Госпожа Инандж-хатун

Госпожа Инандж-хатун

Вырвавшись на волю из холодных ущелий Памира, Великий шелковый путь разбегался десятками дорог. Отсюда его уже невозможно проследить как единую артерию. Караваны сворачивали на юг, к Индии, шли на север, к богатым городам Хорезма и далее, через пустыни, к Волге, которая была одним из важных торговых путей прошлого, ведущим на Русь и к Балтийскому морю. Другие караваны пересекали Иран и тянулись в Закавказье, где их ждали в Гяндже, Дербенде, Тбилиси и Двине. Оттуда они направлялись к Черному морю, к генуэзским колониям и византийским городам.

А через Иран, средоточие торговых путей Востока, караваны попадали к побережью Средиземного моря. Затем на кораблях товары следовали в мусульманские страны Северной Африки, к Сицилии, Италии, Франции и Испании.

Выйдя из горных ущелий, Великий торговый путь оказывался на просторах мусульманского мира.

Миновать его было нельзя, да и кому бы это пришло в голову: ведь именно мусульманские купцы были монополистами на этом пути. Подавляющее большинство товаров принадлежало им, почти все караваны снаряжались именно в мусульманских городах. Ислам был религией, воспевающей движение, экспансию — военную и торговую, купцы были почетными членами исламского общества, о них слагались легенды и песни.

Но конец XII века — далеко не лучшее время для торговли. Мир ислама расколот и поражен бациллами вражды.

Для жителя Киева или Лондона все мусульмане были «неверными», и ему казалось, что сарацины противостоят христианам как единая монолитная сила. Таковой в XII веке не существовало.

Ислам смог сохранить внешнюю, обрядовую сторону во всех странах, где он укрепился с помощью конных армий арабских завоевателей. Но за безусловным признанием Корана и учения пророка скрывались доисламские верования и обычаи тех народов, что попали в сферу мусульманской идеологии.

Прошлое не повторялось. За множеством ересей, расколов, сект и школ ислама скрывались не только древние религии и верования иранцев, египтян, арабов, но и национальные и социальные конфликты, которые, как везде в средневековом обществе, принимали форму религиозных распрей.

Каждый из новых пророков и учителей стремился доказать, что именно он правильно толкует учение Мухаммеда, ибо в этой форме оно более всего отвечает чаяниям тех, чьи мысли он выражает. И, понимая, насколько опасны ереси, так как за ними стоят непокорные люди и народы, сильные мира того жестоко расправлялись с неортодоксальными течениями в исламе. А те, защищаясь, были не менее жестоки.

Когда, распавшись на секты и течения, ислам перестал быть исключительно идеологией арабской экспансии, на место арабов пришли иные народы. Они перенимали не только завоевательский дух ислама, но и плоды исламской цивилизации — науку и литературу, законы искусства и архитектуры. Новые волны завоевателей с востока быстро усваивали мусульманскую идеологию.

Турки-сельджуки затопили Ближний и Средний Восток, создав свою державу на осколках Арабского халифата. Держава эта была недолговечна и распалась на отдельные султанаты. Но арабский язык оставался латынью мусульманского мира, и наследники поэтов, которые писали оды арабским халифам, принялись составлять не менее раболепные оды сельджукским султанам. Сила ислама заключалась в том, что он мог впитать и растворить в своей идеологической среде любую армию завоевателей. И тогда мусульманские народы забывали, кто правит ими. Через столетия после сельджуков на Ближний Восток вторглись турки-османы — и снова исламский мир, приспособившись к завоевателям и приспособив завоевателей к себе, сохранился.

В средние века национальные границы в мусульманском мире были условны. Принадлежность к направлению в исламе была важнее. И в течение всего средневековья государства, создававшиеся там, как бы переливались одно в другое, и определялось это не интересами того или иного народа, а династийными соображениями султанов.

Когда сегодня читаешь летописи и хроники мусульманских писателей, относящиеся к XII веку, поражаешься их однообразию. Описание событий поздней истории сельджуков — это перечень бесконечных разорительных и жестоких походов, заговоров и интриг, предательств и казней. Распад сельджукской державы затянулся надолго и стал одним из самых удручающих и кровавых периодов в истории Азии.

Общий процесс един и неотвратим: держава распадается, дробится. Но в рамках этого процесса мы видим непрерывные попытки султанов, эмиров и атабеков, шахов и халифов подмять соперников и воссоздать державу. Сельджукские султаны борются за власть с повелителями Средней Азии — хорезмшахами. Это один постоянный конфликт. Султаны сражаются с атабеками — крупнейшими феодалами, притом своими близкими родственниками. Это второй постоянный конфликт. Все эти властители сражаются с аббасидскими халифами — это периодически возникающий конфликт. Война не прекращается ни на день. Армии прокатываются от Персидского залива до Закавказья и Средней Азии, опустошая города и деревни, вырезая сотни тысяч людей, грабя и сжигая все, что нельзя утащить.

Главные движущие силы в этой перманентной трагедии — сельджукские феодалы. Это их династийные распри. Страдающая сторона — народы Ближнего и Среднего Востока, рассматриваемые сельджукскими атабеками и султанами как непокорные подданные. К сожалению, в те дни быть покорными подданными было невозможно. Если ты покорен атабеку, значит, ты непокорен султану и хорезмшаху. И тебя все равно разорят и убьют. Единственное спасение — быть до конца непокорным. Пользоваться беспрестанными склоками господ и сохранять свои земли. Но охранять их настолько самоотверженно, чтобы султан трижды подумал, прежде чем идти походом на твой город. В мире, где все грозят тебе смертью, надо иметь очень острые зубы.

Нет смысла здесь рассказывать о войнах и набегах, которые вели сельджукские и хорезмские владыки, — это лишь утомит читателя обилием имен и географических названий. Люди, которые крутили ручку гигантской мясорубки, чтобы в конце концов самим попасть в нее, не так уж интересны. Но в качестве примера стоит привести жизнеописание одной женщины, собранное из летописей того времени.

Оно типично в том смысле, что ее биография — наиболее полное выражение бессмыслицы войн, заливших кровью Восток.

В первой половине 70-х годов XII века почти одновременно умерли три основных претендента на власть над мусульманским миром: сельджукский султан, его дядя атабек и хорезмшах. Произошла смена власти, приведшая к трагедии.

Новым султаном сельджуков феодалы выбрали Тогрула, которому было лет семь. Однако подлинным правителем султаната был атабек Пахлаван, могучий вельможа, старавшийся спасти державу от развала. Атабеки сельджуков были сродни сегунам в Японии — они держали в своих руках контроль над государством, а султаны, подобно японским императорам, старались их скинуть и вернуть себе власть, но безуспешно.

Беда Пахлавана заключалась в том, что и жен и сыновей у него было немало. Сыновья, как и их матери, жаждали власти.

Пахлаван умер в 1186 году, и в борьбе за его наследство схватились четыре сына. Старший, Абу Бакр, воспитывался у своего дяди Кызыл-Арслана в Азербайджане. От его имени Кызыл-Арслан и взял в 1187 году в свои руки бразды правления в султанате.

Кызыл-Арслан решил поначалу не портить отношений с подросшим султаном, надеясь и дальше править от его имени. Встреча атабека с султаном была внешне весьма дружественной и прошла в многодневных пирах. Атабек, немало пограбивший Закавказье, привез Тогрулу из Азербайджана сказочные дары.

Абу Бакр, племянник и любимец Кызыл-Арслана, был сыном наложницы, другие сыновья Пахлавана родились от красавицы Инандж-хатун, его законной жены.

Эта энергичная и властная женщина тут же затеяла интригу. В союзники она попыталась привлечь военачальников покойного Пахлавана, заботам которых были вверены ее сыновья. Письмо, которое она отправила этим воинам, было исполнено пафоса. «Как можете вы вынести, — сетовала мать, — что сын наложницы стоит выше, чем мой сын! Я владею таким богатством, что его хватит, чтобы содержать вас долгие годы. Я хочу, чтобы вы посадили моих сыновей на коней и доставили их ко мне. Я устрою вас и всех, кто явится с вами, и израсходую столько денег, сколько нужно, чтобы вы подняли все войска вашего покойного господина».

Видно, военачальники были недовольны приходом к власти Кызыл-Арслана. Косвенно об этом можно судить по тому, что во время торжественной встречи атабека и султана они отсутствовали.

Посулы матери упали на благодатную почву. Как только пришло письмо, военачальпики начали собирать верные им силы, и уже на третий день их отряды достигли города Рея. Туда же стягивались отряды других недовольных феодалов. Войско было огромное, но без вождя. Инандж-хатун примчалась в Рей, встретила своих мальчиков и обосновалась в городе, во дворце эмира, ожидая, когда верные ей мятежные феодалы сбросят Кызыл-Арслана.

Узнав о том, что против него поднято восстание, Кызыл-Арслан тут же устремился к Рею. В отличие от мятежников он не привык ждать — он действовал.

Султана он захватил с собой, велев находиться при войске, дабы все видели, что султан — верный союзник атабека.

Мятежники были застигнуты врасплох. При вести о приближении Кызыл-Арслана отвага их покинула. Они обратились в бегство и остановились только у города Дамгана.

Победоносный Кызыл-Арслан вступил в беззащитный Рей. На этот раз он был милостив. Никого не казнил. Лишь велел Инандж-хатуп выйти из дворца вместе с мальчиками и публично выразить ему свою покорность.

Яркое солнце заливало пыльную площадь перед дворцом. Цепи воинов оттесняли к домам толпы любопытных. Центр площади занимала разноцветная, сверкающая дорогим оружием и доспехами толпа придворных и гулямов атабека. Рядом с Кызыл-Арсланом на белом жеребце восседал султан Тогрул, стройный юноша с напряженным смуглым лицом.

Инандж-хатун шла по пыли, и дорога от ворот дворца до копыт коня атабека была самой длинной дорогой в ее жизни. Мальчики робели, замедляли шаг. Инандж была в холщовом сером платье, мальчики — в длинных белых рубахах; они шли сдаваться на милость наглеца с широкой черной бородой, который, не скрывая усмешки, поглядывал на них с высоты седла.

Инандж перевела взгляд на султана. Юноша отвел глаза. Он — не защитник. Он сам боится, что Кызыл-Арслану станет известно о его тайных переговорах с этой женщиной.

Инандж-хатун упала в пыль у ног коня. И рядом, охваченные трусливой ненавистью, растянулись ее любимые мальчики.

Кызыл-Арслан позволил ей встать, потом сам спрыгнул с коня и за руку ввел во дворец. Все должны были, знать, кто правит сельджукской державой.

Пока Кызыл-Арслан пировал во дворце, Инанжд-хатун сумела увидеться с Тогрулом. Она долго уговаривала его принять решение. Пока не поздно.

Тогрул не желал быть слугой атабека. Той же ночью он исчез из Рея. Всю ночь он скакал к Дамгану. Там его встретили гулямы. В мятежном войске, бежавшем, но не разгромленном, поднялась радость: теперь у него был вождь. Законный султан сельджуков.

Кызыл-Арслан не посмел преследовать султана. Положение изменилось не в его пользу. Он стал собирать силы.

С каждым днем к султану примыкали все новые отряды эмиров. Атабек потерял драгоценное время, и, когда его армия подступила к Дамгану, после ожесточенного боя она была разбита. Атабек бежал в горы.

Военачальники Пахлавана потребовали от султана Тогрула, чтобы атабеком был назначен старший сын Инандж-хатун, по имени Кутлуг Инандж. Тогрул, разумеется, согласился. Инандж-хатун могла торжествовать: она добилась власти для сына.

Укрывшись в Азербайджане, Кызыл-Арслан борьбы не прекратил. Следовало найти союзника. Он отправил послание аббасидскому халифу, духовному повелителю всех мусульман, который сидел в Багдаде и силы которого далеко уступали силам сельджуков. В своем письме Кызыл-Арслан рассуждал о преданности халифу, пугал его угрозой со стороны султана и в конце перешел к главному: если халиф соберет войска и ударит по султану с юга, то он, атабек, двинет свои армии из Азербайджана — против двойного удара султану не устоять. Когда же эта операция окончится успешно, атабек передаст халифу весь Ирак.

Соблазн был велик. Халиф потратил на снаряжение наемной армии более полумиллиона динаров. Во главе ее он поставил своего везира, судя по всему весьма спесивого и самоуверенного, который решил не ждать, пока атабек подтянет свои силы. Он один разгромит султана. Тогда халиф получит Ирак по праву сильного, а не в дар от атабека.

И вот войска встретились. Завязалось такое сражение, что, как пишет современник, «даже локоны юношей поседели».

К вечеру кровавого дня стало ясно, что багдадская армия терпит поражение. Наемники спешили спастись бегством, лишь упрямый везир продолжал сражаться у своего шатра, окруженный горсткой гулямов. Кольцо врагов было таким плотным, что никакой надежды на прорыв не оставалось. И везир уже приготовился к славной смерти.

Но тут впереди сельджукских войск появился сам султан Тогрул.

— Твои войска обратились в бегство! — крикнул он, знаком останавливая своих воинов. — У тебя никого не осталось, кроме этих гулямов. Не губи себя и тех, кто с тобой.

Тогрул рассчитывал, что после такого разгрома багдадский халиф покинет коалицию его противников. А потому лучше было отпустить везира домой с вестью о благородстве молодого султана.

Везир сдался. Его провели в султанский шатер, а затем отпустили в Багдад с подарками для халифа.

Но халиф был в бешенстве. Он был убежден, что Тогрул победил только потому, что его везир проявил себя спесивым индюком.

С везиром разделались, как положено разделываться со спесивыми индюками, а халиф тут же велел собирать новую армию, во главе которой поставил отважного и решительного эмира.

Новая армия халифа форсированным маршем прошла до города Хамадана, где находился Тогрул. Тот не был готов к новой войне, так как ополчения его эмпров после победы над багдадским войском разошлись по домам, а вернуть их было непросто.

В Хамадане, откуда Тогрул бежал, багдадский эмир встретился с Кызыл-Арсланом и оказался настолько благоразумен, что передал свою армию под общее командование атабека.

Кызыл-Арслан направился с армией к Исфахану и осадил его. Осада была недолгой, город был к ней не подготовлен, и вскоре люди там начали умирать от голода. Город пал, и атабек «сжег Исфахан вместе с его медресе, рынками и мечетями».

Хочется повторить: трудно придумать более жестокие и бессмысленные войны, чем те, которые вели эти государи. Уничтожение собственных подданных, собственных городов, грабежи и массовые убийства были в них настолько обычны, что можно подумать: все эти атабеки, султаны и эмиры ходят по муравьиным кучам, не замечая муравьев.

Уничтожение населения и хозяйства державы вело к гибели и самих убийц.

Султан Тогрул, лишенный своих городов в Иране, тут же отправился в Азербайджан, оставленный Кызыл-Арсланом, который в это время бесчинствовал в Иране. И там он вознаградил себя за поражение. Он пригласил к себе на грабеж и разбой туркменского и кипчакского ханов и с ними полностью разорил Азербайджан и северные провинции Ирана.

И тут на сцене вновь появилась красавица Инандж-хатун. Она внимательно наблюдала за развитием событий. Когда Тогрул победил багдадскую армию, она вместе с сыном находилась рядом с победителем. Когда же верх взял Кызыл-Арслан, Инандж-хатун крепко задумалась. Тогрул, на которого она сделала ставку, бежал в Азербайджан. Кызыл-Арслан стал господином Ирана, другом багдадского халифа и истинным хозяином сельджукского султаната.

И в те дни, когда Тогрул собирал кочевников в Азербайджане, мать вызвала к себе сына, Кутлуг Инанджа, велела ему бросить невыгодного господина и спешить к Кызыл-Арслану — им было не впервой бросаться к нему в ноги.

Победитель встретил новых союзников милостиво. Семейная ссора завершилась ко всеобщему удовлетворению. Он принял молодого человека на службу, правда в невысокой должности. Инандж-хатуп тем временем (можно только преклопяться перед ее способностями) принялась за новую интригу. Она решила очаровать Кызыл-Арслана.

Чары Инандж-хатун были столь велики, что, к удивлению всех окружающих, через несколько недель атабек заявил, что он берет в жены недавнюю смертельную соперницу.

Кызыл-Арслан был на вершине могущества. Он даже позволил себе забыть об обещаниях, которые дал халифу. Никакого Ирака тот не получил, чем остался недоволен, — ведь главные расходы по войне с Тогрулом понес он, а плоды пожинал Кызыл-Арслан. Но халиф мог лишь мечтать о мести.

Черноглазая жена сопровождала Кызыл-Арслана в поход на север: атабек решил привести к повиновению одичавшего в разбойничьих набегах султана. Теперь наступила очередь Туркмении. Войска атабека, собранные со всей державы, огнем и мечом прошли по туркменским оазисам, наказывая их жителей за союз с султаном, «перебили огромное множество их, разграбив их жилища и скот».

Тогрулу ничего не оставалось, как снова бежать. Он укрылся сначала в Киркуке, на севере Ирака, а затем, понимая, что положение безвыходное, решил смепить ориентацию. Результатом этого явилось его верноподданническое письмо к халифу, в котором султан горько раскаивался, что посмел воевать с повелителем правоверных, и обещал больше никогда так не поступать. Он согласен был на любую должность — пусть только халиф примет его на службу.

Как нетрудно догадаться, халиф тут же согласился на союз. Тогрула пригласили в Багдад, и тот, покрыв плечи саваном и неся меч на вытянутых руках, кающимся грешником предстал перед халифом.

Тогрул был хорош как потенциальная угроза Кызыл-Арслану. Но доверять ему армию халиф не желал. Тогрулу было велено сидеть в Багдаде и ждать решения по своему вопросу, как просителю в канцелярии.

Так прошла зима, наступила весна, а решения все не было. Халиф вел дипломатическую игру с атабеком, по игру не очень успешную, потому что ни халифа, ни султана Кызыл-Арслан не боялся.

В конце концов султану дали в Багдаде понять: желательно, чтобы он покинул земли халифа, пока его не выдали атабеку.

Пришлось султапу с молодой женой и несколькими сохранившими ему верность вельможами отправляться в путь. Сначала в Киркук, а затем в Азербайджан, где Тогрул надеялся найти союзников. Но никаких союзников в Азербайджане, столь недавно разоренном им самим, он не нашел, зато его встретила армия, посланная атабеком. На этот раз Тогрул метнулся к Хамадану — город не открыл перед ним ворота. Тогрул кинулся дальше, но никто не соглашался поддержать его. Атабек со своей черноглазой Инандж-хатун не спеша, как сытый кот, преследовал загнанного султана.

Наконец султана настигли. Отряд его был невелик, и один из гулямов атабека вскоре после начала сражения пробился в центр лагеря султана и подрубил столб султанского шатра; увидев, что шатер пал, последние воины султана разбежались. Тогрула взяли в плен и привезли к атабеку.

Султан согласен был на любые условия, при которых он, хотя бы номинально, сохранял трон.

Но на этот раз у атабека была весьма решительная советчица. Инандж-хатун категорически настаивала на том, что Тогрула необходимо казнить. Она доказывала мужу, что сам он куда более достойный кандидат на звание верховного султана сельджуков.

Кызыл-Арслан был согласен с супругой, но казнить Тогрула не решался: убийство запятнало бы его. Впрочем, видеть Тогрула на престоле он тоже не желал. И нашел компромисс: Тогрула заточили в крепость возле Нахичевана.

На некоторое время в державе сельджуков установился мир. Кызыл-Арслан отправил послов к халифу выяснить, не возражает ли тот против принятия им султанского титула. Халиф не возражал. Кызыл-Арслан провозгласил себя султаном.

Так в державе стало два султана: один — в тюрьме, другой — на троне.

Летописцы уверяют, что виноват во всех дальнейших бедах был Кызыл-Арслан. Достигнув султанской власти, он начал проводить время в пирах и забавах со своими гулямами, и его редко видели трезвым.

Разумеется, в гордой султанше могло взыграть оскорбленное самолюбие. Но, вернее, дело заключалось в ином.

Представим себе ее положение. Инандж-хатун идет на все ради обожаемого сына. Ради него ввязывается в заговоры, участвует в войнах и изменяет союзникам. А между тем сын находится при дворе на вторых ролях. Вперед вылез ненавистный Абу Бакр, любимец Кызыл-Арслана. Муж спивается, окраины бунтуют, эмиры недовольны, гулямы жаждут добычи. Если купить нужных людей и устроить дворцовый переворот, то можно захватить власть и передать ее сыпу.

Дело кончилось тем, что Инандж-хатун приказала своим гулямам войти в спальню к Кызыл-Арслану, ключи от которой она им предусмотрительно вручила, и зарезать его во сне.

«Они вошли к нему, когда он был пьян, и убили его в постели. С наступлением утра для него приготовили коня, но он не появился, а когда к нему вошли, нашли его убитым».

Более всех была возмущена этим убийством безутешная вдова Кызыл-Арслана. Она тут же приказала казнить стражей, которые покинули пост у дверей господина. Она поддерживала слухи о том, что атабека убили люди Абу Бакра. А может быть, исмаилиты.

Инандж-хатун была великолепным тактиком, но не стратегом. Она добилась признания Кутлуг Инанджа атабеком, но упустила главного соперника. Абу Бакр ускакал в Нахичеван, к своей матери, которая к его приезду уже успела договориться с владетелями азербайджанских городов, и они признали его атабеком. Азербайджан для Инандж-хатун был потерян.

Тогда Инандж-хатун послала в крепость, где томился свергнутый султан, приказ немедленно задушить пленника. Но местный эмир, узнав о приказе, посетил султана и предложил сделку: если Тогрул, вернув себе престол, даст ему один из самых высоких придворных чинов, тот выпустит султана из крепости. Тогрул был согласен на что угодно. И потому в ту же ночь он в сопровождении своего нового «эмира аудиенций» ускакал на юг.

Государство разделилось на три лагеря. Атабек Абу Бакр со своей матерью правил Азербайджаном и Северным Ираном и гонялся за Тогрулом, который пытался собрать войско. Кутлуг Инандж с матерью и братом готовили войска, чтобы разгромить Абу Бакра, и тоже посылали отряды вдогонку за Тогрулом.

Кончилось это тем, что Тогрулу все же удалось найти себе союзников. Он оторвался от энергичного Абу Бакра и пошел со своим отрядом навстречу Кутлуг Инанджу. И хотя армия Кутлуг Инанджа в пять раз превосходила числом отряд Тогрула, командовал сын султанши так бездарно, что умудрился потерпеть поражение. Это случилось летом 1192 года.

Кутлуг Инандж укрылся в Рее. Ни войск, ни союзников у него не было. Никто не хотел признавать его атабеком. Было ясно, что, если до него раньше не доберется Абу Бакр, его убьет Тогрул.

И Инандж-хатуп делает новый фантастический ход, основанный на трезвом расчете. Ведь она отлично знала людей, с которыми имела дело.

Она шлет письмо султану Тогрулу, в котором сообщает:

она всегда любила только его;

теперь, когда Тогрул вернул себе престол, она считает себя его лояльной подданной, служанкой и рабыней;

у нее громадная нетронутая казна;

если Тогрул согласится взять ее в жены, вся казна перейдет к нему, однако не сразу, а постепенно.

Инандж-хатун вдвое старше Тогрула. Ненавидит его лютой ненавистью. Тогрул, у которого есть любимая жена и маленький сын, родившийся, пока он был в тюрьме, ненавидит Инандж-хатун не менее, чем она его.

Но судьба военной кампании против Абу Бакра зависит от того, сможет ли султан найти деньги, чтобы снарядить армию. Не будет денег — не будет власти.

И вот торжественно подписан брачный договор, и сохранившая следы былой красоты немолодая женщина уходит после оплаченного ею грандиозного пира в опочивальню с молодым мужем.

К сыновьям же Инандж-хатун посылает гонца, чтобы они сидели тихо; когда придет время, она их вызовет.

Вскоре прибыли доверенные люди с частью ее приданого.

Прошло несколько недель, и наконец рабыня, которую Тогрул приставил следить за супругой, сообщила ему то, что он давно ждал, но боялся услышать.

Рабыне удалось узнать, что вечером султанша пригласит к себе Тогрула для переговоров о приданом. Она предложит ему кубок шербета. Шербет будет отравлен.

Когда вскоре Тогрулу сообщили, что султанша приглашает его в свои покои, он был готов к встрече.

Верные гулямы остались за дверью: по первому знаку они должны были ворваться в комнату Инандж-хатун.

Тогрул был оживлен. Инандж-хатун также пребывала в отличном настроении: она была покладиста и обещала султану, что завтра же отправит людей за сотней тысяч динаров.

Тогрул старался не встречаться глазами с женой. А та вела себя столь естественно, что Тогрулу стало страшно: а если бы рабыня не услышала? Значит, он сегодня ночью был бы уже мертв? Молодой, стройный, красивый великий султан сельджуков, которому так хочется жить, был бы мертв, и его убила бы эта раздобревшая, с крашеными полосами и слишком черно выведенными бровями женщина? Как убила Кызыл-Арслана. И скольких еще? Тогрул не мог больше вынести ожидания.

— Жарко у тебя, — сказал он.

— Жарко, — согласилась Инандж-хатун и тут же продолжала речь о незначащих делах, которых никогда не будет.

— Я хочу пить, — сказал Тогрул.

Султанша хлопнула в ладоши.

Тогрул видел, как слуга наливает шербет в прозрачный бокал. Потом Инандж-хатун поднялась, взяла бокал и понесла к мужу.

Тот поглядел бокал на свет и громко произнес:

— Питье отравлено.

Это был условный знак.

В комнату вбежали гулямы. Обнаженные кривые сабли блестели в мускулистых руках.

— Ты ошибаешься, — сказала Инандж-хатуп.

— Если я ошибаюсь, тогда выпей, — сказал султан.

— Разумеется, — ответила Инандж-хатун.

Она протянула руку, взяла бокал и выпила, глядя в глаза Тогрулу.

И он вспомнил, когда видел этот взгляд: много лет назад на пыльной площади перед дворцом, когда Инандж-хатун вывела двух мальчиков и смотрела на Кыаыл-Арслана, прежде чем пасть ему в поги.

Тогрул был растерян. Он ожидал, что Инандж-хатун упадет и будет корчиться, умирая. А она стояла спокойно, чуть улыбаясь.

Весь вечер Тогрул в гневе метался по своим покоям. Эта гюрза снова провела его. И смеется сейчас, зная, что он не смеет ее убить. Деньги, ему нужны деньги!

Ночью Тогрула разбудили.

Только что скончалась его супруга Инандж-хатун. От яда.

Яд оказался медленно действующим. Султанша не хотела, чтобы подозрение в смерти мужа пало на нее.

Смерть Инандж-хатун не припесла мира. Кутлуг Инандж, узнав о смерти матери, покинул Рей и вместе с младшим братом пытался набрать войско, но они были наголову разбиты Абу Бакром и еле успели унести ноги. Старший брат бежал в Ирак, а младший кинулся к грузинам, надеясь на их помощь.

Для царицы Тамары раздоры среди смертельных врагов Грузии были благом. Она приняла беглеца и вмешалась в борьбу сельджуков, в результате чего грузинским войскам удалось занять важные армянские провинции и установить власть над азербайджанскими городами. Грузинские отряды дошли до Тебриза. Как пишет мусульманский летописец, «их руки стали полны добычи. Они увели в плен столько людей, что числа их никто, кроме Аллаха — слава ему! — не знает. Так они завладели большей частью крепостей и обложили данью Нахичеван и Гайлакан. Они овладели областью Двина и ее крепостями… они осаждали крепости до тех пор, пока не завладели полностью Арранской страной».

Тогда же в сельджукскую державу вторглись войска хорезмшаха Текиша, повелителя Средней Азии. Он рассудил, что настало удобное время, чтобы расширить свои владения. Война перешла на территорию Ирана. Вновь горели города и тысячи трупов устилали поля. Кутлуг Инандж тут же переметнулся на сторону хорезмшаха.

Война складывалась неудачно для султана Тогрула. С севера наступала армия хорезмшаха, с юга шло войско Кутлуг Инанджа.

Хорезмшах настиг Тогрула у соленого озера Фархан.

После короткого боя Тогрул был разбит и с шестьюдесятью гулямами поскакал на юг. Но они не успели отъехать далеко. Впереди показалась громадная туча пыли: Кутлуг Инандж, сын Инандж-хатун, спешил на помощь хорезмшаху.

Тогрул оглянулся: сзади также висело облако пыли — хорезмийцы настигали его.

Султан поднял саблю, подавая сигнал к атаке.

— До встречи! — крикнул ему один из гулямов.

— Меня ты найдешь под копытами коней, — ответил султан.

Горстка гулямов врубилась в войско Кутлуг Инанджа,

Скоро гулямы были окружены. Они отбивались, падая один за другим и прикрывая телами султана.

Кутлуг Инандж не участвовал в схватке. Он молча наблюдал, как тает число защитников Тогрула.

Одна из стрел, пущенных воином Кутлуг Инанджа, попала султану в глаз. Тот вскрикнул и прижал ладонь к глазу. Между пальцами текла кровь.

Тогрул сполз с седла и сел на землю. Но никто не помог ему, потому что в эти секунды погибли последние из его гулямов.

Кутлуг Инандж подошел к сидящему на земле султану.

Они были ровесниками. Обоим по двадцать четыре года. И были похожи — стройны и гибки.

Тогрул почувствовал, как на него упала тень. Он поднял голову.

— Кутлуг Инандж! — взмолился султан. — Спаси меня! Мы же росли с тобой вместе, мы же были как братья. Помоги мне подняться…

Кутлуг Инандж сказал:

— Ты убил мою мать.

И тут Тогрул вдруг понял, что у Инандж-хатун и ее сына одинаковые — черные, непроницаемые — глаза.

Это было последнее, что он увидел.

Атабек снес ему голову одним ударом сабли, и его гулямы одобрительно зашумели — это был мастерский удар.

Голову султана Кутлуг Инандж принес хорезмшаху, который ждал его у озера. Текиш был недоволен. Он предпочел бы оставить султана на троне как своего вассала.

«Так был убит султан Тогрул, — пишет летописец, — последний сельджукский государь, от раскаленных углей рода сельджуков осталась одна зола, которую развеял ветер».

Произошло это в 1194 году. Кутлуг Инандж пережил Тогрула всего на год.

Хорезмшах раздал города и провинции державы своим эмирам.

И каждый правил там, никому не подчиняясь.

Пока не пришли монголы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.