Партизаны и советский аппарат управления

Партизаны и советский аппарат управления

В 1941 году советская тоталитарная система только начинала нелегкий процесс «поглощения» крестьянской массы. Командные кадры партизан, в свою очередь, так же как и любой другой слой населения страны, во многом представляли собой «людей новой формации», воспитание которых было основной целью «социалистических» преобразований. Практически все офицеры воспитывались и получали образование при советской системе и глубоко впитали коммунистические идеи. В 1941 году среди партизан (в Московской области) 63 процента были коммунистами, 15 процентов комсомольцами[61]. Однако к концу войны количество членов партии среди партизан едва ли превышало их количество в общем срезе советского мужского населения призывного возраста. Лишь 7 процентов украинских партизан были коммунистами, и менее 12 процентов из остальных являлись комсомольцами. Доля коммунистов и комсомольцев среди белорусских партизан была выше, и, по всей видимости, она была выше в партизанском движении в целом[62]. Но на всем протяжении войны практически все офицеры были членами партии. Большинство вступило в партию еще до войны, но, если не являвшийся коммунистом проявлял свои «качества лидера», его вскоре принимали в партию.

Описанные выше командные кадры представляли собой небольшую часть чиновников аппарата (а всего их насчитывалось несколько сотен тысяч), которых мы назвали «приверженцами» советской системы. Эти люди занимали более высокое положение и несли больший груз ответственности, чем рядовые члены партии, уже не говоря о простых гражданах. Они также являлись тем «материалом», из которого в дальнейшем формировалась «элита». Но саму элиту можно определить лишь как средний уровень аппарата: чиновники, занимавшие высокие должности в исполнительной власти, но впрямую не влиявшие на проводимую политику. Эта элита (несколько тысяч человек) состояла из партийных чиновников, среди которых были первые секретари обкомов партии, руководители важных отделов центральных и республиканских партийных органов, НКВД и других государственных органов управления, а также высокопоставленные офицеры и политработники Красной армии. Внутренний круг руководителей (которых мы назовем «режимом») включал в себя несколько десятков человек, имевших относительно свободный доступ к Сталину. В вопросах, привлекавших его внимание, власть Сталина была абсолютной, но обстоятельства вынуждали его делегировать часть полномочий членам Политбюро, Государственного Комитета Обороны, своим личным секретарям и наиболее важным народным комиссарам. Представители режима, разумеется, не участвовали в командовании партизанскими отрядами. Некоторые из них (такие, как Хрущев и Жданов) играли важную роль в руководстве партизанским движением, но эта деятельность была лишь небольшой частью их обязанностей. Вероятно, несколько высокопоставленных чиновников, осуществлявших непосредственное руководство партизанским движением, например Строкач, были близки к тем, кто имел доступ к Сталину.

Многое косвенно указывает на то, что режим не привлекал даже чиновников среднего уровня к опасному делу командования партизанами и подпольными организациями в тылу противника. Одним из известных высокопоставленных чиновников, получивших такое задание, являлся А.Ф. Федоров, первый секретарь одного из обкомов партии. Другие областные чиновники, направлявшиеся к партизанам и на подпольную работу, занимали более низкие посты. Один из направленных на подпольную работу чиновников был болен туберкулезом[63].

Есть основания полагать, что некоторые чиновники, направленные для командования партизанами, были в каком-то смысле «расходным материалом». Примером этого являлся С.А. Олексенко, руководивший Каменец-Подольским подпольным обкомом и партизанскими отрядами с весны 1943 года до прихода Красной армии. До ноября 1937 года Олексенко являлся первым секретарем Каменец-Подольского обкома партии, но после этого его имя не упоминалось в советской прессе. Можно предположить, что он попал в немилость во время «Великой сталинской чистки» и получил назначение на подпольную работу в качестве шанса реабилитировать себя. Обстоятельства назначения Олексенко не являются чем-то особенным: СВ. Руднев, который до своей гибели в бою в 1943 году являлся направляющей силой в «кочующем» отряде Ковпака, был опытным кадровым офицером Красной армии. Памятуя о чистках, не трудно понять, почему он прозябал, занимая небольшой пост в Сумской области, когда началась война. Ветеран гражданской войны в Испании Мокроусов занимал должность директора заповедника, пока начавшаяся война не вернула его на положенное ему место. Поскольку воевавших в Испании «старых большевиков» чистки затронули особо широко, можно предположить, что ему тоже была предоставлена возможность реабилитироваться. Существует единственный, но очень важный пример, на основании которого можно утверждать, что человеку удалось себя реабилитировать службой в партизанах. Полная биография Д.М. Медведева совсем недавно была написана одним из его соратников по партизанскому движению. Его биограф вспоминает, как Медведев, старый чекист, оказался в трудном положении после своей критики методов, использовавшихся чекистами при Н.И. Ежове и Л.П. Берии. Незадолго до начала войны Медведев, еще сравнительно молодой, был отправлен в отставку по «состоянию здоровья». Но через несколько дней после нападения Германии Медведев пришел в Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) с планом создания партизанского отряда, забрасываемого в тыл противника на парашютах[64]. Впоследствии он командовал крупным партизанским отрядом на Волыни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.