Слава началась со скандала (Александра Завьялова)

Слава началась со скандала

(Александра Завьялова)

Слава пришла к этой актрисе в 1961 году, когда на экраны Советского Союза вышла мелодрама «Алешкина любовь». Завьялова играла там главную женскую роль – красавицу стрелочницу, вокруг которой и закручивается основная любовная интрига фильма. Однако за два года до начала съемок в этой картине Завьялова угодила в эпицентр громкого скандала, который мог навсегда похоронить ее как актрису. Связан же он был с таким явлением, как распределение.

Дело в том, что выпускников советских вузов после окончания учебы распределяли по различным предприятиям, причем отправить могли не только в центральные районы страны, но и далеко на периферию. И выпускник обязан был отработать там три года, после чего волен был распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению. В творческих вузах была та же система, которая таким образом позволяла, к примеру, периферийным театрам заполнять свободные вакансии в своем штате. Однако редкий студент творческого (или иного) вуза хотел уезжать в провинцию – все хотели остаться в центре, на худой конец поближе к нему. Поэтому для того, чтобы осуществить свою мечту, выпускники прибегали к различным ухищрениям: подключали личные связи, давали взятки (либо деньгами, либо ценными вещами) и т. д. А поскольку государство не было заинтересовано в подобном отлынивании, то оно систематически с ним боролось, в том числе и с помощью СМИ. Именно под «каток» подобной кампании и суждено было угодить Александре Завьяловой.

О перипетиях скандала с ее участием страна узнала из газеты «Комсомольская правда», которая 2 августа 1958 года поместила на своих страницах статью под названием «О милосердии, старинном Петербурге и актерской судьбе». Статью открывало письмо начальника Алтайского краевого управления культуры К. Владимирского. Цитирую:

«Недавно в Барнаул в Алтайский краевой драматический театр пришло вот такое письмо: «Пишет вам выпускница Ленинградского театрального института Завьялова А., которая назначена в ваш театр. Я обращаюсь к вашей помощи. Помогите мне строить мою судьбу. Ваша помощь будет в том, что вы откажетесь от меня. Мне будет тяжело у вас, неужели вам будет приятно от этого? Меня берут два ленинградских театра и Московская студия киноактера, и только из-за моей подписи при распределении ни один директор не берет на себя обязанности оформления. Мне не страшна периферия, т. к. я сама приехала из Тамбова. Но судьба мне диктует другое. Здесь, в старинном Петербурге, где еще в маленьких дольках оставлены традиции Савиной, Федотовой и др., только здесь я смогу найти свое призвание и иметь творческие возможности в достойной степени как для молодой, начинающей актрисы.

Если есть у вас душа, поймите меня и будьте милосердны. Отпустите меня. Напишите мне, чтобы я могла осуществить свою мечту. Прошу вас. Очень. Я буду ждать вашего ответа.

Искренне с уважением, А. Завьялова».

Вряд ли надо говорить, с каким чувством прочитали мы это письмо. Как бы тяжело ни было нам с кадрами, какие бы надежды ни возлагали мы на молодежь, – а кто в наших театрах не надеется на нее? – нам не надо таких, как Завьялова.

Мы могли бы, конечно, рассказать Завьяловой, какое оно, настоящее искусство, растолковать, что от таланта, от непрестанного совершенствования мастерства под руководством опытных товарищей по профессии зависит актерская «судьба», а не от того, где стоят театральные подмостки – в Ленинграде или на Алтае. Но просим сделать это вас, товарищи из редакции. Самим отвечать невмоготу: обидела А. Завьялова нас своим уважаемым по форме, а по существу пренебрежительным письмом».

Ответить Завьяловой редакция «Комсомолки» попросила заслуженного деятеля искусств РСФСР, главного режиссера Астраханского драматического театра имени С.М. Кирова М. Вахновского. Вот его ответ:

«…И вот, А. Завьялова, ваше письмо передо мной. Я взялся по просьбе газеты ответить вам не потому, что иначе, чем товарищи с Алтая, отнесся к вашему посланию. Признаться, оно и меня задело: ведь, с вашей точки зрения, я „провинциал“, а следовательно, далек от высокого искусства, от славных традиций великих мастеров русской сцены. Я взялся ответить вам потому, что вы молодой мой собрат по искусству, а в нашем театре считается долгом помочь младшим товарищам найти верный путь в искусстве.

Свое письмо вы заканчиваете словами: «Искренне с уважением». О том, что настоящего уважения нет ни капли в этом письме, ясно, думаю, не только мне, но и вам: вам жалко актеров «серой периферии», вам невыносимо при мысли, что и вы сами можете стать одним из таких актеров. Вы заранее оплакиваете свой «погубленный провинцией» талант. Что же касается искренности, то искренне вы признаетесь в одном: в своем удивительно узком, примитивном, а в отдельных вопросах и вовсе ошибочном представлении как о театральном мире областных театров страны, так и о театральных наших столицах…

Вы боитесь шири нашей страны. Все, кроме Ленинграда, представляется вам необъятной «периферией», где погибнет ваш талант (будем предполагать, что он у вас действительно есть). Вы и представления не имеете о том, какие просторы для творческого дерзания, для роста есть в областных театрах. Видно, эти театры представляются вам такими, какими были во времена, когда Ленинград был Петербургом, – затхлыми, рутинными, с закулисной возней и отсутствием подлинной свободы для творчества.

А время-то сейчас другое! Театры многих областных городов доказали, что они способны решать не менее сложные творческие задачи, чем театры Москвы и Ленинграда.

А знаете ли вы, что многие актеры и режиссеры, украшающие сейчас московские и ленинградские театры, пришли с периферии, выросли на ее сценах?

Вы, конечно, видели и, очевидно, разделяете общее признание огромного успеха артиста Смоктуновского в роли Мышкина в спектакле Ленинградского Большого драматического театра «Идиот». А ведь Смоктуновский в самом недалеком прошлом работал за многие тысячи километров от Ленинграда. Рождение его как актера произошло в заполярном городе Норильске, которого во времена Петербурга и в помине-то не было. А вот воспринял артист Норильского театра, и не в маленькой, а в большой степени, традиции русского театра и блистательно дебютировал в Ленинграде…

Сам я, товарищ Завьялова, родился и тридцать лет прожил в Москве. Здесь окончил режиссерский факультет, а поехал на периферию. Много лет работал на Урале, сейчас вот уже восемь лет – в Астраханском театре и от всего сердца говорю: я рад, что моя судьба сложилась так.

Мне очень хочется, чтобы вы поняли свою ошибку, и не с черного хода, а через парадную дверь вошли в свой первый театр. Мой вам совет: извинитесь перед алтайцами и поезжайте к ним. Поверьте мне, пройдут годы, и вы с благодарностью вспомните свой первый сезон.

А Ленинград от вас не уйдет. Если сейчас вас, неопытную, приглашают многие театры, то через несколько лет перед вами, творчески возмужавшей, широко откроются самые заветные двери, как перед пришедшей во МХАТ актрисой Казанского театра Андреевой, замечательно сыгравшей на прославленной сцене роль Анны Карениной».

Между тем одной публикацией эта история не завершилась. Спустя почти два месяца – 27 сентября – «Комсомолка» вновь вернулась к этой теме. Газета сообщила, что за это время в ее адрес пришло множество писем, и ни в одном из них не прозвучало даже намека в защиту Завьяловой. Несколько из этих посланий были опубликованы здесь же. Процитирую только одно из них – оно принадлежало перу актрисы театра Северного флота В. Ячменевой:

«Я окончила Ленинградский институт шесть лет назад с отличием. Работала на Дальнем Востоке в Комсомольске-на-Амуре. Сейчас в Заполярье, в театре Северного флота. И отнюдь не сетую на свою актерскую судьбу, а, наоборот, с удовольствием работаю там, где нужен в театре молодой актер, где дают ему полную возможность раскрыть свои творческие возможности. Вы не думайте, что мы тут брошены на произвол судьбы. Нет! Наши режиссеры очень много работают с молодежью, следят за ее развитием и направляют дарование в верное русло, отвечающее традициям русского театра.

А вы боитесь дальних городов нашей страны!»

Далее шел комментарий газеты, в котором сообщалось о том, как развивались события после публикации от 2 августа. Барнаульцы сообщили журналистам, что Завьялова приехала-таки в их город, чему они очень обрадовались. «Человек сам себя победил! – сообщали барнаульцы. – Театры уже укомплектованы, но мы непременно найдем возможность принять ее на барнаульскую сцену». Однако спустя несколько дней журналисты снова позвонили в Барнаул и услышали уже другие отзывы. Цитирую:

«Уехала обратно! Директору краевого драматического театра тов. Стрельцову Завьялова прямо сказала, что и не думает оставаться в Барнауле, что приехала за справкой об отсутствии места (тонкий расчет: прибыть с опозданием, когда театры уже сезон открыли и, естественно, полностью укомплектованы). Ждать места не хотела. В управлении дали ей желанную справку.

Так что, товарищ Коваленко (он написал письмо, где сообщил, что мечтает увидеть фамилию Завьяловой на афише Барнаульского театра. – Ф. Р.), не придется вам аплодировать успеху молодой барнаульской актрисы Завьяловой. Просто такого имени в афишах не будет. Может, попадется оно вам в программе московского или ленинградского театра, который, не обращая внимания ни на положение Министерства культуры о распределении на работу выпускников театральных вузов, ни на мнение общественности по поводу поступка Завьяловой, приоткроет ей дверь, ведущую через черный ход на сцену».

Несмотря на то что барнаульцы выдали Завьяловой соответствующую справку, в Ленинграде она так и не смогла остаться. Все театры, которые предлагали ей работать у себя, после газетной шумихи сочли за благо не связываться с молодой актрисой. И Завьяловой пришлось-таки отправляться на периферию – в Брестский драматический театр. Но пробыла она там недолго. В 1959 году ей посчастливилось произвести впечатление на мэтра советского кинематографа Александра Зархи (снял фильмы «Депутат Балтики», «Высота» и др.), и он пригласил ее на главную роль в свою картину «Люди на мосту». Причем первоначально на эту роль претендовала другая молодая актриса – Татьяна Доронина, но Зархи в итоге предпочел ей Завьялову.

Завьялова уехала из Бреста и три года прожила в Москве, в гостинице «Украина». За короткий период она умудрилась сняться еще в четырех фильмах: «Хлеб и розы», «Песня о Кольцове», «Ждите писем», «Алешкина любовь». Как итог: она стала одной из самых популярных молодых актрис советского кинематографа. В 1961 году ее фотография даже попала на страницы американского журнала «Лайф».

В том десятилетии Завьялова снимется еще в десятке картин разных жанров, но по-настоящему звездной роли среди них не окажется. И только спустя десять лет – в феврале 1972 года – такая роль к ней придет. Это будет роль Серафимы Клычковой – Пистимеи Морозовой в телесериале «Тени исчезают в полдень». К сожалению, этот фильм станет последним в послужном списке актрисы. С тех пор ее перестанут приглашать сниматься в кино, и на нее обрушатся все мыслимые и немыслимые беды. Впрочем, речь об этом еще пойдет впереди.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.