветствовало инициативу археолога, но дальше этого дело не пошло. О раскопках Н. С. Щербатова вспомнили в 1914 году, когда 25 апреля на заседании комиссии «Старая Москва» была зачитана статья «Исследование под Кремлем скрытого дворца Иоанна Грозного» из американской газеты «Denver Port», издававшейся в штате Колорадо. Вот что записано в протоколе комиссии: «В статье говорится о последовавшем будто бы распоряжении произвести раскопки в Кремле в целях отыскания подземных сооружений и библиотеки Грозного. Упоминается затем о покупке профессором богословия из Санкт-Петербургского университета на рынке в Москве книги - списка Евангелия, очень древнего, найденного вместе с подземными же книгами одним из рабочих во время производства подземных раскопок вблизи Кремля». Но «раскопки вблизи Кремля» осуществлял только Щербатов (у Никольской, Троицкой, Боровицкой и Водовзводной башен). Была ли эта газетная «утка» или же книги действительно нашли и утаили рабочие, никто не знал.

Следующим исследователем подземного Кремля судьба предназначила стать Игнатию Яковлевичу Стеллецкому, задумавшему в 1908 году отыскать легендарную библиотеку Ивана Грозного, хранящуюся, по его мнению, под землей, в тайнике, устроенном Аристотелем Фиораванти, На основании свидетельства пастора Иоганна Веттермана и доношений пономаря Конона Осипова, Стеллецкий попытался представить себе, где было построено тайное хранилище для государевой либереи и как в него можно проникнуть.

«Из царских теремов, где-то из подвала, был спуск в подземелье, в царскую казну. Входной люк в подземелье вскоре после смерчи Грозного был, видимо, заделан, навсегда затерян и забыт. [...] Из теремов ход вел в царскую казну - большую подземную палату, в какую расширялся тоннель между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами. Палата была наполнена ящиками с книгами, под нею имелось нижнее помещение, на что указывает архивная терминология «с двумя сводами» и факт существования двойных палат под Кремлем, например, под Троицкой башней, где из нижнего яруса ведет подземный ход под Кремль. [...] От библиотечной палаты ход направлялся в два противоположных конца: к Тайницкой и Собакиной башням. У последней выход вел в старый Точильный ряд, на берегу Неглинки, имея, кроме того, ответвление под Никольскую башню и направляясь отсюда под Исторический музей в Китай-город»,- докладывал И. Я. Стеллецкий на заседании комиссии «Старая Москва».

В подземелья Кремля археологу удалось попасть в 1911 году. Даже поверхностный осмотр Угловой Арсенальной башни показал - раскопки надо начинать именно отсюда; ход, по которому в XVII веке прошел дьяк Макарьев, непременно приведет к аристотелевскому книжному сейфу.

В следующем, 1912 году Стеллецкий участвует в создании Музея Отечественной войны 1812 года в Арсенале. Обследуя подвалы Арсенала, где в то время велись земляные работы, на глубине одного метра он обнаружил кирпичный свод тайного хода. Но, к сожалению, Игнатий Яковлевич не имел разрешения на вскрытие тайника[122]. Воспользовавшись приближением 300-летнего юбилея дома Романовых, археолог подает прошение на имя императора Николая II и просит разрешить поиски в Кремле царской либереи. Ответ пришел через год от Императорской археологической комиссии: «[...] Комиссия имеет честь уведомить Вас, милостивый государь, что проекту розыскания библиотеки Иоанна Грозного на средства Государственного казначейства не может быть дано дальнейшего движения вперед впредь до представления Вами сколько-нибудь точных прсдположений о месте, где могла сохраняться названная библиотека».

В 1914 году при помощи Московского архива Министерства юстиции Стеллецкий получил разрешение дворцового управления на осмотр подземелий Угловой Арсенальной и Тайницкой башен. 26 июля он приступает к работе, а спустя пять дней начинается первая мировая война. Из западных районов в Кремль эвакуируется имущество царских дворцов, и Стеллецкий вынужден прекратить свои исследования.

В 1924 году Игнатий Яковлевич встречается с Н. С. Щербатовым (последний служил комендантом в бывшем доме Археологического общества). Но получить от него фотографии подземелий Кремля, как и записи о раскопках, Стеллецкий не смог - сразу после октябрьской революции их позаимствовало «под честное слово» ЧК. Летом того же года в Историческом музее состоялось два диспута, на которых обсуждался один и тот же вопрос: надо ли искать библиотеку Ивана Грозного? Вопрос о поисках либереи так и остался нерешенным, а вот за исследование подземного Кремля проголосовало большинство присутствовавших (А. И. Соболевский, Н. П. Лихачев[123], П. Н. Миллер[124], А. В. Щусев и другие). При этом Н. Д. Виноградов высказал уверенность, что подземные ходы Московского Кремля находятся в прекрасной сохранности: «Исследование подземного Кремля представляется целесообразным тем более, что, как установлено, под слоем с водой идет сухой песок, без воды, в нем-то и заложены подземные ходы под слоем глины, не пропускавшей воду».

Но одно дело принять решение, другое - добиться от властей позволения на работы в Кремле. Считая, что капля камень точит, Игнатий Яковлевич год за годом писал обращения в Моссовет, Наркомпрос. ЦИК, Совнарком и, наконец, в 1933 году подал докладную записку И. В. Сталину. И археологу позволили начать раскопки. Добавим, что Стеллецкий просил разрешения не на исследование подземного Кремля, а именно на поиски библиотеки Ивана Грозного.

Стеллецкий был уверен: Сталин лично заинтересован в обнаружении царской библиотеки. Но все обстояло иначе.

Подземные ходы уже в 1918 году занимали новых хозяев Кремля. В апреле, через месяц после переезда советского правительства в Москву, В. И, Ленин отдает распоряжение об обследовании подземелий и подземных ходов коменданту Кремля П. Д. Малькову. Затем с целью поисков тайников архитектор И. Е. Бондаренко осмотрел стены и башни. Он добросовестно описал существовавшие тайники и указал, что все они замурованы и засыпаны.

В 1920 году комендантом Московского Кремля стал Р. А. Петерсон. Его, как и Малькова, также волновало существование каких-то неведомых ходов под правительственной резиденцией. Он обращался за справками к историкам, те отвечали: за века почва перерыта, тайники перерезаны и проникнуть по ним в Кремль невозможно.

В конце 1920-х годов внимание Петерсона привлекли выступления И. Я. Стеллецкого в Политехническом музее и в печати, посвященные подземной Москве. Комендант стал знакомиться со статьями археолога перед их опубликованием, иногда препятствовал изданию того или иного материала. Как впоследствии он объяснял Стеллецкому: «Потому, понимаете сами, комендант обязан охранять Кремль, кто-нибудь подберется, взорвет...»

Именно эти опасения и заставили Р. А. Петерсона в 1929 году развернуть деятельность по засыпке колодца в Тайницкой башне, замуровке нижних палат в Троицкой башне и пр. В том же году, когда на месте уничтоженного Чудова монастыря начали строить школу красных командиров, по приказу коменданта в поисках ходов была прокопана траншея от Спасской до Никольской башни. Тайников здесь не нашли. Тогда Петерсон задумал провести траншею от Водовзводной до Беклемишевской башни, но тут вмешался А. С. Енукидзе, полагавший, что в Кремле и без того достаточно «канав»[125].

Наряду с подземными ходами коменданта весьма тревожили частые провалы в Кремле. Беспокоило Петерсона и состояние Арсенала: мало того, что в его стенах имелись многочисленные трещины, внезапно в одном из помещений первого этажа пол оторвался от стены и опустился почти на метр. Под ним была какая-то пустота.

В конце октября 1933 года во дворе здания правительства[126] во время утренней зарядки провалился на глубину 6 метров один из красноармейцев. Петерсон приказал лить в провал воду. Лили полдня, но «колодец» оказался без дна, вода ушла неведомо куда. Пожалуй, этот провал стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Р. А. Петерсона. Посоветовавшись с Енукидзе и получив его «добро», Петерсон пригласил в Кремль Стеллецкого (чья докладная из секретариата Сталина попала к Енукидзе), надеясь, что тот сможет выяснить причины возникновения провалов и трещин в стенах Арсенала, а заодно найдет и исследует загадочные подземные ходы.

Игнатий Яковлевич разработал план поиска библиотеки, предусматривавший проведение раскопок в Угловой Арсенальной башне, в Тайницкой и Троицкой башнях, в Успенском соборе и на Красной площади. Комендант одобрил план, и Стеллецкий приступил к работе.

Раскопки в Угловой Арсенальной башне начались 1 декабря 1933 года. Так как все входы в подземелье были замурованы, то спускаться вниз пришлось через пролом, устроенный еще Кононом Осиповым в XVIII веке. Все подземелье заполняли горы земли и мусора, среди которых еле виднелся полуразвалившийся колодезный сруб. На дне подземного хода, загроможденного досками, стояла вода[127].

Первые же дни работы привели к открытиям. Все историки, писавшие об Угловой Арсенальной башне и тайном ходе из нее, утверждали, что тайник перерезан столбом Арсенала. Начав пробивать замуровку тайника, Стеллецкий увидел - кирпичный свод его уходит целехонек за закладку. Оказалось, начало хода было заложено белокаменными глыбами на крепком растворе, причем замуровывали его не со стороны подземелья, а с противоположной.

Пока рабочие пробивали замуровку хода, Стеллецкий пытался разгадать, что же находится за другими замуровками, найденными в башне.

«Если подходить строго научным путем к делу,- писал он в дневнике,- непременно нужно все и вся размуровывать. Когда это строилось, то имело прямой смысл; потом оказалось лишним или нежелательным, и его замуровали. Если замуровано самое простое окно, будем по крайней мере знать, что окно. А если там таинственные ступени или какая-нибудь другая чертовщина? Ведь дело имею со средневековьем, в котором тайн было хоть отбавляй! Кто гарантирует, что не закрыл все эти отверстия 70 лет спустя после постройки башни сам Иван Грозный, чтобы принялись расчищать. Работа шла медленно, так как узкая брешь в замуровке позволяла убирать землю только в перекидку. Недовольный темпами работ и желая ускорить расчистку, Стеллецкий работал в одиночку, когда его помощники уходили на обед. Однажды он чуть не был погребен под громадными пластами грунта, рухнувшего сверху.

К 27 февраля помещение с арочным сводом очистили от земли. Выяснилось, что под кремлевской стеной находится разгрузочная арка размером 7,3х5,18х1,87 метра. Перед аркой со стороны Александровского сада имелась мощная 5-метровая закладка из белого камня и кирпича. По версии Стеллецкого, в древности этот объем могли использовать как тайное хранилище.

К 3 марта вся земля, заполнявшая ход, была выбрана, но дальше пошел песок. Тогда же был раскопан плоский потолок тайного хода. Одной стеной тайника являлась кремлевская, а другой - восточной - стены не было вовсе. Археолог пришел к выводу, что в этом месте ее выломали при строительстве Арсенала. Получалось, что потолок тайника как бы висит в воздухе Игнатий Яковлевич просил у Петерсона позаботиться о возведении недостающей части стены: «Итальянский потолок, конечно, мощен, но время сильнее, и однажды он обвалится, и тогда стена (Арсенала. - Т.Б.) осядет на подмытый песок гораздо глубже, чем она осела ныне в Средней Арсенальной башне». Стену так и не возвели[128].

Через неделю открыли выход в Александровский сад из подземелья Угловой Арсенальной башни и стали вывозить скопившийся мусор и землю: Игнатий Яковлевич в это время продолжал раскапывать тайный ход в одиночку, пробираясь вдоль стены Кремля. Пройдя несколько метров, он уперся в каменную глыбу, свисавшую с потолка. Она закрывала большое отверстие. Разгадка пришла сразу: это тот самый пролом, устроенный при возведении Арсенала, через который шла засыпка тайника землей и песком. Казалось, до той части тайника, где он свободен от песка, рукой подать. Но неожиданно Р. А. Петерсон запретил раскапывать подземный ход и приказал Стеллецкому расчистить подземелье Угловой Арсенальной башни до ее древнего дна. Приступая к этой работе, Игнатий Яковлевич советовал взять родник в бетонное кольцо, опасаясь, что вода прорвет колодезный сруб, установленный еще в начале XIX века. Но никто не обратил внимания на предупреждение археолога. А 24 марта подземелье башни залила вода. Она шла не только из колодца, но и била фонтанчиками повсюду (в том числе и в подземном ходе). Необходимо было откачивать воду, но почти две недели ушло на поиски насоса, Когда наконец насос отыскали и установили, вода исчезла так же внезапно, как и появилась. Стеллецкий не мог понять, как строителю Угловой Арсенальной башни Пьетро Антонио Солари удавалось справляться с капризным источником. Разгадка должна была находиться где-то на дне колодца.

Раскопки в подземелье Угловой Арсенальной башни привели к еще одному открытию: родник в ней был заключен первоначально не в колодец, как уверяли все исследователи и историки, а в цистерну. Дно ее залегало на глубине 7 метров от поверхности земли, а диаметр достигал 5 метров. «Цистерна от стен башни спускалась вглубь концентрическими кругами[129] и оканчивалась небольшим круглым дном, выложенным камнем, с доступом для родниковой воды. На известном уровне воды в цистерне были устроены водоотводы, для них был использован подземный ход вдоль кремлевской стены к Царским и Патриаршим палатам»[130],- писал археолог в докладной записке Петерсону. Стеллецкий полагал, что после возведения Арсенала, когда канал в подземном ходе уничтожили, а сам ход замуровали, вода начала подниматься в цистерне все выше и выше, пока не затопила подземелье. В правление императрицы Анны Ивановны стены, подмытые водой почти на метр, отремонтировали, нижнюю часть цистерны засыпали на 1,5 метра строительным мусором, на котором и устроили колодезный сруб. В начале XIX века сруб получил новые венцы, а подземелье башни засыпали, но уже землей.

Осматривая еще раз Среднюю Арсенальную башню, археолог пришел к мысли, что подземный ход, не доходя до этой башни, должен повернуть в Кремль и пойти под Успенский собор, а от него - к Тайницкой башне. С нетерпением Стеллецкий ожидал продолжения раскопок в подземном ходе, но, судя по дневниковым записям, все лето ушло на расчистку подземелья Угловой Арсенальной башни, в сентябре работы здесь вообще не велись. К октябрю подземелье в некоторых местах раскопали до древнего дна, выложенного кирпичом. На высоте одного метра от пола нашли две амбразуры нижнего боя. Отверстия эти на половину их длины были разворочены. Со стороны Александровского сада их когда-то засыпали землей. Стеллецкий полагал, что в древности «от основания кремлевской стены берег круто сбегал к Неглинной, оставляя наружу массивную железную дверь в башню, выводившую на обрыв[131]. В обрыве (береговой покатости) выходили наружу две амбразуры нижнего боя из башенного подземелья с цистерной. Очевидно, отверстия разворочены при использовании гаубиц».

3 октября 1934 года в Кремле состоялось заседание специальной комиссии, которая должна была решить судьбу раскопок Стеллецкого. В нее входили заместитель коменданта Ф. И. Тюряков, директор Оружейной палаты В. К. Клейн, архитекторы А. В. Щусев и Н. Д. Виноградов, а также гидролог из Метростроя Г. Г. Салопов.

Тюрякова в первую очередь интересовала причина появления трещин в стенах Арсенала. Объяснения Стеллецкого были следующими: «Пробираясь под камнями и песком, какими заложен и забит тайник, вода по невыясненным причинам вырвалась из подземных тисков в районе Средней Арсенальной башни, поднявшись на высоту до 6 метров, судя по тому, что здесь она обнаружена раскопками на глубине всего 6 метров от поверхности Кремля. Подмыв почву под фундаментами башни и Арсенала, вода вызвала осадку последних на 30-40 сантиметров, что и было причиной трещин западных стен Арсенала».

Выслушав отчет археолога и осмотрев тайник, члены комиссии приняли решение продолжить расчистку подземного хода. Но в начале ноября подземелье башни спешно освободили от остававшегося мусора и выход в Александровский сад замуровали. Стеллецкий надеялся на продолжение работ после октябрьских праздников, но ему предложили поехать в отпуск.

«13 ноября - это дата! - пишет Игнатий Яковлевич в дневнике. - Кругленький годик! Что бы я сделал за тот короткий период, если бы не исполнители - глухие супостаты[132]? Я бы эту работу выполнил в четыре месяца. А что еще сделал бы за восемь месяцев по моему вкусу? Как жук-точильщик, избороздил бы Кремль и уж, конечно, нашел бы «затерянный клад России».

Но пусть я и не нашел! Не дали найти! Зато я указал верную дорогу к нему. Я ли, другой ли - не все ли равно: лишь бы нашли. Моё - мой приоритет - неотъемлем от меня. А башня (Угловая. - Т.Б.) Арсенальная, превращенная мною в ключ к библиотеке, отныне «башня Стеллецкого»...»

Вернувшись в Москву в феврале 1935 года, Игнатий Яковлевич пишет докладную записку Р. А. Петерсону и просит дать разрешение на раскопки в следующем месте: «В Успенском соборе мне топографически известно местонахождение люка, ведущего в Аристотелевский тайник в точке его слияния с Алевизовским[133]», Если по какой-то причине нельзя вести работы в Угловой Арсенальной башне, значит, надо попытаться проникнуть в подземный Кремль другим путем, считал Стеллецкий,

Пытаясь выяснить судьбу тайного хода из Угловой Арсенальной башни - замурован он или нет - археолог встретился с главным инженером гражданского отдела комендатуры Кремля В. Н. Палибиным. От него он узнал, что родник, оставленный без присмотра, жестоко отплатил за столь явное пренебрежение к нему. Подземелье башни и тайный ход в очередной раз залила вода...

Есть основание считать, что Стеллецкий снова обращался те Сталину в конце войны. И, вероятно, получил ответ из его секретариата, так как в обращении в Академию наук в 1945 году Игнатий Яковлевич писал: «Но после войны, после победы, заветный клад будет найден! Порукою в том слово Великого Сталина[134]».

В 1945 году Стеллецкий начинает работу над документальной историей библиотеки Ивана Грозного. Несмотря на запрещение рассказывать что бы там ни было о работах «спецназначения» (т. е. о раскопках в Угловой Арсенальной башне), археолог подробно описывает их в третьем томе своего труда, считая, что его опыт послужит будущим искателям либереи.

Об исследованиях Стеллецкого вспомнили во времена хрущевской оттепели. В 1962 году при поддержке главного редактора «Известий» А. И. Аджубея в газете «Неделя» появляются главы из книги Игнатия Яковлевича. Эти публикации вызвали поток писем читателей, где повторялся один и тот же вопрос: будут ли продолжены поиски библиотеки? Год спустя в Москве была создана общественная комиссия по розыску библиотеки Ивана Грозного. В нее вошли историки, археологи, архитекторы, архивисты: С. О. Шмидт, М. Р. Рабинович, А. Г. Векслер, В. Н. Федоров, Н. Черников и другие. Возглавил ее академик М. Н. Тихомиров. В том же году в Дирекции Музеев Московскою Кремля состоялись два заседания комиссии, определившей направления своей деятельности. Предусматривалось проведение архивных изысканий, изучение топографии Кремля и осуществление археологических раскопок (в том числе и в Угловой Арсенальной башне). Вероятно, с помощью А. И. Аджубея, зятя Н. С. Хрущева, удалось бы получить доступ в подземный Кремль. Однако с приходом к власти Л. И. Брежнева Кремль вновь захлопнул свои ворота перед учеными. Не получив поддержки от руководства страны, комиссия вскоре прекратила свое существование. Сразу после этого к вдове Стеллецкого М. М. Исаевич обратилось несколько частных лиц, желавших получить дневниковые записи о раскопках в Кремле и третий том документальной истории библиотеки Грозного. В РГАЛИ попали первые два тома, судьба третьего тома неизвестна. В письмах к другу семьи Исаевич упоминала о загадочном квартиранте, который поселился у нее после долгих уговоров, а в один прекрасный день не вернулся домой. Возможно, рукопись третьего тома исчезла вместе с постояльцем, не исключено, что он был работником спецслужб. По словам доктора исторических наук А. А. Амосова, в 1970-е годы на любой лекции, где речь шла о библиотеке Грозного и ее поисках в подземельях Кремля, непременно присутствовали люди из КГБ, которые донимали его вопросами, пытаясь выведать, откуда докладчику известно о тайниках Кремля и что именно известно[135].

Последние исследования в Угловой Арсенальной башне проводились археологами Кремля в 1975 году.

Тогда наконец была расчищена до дна цистерна Солари. Резервуар представлял собой многогранник диаметром 5,51 метра. Верхняя часть его имела обкладку из кирпича, нижняя - из белого камня. Судя по кирпичу внешней обкладки, цистерна получила ее в XVI веке. При расчистке водоема на глубине 4 и 5 метров нашли два шлема, стремена и фрагменты кольчуги. Археологи полагают, что шлемы и стремена, завернутые в кольчугу, были намеренно утоплены в цистерне. Шлемы относятся к концу XV - началу XVI века. Один из них, с инкрустацией серебром, явно принадлежал человеку знатному.

На глубине 6,5 метра обнаружили каменные ядра, но самая интересная находка ожидала археологов на дне цистерны. «На расстоянии 88 сантиметров от дна колодца,- сообщалось в отчете,- в белокаменной стенке его раскрыт водосток, имеющий арочное завершение, выполненное из кирпича размерами 22х14,5х7 сантиметров. Высота проема 1,09 метра, ширина в основании 80 сантиметров. Водоотвод шел по направлению к руслу реки Неглинной, он был расчищен на расстоянии 7 метров. В нем находилась деревянная балка диаметром 0,4 метра. Канал водосброса перекрывала железная решетка, его дно было выстлано дубовыми плахами, У входа в водосброс был найден деревянный желоб длиною около 2 метров, видимо служивший для водостока».

Канал к Неглинной в древности должен был иметь задвижку, позволявшую регулировать уровень воды в цистерне. Если вода из родника поступала нормально, то задвижку закрывали. В случае избыточной активности родника ее открывали, и часть воды из цистерны уходила в реку. Уровень воды контролировался при помощи белокаменной чаши, вмурованной в стенку водоема (ее также открыли археологи в 1975 году). После расчистки от мусора и грязи трассы водостока вода начала уходить по направлению к Неглинной.

При любезной помощи комендатуры Московского Кремля автору книги удалось не однажды побывать в подземелье Угловой Арсенальной башни. С первого этажа вниз спускаешься по крутой лестнице, приводящей на небольшую площадку, затем, повернув направо, через короткий проход попадаешь в широкий тоннель (собственно, это и есть начало тайника). По правую руку в тоннеле существует еще одна лестница, идущая к колодцу. В настоящее время водоем представляет собой большое бетонное кольцо, лежащее почти в центре башенного подземелья. Вода в колодце настолько прозрачна, что сквозь нее можно разглядеть арку древнего водостока. Канал, устроенный Пьетро Антонио Солари несколько столетий тому назад, исправно служит и в наши дни. Белокаменная чаша, старинный страж водного уровня, располагается на стыке цистерны Солари и нового бетонного кольца.

Две замуровки нижнего боя и выход в Александровский сад упрятаны под толстым слоем штукатурки, покрывающим стены подземелья. Из раскопанного Стеллецким в 1933-1934 годах сохранились два участка подземного хода и сводчатое подземелье. Первый участок шириной 0,6 метра и длиной 0,95 метра служит прямым продолжением широкого тоннеля, направляющегося от колодца в Кремль. Затем ход поворачивает направо и вдоль кремлевской стены тянется на протяжении 5,58 метра в сторону Средней Арсенальной башни. Эта часть тайника, если помнят читатели, была замурована белым камнем при строительстве Арсенала. Стены прохода, устроенного Стеллецким в этой замуровке, впоследствии оштукатурили. В конце тайника, в правой его стене,- узкий вход в обширное помещение с арочным сводом, пол которого выполнен из кирпича. Это разгрузочная арка, расчищенная Стеллецким. Продолжение подземного хода замуровано в незапамятные времена, и, что там за замуровкой, никто не знает. Заложены и входы во внутристенные галереи в пряслах кремлевских стен от Никольской до Троицкой башни. Нижние палаты слухов под Троицкой башней в 1960-е годы были размурованы, очищены от земли и отремонтированы.

Со времени работ И. Я. Стеллецкого в подземном Кремле прошло более полувека, а катакомбы московской цитадели и сегодня остаются для всех манящей загадкой. Хочется верить, что настанет день, когда исследователи смогут провести серьезные раскопки тайников и впишут новые страницы в историю Московского Кремля, этого уникального памятника средневекового военного зодчества.