Глава 1 Польское королевство в X–XII веках и его распад
Глава 1
Польское королевство в X–XII веках и его распад
Термин «братья-славяне», столь популярный в XIX и XX веках, возник еще в глубокой древности. Согласно легенде, три брата-славянина Чех, Лех и Рус отправились на охоту. Рус пошел на восток. Чех продвинулся на запад на гору Ржип, недалеко от Богемии, тогда как Лех пошел на север, до тех пор, пока не встретил огромного белого орла, охраняющего свое гнездо. Он основал поселение Гнезно и выбрал белого орла в качестве своего герба.
Эта легенда уже существовала в X веке, а впервые одну из ее версий, написанную в 1295–1296 гг., нашли в библиотеке Яна Годийовского. Эта легенда записана и в чешской стихотворной хронике.
В рукописи из библиотеки Яна Годийовского отсутствует фрагмент о братьях. Предполагают, что автор версии о трех братьях добавил Руса к легенде о лехе по имени Чех из хорватской земли, известной по чешской стихотворной хронике Далимила Мезиржицкого, записанной в 1308–1314 гг.
Любопытно, что известный польский историк Ян Длугош (1415–1480) уже не хочет считать Леха и Руса родными братьями; у него Рус — потомок Леха. Согласно Длугошу, поляк Рус возглавил русское государство. Киев же был основан польским языческим князем Кием, также потомком Леха.
Для нас же важно не различие в версиях легенды, а степень ее распространения у западных славян в современных Польше и Чехии. Там братство западных, восточных и южных славян воспринималось в X–XIV веках как аксиома, лишь в XV веке Ян Длугош стал доказывать, что поляки «были равней прочих славянских племен».
Действительно, в раннем Средневековье все племена славян имели родственные языки и одинаковый общественный строй (управлялись князьями, власть которых в известной степени была ограничена народным собранием — вечем). Не менее близки были и верования славянских племен, даже одинаковы названия богов и богинь.
Так почему же часть славян, как, например, русские и болгары, в XIX–XX веках продолжали считать себя братьями, а термин «братья славяне» по отношению к русским и полякам выглядит дико? В чем же дело? Некоторые историки считают, что, мол, правители государств несправедливо относились к соседним государствам и народам и даже вели агрессивные войны, и это, мол, привело к межнациональной вражде. Марксисты все объясняют деятельностью буржуазии, сеющей рознь между народами в своекорыстных интересах.
Увы, обе позиции не выдерживают элементарной критики. Так, болгарское правительство и в Первую, и во Вторую мировые войны ввергло страну в войну с Россией. До 1917 г. в Болгарии и в России была буржуазия, а потом почти 30 лет в этих странах был различный общественно-политический строй (монархия и социализм). Ну и что? Оба народа так и остались братскими. Простые люди в России и в Болгарии по-прежнему испытывают симпатию друг к другу. У русских нет[1] анекдотов о болгарах, но их всегда было с избытком о поляках.
Чтобы разобраться, почему ранее близкие славянские народы стали чуждыми друг другу в культуре, религии, а также в совокупности факторов, которая сейчас стала именоваться менталитетом, надо вернуться как минимум на полторы тысячи лет назад.
В VII–VIII веках многочисленные западнославянские племена занимали обширную территорию по бассейнам рек Вислы, Одры (Одера) и Лабы (Эльбы). В бассейне верхней Лабы, рек Влтавы и Моравы жили чешско-моравские племена, в бассейне Вислы и Варты, до Орды и Ниссы на западе — польские племена. Земли в бассейне средней и нижней Лабы до Балтийского моря занимали полабские славяне, образовавшие несколько племенных союзов. Между Салой и Лабой и далее к востоку жили племена серболужицкого союза, а по средней Лабе и далее на северо-восток — племена союза лютичей. Нижнюю Лабу заселяли ободриты. Лютичи и ободриты занимали земли до самого Балтийского моря. К востоку от них, на балтийском побережье, жили поморяне, принадлежавшие к польской группе западнославянских племен. Ободритов, лютичей и поморян часто называют балтийскими славянами.
В IX веке возникает сильное государственное объединение славян — Великоморавская держава, ставшая одним из самых мощных государств Европы. В состав Великоморавской державы входили Чехия, Моравия, Словакия, Лужицы и земли ободритов. Все 76 лет своего существования (830–906 гг.) Великоморавская держава непрерывно подвергалась нападениям немецких феодалов.
В 863 г. из Византии в Великоморавское государство прибыла церковная миссия, возглавляемая братьями Кириллом (Константином) и Мефодием. Они начали перевод церковных книг на славянский язык, проповедовали христианство, проводили богослужения на славянском языке. В Паннонии и Моравии Кирилл и Мефодий содействовали подготовке славянского духовенства. Создание своей, независимой от немцев церкви укрепило политическую независимость Великоморавской державы и стало грозным оружием в борьбе с немецкой агрессией. Зависимость же от Константинопольского патриарха была чисто формальной.
Князь Ростислав и великоморавская знать поддерживали деятельность Кирилла и Мефодия. Но в 870 г. ставленник немецких феодалов Святополк — племянник Ростислава — сверг своего дядю и занял княжеский престол. Ростислава же вывезли в Германию. Там он был ослеплен и навечно заточен в монастырь. Несколько позже немцы схватили и Святополка и также отправили его в Германию.
Одновременно западное духовенство[2] начало преследовать славянских церковнослужителей. Мефодия схватили, бросили в темницу и подвергли жестоким пыткам[3].
Результатом насилий немецких феодалов и западного духовенства стало восстание, вспыхнувшее в конце 871 г. под руководством священника Славомира. Тогда рыцари вспомнили о князе Святополке, томившемся в застенках одного из немецких замков. Его освободили и поставили во главе немецкого войска, снаряженного для подавления восстания в Великоморавской державе. Но немцы просчитались — Святополк перешел на сторону восставших, помог славянам разбить немецкое войско и вновь занял княжеский престол. Правил он до своей смерти в 894 г.
Святополк сразу же освободил из тюрьмы Мефодия, который вместе с многочисленными учениками продолжил свою духовную деятельность в Великоморавском государстве. Однако князь Святополк оказывал недостаточную поддержку восточному духовенству в его борьбе с папистами. После смерти Мефодия в 885 г. его ученики были изгнаны из Моравии и нашли убежище в Болгарии.
После смерти Святополка его сыновья начали борьбу за власть. В результате чешские земли попадают под власть германского князя Арнульфа. В 906 г. венгры завоевывают словацкие земли, составлявшие значительную часть Великоморавской державы. Словаки попали под власть венгерских феодалов и на целое тысячелетие оказались оторванными от чешского народа.
Падение Великоморавского государства кардинально изменило ход развития западных славян. Как писал известный историк С. М. Соловьев: «Разрушение Моравской державы и основание Венгерского государства в Паннонии имели важные последствия для славянского мира. Славяне южные были отделены от северных, уничтожено было центральное владение, которое начало соединять их, где произошло столкновение, загорелась сильная борьба между Востоком и Западом, между германским и славянским племенем, где с помощью Византии основалась славянская церковь. Теперь Моравия пала, и связь славян с Югом, с Грециею, рушилась: венгры стали между ними, славянская церковь не могла утвердиться еще, как была постигнута бурею, отторгнута от Византии, которая одна могла дать питание и укрепление младенчествующей церкви. Таким образом, с уничтожением самой крепкой связи с востоком, самой крепкой основы народной самостоятельности, западные славяне должны были по необходимости примкнуть к западу и в церковном, и в политическом отношении. Но мало того, что мадьярским нашествием прекращалась связь западных славян с Византиею, прекращалась также и непосредственная связь их с Римом, и они должны были принимать христианство и просвещение из рук немцев, которые оставались для них теперь единственными посредниками. Этим объясняется естественная связь западных славян с Немецкою империею, невозможность выпутаться из этой связи для государственной и народной независимости»[4].
Замечу, что это не русский, а общепринятый взгляд. Соловьеву во многом вторит польский историк-националист Владислав Грабеньский: «В славянстве шла борьба двух культурных влияний: цареградского (византийского, греческого, восточного) и римского (латинского, западного). Произошедшее в 1054 г. при патриархе Михаиле Келуарии разделение церкви на западную и восточную разбило и славян на две части, отличающиеся по религиозным догматам, обрядовому языку и отношениям между духовной и светской властями. Польша и Чехия, отделенные от Царьграда венграми, подчинились влиянию Рима; Болгария, Сербия, равно как и Русь, обращенная в христианство в 988 году при великом князе киевском Владимире, удержали славянский обряд и сохранили культурную связь с Востоком. Между этими двумя частями славян выработались серьезные отличия как политические, так и культурные»[5].
На территории современной Польши в IX–X веках известно свыше дюжины народов, или, как сейчас говорят польские историки, «племенных групп»[6]. Так, поляки жили в области, позднее получившей название Великой Польши, главными центрами которой являлись Гнезно и Познань. Висляне проживали в позднейшей Малой Польше, и их центрами были Краков и Вислица. Также на территории современной Польши проживали мазовшане (главный центр в Полоцке), куявяне, или гопляне (главные центры Крушвица и Ленчица), лендзяне (их центром, видимо, был Сандомир). В Силезии проживали слензяне (главный центр Вроцлав), а также дядошане, бобжане (бобряне), тшебовяне (требовяне), ополяне. В Поморье обитала группа поморских племен. Одним из самых крупных народов поморян были кашубы.
Все эти народы (племенные группы) имели достаточно серьезные отличия в языке, обычаях и хозяйственной деятельности. Различия между кашубами и вислянами были не меньшие, чем, например, с жителями бассейна Днепра. Так что деление на западных и восточных славян, проведенное историками XVIII–XIX веков, являлось для IX–X веков чисто условным, зато удобным при изучении последующей истории Польши и Руси.
Согласно легенде, правители Польши пошли от некоего Пяста из Крушвицы, зарабатывавшего на жизнь изготовлением деревянных колес. Прежнего предводителя племен Попеля якобы съели… мыши. И все выбрали вождем Земовита, сына колесника Пяста.
После Земовита правил его сын Лешко, внук Земомысл и правнук Мешко («медведь»). Мешко, правивший с 960 по 992 год, контролировал довольно большую территорию.
Западные славяне в IX–X веках (по Тымовскому М., Кеневичу, Я., Хольцеру Е. «История Польши»).
Польша при Мешко I (конец X в.).
Предшественники Мешко собирали дань с подчиненных им племен от случая к случаю. Новый князь ввел постоянную систему податей. Их выплачивало все сельское население, в основном продуктами земледелия и животноводства.
Важным источником дохода стали «регалии», то есть монополия великого князя (короля) на наиболее доходные промыслы. К ним относились: чеканка монеты (этим занимались особые чиновники — «минцежи»), добыча благородных металлов, устройство и обложение сборами рынков и постоялых дворов, таможенные пошлины, бобровая охота. К этим княжеским доходам добавлялась прибыль от внешней торговли. В обмен на рабов, меха и янтарь приобретались предметы роскоши, необходимые для княжеского двора, его сановников и церковных учреждений.
Объем продажи рабов в арабские страны был столь значителен, что в Польше наблюдался большой наплыв арабской серебряной монеты. Поэтому пленники составляли важную часть военной добычи. Однако к концу XI века объем работорговли стал снижаться. В основном это связано с резким уменьшением потока серебряной монеты из арабских стран.
Помимо обычных податей (зерно, крупный рогатый скот, свиньи) и повинностей по строительству и ремонту городов, появилась новая система повинностей, призванная удовлетворять отдельные потребности князя. Возникли поселки бортников, поставлявших мед и воск, поселки охотников и рыбаков. Большинство этих поселений создавались самим князем. Память о них сохранилась до нашего времени в ряде топонимов. Это поселки с названиями Щитники, Гротники, Лагевники, Шафляры, Беднары, Ковале, Шевце, Пекары, Кухары, Корабники, Кобыльники, Овчары, Бобровники, Злоники, Виняры.
К X веку феодальная знать Польши (понятно, речь идет не о современных ее границах, а о частях, контролируемых династией Пястов) состояла из нескольких слоев. Так, вожди племен и их ближайшие родственники составляли высший слой — «можновладцев». Можновладцы владели[7] Вроцлавом, Краковом, Сандомиром, Плоцком, Крушвицами, Ленчицами и Гданьском. Внутри провинций существовали местные феодалы — гродские паны, которые располагали более ста замками. Естественно, что эти замки не имели ничего общего с западноевропейскими замками X–XII веков, а их укреплениями были земляные валы с деревянным тыном. Каждый гродский пан имел дружину и небольшой административный аппарат — войских, коморников, влодарей и пивничих.
Великокняжеская власть в Польше была наследственной, однако писаные или неписаные правила наследования отсутствовали. Естественно, это часто приводило к усобицам между братьями-княжичами.
Около 966 г. Мешко женится на чешской княжне Доброве (Дубровке). Невеста была христианкой, и Мешко пришлось креститься по латинскому обряду. Вместе с Добровой в Польшу приехало и несколько священников-папистов во главе с епископом Иорданом. Именно с них и началось крещение Польши.
Одновременно с принятием христианства Мешко принес ленную присягу германскому императору Оттону I. Неоднократно Мешко отправлял свои дружины на помощь императорским войскам. Он же в 968 г. основал Познаньское епископство, зависимое от архиепископства Магдебургского, которое было устроено императором Оттоном I для покоренных полабских славян.
В 990 г. папа римский Иоанн XV дал Мешко I королевский титул.
Любопытно, что Мешко после смерти императора Оттона I нарушил ленную зависимость его сыну, новому императору Оттону II, а затем внуку, Оттону III.
Первое столкновение Руси[8] и Польши, о котором сохранились письменные свидетельства, произошло в 981 г. Согласно русской летописи, князь Владимир Красное Солнышко (г. р. неизв. — ум. 1015 г.) ходил с войском на ляхов и занял Перемышль, Червен и другие их города. Забавно, что чешские историки утверждают, будто эти города не могли быть отняты у поляков, а были отняты у чехов, поскольку земля к востоку до Буга и Стыря, впоследствии названная Галицкой, принадлежала в то время чехам. Чехи ссылаются на данную Пражскому епископству при его основании грамоту, в которой границами епископства к востоку обозначены реки Буг и Стырь в Хорватской земле. С. М. Соловьев довольно аргументированно доказал недостоверность этой грамоты[9], так что 981 г. мы должны считать годом первой русско-польской войны.
Русские летописи свидетельствуют, что занятые князем Владимиром города принадлежали Руси еще при Олеге Вещем, но были заняты поляками в малолетство князя Игоря.
Согласно русским летописям, в 992 г. князь Владимир воевал с Мешко «за многие противности его» и в бою за Вислой одержал полную победу. Поводом к этой войне могли служить спор за Червенские города.
В 992 г. польский король умер во время похода на поладских славян. Умирая, Мешко поделил свое государство между сыновьями. Но старший сын Болеслав Храбрый изгнал из страны всех своих братьев и стал править единолично. «Принеся германскому императору ленную присягу, он поддерживал его в войнах со славянами и обеспечил мир с западной стороны»[10].
Однако ни император, ни папа не считали Болеслава I королем, а только князем Польши, и королевский титул он получил лишь за несколько месяцев до своей смерти — 18 апреля 1025 г. польские епископы объявили князя Болеслава королем.
Болеслав I был опытным политиком и храбрым воином. На севере он расширил свои владения до Балтийского моря, подчинив себе поморян и пруссов. Болеслав I, воспользовавшись смертью в 999 г. чешского князя Болеслава II, напал на Краков и присоединил его с окрестностями к Польше. В это же время он захватил Моравию и земли словаков до Дуная.
Примерно[11] в 1008–1009 гг. Болеслав I заключил мир с Владимиром Красное Солнышко. Мир был скреплен родственным союзом: дочь Болеслава вышла замуж за сына Владимира Святополка (ок. 980 — ок. 1019 гг.). Но этот первый родственный союз польских и русских князей привел не к миру, а к серии новых войн. Где-то между 980 и 986 годом Владимир разделил земли между сыновьями. Вышеслава он направил в Новгород, Изяслава — в Полоцк, Святополка — в Туров, Ярослава — в Ростов. Следует заметить, что Владимир делал сыновей не независимыми правителями областей, а всего лишь своими наместниками.
В конце 1012 г. или в начале 1013 г. Святополк вместе с женой и ее духовником Рейнберном Колобрежским оказывается в киевской темнице. Подробности ареста туровского князя летописцы до нас не донесли, что дало повод разыграться фантазии историков. Так, Ф. И. Успенский писал: «Епископ колобрежский [Рейнберн], сблизившись со Святополком, начал с ведома Болеслава подстрекать его к восстанию против Владимира… С этим восстанием связывались виды на отторжение России от союза с Востоком [Византией] и восточного православия»[12]. Видимо, более близок к истине П. Голубовский: «Князь Туровский, Святополк, заводит отношения с Польшей, чтобы иметь поддержку для завоевания своей автономности, и попадает за это в тюрьму»[13]. Не исключено, что Святополк попросту отказался платить дань Киеву, как это сделал в 1014 г. князь Ярослав в Новгороде.
В немецкой хронике Титмара Мерзебурского, умершего в 1018 г., говорится, что Болеслав, узнав о заточении дочери, спешно заключил союз с германским императором и, собрав польско-германское войско, двинулся на Русь. Болеслав взял Киев и освободил Святополка и его жену. При этом Титмар не говорит, на каких условиях был освобожден Святополк. По версии Титмара Святополк остался в Киеве и стал править вместе с отцом. Нам же остается только гадать, был ли Святополк при Владимире советником, или, наоборот, Святополк правил страной от имени отца.
Любопытно, что все русские летописи молчат о последних годах жизни князя Владимира Красное Солнышко. Из этого может следовать лишь один вывод: кто-то, то ли сам слишком «мудрый» Ярослав, то ли его беспокойные детишки, основательно отредактировал русские летописи, а периоды, где врать уже было невмочь, попросту опустил.
Так или иначе, но к 1015 г. Святополк был если не правителем Киева, то по крайней мере соправителем своего отца[14]. Надо сказать, что перед смертью Владимира на Руси творился бардак, или беспредел — кому как нравится. К примеру, после смерти в 1001 г. Изяслава Владимировича, посаженного отцом в Полоцке, полоцким князем-наместником был назначен не следующий по старшинству брат, как было принято тогда и в последующие 400 лет на Руси, а сын Изяслава юный Брячислав. Это свидетельствует о фактической независимости Полоцкого княжества от Киева. Затем и Ярослав Владимирович в Новгороде отказался платить дань Киеву. Там начинают готовиться к походу на Новгород. Но весной 1015 г. Владимир разболелся и 15 июля умер. Единственным возможным приемником Владимира был Святополк. Он был самый старший из сыновей Владимира, то есть законный наследник престола.
И тут, согласно русским летописям и «Сказанию о Борисе и Глебе», начинаются абсолютно необъяснимые события. Полоцкое и Новгородское княжества отделяются от Киева и готовятся к войне с ним. Значительная часть князей Владимировичей (Мстислав — князь тмутараканьский, Святослав — князь древлянский и Судислав — князь псковский) держат нейтралитет и не собираются подчиняться центральной власти. Лишь два младших по возрасту князя — Борис Ростовский и Глеб Муромский — заявляют, что готовы чтить Святополка «как отца своего».
А Святополк начинает свое правление с убийства… двух самых верных и, кстати, своих единственных вассалов, Бориса и Глеба. При этом и сами Борис и Глеб ведут себя более чем нелепо. Оба знают, что Святополк послал к ним убийц, и попросту ждут их, распевая псалмы, то есть они фактически становятся самоубийцами. Чем, к примеру, отличается покорное ожидание убийц от стояния на железнодорожных путях ввиду приближающегося поезда? А ведь христианская церковь осуждает самоубийц.
Тайна была раскрыта норманнским скальдом в «Саге об Эймунде». Эймунд был командиром наемной варяжской дружины, служившей у Ярослава Владимировича, вошедшего в историю под именем Ярослава Мудрого (ок. 987–1054 гг.). Согласно саге, Борис (Бурислейф) верно служил своему сюзерену Киевскому князю Святополку и водил рати печенегов на Ярослава. Летом 1017 г. печенеги под командованием князя Бориса врываются в Киев, но они увлеклись грабежом, и варяги Эймунда выбили их из города. Следующим летом Борис опять идет с печенегами к Киеву. Тогда Эймунд обратился к Ярославу (Ярислейфу): «Никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Ярослав оказался действительно «мудрым» и хитро ответил: «Я никого не буду винить, если он (Борис) будет убит». Эймунд выполнил приказ своего князя и убил Бориса. Об убийстве Глеба достоверных данных нет. Предполагается, что он был сторонником Ярослава, и убили его свои же муромские подданные.
Но вот в 1054 г. умирает Ярослав Мудрый, и на Руси вновь начинаются большие усобицы. Естественно, что о событиях 1015–1018 гг. все давно забыли. Этим и воспользовался князь Изяслав Ярославович, чтобы в 1072 г. канонизировать Бориса и Глеба как невинно убиенных злодеем Святополком Окаянным.
История убийства варягами Бориса и весь варяжский вектор гражданской войны на Руси 1015–1025 гг. приведены в моей книге «Северные войны России». Здесь же я остановлюсь на польском векторе этой войны.
Осенью 1016 г. князь Ярослав Владимирович (в саге — Ярислейф) с помощью варягов разбил у города Любеч войско печенегов под предводительством Бориса Владимировича (Бурислейфа) и вскоре овладел Киевом. Борис бежал к печенегам, а князь Святополк — в Польшу к своему тестю Болеславу Храброму. При этом его жена стала добычей Ярослава.
Однако Болеслав был поглощен борьбой с немцами, и судьба дочери и зятя его мало волновала. Поэтому Болеслав решил немедленно завести дружбу с победителем. Мало того, вдовый Болеслав предложил Ярославу Владимировичу скрепить союз браком с его сестрой Предславой. Одновременно «с лисьим коварством» (по словам Титмара Мерзебургского) Болеслав вел переговоры и с германской знатью, и тоже отправил сватов к Оде, дочери майсенского маркграфа Эккехарда в Саксонии.
Ярослав же, овладев Киевом, считал себя непобедимым и грубо отказал Болеславу в союзе, как в политическом, так и в брачном. Мало того, Ярослав в первой половине 1017 г. отправил послов к германскому императору Генриху II, чтобы заключить наступательный союз против Польши. Генрих обрадовался русскому посольству, и в том же году была организована первая русско-германская коалиция против Польши. Кроме Руси и Германии, в состав коалиции вошли чешский князь Олдржих и племя язычников лютичей.
Болеслав Храбрый решил бить врагов поодиночке. Войско его сына Мешко, будущего короля Мечеслава II (р. в 990 г., правил в 1025–1034 гг.), вторглось в Чехию и, пользуясь отсутствием Олдржиха, разорило страну.
Германо-чешское войско осадило польскую крепость Нимч, но вскоре было вынуждено отступить в Чехию. 1 октября 1017 г. Болеслав предложил Генриху начать переговоры о мире и отправил послов в город Мерзебург, где находилась ставка императора. Переговоры затянулись, и лишь 30 января 1018 г. в городе Будишине (Баутцене) был подписан мир между Польшей и Германской империей. Польша получила земли, принадлежавшие ей еще до начала войны 1015–1017 гг.: Лужицкую марку и Мильско (земли мильчан). Однако если раньше Болеслав владел ими на правах имперского лена, то теперь они прямо включались в состав Польского государства.
Генрих дал согласие на брак Болеслава с Одой. Бракосочетание состоялось с фантастической для того времени быстротой — всего через четыре дня после заключения Будишинского мира.
Между тем в 1017 г. Ярослав с войском двинулся к Берестью (нынешнему Бресту). Город Берестье к 1015 г. входил в состав Туровского княжества, и там мог находиться как русский гарнизон, преданный Святополку, так и польское войско. Взял ли Ярослав Берестье или нет, неизвестно, но хронист Титмар Мерзебургский кратко написал, что Ярослав, «овладев городом, ничего [более] там не добился». Итак, войско Ярослава вернулось назад. Возможно, это было связано с прибытием печенегов, ведомых Борисом Владимировичем.
Летом 1017 г. Болеслав двинулся с войском навстречу Ярославу. Помимо поляков, у него было 300 наемных немцев, 500 венгров и 1000 печенегов. С поляками шла и русская дружина Святополка.
Рати встретились 20 июля 1017 г. на Волыни у реки Буг. Два дня противники стояли друг против друга и начали обмениваться «любезностями». Ярослав велел передать польскому князю: «Пусть знает Болеслав, что он, как кабан, загнан в лужу моими псами и охотниками». На что Болеслав ответил: «Хорошо ты назвал меня свиньей в болотной луже, так как кровью охотников и псов твоих, то есть князей и рыцарей, я запачкаю ноги коней моих, а землю твою и города уничтожу, словно зверь небывалый».
На следующий день, 22 июля, воевода Ярослава некий Буда начал насмехаться над польским князем, крича ему: «Вот мы проткнем тебе палкою брюхо твое толстое!»[15] По словам летописца, Болеслав был крупным и толстым, так что с трудом мог сидеть на лошади. Он не вытерпел насмешки и сказал своим дружинникам: «Если вам это ничего, так я один погибну», сел на коня и бросился в реку. Войско поспешило за своим князем. Русские полки не ожидали такой внезапной атаки, растерялись и обратились в бегство.
Разгром был полный. По свидетельству Титмара Мерзебургского: «Тогда пало там бесчисленное множество бегущих». То же говорят и русские летописцы: «И иных множество победили, а тех, которых руками схватили, расточил Болеслав по ляхам». В числе погибших называют и воеводу Блуда (Буду).
Сам Ярослав с четырьмя дружинниками убежал в Новгород. Там он решил бежать в Швецию. Но новгородцы во главе с посадником Константином сыном Добрыни «рассекли ладьи Ярослава, так говоря: „Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком“. Начали деньги собирать: от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и отдали им деньги, и собрал Ярослав воев многих».
Между тем бегство Ярослава открыло союзному войску Болеслава путь на Киев. Титмар Мерзебургский пишет: «Добившись желанного успеха, [Болеслав] преследовал разбитого врага, а жители повсюду встречали его с честью и большими дарами». Войско Болеслава шло через Владимир Волынский, Дорогобуж, Луцк и Белгород. Жители этих городов не оказывали сопротивления и признавали власть Святополка.
В начале августа 1018 г. поляки подошли к Киеву. Дружина Ярослава и наемники-варяги попытались оказать сопротивление. Но Болеслав не спешил со штурмом города, и вскоре защитники Киева сдались из-за нехватки продовольствия. Судя по всему, капитуляция была почетной.
14 августа союзники вошли в город. У собора Святой Софии (тогда еще деревянного) Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием» встретил киевский митрополит.
Польские хронисты утверждают, что князь Болеслав, вступив в завоеванный Киев, ударил мечом по Золотым воротам города. На вопрос, зачем он это сделал, Болеслав будто бы ответил «с язвительным смехом»: «Как в этот час меч мой поражает Золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливого из королей, который отказался выдать ее за меня замуж. Но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием».
В Великопольской хронике XIII–XIV веков говорится: «Говорят, что ангел вручил ему [Болеславу] меч, которым он с помощью Бога побеждал своих противников. Этот меч и до сих пор находится в хранилище краковской церкви, и польские короли, направляясь на войну, всегда брали его с собой и с ним обычно одерживали триумфальные победы над врагами… Меч короля Болеслава… получил название „щербец“, так как он, Болеслав, придя на Русь по внушению ангела, первый ударил им в Золотые ворота, запиравшие город Киев на Руси, и при этом меч получил небольшое повреждение».
В руки Болеслава попали все женщины из семьи Ярослава — его «мачеха» (видимо, последняя, неизвестная русским источникам, жена князя Владимира Святого), жена и девять сестер. Титмар пишет: «На одной из них, которой он и раньше добивался [Предславе], беззаконно, забыв о своей супруге, женился старый распутник Болеслав». В Софийской Первой летописи говорится более определенно: «Болеслав положил себе на ложе Предславу, дщерь Владимирову, сестру Ярославлю».
Между прочим, «мудрый» Ярослав еще до битвы на Буге отослал в Новгород захваченную в полон жену Ярополка. Болеслав взял Предславу к себе в наложницы, а позже увез ее с собой. Дальнейшая судьба ее неизвестна.
Видимо, Болеслав нарушил условия капитуляции Киева и вскоре отдал город на разграбление. Разделив добычу, наемники саксонцы, венгры и печенеги отправились восвояси. Сам же Болеслав с частью польского войска остался в Киеве, а остальная часть войска была размещена в ближайших городах. Польский князь явно не знал, что делать с Киевом. Он даже начал в Киеве чеканку серебряных монет, так называемых «русских денариев» с надписью кириллицей «Болеслав».
Но польский князь понимал, что удерживать Киев дольше будет невозможно. Он попытался даже вступить в переговоры с Ярославом, находившимся в Новгороде, и послал туда киевского митрополита. Поводом для серьезных переговоров стал вопрос об обмене дочери Болеслава и жены Святополка на жену Ярослава. Однако Ярослав не желал мириться в такой ситуации с Болеславом, кроме того, у него были весьма веские причины желать, чтобы жена его сгинула в польском плену.
Что же касается Святополка, то он не хотел ни мира с Ярославом, ни присоединения Киевской земли к Польше. В Повести временных лет говорится: «Болеслав же пребывал в Киеве, сидя [на престоле]; безумный же Святополк стал говорить: „Сколько есть ляхов по городам, избивайте их“». Киевлян и жителей других городов, оккупированных ляхами, долго уговаривать не пришлось. Почти синхронно началось изгнание поляков. Однако непонятным образом Болеславу удалось уйти из Киева с большей частью людей, а также с награбленными драгоценностями. Знатные русские пленники — бояре Ярослава, жены и сестры — были отправлены в Польшу, видимо, еще раньше. Болеславу удалось сохранить за собой и Червенские города, приобретенные еще князем Владимиром Святым.
После ухода поляков Святополк стал киевским князем и тоже начал чеканить собственную серебряную монету. А тем временем мудрый Ярослав счел себя холостым и послал сватов к шведскому конунгу Олафу Шётконугу. Летом 1019 г. в Новгороде состоялось бракосочетание дочери Олафа Ингигерд, принявшей христианское имя Ирина, с мудрым Ярославом. Ингигерд привела с собой в качестве приданого дружину, а Ярослав передал шведам город Ладогу с окрестными землями. Шведы называли Ладогу Альдейгьюборг, первым правителем ее стал шведский ярл Рёгнвальд Ульвссон. Вернуть Ладогу русским князьям удалось лишь во второй половине XI века.
В том же 1019 году Ярослав двинулся с большой ратью на Киев. Согласно Устюжской летописи, у него было 40 тысяч человек, из них варягов 18 тысяч.
Святополк призвал на помощь печенегов, но в битве на реке Альте недалеко от Киева был разбит. Святополк в очередной раз бежал на запад, где и умер. Причем достоверных сведений о месте и времени его смерти нет. Тем не менее гражданская война на Руси с бегством «окаянного» Святополка не закончилась. Ярославу пришлось воевать еще с племянником Брячиславом Полоцким и братом Мстиславом Тмутараканьским.
В 1021 г. Ярославу удалось заключить мир с племянником. При этом он не только признал полную независимость Полоцкого княжества, но и уступил города Витебск и Усвят, где были стратегические волоки на пути «из варяг в греки». В 1025 г. Ярослав заключил мир с Мстиславом. Братья разделили Русскую землю по Днепру, как хотел Мстислав. Он взял себе восточную сторону с главным столом в Чернигове, а Ярослав — западную сторону с Киевом.
В 1022 г. войска Ярослава приходили к Берестью, занятому поляками, однако удалось ли им взять город, летопись умалчивает.
В 1025 г. через несколько недель после своей коронации умирает Болеслав Храбрый. В Польше начинается усобица между Болеславичами — новым великим князем Мешко II и его братом Оттоном. В польские дела немедленно вмешиваются соседи — немцы и чехи. В ходе войны Оттон бежал к князю Ярославу Мудрому. Жить ему было приказано в Киеве, а не при дворе князя в Новгороде. В Киеве Оттон провел около шести лет. Оттуда он вступил в сношения с германским императором Конрадом, строя козни против брата. Все это, естественно, происходило с санкции Ярослава.
В 1030 г. Ярослав захватывает польский городок Белзы (Белз) на реке Жолокии, притоке Западного Буга (ныне на территории Львовской области). Согласно русской летописи, «В лето 6539 (1031) Ярослав и Мстислав собрали воинов многих, пошли на ляхов и заняли грады Червенские опять, и повоевали Лядскую землю; и многих ляхов привели и разделили их: Ярослав посадил своих по Роси[16]; и пребывают они там и до сего дня».
В войске Ярослава находилось немало варягов, в том числе Эйдив Рёгнвальдссон и Харальд. Позднее исландский скальд Тьодольв Арнорссон воспел этот поход и подвиги наемников-варягов: «Воины задали жестокий урок ляхам» (в стихотворном переводе О. А. Смирницкой: «Изведал лях лихо и страх»).
Поход Ярослава и Мстислава на Польшу был синхронизирован с наступлением с запада императора Конрада. Мешко II не смог остановить немцев и русских и был вынужден бежать в Богемию к чешскому князю Олдржиху. На польском престоле утвердился Оттон. Он прежде всего выполнил все приказания императора: отказался от титула короля и отослал польскую корону в Германию вместе с женой Мешка Риксой, а себя объявил вассалом германского императора.
Такое поведение пришлось не по нраву польской знати, и вскоре Оттон был убит, а его место занял брат Мешко II. Но править ему пришлось недолго, в 1034 г. убили и Мешко. Его вдова Рикса, урожденная принцесса пфальцская, приняла опеку над своим малолетним сыном Казимиром. Рикса попыталась оттеснить от власти вельмож-поляков и править с помощью немцев. Дело кончилось переворотом и изгнанием Риксы в Германию.
Править страной стали польские магнаты от имени малолетнего Казимира. Но дела у них явно не клеились, и в 1037 г. Польшу охватило восстание смердов. Причем восстание носило как антифеодальный, так и антицерковный характер, а большинство восставших были язычниками.
Польша в конце X — начале XI в.
После похода 1031 г. Ярослав не вмешивался в польские дела, удовлетворившись присоединением к своим владениям «Червенских градов».
В 1039 г. в большей части Польши восстанавливается спокойствие, а власть прочно держит в руках сын Мешко II князь Казимир I Восстановитель (1016–1058). Казимир и Ярослав заключают союз в борьбе против Моислава — бывшего дружинника Мешко, захватившего власть в Мазовии. Моислава поддерживали пруссы, литовцы и поморские славяне. В 1041 г. Ярослав совершает поход в Мазовию. Причем войско его идет варяжским способом на лодках по рекам Припяти и Западному Бугу.
В 1043 г. Казимир женился на сестре Ярослава Мудрого Доброгневе (Марии), получив богатое приданое, а вместо вена он отдал Ярославу 800 пленных, взятых Болеславом на Руси. В 1047 г. Ярослав опять пошел с войском на помощь Казимиру против Моислава. На этот раз Моислав был убит, а рать его разбита, Мазовия снова подчинилась польскому князю.
Вскоре союз Руси и Польши скрепился еще одним браком — сын Ярослава Изяслав женился на сестре Казимира. До самой смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. с Польшей сохранялись добрососедские отношения.
В 1079 г. польские паны и духовенство согнали с престола польского короля Болеслава II Смелого (1042–1081 гг., король с 1076 г.), а вместо него на престол был возведен его брат — слабовольный Владислав (Володислав) I Герман (1043–1102).
Как писал С. М. Соловьев: «Владислав вверился во всем палатину Сецеху, который корыстолюбием и насильственными поступками возбудил всеобщее негодование. Недовольные встали под предводительством побочного сына Владиславова, Збигнева. В эту усобицу вмешались чехи, а с другой стороны, Владислав должен был вести упорную борьбу с поморскими славянами. Легко понять, что при таких обстоятельствах Польша не только не могла обнаружить своего влияния на дела Руси, но даже не могла с успехом бороться против Василька Ростиславича, который с половцами пустошил ее области»[17].
Замечу, что Василько Ростиславич (1062–1124) был с 1085 г. удельным князем теребовльским.
В 1138 г. (по другим сведениям в 1139 г.) умирает польский король Болеслав III Кривоустный (р. 1086 г., правил 1102–1138 гг.). После его смерти Польша окончательно вступила в период феодальной раздробленности. Свое юридическое оформление феодальная раздробленность получила в так называемом Статуте Болеслава Кривоустного, изданном в 1138 г. Согласно этому Статуту, Польское государство было разделено между сыновьями Болеслава III. Старший сын — Владислав II (1105–1159) получил Силезию, Мешко (1126–1202) — большую часть Великой Польши с Познанью и часть Куявии, Болеслав Кудрявый (1121–1173) — Мазовию, а Генрих — Сандомирскую и Люблинскую земли. Статутом устанавливался принцип сеньората. Старший в роде получал верховную власть с титулом великого князя. Столицей его был Краков. Помимо собственного удела, он получал еще великокняжеский удел, в состав которого входили Краковская, Серадзьская и Ленчицкая земли, часть Куявии с городом Крушвицей и часть Великой Польши с Калишем и Гнезно.
Старший Болеславович Владислав II по натуре слыл человеком кротким и миролюбивым. Полной противоположностью ему была его жена Агнесса — дочь австрийского герцога Леопольда. Немецкой принцессе казались дикими родовые отношения между князьями. Она не могла смириться с тем, что ее супруг только старший среди братьев. Агнесса язвительно называла мужа «полукнязем» и «полумужчиной» за то, что он терпел рядом с собой столько равноправных князей. И Владислав, не выдержав насмешек жены, поддался ее увещеваниям и начал требовать дань с уделов братьев, забирать их города и даже намеревался изгнать их из Польши. Но вельможные паны встали на защиту младших братьев, и Владислав в 1142 г. был вынужден сам бежать в Германию. Краковский престол перешел следующему по старшинству брату — Болеславу IV Кудрявому.
Русские князья вновь вмешались в польские усобицы. Тем более что великий князь Киевский Всеволод Ольгович (р. до 1094 г. — ум. 1146 г.) был в родстве с Владиславом II — дочь Всеволода Звенислава была замужем за старшим сыном Владислава Болеславом. В 1142 г. Всеволод послал своего сына Святослава, двоюродного брата Изяслава Давыдовича и Владимира Галицкого на помощь Владиславу II против его младших братьев. Но русские полки не спасли Владислава. Русский летописец повествует, что княжеские дружины больше занимались опустошением и разграблением Польши, чем усмирением младших братьев Болеславичей, «побравши в плен больше мирных, чем ратных людей».
Владислав еще надеялся с помощью русских или немцев вернуть себе польский престол, и в 1145 г. князь Игорь Ольгович (ок. 1096 г. — 1147 г., с 1146 г. великий князь Киевский) с братьями вновь отправляется в польские земли воевать младших братьев Болеславичей. Летописец говорит: «В середине земли Польской встретились они с Болеславом Кудрявым и братом его Мечеславом (Мешко). Польские князья не захотели биться, приехали к Игорю с поклоном и помирились на том, что уступили старшему брату Владиславу четыре города во владение, а Игорю с братьями дали город Визну, после чего русские князья возвратились домой и привели с собою большой полон».
С XII века особое значение в русско-польских отношениях приобретает Галицкое удельное княжество. В 1187 г. умирает галицкий князь Ярослав Владимирович Осмомысл. Перед смертью он обратился к боярам: «Я одною своею худою головою удержал Галицкую землю, а вот теперь приказываю свое место Олегу, меньшому сыну моему, а старшему, Владимиру, даю Перемышль». Но Олег был сыном князя от наложницы Настасьи, которую в 1174 г. галицкие бояре сожгли на костре. Поэтому Олега сразу же после смерти отца изгнали из Галича, а на престол был посажен Владимир Ярославич (ок. 1151 г. — ок. 1198 г.). Но увы, Владимир увлекался вином и бабами, по словам летописца, он «умел только пить, а не любил думы думать с своими боярами. Отнял у попа жену и стал жить с нею, прижил двоих сыновей. Мало того, понравится ему чья-нибудь жена или дочь, брал себе насильно».
Встретившись с сильной боярской оппозицией, Владимир Ярославич решил не искушать судьбу и драпанул из родного Галича в Венгрию. Галичем же овладел соседний владимиро-волынский князь Роман Мстиславич (род. после 1149 г. — ум. 1205 г.).
Венгерский король Бела III радушно встретил изгнанника Владимира Ярославича, собрал большую рать и пошел на Галич. У Романа Мстиславича не было сил для сражения с венгерским войском, и он отправился обратно на Волынь. Однако хитрый Бела III обманул Владимира и поставил галицким князем своего сына Андрея. Что же касается Владимира Ярославича, то его силой увезли в Венгрию и заточили в каменной башне.
В 1190 г. Владимиру удалось бежать из венгерской неволи. Вскоре он объявился при дворе германского императора Фридриха Барбаросса. Владимир предложил Фридриху выплачивать ежегодно по две тысячи гривен серебром, и тот отправил его при своем после к польскому князю Казимиру II Справедливому (1138–1194) с приказом, чтобы последний помог ему получить обратно галицкий престол. Казимир отправил с Владимиром своего воеводу Николая с войском. Когда галичане узнали о приближении своего бежавшего князя с польским войском, то вышли ему навстречу, провозгласили своим князем, а венгерского королевича Андрея изгнали.
В Польше после смерти Болеслава IV Кудрявого в 1173 г. великокняжеский престол перешел к следующему брату Мешко III. Но тот умудрился восстановить против себя вельможных панов, и вскоре был изгнан ими. Князем провозгласили самого младшего Болеславича — Казимира II Справедливого[18]. После смерти Казимира великим князем был избран его сын — несовершеннолетний Лешко Белый (1186–1227). Однако еще был жив отставной князь Мечеслав III, которого именовали Старым. Старый начал усобицу против племянника.
В это время в Кракове объявился уже знакомый нам князь Роман Мстиславич, который приехал просить помощи в своей очередной усобице. И он надеялся эту помощь получить, поскольку вдова Казимира Справедливого Елена приходилась ему родной племянницей, она была дочерью его брата Всеволода Мстиславича Бельского. Казимировичи ответили: «Мы бы рады были тебе помочь, но обижает нас дядя Мешко (Мечеслав), ищет под нами волости. Прежде помоги ты нам, а когда будем все мы поляки за одним щитом, то пойдем мстить за твои обиды».
Роман был не один, а с дружиной, и отправился вместе с детьми Казимира на Мечеслава Старого. Тот не желал биться с дружиной Романа Мстиславича и попросил его быть посредником в споре между ним и племянниками. Но Роман все же напал на войско Мешко. В результате дружина его была разбита, а сам князь, раненный, убежал в Краков, откуда уцелевшие дружинники перенесли его домой — во Владимир Волынский.
Тем не менее союз с Казимировичами позже все-таки принес свои плоды Роману Мстиславичу. В 1198 г. умер галицкий князь Владимир Ярославич, и польские войска помогли Роману занять галицкий престол. Замечу, что теперь Роман сел в Галиче «всерьез и надолго» и стал основателем династии галицких королей.
Между тем власть в Кракове три раза переходила от Лешко Белого к Мешко. В конце концов Мешко III вроде бы твердо сел на престол, но в 1202 г. умер. Польские вельможи предложили престол Лешко, но не сговорились о цене и отдали его сыну Мешко Владиславу III Ласконогому (1161–1231). Вскоре Ласконогий поссорился с католическими прелатами и частью знати, и на престоле вновь оказался Лешко.
Князь Роман Мстиславич был постоянным союзником Лешко в его борьбе с Мешко и Ласконогим. Но когда Лешко основательно обосновался в Кракове, Роман потребовал у него волости в награду за прежнюю дружбу. Лешко отказал, в результате прежние союзники рассорились. По словам летописца, в ссоре этой не последнюю роль сыграл Владислав Ласконогий. В 1205 г. Роман Мстиславич осадил Люблин, но, узнав, что Лешко с братом Конрадом идут на него, снял осаду и двинулся им навстречу. Перейдя Вислу, галицкие полки стали под городом Завихвостом. Вскоре туда прибыли послы от Лешко и начали переговоры. Решено было приостановить военные действия до окончания переговоров. Роман Мстиславич с несколькими дружинниками спокойно отъехал на охоту, но в засаде его ждал большой польский отряд. Силы были не равны, и после короткого, но жестокого боя Роман Мстиславич и его дружинники были убиты.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.