Еще раз про любовь
Еще раз про любовь
9 июня, 12:11
Спасибо всем, кто в ответ на предыдущий пост кинулся защищать честь отечества и сурово опроверг мои инсинуации относительно того, что на Руси в допетровскую эпоху романтической любви не существовало. Я, конечно, не ожидал, что столь многие воспримут незатейливый троллинг всерьез.
Вопрос о том, всегда ли существовала на свете любовь, вообще-то аргументированного ответа не требует. Во-первых, ®«а не нужно никаких доказательств»; во-вторых, у каждого имеется личный опыт. vl2011 в комментах написал: «Года в три я влюбился. Я не сказал об этом ни маме, ни папе — никому. Я не умел понять, что это за штука, помогающая легко проснуться зимним тёмным утром и радостно шагать по морозу в ненавистный детский сад, где — ЛЮДА ТРУШИНА. Я помню об этом и теперь, через 57 лет». Вот именно. С мной то же самое произошло в четырехлетнем возрасте, когда я слова «любовь» еще знать не знал.
Те, кто не поленился прочитать комменты (а они интересные), узнали массу полезных сведений об истории любовной литературы и романтических отношений. Хочу внести свою лепту в эту уже не шуточную, а почти научную дискуссию.
Из институтского курса истории мировой литературы я запомнил, что возвышенная любовь встречается в античной поэзии; потом надолго исчезает под гнетом унылого раннего Средневековья; оживает в восточной литературе; оттуда, веке этак в двенадцатом, попадает на юг Франции, а далее на прозрачных крылах разлетается по всему европейскому континенту.
Куртуазная любовь
Но любовь — та самая, заставляющая забыть о земных и даже небесных благах — существовала и до трубадуров, до рыцарского служения Даме Сердца.
Расскажу историю из совсем глухих времен — про то, как один мужчина, не читавший любовной литературы (за неимением оной) сражался за свою любовь с людьми и даже с самим Господом Богом.
Король Роберт Благочестивый (972 — 1031), сын Гуго Капета, в 18 лет был вынужден жениться на даме, которая была не то на двадцать, не то на тридцать лет старше. (Из-за разницы в возрасте Роберт, очевидно, и стал таким благочестивым). Он славился истовой набожностью, сочинял церковные песнопения, сторонился плотских удовольствий. Но в двадцать два года августейший постник встретил Берту, жену графа Блуаского, и влюбился на всю жизнь. Графиня уже имела пятерых детей и по меркам того времени была немолода (27 лет), однако у влюбленных, как известно, зрение устроено особенным образом. Берта показалась королю прекраснейшей из женщин.
Сначала он объявил графу де Блуа войну, чтобы избавить любимую от супруга. Граф очень кстати умер собственной смертью, и король немедленно посватался к вдове. Та согласилась, но хэппи-энда не произошло.
Церковь запрещала браки между родственниками вплоть до седьмой степени и соблюдала это правило очень строго. Найти приличную невесту европейским монархам было трудно — все правящие дома уже состояли в родстве. Жен приходилось искать за тридевять земель. Один из французских королей, как мы помним, был вынужден заслать сватов аж в Киев, к Анне Ярославне.
А Роберт и Берта были троюродными. Поэтому папа римский позволения на брак не дал.
И у короля разом всю благочестивость как рукой сняло. Поставив на кон престол, жизнь, даже спасение души, он ослушался его святейшества. Женился.
В ответ папа отлучил Роберта от церкви.
Это была ужасная кара. Всё, чего касалась рука человека, преданного анафеме, считалось оскверненным. Слуги не стирали, а сжигали королевское белье; не мыли, а выбрасывали посуду. Подданные разбегались при виде проклятой королевской четы, прятали детей.
Картина Ж.-П. Лоранса «Отлучение Роберта Второго»
(На полу дымится не сигарета с фильтром, а ритуально потушенная свеча)
Целых пять лет влюбленные держались. Потом король поумнел. А скорее всего, это жена дала ему хороший совет, потому что мужчины — ужасные дураки и часто ради гонора жертвуют благополучием.
Роберт принес покаяние, развелся и взял другую супругу, однако по нынешним понятиям брак назвали бы фиктивным, ибо жить король продолжал с любимой Бертой. (Это у церкви смертным грехом не считалось). Влюбленные дожили до старости и умерли в один год. А впрочем, историки путаются в годах жизни столь отдаленных монархов, так что, возможно, всё это не более чем красивая легенда.
Борис Гребенщиков написал про бывшего благочестивого короля известную песню. Там Роберт говорит Господу: послушай, не нужно мне место в Твоем раю,
Только отдай мне ту, Которую я люблю.
Ну на, коли ты такой, отвечает королю Господь. А насчет места в Моем раю — там посмотрим.
Из комментариев к посту:
paganinisetter
Она очень спортивна. Попробуйте целоваться, свесившись с коня, если вы, конечно, не Григорий Мелехов.
al_kesta
"а ятолько хотела съязвить на тему, откуда ГШЧ такой лубок-лубочный медиевистский берёт. сантиметальный до шоколадности."
Г.Ш., видимо, нравятся прерафаэлиты (вспоминаю "Офелию" Милле).:)
borisakunin
Да, нравятся. Но я этого стесняюсь.
a_azmol
Уважаемый ГШ!
Видимо Ваш преподаватель был очень большим шутником(или что то вроде того:-)).
Прочитал Вашу фразу и не смог пройти мимо теней византийских поэтов и лириков. Безусловно любовь в их произведениях больше возвышенная агапе и филиа, нежели телесная страсть-эрос. Однако, если вчитаться в них — их произведения по понятны и красивы даже на сегодняшний день, и совсем не бестелесны, хотя и чисты. Ну, например, вот как описывает Никита Евгениан красоту героини:
Была подобна дева небу звездному
В плаще, сиявшем золотом и пурпуром,
Накинутом на плечи ради праздника;
Статна, изящна и с руками белыми;
Румяна, словно роза, губы алые;
Глаз очертанье черных совершенное
…………….
Нос выточен изящно; ровный ряд зубов
Сверкает белоснежной нитью жемчуга;
Бровей изгибы, словно лук натянутый,
Грозят стрелой Эрота, полной радости;
И молоком, как будто в смеси с розою,
Подобно живописцу, все раскрасила
Природа это тело совершенное…
(Перевод Ф. Петровского).
Что б не писать долго и занудливо, просто процитирую С.Аверинцева: "Эллинский восторг перед телесной красотой, создавший для своего выражения тысячелетнюю риторическую традицию, неразрывно сплетается в таких экфразах с византийской тягой к роскоши, к декоративному избытку, к словесному потоку, переливающемуся через край. В сравнении с античным романом византийский роман характеризуется большим лиризмом и меньшей повествовательностью; действие отходит на задний план, между тем как экспрессивные описания и гиперболизированные излияния чувств почти становятся самоцелью. "
Всего этого можно было бы и не писать, но в Вашей схеме выпадает целая
1000 лет, от античности до довольно позднего средневековья и эпохи возрождения.
Наверное, не было бы этих эпох- если бы все 1000 лет лирика и поэзия, в т. ч. и любовная не жили и не развивались.
Здесь, как мне кажется, имеет место следующий путь- античность(Греция, Рим) — затем период от поздней античности до средневековья (Византия) — и только потом — преемником литературных традиций явилась Европа и параллельно ей(осваивая завоеванные территории) арабский мир.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.