«ЧАК-МУЛЫ» И ОГНЕВЫЕ РИТУАЛЫ

«ЧАК-МУЛЫ» И ОГНЕВЫЕ РИТУАЛЫ

В 1873 году Огюст де Плонжеон, сын французского флотоводца, прибыл в Мериду с молодой женой-англичанкой. Оттуда, освоив местный диалект майя, он отправился в Чичен-Ицу. В то время северный Юкатан был занят большими плантациями, и латифундисты обращались с коренными жителями, почти как с рабами в их собственной стране. Так как Плонжеон был человеком добрым и говорил на их родном языке, местные майя были готовы, по крайней мере отчасти, посвятить его в свои обычаи. Он, как в свое время Брассер де Бурбург, был убежден, что индейцы майя частично сохранили утраченное высшее знание, касающееся магии. Осматривая руины в Чичен-Ицы, француз на стене одного из зданий нашел иероглиф, содержащий слово «Чак-Мул», и указание, где надо копать, чтобы найти изображение указанного существа. Дойдя до глубины примерно в 24 фута, он нашел интересную статую человека, который полулежал и держал на животе что-то похожее на блюдо. Исследователь решил, что это и есть Чак-Мул. Статуя, найденная Плонжеоном, теперь хранится в Антропологической музее в Мехико, причем оказалось, что таких скульптур несколько. Все люди изображены в одинаковых, не совсем удобных позах и так, как будто смотрят через правое плечо куда-то вдаль. В Чичен-Ице есть один из «Чак-Мулов» в Храме воинов, между двумя колоннами, и есть еще один, поменьше, у трона в виде ягуара, в пирамиде Кукулкана; еще две-три такие скульптуры есть в окрестностях Чичен-Ицы и одна — в музее Мериды. Но хотя эти статуи легко узнаваемы и широко известны на Юкатане, их подлинное назначение до сих пор точно не известно. Авторы большинства путеводителей придерживаются версии, что эти скульптуры каким-то образом связаны с тольтекским обычаем человеческих жертвоприношений, что они, например, могли служить «столами», на которые бросали сердца жертв. Однако доказательств этого нет, и если бы это в самом деле было так, то откуда бы тогда взялся этот поворот головы и взгляд в сторону? Едва ли они, как полагают некоторые, могли служить сиденьями — сидеть на них совершенно не удобно. Тогда зачем они понадобились?

Дон Хосе совершенно не согласен с подобными объяснениями назначения «Чак-Мулов», у него есть своя версия. В своей книжке, представляющей собой путеводитель по Чичен-Ице, дон Хосе сообщает:

«О так называемых «Чак-Мулах». Это название не имеет никакого отношения к делу, а настоящее название этих статуй, возможно, никогда не будет установлено. Это — статуи жрецов, лежащих на спине, согнув ноги в коленях… Каждый из них держит квадрат с четырьмя «погремушками» и изображением солнечного диска в центре, что символизирует небо с четырьмя гремучими змеями по углам»[105].

В той же книжке дон Хосе описывает и «саркофаг Чак-Мула», известный также как «Плита Венеры»:

«Тут уже два неверных названия неизвестного предмета. Здесь и был обнаружен знаменитый «Чак-Мул». Плита украшена символами гремучей змеи, а также иероглифом месяца Поп — первого месяца года у майя. Назначение этого предмета неизвестно»[106].

В другом месте автор утверждает, что ацтекский праздник «нового огня» связан с сакральным деревянным предметом на груди жертвы[107]. Читая эти строки, я подумал: а не могли ли эти Чак-Мулы из Чичен-Ицы быть «заменой» таких жертв? Первое, что мне пришло в голову — это изображения божков «нового огня», который в нужное время зажигали на «блюде», и эти божки держали его на животе. Вспомним рассказ Саагуна о том, как ацтеки во время церемонии «нового огня» приносили нечто под названием «ку», что обозначало одновременно и бога и храм. Не могли ли такую роль играть статуи Чак-Мулов, божков огня, которые одновременно могли служить и алтарем?

Но каким образом зажигали этот огонь? Из вышеприведенного рассказа явствует, что ацтеки делали это вскоре после полуночи, когда Плеяды проходили меридиан. Каким образом это делалось, де Саагун не рассказывает, но можно заключить, что в те времена огонь либо высекали с помощью кремня, либо получали трением кусков дерева друг о друга. Но на новогодних празднествах майя такой способ вовсе не был обязательным. У нас нет сведений, что огонь зажигали именно в полночь. Ланда сообщает, что идолов, принесенных по этому случаю, помещали на ковер из листьев. Известно, что после зажжения Нового огня курильницы поддерживали в течение пятидневной церемонии. Я подумал, что это могло быть как-то связано с листьями и идолами. Может быть, «курильницы» зажигали рядом с «идолами», а ароматные листья служили «топливом»? Но, принимая во внимание символику этого ритуала, вполне возможно, что майя получали свой Новый огонь не с помощью кремней или деревяшек, а прямо от Солнца. Они могли вполне использовать какой-то вид лупы после восхода Солнца, чтобы зажечь костер рядом с «Чак-Мулом» или «ку».