Горький

Горький

— Разная была интеллигенция: буржуазная и демократическая, — говорит Молотов. — И в меньшевики шли, и в черносотенцы. Небольшая часть интеллигенции пошла за социалистическую революцию. Но все-таки довольно много интеллигентов было за социализм эсеровского, меньшевистского типа. За большевиков была небольшая часть, это уже демократическая интеллигенция. У вас еще не привился совершенно марксистский лексикон. Очень трудно рассуждать, имейте в виду, легко сбиться, если будет неточность, потому что надо четко разделять интеллигенцию на буржуазную и демократическую. Были и среди буржуазных интеллигентов исключительные, отдельные лица… Я вот недавно перечитал «Жизнь Клима Самгина» Горького, интересная вещь, четыре тома. Меня все-таки заинтересовало, я читал раз — не понял, почему же Горький написал такую книгу? Я еще прочитал три книги критика Овчаренко, четвертую дочитываю, все они посвящены Климу Самгину, двести — триста страниц каждая.

Вот буржуазный интеллигент/ко всему приглядывался, ни к кому не присоединяется, но он не только смотрит. Иногда помогает революционерам. А Горький выводит буржуазную интеллигенцию очень подлой. Он подводит итог своим наблюдениям за всю жизнь, а он много интеллигенции повидал, и вот этой книгой хотел показать, как выросла большевистская партия. Читается с трудом и требует напряжения, хотя это роман, там о любви достаточно и прочее, о жизни этого человека, но он оценивает жизнь глазами буржуазного интеллигента и все время ему противопоставляет то большевика, то черносотенца, и довольно искусно это делает в виде жизненных фактов, пережитого. Он его очень грязным таким изображает, с самого детства, завистливым, собственником, себе на уме, как бы выгадать, — и охватывает всю историю общества. Там в скобках: «Жизнь Клима Самгина за 40 лет». С девяностых годов до Февральской революции. Она не закончена…

«Доктор Живаго» Пастернака. Интеллигент боится революции, он против революции — все на этом построено. Жалеет, как гибнет на фронте против Красной Армии молодежь, студенты, гимназисты буржуазные, жалеет автор. Нет, это, конечно, книга плохая, враждебная. Автор все надеется, что какая-то свечка горит, огонек еще есть…

Свеча горела на столе,

свеча горела.

Свеча контрреволюции.

— Эренбург пишет в своих мемуарах, что Сталин пожалел Пастернака, а Кольцова расстрелял.

— Я читал. Кольцов способный человек, но был троцкистом.

18.08.1971

— Мне нравится памятник Горькому у Белорусского вокзала, хотя его и ругают некоторые. Неплохой, по-моему.

Я был на выставке Веры Мухиной, когда она сделала свою знаменитую скульптуру «Рабочий и колхозница». Они у нее были голые. Наверно, не очень здорово, когда стоит голая пара с серпом и молотом в руках… Я попросил их все-таки одеть.

— Горький оплевывал Ленина. Оплевывал в печати Ленина. Нигде не найдешь, как это было напечатано Горьким, хотя есть Полное собрание сочинений. Стараются скрыть, неловко. Самому Горькому было бы неловко.

Горький пил порядочно. Очень разговорчивый. Конечно, был замечательный человек. Добродушный, простой. Стал хорошим советским человеком. Мог бы и скатиться. Очень даже.

Сталин говорил ему: «Я думаю, вы отвечаете немного за то, что Шаляпин не вернулся».

Можно было бы его вернуть, если бы Горький не изругал его где-то в печати, Шаляпина. А они друзья были. Горький, конечно, для Шаляпина имел значение. И ругать было за что Шаляпина. Но лучше бы, конечно, его использовать для Советской власти, потому что это все-таки большой талант, такого певца не было больше во всем XX веке. Не много, но я его слушал до революции. Такой голос бархатный, приятный, и потом артист хороший. Пел с душой и с русской удалью.

Сталин придавал большое значение тому, чтобы Горький уговорил Шаляпина вернуться. Горький, который был в хороших отношениях со Сталиным, настолько напугал Шаляпина, что тот не захотел вернуться. Сначала выставил неприемлемые для нас финансовые условия, а потом отказался. Горький в какой-то мере виноват…

А Шаляпин, наверно, плохо к Советской власти относился. Да, он был политически малограмотный.

Некоторых не удалось удержать. Ипатьев — очень хороший химик. Уехал. В Америку. Очень крупный химик. И там на своем месте на нет сошел. Очень крупное имя было. Очень мог бы пользу принести. Но эти потери по сравнению с большим всем делом — не очень.

14.01.1975, 25.11.1984

— У Горького была газета «Новая жизнь» — перед Октябрьской революцией. Она выступала против социалистической революции. Он был редактором. Одним словом, он был главным в этой газете. Ругал Ленина. Издевательские такие статьи… Зиновьев и Каменев в этой газете революцию предали.

Горький хотел всех примирить, найти среднюю линию такую, а ее не было, надо было — либо да, либо нет. Сложный человек, недопонимал, конечно… Ленин, несмотря на это, не хотел отдавать его кому-нибудь, какой-то другой партии, а в партии — это большая сила. И Сталин это прекрасно понимал. Конечно, правильно сделали, что его вытащили из-за границы. Он сначала не хотел возвращаться, колебался. Сталин мне говорил: «Вот бы нам Горького и Шаляпина!»

В 1924 году я ездил в Италию под другой фамилией, когда Полина Семеновна там лечилась. Ну а когда Горький вернулся на Родину, он стал проповедником наших идей, агитатором за партию. Очень подружился со Сталиным. Даже хотел в партию вступить, очень хотел. Но Сталин ему говорит: «Алексей Максимович, вы нам нужны беспартийный!» Правильно, конечно. У нас с ним стали замечательные отношения. И вероятно, многим это не нравилось.

— Сейчас некоторые писатели говорят о том, что Горький нанес большой вред своими словами: «Если враг не сдается, его уничтожают».

— Безусловно, правильно сказал.

24.08.1971

Данный текст является ознакомительным фрагментом.