Вступление в войну Японии и Соединенных Штатов

Вступление в войну Японии и Соединенных Штатов

Именно в это время произошло событие, которое, возможно, в большей степени, чем любой другой фактор, помогло германской верховной ставке преодолеть изменение обстановки на Востоке без более серьезных потрясений, а именно вступление в войну Японии и первый ее успех в войне против США. Вся ставка, включая и зону 2, казалось, была охвачена праздничным восторгом; те немногие, кто даже в этот момент ощущал в себе способность видеть дальше, оставались все в большем одиночестве. Неожиданное вступление в войну нашего дальневосточного союзника не привело, однако, к появлению новых инструкций. Мы даже не знали, зачем Гитлер со своим окружением, включая генералов Кейтеля и Йодля, сразу же после этого отправился поездом в Берлин. Причина вскоре прояснилась. 11 декабря после полудня он предстал перед рейхстагом и во всеуслышание объявил войну Соединенным Штатам Америки. Это дало повод для памятного телефонного разговора.

Йодль звонит мне из Берлина (я как раз заканчиваю завтракать и обсуждаю эту последнюю новость с несколькими офицерами штаба):

«Вы слышали, что фюрер только что объявил войну Америке?»

Я. «Да, и это нас больше чем удивило».

Йодль. «Теперь штаб должен проанализировать, где, вероятнее всего, Соединенные Штаты первоначально задействуют большую часть своих сил – на Дальнем Востоке или в Европе. Пока это не прояснится, мы не можем принимать дальнейшие решения».

Я. «Согласен; такой анализ явно необходим, но мы до сих пор никогда даже не задумывались о войне с Соединенными Штатами и потому не имеем данных, на которых должно базироваться такое исследование; так что едва ли мы сможем выполнить подобное задание».

Йодль. «Посмотрите, что можно сделать. Завтра, когда вернемся, поговорим с вами об этом подробнее».

Этот разговор, и ничего больше, стал для нашей ставки отправной точкой для стратегии Германии в войне против Америки, войне, которой суждено было закончиться на берегах Эльбы в мае 1945-го.

Про директиву о сотрудничестве с Японией от 5 марта 1941 года я уже упоминал выше; в ней говорилось, что «общей целью ведения войны следует считать достижение быстрого разгрома Англии и тем самым предотвращение вступления в войну Соединенных Штатов». Этой же директивой «координация оперативных планов» (которые касались только войны на море) возлагалась на главнокомандующего военно-морскими силами, и Гитлер никогда не переставал подчеркивать ему даже после рузвельтовского «приказа стрелять», как важно избегать всего того, что может вызвать вступление США в войну. Любой начальник штаба оперативного руководства ОКВ, достойный своей должности, заранее бы велел своему личному составу заняться вопросами, связанными с этим сотрудничеством, но Йодль все еще явно считал, что основная его задача – исполнять роль второго начальника штаба сухопутных войск. Не будь так, собранные данные и расположение Гитлера позволили бы ему оказать достаточное влияние, чтобы, по крайней мере, отсрочить участие США в войне в Европе.

При сложившихся обстоятельствах заявление Гитлера о войне с Соединенными Штатами оказалось не более чем пустым жестом (не считая подводной войны, которая быстро расширялась в направлении Восточного побережья Америки, где находилось много достойных целей). То же самое можно сказать и о германско-японском договоре о совместной военной стратегии, подписать который Гитлер уполномочил министра иностранных дел в день своего выступления в рейхстаге. Более того, в основе планов, которые вскоре после этого, 3 января 1942 года, он изложил в кратком виде японскому послу генералу Осиме, не было ничего, кроме стремления выдать желаемое за действительное. Он начал с преамбулы: «никогда прежде в истории две столь могущественные военные державы, так далеко расположенные друг от друга, как Япония и Германия, не воевали на одной стороне»; из чего он сделал вывод, что «если мы будем координировать в деталях военные операции, то обеспечим нашей стратегии возможность использовать рычаг, который окажет мощное влияние на противника, поскольку вследствие этого ему придется постоянно переносить центр тяжести своих боевых действий и, распыляя таким образом свои силы, он не будет иметь шансов достичь убедительных результатов».

Он по-прежнему считал, что «Соединенные Штаты не посмеют вести наступательные операции в Восточной Азии». Это Риббентроп прямо указал на ближайшие перспективы на Востоке, заявив, что «Япония, возможно, в мае будет в состоянии напасть на Россию». Осима тоже считал естественным, что, как только будет установлен «новый порядок в Азии, Япония должна в один прекрасный день разгромить Россию». Но Гитлер по-прежнему придерживался того мнения, что «самое главное для Германии – чтобы Япония устояла перед лицом англосаксонских держав. Англия остается нашим главным противником. Мы, разумеется, устоим в России».

Хотя у нас не было на то бесспорных оснований, но мы в штабе оперативного руководства ОКВ, вместе с ведомством адмирала Канариса, быстро пришли к выводу, что главной целью Америки будет разгром Германии. Но в ожидании дальнейшей информации мы не считали, что настал момент, когда крупные силы США могут появиться на Европейском или Африканском театре военных действий. Япония лучше подготовлена к войне, рассуждали мы, и этот факт на начальном этапе говорит в пользу государств оси, особенно если, что вполне вероятно, японцы готовы удерживать значительные силы русских на Дальнем Востоке, невзирая на подписанный ими с Москвой пакт о ненападении.

18 января 1942 года начальник штаба ОКВ и уполномоченные начальники аналогичных штабов Италии и Японии подписали в Берлине военный договор между Германией, Италией и Японией, вытекающий из декабрьского политического соглашения. Он появился под грифом «Секретный официальный документ» – формулировка, не принятая в военных кругах, что явно свидетельствует о том, что он был составлен под руководством министерства иностранных дел и скорее всего Военной комиссией Тройственного союза. Как уже говорилось, этот орган оси никогда не информировали относительно стратегических планов Германии; поэтому единственным конкретным результатом этих договоренностей стали выбор районов боевых действий для войны против торговых судов на море и провозглашение принципов сотрудничества по общим военным вопросам, таким, как связь, снабжение, технические проблемы и боевая техника. Какого бы то ни было раскрытия стратегических целей избежали путем грубого перечисления всех возможных театров военных действий по всему свету. Англия и Соединенные Штаты значились единственными рассматриваемыми противниками; о России в нем не упоминалось.

По отношению к Японии этот документ характеризовался такой же степенью хитрости и неискренности, какая стала правилом в отношениях с Италией. Штаб оперативного руководства ОКВ не принимал участия в его подготовке и даже не видел его. Последующие германско-японские военные контакты ограничивались визитами японских офицеров в германскую верховную ставку, в ходе которых Гитлер сам принимал посла генерала Осиму, а Кейтель с Йодлем занимались его подчиненными. Ни один японский офицер не вступал в зону 2, где велась настоящая военная работа ставки.

Пятнадцать месяцев спустя даже Гитлер поменял свои взгляды на отношения с Японией. На кратком совещании 5 апреля 1943 года произошел следующий разговор.

Йодль. «Японцы убеждены, что в течение 1943 года Европейский театр останется главным местом событий».

Гитлер. «Что нас не так уж и радует».

Йодль. «Гуадалканал успешно очищен [японцами] от противника».

Гитлер. «Вы не должны верить тому, что говорят японцы. Я не верю ни единому их слову».

Йодль. «Им трудно поверить просто потому, что они единственные люди, которые говорят явно честно и выглядят так, будто говорят правду».

Гитлер. «Они много врут; за всем, что они говорят, всегда кроется желание ввести в заблуждение. Что сделали японцы за последнее время? Это абсурд, что японцы не могут набрать больше тридцати пехотных дивизий. В Японии населения больше, чем в Германии. Она может сформировать сто двадцать дивизий. Во всяком случае, мы не знаем, сколько у нее их в действительности. Единственное, с чем не могу разобраться, – так это с танками. Есть у них современные танки или нет?»

Один из помощников. «О своих танках они рассказали так же мало, как и о своей авиации».

Гитлер. «Они ничего не рассказали нам о своих кораблях и вдруг оказались там с самыми большими боевыми кораблями в мире. Они ничего не рассказали об авианосцах, и вот откуда ни возьмись у них самое большое количество авианосцев. Они ни слова не сказали, говорю вам, ни слова. Если у них действительно есть какие-то планы, мы никогда о них не услышим, а если они скажут нам, что планируют операцию на севере, я скорее сделаю вывод, что что-то затевается на юге»[174].

Нельзя сказать, что в этом разговоре по достоинству оцениваются существенные услуги, которые оказали японцы нашим общим военным усилиям. Например, обстановка в Средиземном море стала спокойнее, когда на Дальний Восток была переброшена значительная часть британского флота и авиации, и в конце января 1942 года это позволило Роммелю, при поддержке наших субмарин и авиации, отбросить англичан к западным подступам у Тобрука. Кроме того, прорвавшие блокаду германские суда загружались в японских портах различным сырьем, особенно каучуком, и им оказывалась значительная помощь в пути – важный, если не сказать жизненно необходимый вклад в продолжение войны в Европе. Однако, несмотря на многочисленные попытки, которые мы делали по дипломатическим каналам, нам не удалось получить от японцев какую-либо помощь в войне против Советского Союза[175]. Но за их верность договору русские, как известно, на заключительном этапе войны отплатили им, приняв участие в ударе по Японии по сходящимся направлениям с территории Маньчжурии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.