Все королевы незаконны, но некоторые менее незаконны, чем остальные

Все королевы незаконны, но некоторые менее незаконны, чем остальные

Мать Эдуарда, Изабелла, уже пыталась истребовать для себя французский трон в 1328 году. Она была сестрой недавно скончавшегося короля Франции Карла IV, который оставил после себя единственного наследника — малышку дочь. Изабелла не замедлила объявить себя наиболее подходящей кандидатурой на роль преемника. Однако ассамблея, собравшаяся на дебаты о наследовании трона, отказала Изабелле, ссылаясь на то, что, как записал хронист Жан Фруассар, «Французское королевство настолько величественно, что не должно попасть в женские руки».

Между тем вакантный трон захватил Филипп VI, тридцатипятилетний чемпион рыцарских турниров, в распоряжении которого имелась большая армия — весьма веский аргумент в спорах о том, кому быть средневековым правителем. И Эдуард III, казалось, уже забыл о притязаниях своей матери на французскую корону, когда в 1334 году Филипп совершил ту самую ошибку, объявив себя сторонником Шотландии.

Раздувал ссору и близкий ко двору Эдуарда французский аристократ и интриган, пятидесятилетний бонвиван по имени Робер д’Артуа. Робер, приходившийся шурином королю Филиппу VI, сбежал в Англию, после того как, по слухам, отравил свою тетю при попытке украсть ее наследство. Если даже так, то это мелочь по тем временам, конечно, но Робер был приговорен к смерти и изгнан из страны. Когда Филипп VI объявил о том, что любой, кто приютит Робера, станет его заклятым врагом, Эдуард с радостью принял изгоя, жаловал ему титул эрла и предоставил три замка. Если это был вызов, то недвусмысленный.

Классический шурин и француз до мозга костей, Робер не мог избежать соблазна постоянно жаловаться на Филиппа и подталкивал Эдуарда к тому, чтобы тот предъявил свое законное «право на наследство». В поэме того времени «Клятва цапли» можно прочесть, что Робер обострил тему на банкете в 1338 году, когда сказал, что Эдуард III боится вторгаться во Францию, и склонил влиятельных гостей званого обеда к обещанию помочь Эдуарду отвоевать французский трон. Робер добился этого, принеся клятву над отварной цаплей (робкой птицей, символизирующей трусость [33]) и заставив гостей придумывать вариации этой клятвы — такие забавы на банкетах были в моде в начале четырнадцатого века.

Не успели гости высказаться, кто из них хочет вытянуть грудную кость цапли, как Эдуард объявил, что намерен сражаться за французскую корону, и даже придумал себе новый герб, в котором сочетались английские львы, стоящие на задних лапах, и французская лилия. Новое англо-французское знамя, вместе с таким же щитом, шлемом, камзолом и униформой оруженосца, было самым грубым и провокационным оскорблением, какое только мог придумать Эдуард — ну, что-то вроде того, как переспать с женой нынешнего француза и выложить это видео на «Ю-Тьюбе». Всего одним штрихом Эдуард дал понять, что надвигающаяся война будет действительно очень жестокой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.