Глава 2. Расколотый код

Глава 2.

Расколотый код

С посетителями здесь обращались очень строго. Любому, кто бы пожелал попасть в помещение специального подразделения военно-морской разведки в Перл-Харборе, пришлось бы долго стучаться в наглухо закрытую дверь, что находилась в конце нескольких ступенек, идущих в подвал. Наконец появлялся часовой, и после придирчивой проверки документов, пропусков и предписаний посетителя пропускали, но он тут же останавливался перед другой закрытой дверью, где вся процедура проверки документов повторялась сначала. Когда же открывалась вторая дверь и посетитель входил в помещение специального подразделения военно-морской разведки, то первое, что бросалось в глаза, это удивительный беспорядок, царящий повсюду. Примерно две дюжины человек работали в ужасной тесноте, утопая в море бумаг. Груды папок с документами громоздились на столах и стульях, затопляли пол. Руководил всем этим высокий, худощавый, язвительный человек, одетый в красный домашний халат и шлепанцы. Это был командир специального подразделения капитан 2-го ранга Джозеф Д. Рочфорт.

Джо Рочфорт имел солидный стаж в деле "раскалывания" кодов. Еще в 1920 году он помог талантливому молодому офицеру Лоуренсу Сеффорду создать первый дешифровочный центр военно-морских сил. Во время "депрессии" 30-х годов Рочфорт однажды просто так, ради собственного удовольствия, расколол "серый" код государственного департамента. (Там чуть с ума не сошли). Хорошо зная японский язык, осенью 1940 года он расколол японский военно-морской код "N-25".

В мае 1941 года Рочфорт организовал и возглавил подразделение радиоразведки ВМС в Перл-Харборе.

Станция, известная под названием "Хупо", вместе со станцией "Кэч" на Филиппинах и континентальной станцией "Негат" в Вашингтоне следила за всеми передвижениями и радиопереговорами японского флота.

Поминально Вашингтон возглавлял эту работу, но, в действительности, все три станции объединяла общая работа и постоянный обмен информацией, в ходе которого специалисты делились своими находками, теориями и подозрениями.

Правда, 7 декабря 1941 года предотвратить внезапное нападение на Перл-Харбор им не удалось. В Токио сменили ключ кода "N-25", и несколько дней разведчики не могли сказать ни слова о том, где находится японский флот. Однако вскоре, начав все сначала, разведчикам удалось раскрыть новый ключ, и с 10 декабря информация о передвижениях флота противника стала поступать в прежнем объеме. Далеко не каждый может понять, насколько сложна эта работа. Обычно в процессе раскалывания кодов удается полностью прочесть не более 10-15% перехваченных радиограмм. Остальные тщательно анализируются. Вероятное название корабля сопоставляется обычно с каким-нибудь другим, ранее известным... Известная в прошлом операция может снова помочь, когда неожиданно возникнут какие-нибудь географические названия. Необходимый ключ может дать и работа знакомого радиста. Меняются позывные, но почерк радиста остается неизменным.

Чтобы разобраться в подобных вещах, необходимо сочетать в себе самые разнообразные таланты. Идеальный специалист на подобной работе должен иметь качества как прекрасного моряка, так и превосходного лингвиста в сочетании с дьявольской сообразительностью. Поэтому не удивительно, что группа Рочфорта была известна на флоте как компания ярких индивидуальностей. Официально подразделение Рочфорта подчинялось командованию 14-го военно-морского района, но фактически, благодаря своей репутации, оно подчинялось само себе.

Однажды в середине апреля Рочфорт неожиданно получил запрос из Вашингтона от главнокомандующего военно-морскими силами США адмирала Эрнеста Кинга. Главком хотел, чтобы Рочфорт, основываясь на имеющейся у него информации, дал собственную оценку долгосрочных планов японского флота. Для адмирала Кинга было необычно искать ответы на интересующие его вопросы так далеко внизу, но в данный момент обстановка была особенно запутанной. Японцы только что совершили рейд на Цейлон. Означало ли это, что главное направление в войне выбрано в сторону Индии или японцы скоро вернутся на Тихий океан?

Отвечая главкому, Рочфорт сформулировал четыре пункта, отразивших общее мнение специалистов его группы:

1. Японские операции в Индийском океане закончились, и флот возвращается на базы.

2. Японцы не собираются наносить удар по Австралии.

3. Японцы планируют операцию к югу от Рабаула, и силы для нее уже выделены.

4. Есть признаки того, что на Тихом океане что-то затевается, но он не может сказать когда и где.

К концу апреля белые пятна в общей картине стали постепенно заполняться. Операция к югу от Рабаула была явно нацелена на Порт-Морсби (Новая Гвинея), и американские авианосцы были посланы в этот район, чтобы остановить противника. Новая операция оставалась загадкой, но общий сдвиг зоны военных действий в сторону центральной части Тихого океана представлялся весьма вероятным, и было очень трудно глядеть на карту этого района и не заметить Мидуэя.

В разное время Мидуэй выполнял самые различные функции. Он служил угольной базой, подстанцией транстихоокеанского кабеля, транзитным аэродромом авиакомпании "Пан-Американ", а в настоящее время являлся очень удобной, передовой базой патрульной авиации флота. Атолл состоял из двух крошечных островков, Сэнд-Айленд и Истерн-Айленд, лежащих рядом в красивой голубой лагуне. Мидуэй был совершенно один в этой части Тихого океана. На тысячи миль вокруг не было больше никаких достопримечательностей.

2 мая на Мидуэй с кратким визитом прибыл адмирал Нимиц и провел день с офицерами, ответственными за оборону атолла. Базой ВМС на Мидуэе командовал капитан 2-го ранга Кирил Симард, а морскими пехотинцами - подполковник морской пехоты Гарольд Шаннон. Нимиц сказал, что особой угрозы нет, но спросил, в чем они нуждаются для защиты Мидуэя от нападения. Офицеры изложили свои требования.

- Если я достану все, что вы перечислили, - поинтересовался адмирал, сможете ли вы противостоять высадке крупного десанта?

- Да, сэр! - хором ответили Симард и Шаннон. Прошла неделя, и общая картина начала несколько проясняться. Вопрос, как всегда, заключался в том, чтобы собрать воедино и проанализировать все перехваченные японские радиограммы со всех трех станций перехвата, находившиеся в Перл-Харборе, Вашингтоне и Австралии. Последняя станция была новой и заменила потерянную станцию на Филиппинах. Но с помощью перехвата нельзя было сделать окончательного вывода. Сведений собиралось очень много... но ничего определенного. Например, стало известно, что 3-я дивизия линейных кораблей адмирала Кондо вела обширные радиопереговоры с ударным соединением адмирала Нагумо, что большое количество транспортов получило приказ следовать на Сайпан и 3-я дивизия линкоров разговаривала с ними тоже, что 7-я дивизия крейсеров также шла на Сайпан. Была ли какая-нибудь связь между этими событиями?

Передвижения кораблей сами по себе никогда не давали какого-либо точного ответа. Кроме того, поступающие в один и тот же день сведения нередко опровергали друг друга. К счастью, Джо Рочфорт обладал талантом помнить их все, поэтому он мог представить себе общую картину, соединяя вместе все перехваченные сообщения противника. Все говорило о подготовке японцами какой-то крупной операции с участием большей части Императорского флота.

Но если эта операция готовится, то где? Японцы никогда не упоминали о каком-то определенном месте, однако постепенно одно название стало упоминаться все чаще и чаще - то как место назначения, то как место, для которого необходимо получить определенное снаряжение. Японцы прибегли к своеобразному коду внутри кода, и это место всегда именовалось "AF".

Маленькая группа Рочфорта ломала голову над загадкой этого "AF". Неожиданно кто-то вспомнил, что обозначение "AF" появлялось в донесениях за март 1942 года, когда два японских гидросамолета сделали неудачную попытку атаковать Перл-Харбор. Бумаги полетели во все стороны, когда офицеры бросились искать нужную радиограмму среди гор перехваченного материала. Наконец радиограмму удалось найти. Японцы, действительно, упоминали "AF". Гидросамолеты заправлялись с подводной лодки у рифов Френч-Фригейт крошечного атолла, лежащего на пути к Мидуэю, и в одной из радиограмм говорилось о прохождении самолетов вблизи "AF".

Для Рочфорта это решало дело. "AF" должен был находиться в районе Мидуэя, а единственным пунктом, который всерьез можно было принимать в расчет в этом районе, был... сам Мидуэй. С этого момента Рочфорт стал исходить в своих оценках из предпосылки, что атолл Мидуэй - наиболее вероятная цель нападения.

Однако это было ясно далеко не всем, от кого зависело принятие решений. Среди материалов перехвата упоминались также обозначения "AL", "АО", "АОВ", явно относившиеся к зоне Алеутских островов, и некоторые высшие офицеры, особенно в Вашингтоне, полагали, что подлинной целью японцев являются Аляска или Западное побережье США. Адмирал Кинг склонялся в этот момент к возможности нападения на Гавайи, а штаб армейской авиации постоянно тревожила перспектива рейда на Сан-Францисдо.

Но Рочфорт имел и союзников, одним из которых был офицер разведки штаба Нимица капитан 3-го ранга Эдвин Лайтон, также хорошо знавший японцев и их язык. Накануне войны Лайтон провел два года при американском посольстве в Токио, а во время нападения на Перл-Харбор возглавлял разведку адмирала Киммеля. Подобно остальным офицерам из штаба Киммеля, Лайтон считал свою карьеру законченной после снятия с должности Киммеля и назначения командующим адмирала Нимица. И, подобно всем остальным, Лайтон почувствовал страшное волнение, когда Нимиц попросил всех офицеров из штаба Киммеля остаться на своих должностях.

Разведка, сказал адмирал Нимиц Лайтону, была той областью военных знаний, о которой он, Нимиц, не знал ничего. У него есть только одно предложение: он надеется, что Лайтон подойдет к своей работе так, будто он сам является адмиралом Нагано или Ямамото или кем-нибудь еще, кто создает настроение в Токио. "Такой подход, - указал адмирал, - наряду с анализом имеющейся информации, позволит лучше понять планы и намерения противника".

После подобного напутствия было очень просто попасть под влияние лавочки Рочфорта. Поэтому неудивительно, что Лайтон был совершенно убежден в правоте Рочфорта и считал своим долгом убедить в этом Нимица. Правда, адмирал был уже наполовину убежден, но не более.

Где-то в начале мая Лайтон решительно посоветовал Нимицу посетить подразделение Рочфорта и самому просмотреть все имеющиеся там материалы. Лайтон был уверен, что если адмирал поговорит с разведчиками, познакомится с методами их работы, увидит всю тщательно собранную информацию, то он сможет правильно оценить обстановку. Но, занятый сражением в Коралловом море, Нимиц прийти не смог, а послал к Рочфорту капитана 1-го ранга Л. Маккормика, своего офицера, занимающегося оперативными разработками. Маккормик также ссылался на сильную занятость, но в конце концов согласился выделить для этого два часа.

Маккормик спустился вниз в подвальное помещение, которое для такого случая офицеры Рочфорта нехотя прибрали. Рочфорт разложил все перехваченные материалы на временном столе из досок и козлов для пилки дров. Он терпеливо разъяснял Маккормику, как обрывки сведений, складываясь подобно мозаике, постепенно формируют ясную картину. Капитан 1-го ранга Маккормик был очарован Рочфортом и в итоге провел у него не 2, а 3,5 часа, пытаясь вникнуть во все материалы и нарочно задавая самые каверзные вопросы. Но Джо Рочфорта было совсем не просто застать врасплох.

- Почему вы думаете, что "Камикава-Мару" не возвращается в свой порт приписки? - спросил Маккормик.

- Возможно, - ответил Рочфорт. - Но согласитесь, что если она идет в порт приписки, то это напоминает вырезание гланд через задний проход.

Наконец, Маккормик ушел совершенно убежденный, и то, что его удалось убедить, означало, что будет убежден и адмирал Нимиц, который после доклада Маккормика стал самым верным союзником Рочфорта - Лайтона, о чем сам Лайтон не смел даже мечтать.

Но Вашингтон сохранял скептицизм и считал, что одного предположения недостаточно, чтобы убедиться, что именно японцы имели в виду под "AF". Нужны были убедительные доказательства. 10 мая Рочфорт предложил Лайтону попробовать осуществить одну небольшую уловку. Нельзя ли приказать командиру базы ВМС на Мидуэе дать открытым текстом радиограмму - скажем, о выходе из строя опреснительной установки? Нимиц охотно пошел на эту уловку. На Мидуэе выполнили приказ, и два дня спустя была перехвачена радиограмма японцев, в которой сообщалось о нехватке свежей воды на "AF".

Этого было достаточно. 15 мая Нимиц начал собирать свою скудную коллекцию кораблей. Он располагал всего тремя авианосцами, и все они находились за тысячи миль от Перл-Харбора, в южной части Тихого океана. 17-е оперативное соединение контр-адмирала Френка Флетчера стояло в Тангетабу, зализывая раны, полученные в Коралловом море. Авианосец "Йорктаун" не был потоплен, как утверждали японцы, но очень серьезно поврежден. Одна бомба взорвалась внутри корабля, а две упавшие рядом прошили обшивку корпуса. 16-е оперативное соединение вице-адмирала Уильяма Холси находилось в районе Соломоновых островов, куда Холси привел свои авианосцы "Энтерпрайз" и "Хорнет" для ударов по внешнему периметру японской обороны. Нимиц приказал всем быстро возвращаться.

В Тангатабу Флетчер, наскоро произведя ремонт, вышел в море. Адмирал Холси получил приказ о возвращении 16 мая по местному времени и немедленно начал собирать рассредоточенные корабли своего соединения. Это удалось сделать только 18 мая, когда прибыло новое сообщение от Нимица, состоящее только из двух слов: "Немедленно возвращайтесь".

Когда авианосцы Холси взяли курс на северо-восток к Перл-Харбору, штурман "Энтерпрайза" капитан 2-го ранга Ричард Рэбл облегченно вздохнул. Он знал, что 15 мая соединение было обнаружено японским разведывательным самолетом, который промелькнул в западной части горизонта, и можно было в любую минуту попасть под удар авиации противника.

В Перл-Харборе группа Рочфорта продолжала свою работу. Особое внимание Рочфорт обратил на точность переводов. Очень многое зависело от нюансов японского языка даже после того, как какое-нибудь сообщение было расшифровано. Рочфорт работал теперь по 20 часов в сутки, забываясь коротким тревожным сном, скорчившись в каком-нибудь углу. Лишь однажды он сходил домой, когда, по его словам, кто-то сказал ему, что он должен принять ванну. Подчиненные Рочфорту офицеры работали не менее напряженно. Джаспер Холмс трудился как раб, выясняя позиции различных кораблей противника. Томми Дайер, пригоршнями глотая возбуждающие таблетки, корпел над переводом радиограмм. Блистательный Тэд Райт даже спал за рабочим столом. В штабе командующего флотом офицеры кропотливо переносили полученную информацию на свои карты. Теперь состав ударного соединения Нагумо был установлен: 1-я и 2-я дивизии авианосцев, 8-я дивизия крейсеров - все старые знакомые. Однако их маршрут все еще окончательно не определился. По некоторым признакам казалось, что они идут прямо на Мидуэй, но по другим складывалось впечатление, что они шли гораздо севернее, намереваясь затем резко повернуть на юг. Существовала даже гипотеза, что Нагумо может атаковать с востока. Этот вопрос еще предстояло решить.

Меньшей загадкой были силы вторжения, идущие с юго-запада. Их маршрут был совершенно ясен. Возникал единственный вопрос: когда они прибудут? Было очевидно, что если, например, транспорт "Гошу-Мару" выйдет с Маршалловых островов 17 мая, то он может прийти в точку рандеву у острова Сайпан 22 мая. Следовательно, весь конвой где-то 30 мая может уже подойти к Мидуэю. Однако, с другой стороны, было перехвачено много сообщений об учениях, а это могло сдвинуть сроки всей операции.

Работа офицеров штаба Нимица тормозилась еще и тем, что многие из высших офицеров армии и военно-воздушных сил не разделяли уверенности моряков, что целью японцев является Мидуэй. 17 мая адмирал Нимиц получил служебную записку от авиационного генерала Иммонса. Генерал указывал, что после тщательного анализа представленных ему разведданных он пришел к выводу, что эти данные базировались более на проблематических замыслах противника, нежели на его возможностях. Было бы надежнее, считал генерал, планировать операцию, исходя из потенциальных возможностей противника, а японцы имеют очевидную возможность атаковать Гавайские острова.

Нимиц вызвал Лайтона и изложил ему содержание служебной записки. Голубые глаза адмирала увлеченно заблестели, когда Лайтон взорвался с необычным для него раздражением. Опасения Иммонса вполне понятны. Подобно всем, кто мало знает о работе группы Рочфорта, генерал Иммонс просто хочет перестраховаться. Вероятно, весь вопрос заключается в том, что по приказу Нимица 7-е бомбардировочное авиакрыло передано под контроль флота, а это, конечно, больно задело самолюбие авиационного командования. Если окажется, что разведка флота ошиблась и японцы действительно планируют захват Гавайских островов, то Иммонс, который отдал половину своей авиации флоту, просто хочет разделить пинок из Вашингтона пополам с Нимицем.

Но командующий флотом и не собирался менять курс, хотя, отдавая дань чужим сомнениям, он назначил офицера своего штаба капитана 1-го ранга Д. Стилла следить за всеми материалами отдела разведки. Таким образом, Стилл стал "адвокатом дьявола", намеренно подвергая сомнению каждую оценку, представляемую Рочфортом и Лайтоном. Стилл настолько погрузился в работу группы Рочфорта, что Лайтон уже проклинал тот день, когда Нимиц принял решение откомандировать этого офицера для надзора за разведчиками. Но, по замыслу командующего, назначение Стилла служило двум целям. Во-первых, оно свидетельствовало о якобы принятых мерах по служебной записке генерала Иммонса, а во-вторых, что было самым главным, обеспечивало настоящую проверку на тот случай, если все они все-таки ошибаются и японцы по своей привычке задумали один-два сверххитрых хода.

К сожалению, времени для дебатов уже не оставалось. На основании последних перехваченных радиограмм противника разведчики пришли к выводу, что нападение на атолл может произойти уже 28 мая.

Нимиц предупредил Мидуэй, и приготовления в Перл-Харборе стали проводиться в бешеном темпе. Решения, для принятия которых в нормальных условиях требовались бы многие дни, принимались за несколько часов.

Что делать с Алеутским направлением? Нимиц решил, что имеющихся на Алеутах сил достаточно, чтобы предотвратить их оккупацию противником и обеспечить правый фланг операции.

Как использовать подводные лодки? Решено было направить их в завесу западнее Мидуэя, чтобы попытаться перехватить японский флот на подходе.

Что делать с линейными кораблями, базирующимися на западном побережье США? Оставить их там в готовности к выходу.

Как быть с поврежденным "Йорктауном"? Необходимо попытаться его отремонтировать в Перл-Харборе. В срочном послании, полученном с авианосца, был дан перечень необходимых исправлений: ремонт аэрофинишера, замена трубопроводов в 50 местах и так далее - вплоть до ремонта установки с газированной водой, которую, по-видимому, ни в одном флоте, кроме американского, не включили бы в список приоритетного ремонта в военное время.

Армейские подразделения также были приведены в готовность. С 18 мая все 7-е авиакрыло находилось в состоянии полной готовности на случай атаки на Мидуэй или (старые опасения еще существовали) воздушного рейда на Гавайи. С западного побережья США стали прибывать бомбардировщики Б-17 и летающие лодки "Каталина". Последние в срочном порядке переправлялись на Мидуэй, став частью мощного потока снаряжения и боеприпасов, который внезапно хлынул на атолл и заставил забыть о тех днях, когда заявки Мидуэя удовлетворялись в последнюю очередь или не удовлетворялись вообще. В течение нескольких месяцев гарнизон Мидуэя не мог выпросить у командования даже метра колючей проволоки - теперь они получили сотни миль ее. Нескончаемым потоком на атолл направлялись новые подразделения морской пехоты, зенитные орудия, сторожевые катера, боеприпасы, штормовое обмундирование, запасы продовольствия. Когда огромный железнодорожный паром "Кеттихок" отправился 23 мая на Мидуэй, палубы его горбатились истребителями, пикирующими бомбардировщиками и даже пятью легкими танками.

Но как лучше использовать силы, развернутые на Мидуэе, и как скоординировать их действия с тремя драгоценными авианосцами, спешащими полным ходом из южной части Тихого океана? 23 мая Нимиц приказал командующему авиацией флота контр-адмиралу Патрику Беллинджеру и капитану 1-го ранга А. Девису, своему офицеру по связи с авиацией, немедленно связаться с командованием армейской авиации в целях наилучшего использования авиации как флота, так и армии. Подводные лодки уже были в действии. Одна из них, "Наутилус", ремонтировалась в доке, когда ее командира капитана 3-го ранга Билли Брокмана запросили, как скоро он будет готов к походу. Брокман ответил, что примерно через 48 часов. Матросы работали как одержимые, и через день, в 9 часов утра, лодка, пройдя пролив, вышла в море, чтобы занять позицию на огромной дуге западнее Мидуэя, где уже находились 11 других подводных лодок. 7 лодок были развернуты восточное атолла на случай, если Нагумо все-таки неожиданно ринется на Гавайи.

25 мая в Перл-Харборе начались новые волнения. В этот день разведка перехватила длинное донесение японцев, в котором перечислялись все боевые соединения, принимающие участие в операции, корабли, командиры кораблей, курсы, время выхода - буквально все.

Рочфорт бился над переводом этого донесения, когда его вызвал к себе адмирал Нимиц. Совершенно поглощенный своим делом и желая закончить его, Рочфорт прибыл к адмиралу на полчаса позже назначенного времени. Это было слишком даже для уравновешенного Нимица, и он принял Рочфорта, по меньшей мере, холодно. Но адмирал быстро оттаял, когда Рочфорт пункт за пунктом изложил ему боевой порядок и оперативный план ударного соединения Нагумо. Нимиц немедленно отправил новое сообщение на Мидуэй, перечислив все подробности, среди которых было только два ободряющих момента: в соединение Нагумо больше не входили авианосцы "Секаку" и "Дзуйкаку", а начало операции было отложено на более поздний срок, примерно - на 3-5 июня. Однако скептицизм в Вашингтоне все еще существовал. Теперь боялись ловушки японцы могли умышленно сообщить Нимицу все эти сведения, чтобы скрыть главный замысел операции: рейд на Гавайи или на западное побережье США. Ведь они уже прибегали к ложным радиосообщениям, чтобы ввести американцев в заблуждение перед нападением на Перл-Харбор. Нимицу поэтому следовало планировать оборонительные мероприятия с учетом этой угрозы.

Но Вашингтон в конце концов удалось переубедить. Действительно, японцы использовали радиообман перед нападением на Перл-Харбор, но тогда не было перехвачено ни одного сообщения с авианосцев. За неделю до 7 декабря в штаб командующего флотом поступила только одна перехваченная радиограмма, ошибочно принятая за переговоры 1-й дивизии японских авианосцев, якобы находящейся в южной части Тихого океана. Этот вывод был сделан потому, что эсминцы, обычно входившие в охранение авианосцев, находились там.

Разведчики Нимица доказали, что сейчас положение совсем другое. Перед Перл-Харбором перехватывались лишь отдельные донесения, теперь же в их распоряжении были горы разведывательной информации. Совершенно точно была определена структура японских соединений и их явное намерение высадить десант на Мидуэй. Все эти армады японских кораблей вряд ли могли служить отвлекающим моментом для одного воздушного налета на Сан-Франциско.

Дискуссия продолжалась, снова по поводу намерений и возможностей противника. Считалось, что правильнее основывать решения на том, что враг может сделать, чем на том, что он, вероятно, сделает. Нимиц лучше, чем кто-либо другой, осознавал опасность тех сверхсюрпризов, на которые способны японцы, но, как он часто говорил Лайтону, флот в своих планах должен в большей степени исходить из того, что вероятнее всего может случиться, чем из того, что может случиться в самом худшем случае. Это уже не раз подтверждалось в прошлом.

Нимиц держался твердо в спорах с Вашингтоном и победил, поскольку был убежден, что японцы идут к Мидуэю и все контрмеры должны исходить именно из этой предпосылки. Нимицу удалось очень вовремя убедить Вашингтон в своей правоте, поскольку ключевое донесение, перехваченное 25 мая, оказалось последним, зашифрованным кодом "JN-25". Затем японцы сменили кодовую систему, и игра пошла втемную. Требовалось немало времени для "раскола" нового кода, а пока что разведчики могли только заполнять некоторые пробелы и следить за передвижением кораблей противника. Эта работа была, безусловно, полезной, но она уже не могла дать общей картины обстановки. Однако самое главное было сделано - адмирал Нимиц мог распоряжаться вверенными ему кораблями и самолетами по своему усмотрению, не оглядываясь на Вашингтон.

"Предположительно, четыре авианосца, каждый имеет 36 истребителей и 27 бомбардировщиков (всего 63 самолета), атакуют Бальза (кодовое название Мидуэя) с короткой дистанции, скажем 50-100 миль, с тем чтобы быстро уничтожить противовоздушную оборону атолла, - поспешно писал Нимиц своему офицеру по связи с авиацией капитану 1-го ранга Девису. - Оцените так точно, как это только возможно, вероятные действия противника и разработайте наилучший метод наших контрдействий. Представьте мне краткие соображения на этот счет, и тогда мы обсудим их".

Нимиц требовал от своего штаба не только общего планирования, но порой заваливал его вопросами, требующими знания мельчайших подробностей предстоящей операции.

Как лучше разместить на атолле 12 дополнительных зениток, недавно отправленных туда? Где расположить авианосцы, чтобы обеспечить Мидуэю лучшую поддержку? Где лучше всего развернуть завесы подводных лодок? Смогут ли самолеты с Мидуэя избежать удара истребителей и бомбардировщиков противника и в то же время обнаружить и атаковать японские авианосцы?

"Проблема Мидуэя сводится к тому, чтобы нанести удар противнику прежде, чем мы сами подвергнемся нападению", - писал контр-адмирал Беллинджер, предоставляя командующему план разведывательных мероприятий, разработанный вместе с генерал-майором Кларенсом Тинкером из 7-го бомбардировочного авиакрыла ВВС. План предусматривал ежедневное патрулирование на дистанции 700 миль, которое должно было перекрыть по дуге 180 градусов все пространство западнее Мидуэя. Для осуществления плана требовалось 23 летающих лодки, на 8 больше, чем они имели.

Изучая обстановку на 26 мая, капитан 1-го ранга Девис заметил: "Авианосцы могут занять великолепную позицию для удара во фланг соединению Нагумо".

Американские авианосцы были уже на подходе. В это же утро в юго-западной части горизонта появилось пятнышко, затем два, пять - всего 21. 16-е оперативное соединение адмирала Холси возвращалось с Соломоновых островов.

Неожиданное возвращение породило среди возбужденного личного состава соединения всевозможные слухи и предположения. Некоторые, подобно капитану 2-го ранга Эду Грину, который был инженер-механиком на авианосце "Хорнет", кое-что знали. Но если Грина кратко информировал его старый друг командир авианосца капитан 1-го ранга Марк Митшер, то далеко не у всех были такие друзья. Так что остальные могли только гадать. Например, младший лейтенант Леви Гопкинс из 6-й бомбардировочной эскадрильи авианосца "Энтерпрайз" обратил внимание на то, что даже радиопереговоры самолетов были запрещены, - значит причина возвращения, действительно, очень серьезна.

Но тот человек, который все знал лучше всех, был не в настроении кого-либо видеть. Адмирал Холси вернулся в Перл-Харбор с пораженной болезнью кожей, жестоко страдая от опоясывающего лишая. Зуд сводил его с ума. Он перепробовал все, даже ванны из овсянки, но ничего не помогло. Совершенно измученный, он лежал в своей каюте - комок нервов и злости.

26 мая в 11.23 авианосец "Энтерпрайз" вошел в гавань Перл-Харбора и отшвартовался у стенки острова Форд. Доктор Хедтовер хотел немедленно отправить адмирала Холси в госпиталь, но Холси решительно отказался, желая лично явиться к командующему флотом. Адмиралу Нимицу достаточно было взглянуть на Холси, чтобы приказать ему немедленно отправляться в госпиталь. Однако сначала он хотел услышать от Холси, кого тот рекомендует назначить командующим 16-м оперативным соединением в предстоящем сражении. Не колеблясь ни секунды, адмирал Холси назвал человека, по-видимому, менее всех похожего на него во всем Тихоокеанском флоте, - спокойного и педантичного командующего его крейсерами и эсминцами охранения контр-адмирала Раймонда Спрюэнса.

Сам Спрюэнс и понятия не имел, что его ждет столь крупное повышение. После того, как его флагманский крейсер "Нортгемптон" отшвартовался у стенки, Спрюэнс отправился с обычным докладом к Холси на "Энтерпрайз". И только там, узнав, что Холси отправлен, в госпиталь, Спрюэнс присоединился к отдыхающим в адмиральском салоне старшим офицерам соединения и вместе с ними стал строить предположения о возможной кандидатуре нового командующего.

В этот момент в салоне появился адъютант Холси лейтенант Уильям Эсфорд, посланный за Спрюэнсом из штаба флота. Считая, что в салоне слишком многолюдно, Эсфорд попросил Спрюэнса пройти в спальню Холси и там все ему рассказал. Спрюэнс был страшно удивлен. Мало того, что он гораздо моложе многих других, имеющих право занять эту должность, он, кроме всего прочего, не авиатор и за всю службу ни одного дня не провел на каком-нибудь авианосце. Эсфорд пояснил: дело, вероятно, в том, что Спрюэнс прекрасно показал себя в последнем рейде соединения, а недостаток опыта ему компенсирует прекрасный штаб адмирала Холси.

Спрюэнс поспешил в штаб флота, где Нимиц официально объявил ему о новом назначении и кратко ввел его в курс надвигающихся событий. Затем оба адмирала разработали в общих чертах план возможного американского контрудара. Было принято решение, что Спрюэнс со своими авианосцами будет ожидать противника к северо-востоку от Мидуэя. В обычных условиях ему следовало бы направиться на северо-запад, прямо навстречу японцам, и навязать им бой где-то к западу от атолла, но в настоящее время, несмотря на великолепную работу разведки, все-таки существовала опасность того, что японцы внезапно изменят свои планы и ринутся вместо Мидуэя на Гавайи или Западное побережье. Поэтому, поджидая противника северо-восточнее Мидуэя, Спрюэнс будет в готовности быстро отреагировать на любые неожиданности, не говоря уже о том, что у него появится отличный шанс для внезапного удара по соединению Нагумо.

Один из офицеров авианосца "Энтерпрайз" лейтенант Кларенс Дикинсон, возвращаясь на корабль из города, к своему удивлению встретил прямо на сходнях своего сокурсника по Аннаполису лейтенанта Р. Оливера, который был флаг-офицером контр-адмирала Спрюэнса на "Нортгемптоне". Дикинсон осведомился, что Оливер делает на авианосце. Оливер ответил, что размещает личные вещи адмирала Спрюэнса, перенесенные с крейсера, поскольку Спрюэнс назначен командующим 16-м оперативным соединением.

Эта новость от одного к другому молнией облетела корабли соединения. Командующим назначен Спрюэнс, Холси остается на берегу! В это трудно было поверить. За последние шесть месяцев Билл Холси стал как бы частью их самих. После катастрофы в Перл-Харборе именно Холси заставил насмерть перепуганных новобранцев и разочарованных старых служак снова поверить в свои силы. Постепенно он воспитал в них мастерство, поднял их боевую подготовку и дал им почувствовать не сравнимую ни с чем радость первых побед. Но главное заключалось в том, что адмирал Холси был "авианосным адмиралом", прекрасно знавшим и любившим авиацию. Невозможно было даже представить, что теперь придется идти в бой без него. Спрюэнса же все знали плохо, и это вызывало сильное беспокойство. По соединению поползли слухи, что Спрюэнс принадлежит к "артиллерийскому клубу линкорных адмиралов", которых на авианосцах презрительно называли "черными сапогами". Это было равносильно плохим новостям. Один из ветеранов "Энтерпрайза" позднее рассказывал: "Мы ничего в общем-то не имели против Спрюэнса. Просто нас беспокоило, что соединение возглавил "черный сапог"".

Однако времени на раздумья и сожаления уже не оставалось. Люди были прикованы к работе. Капитан 1-го ранга Марк Митшер, представленный к производству в контр-адмиралы, решил на время боя остаться на посту командира авианосца "Хорнет". Преемник Митшера капитан 1-го ранга Чарльз Мессон также решил принять участие в бою на борту "Хорнета", время от времени напоминая Митшеру:

"Лучше заботьтесь об авианосце - это уже мой корабль".

Порт гудел от напряжения. Вдоль цепочки боевых кораблей сновали баржи, подвозя топливо и все виды боевых припасов. На берегу группа летчиков с "Хорнета" во главе с командиром 8-й эскадрильи торпедоносцев капитаном 3-го ранга Джоном Вальдроном осаждала службу материального обеспечения авиации. Вальдрон узнал, что на склады поступили новые спаренные авиационные пулеметы, которые, правда, предназначались для пикирующих бомбардировщиков, но Вальдрон был буквально одержим идеей установить их на своих тихоходных и очень уязвимых торпедоносцах. Его желание получить эти пулеметы было настолько искренним, что, в конце концов, начальник службы обеспечения капитан 1-го ранга Лайон сдался и разрешил их выдать. Ликующий Вальдрон исчез так быстро, что даже забыл у Лайона свои перчатки.

27 мая на "Энтерпрайзе" на непродолжительное время была приостановлена работа и произошла короткая торжественная церемония. В разгар общей суматохи на борт авианосца поднялся сам адмирал Нимиц, чтобы вручить награды летчикам "Энтерпрайза", отличившимся в прошлых боях. Прикрепляя крест "За летные боевые заслуги" к груди лейтенанта Роже Меле, адмирал, взглянув в глаза офицеру, сказал: "Мне кажется, что в ближайшие дни у вас будет шанс заслужить еще один орден".

В этот же день после полудня в юго-западной части горизонта показались новые силуэты - 17-е оперативное соединение адмирала Флетчера возвращалось в Перл-Харбор. Это был тяжелый переход, полный неизвестности. Израненный "Йорктаун" оставлял за собой на мили вокруг предательский след вытекающего мазута. Но наконец они были у родных берегов и невольно радовались, что авианосец из-за полученных повреждений поставят в док, а они будут предаваться всевозможным удовольствиям на берегу. Это не удивительно - 17-е оперативное соединение 101 день провело в море. Когда огромный авианосец входил в гавань Перл-Харбора, моряки уже физически ощущали вкус пива в отеле "Стрит". Однако их ждало не пиво, а специальная комиссия, прибывшая в сухой док No 1. Всю предыдущую ночь доковый мастер Вильяме со своей бригадой подгонял кильблоки и крепления, готовясь к приему "Йорктауна". Авианосец, не останавливаясь у стенки, пошел в док. Экипаж, к своему ужасу, убедился, что мечты об отдыхе растаяли как дым.

Вечером после осушения дока небольшая группа специалистов обследовала повреждения "Йорктауна", осматривая пробитые и смятые листы обшивки. Сам адмирал Нимиц вместе с начальником дока капитаном 1-го ранга Джайллетом и своим заместителем по судоремонту капитаном 2-го ранга Пфайнстегом выяснял последствия попаданий японских авиабомб. Повреждения были очень серьезные. Правда, два близких разрыва не причинили большого вреда - пластырь удерживал поступление воды через мелкие осколочные пробоины. Намного хуже было прямое попадание - бомба разворотила четыре палубы, разрушив все на 100 футов в окружности. Палубы вздыбились, двери и люки оказались сорванными, водонепроницаемые переборки - вспученными и пробитыми, бимсы и стрингеры - скрученными. Требовалось несколько недель, чтобы отремонтировать авианосец.

- Корабль должен быть введен в строй через три дня, - приказал Нимиц.

Голос адмирала был спокоен, как будто речь шла о совершенно обычной вещи. Специалисты в нерешительности переглянулись, поколебались, и наконец капитан 2-го ранга Пфайнстег, тяжело сглотнув слюну, ответил за всех:

- Есть, сэр!

После этого Нимиц отправился обратно в штаб флота, куда немного позже прибыл и адмирал Флетчер. Вероятно, потому, что они хорошо знали друг друга, Флетчер сразу почувствовал, что его шеф, обычно очень спокойный человек, весьма взволнован. Нимиц прежде всего спросил Флетчера, как тот себя чувствует. "Очень устал", - ответил Флетчер. Нимиц кивнул: он все хорошо понимает и в нормальных условиях отправил бы весь личный состав соединения отдохнуть на западное побережье США. Но сейчас, к сожалению, это невозможно. Японцы идут к Мидуэю, и 17-е оперативное соединение должно срочно выходить в море. Командующий флотом подробно посвятил Флетчера в план операции, задуманной японцами. "Знаете, - раздраженно сказал Нимиц, японцы даже назначили офицера, который должен командовать их базой на Мидуэе!"

Постепенно Флетчер вошел в курс создавшейся обстановки: Холси попал в госпиталь... теперь "Энтерпрайзом" и "Хорнетом" командует Спрюэнс... оба авианосца 16-го соединения выходят завтра... Флетчер должен выйти вслед за ними после ремонта "Йорктауна". Оба оперативных соединения должны встретиться в море и действовать под общим командованием Флетчера как старшего офицера.

Контр-адмирал Флетчер все понял. Он имел только одно возражение: "Йорктаун" потерял много летчиков в Коралловом море, и его беспокоит, что Нимиц планирует направить на авианосец новые эскадрильи бомбардировщиков и торпедоносцев. Флетчера волновал не столько вопрос подготовки новых экипажей, сколько то, что новые пилоты никогда еще не действовали с "Йорктауна".

- Нельзя ли на авианосце сохранить регулярную авиагруппу, лишь пополнив ее новыми людьми взамен выбывших из строя?

- Нет, - сказал Нимиц, - старые пилоты измотаны и нуждаются в отдыхе, а целиком новая авиагруппа обеспечит лучшую координацию действий.

Пришедший позднее Спрюэнс поднял вопрос о том, удастся ли все-таки за столь короткий срок отремонтировать "Йорктаун".

- Он присоединится к вам, - твердо ответил Нимиц.

Командующий знал, что говорил. Рабочие доков, ремонтирующие авианосец, старались изо всех сил. Непрерывно грохотали пневматические молотки, в надвигающихся сумерках ярко сверкал ацетилен.

В тот же вечер, пробравшись через немыслимую паутину кабелей и шлангов, опутавших палубу, на борт "Йорктауна" поднялся рассыльный и вручил пакет с документами начальнику корабельной канцелярии младшему лейтенанту Джону Гринбеккеру. Гринбеккер расписался за документы и стал таким образом первым из экипажа "Йорктауна", увидевшим оперативный план 29-42 официальный план штаба адмирала Нимица, который включал в себя все мысли и решения за последние две недели.

"Предполагается, что противник попытается захватить Мидуэй в ближайшем будущем, - говорилось в преамбуле плана. - Если принять это предположение за основу, то состав сил, используемых противником для этой цели, предполагается следующим: 2-4 линкора, 4-5 авианосцев, 8-9 тяжелых крейсеров, 16-24 эсминца, 8-12 подводных лодок, не считая сил вторжения с гидроавиатранспортами..."

В этом сухом перечне сил противника проступали контуры тактического замысла командующего флотом. Специальные задачи были поставлены каждому из отдельных соединений. Авианосцы должны были "нанести максимальный урон противнику, применив тактику внезапного удара". Подводные лодки "перехватить авианосцы противника на подходе". Мидуэй - "держать оборону и вести разведку". Гавайи - обеспечить поддержку дальней авиацией.

86 копий оперативного плана 29-42 были направлены офицерам различных рангов. Людям, получившим доступ к нему, детальнейшая осведомленность о передвижении и планах японских сил казалась просто невероятной. Ничего не зная о работе радиоразведки и, видимо, начитавшись шпионских боевиков, штурман "Энтерпрайза" капитан 2-го ранга Рэбл пробормотал про себя: "Этот парень в Токио оправдывает каждый цент, который мы платим ему".

На следующее утро, 28 мая, с первыми лучами яркого тропического солнца эсминцы 16-го оперативного соединения снялись с якорей и, пройдя кильватерной колонной входной канал Перл-Харбора, вышли в открытое море. За ними вышла пара танкеров, затем крейсеры и позади всех авианосцы "Энтерпрайз" и "Хорнет".

На мостике "Энтерпрайза" в глубокой задумчивости стоял "черный сапог" - адмирал Спрюэнс, наблюдая, как впервые находящееся под его командованием авианосное соединение выходит из гавани. Напутствием соединению служили слова оперативного плана, призывающие "нанести максимальный урон противнику". Кроме того, в последнюю минуту адмирал Спрюэнс получил дополнительные инструкции от Нимица, где говорилось: "Вы должны обеспечить выполнение задачи согласно оперативному плану 29-42, которым вы должны руководствоваться в разумном распределении риска". Практически это означает: уклоняясь от атаки превосходящих сил противника, нанести ему самому удар, стараясь при этом, чтобы урон противника был максимальным. Деликатные формулировки этого плана проносились в голове у Спрюэнса в тот момент, когда он с мостика флагманского авианосца наблюдал за выходом вверенных ему сил в море. В 11.59 "Энтерпрайз", пройдя входной канал, вышел в море и взял курс в пустынные воды северо-восточнее Мидуэя. Из окна военно-морского госпиталя за выходом 16-го оперативного соединения наблюдал адмирал Холси. Можно представить себе его переживания, когда корабли уходили в бой без него.

А между тем в сухом доке No 1 работа шла полным ходом. Сотни людей работали на "Йорктауне", и уже становилось ясно, что авианосец будет возвращен в строй в срок, указанный командующим. Гремели пневматические молотки и дрели, тучи дыма поднимались от десятков ацетиленовых горелок, срезавших лохматые обрывки поврежденных конструкций. Работой 150 судосборщиков и монтажников руководил старший мастер Билл Беннет - один из наиболее квалифицированных мастеров судоремонтного завода ВМС. Времени на составление чертежей и эскизов не было. Решения принимались прямо по ходу работы. Снимались поврежденные части набора, по контуру повреждений на месте обрезались стальные листы, ставились заплаты на мелкие пробоины, ослепительно сверкала электросварка. Скрежет и грохот стоял, как в аду. Столь же невыносимы были и условия работы: страшная жара, заполненные дымом отсеки. Люди шатались от усталости, но не позволяли себе и минуты отдыха. Вместе с судосборщиками самоотверженно трудились судовые монтажники под руководством старшего мастера 31-го цеха Эллиса Клантона. Им предстояло исправить поистине фантастический ассортимент повреждений - от аэрофинишера и площадок элеватора до замены бесчисленных трубопроводов и клапанов.

В какой-то момент одна бригада сварщиков, не выдержав напряжения, решила прекратить работу. Люди смертельно устали. Неожиданно появившийся офицер попросил рабочих задержаться и выслушать его. Он рассказал рабочим, что японцы идут к Мидуэю, что они считают "Йорктаун" потопленным, и можно себе представить, каким сюрпризом для них будет появление "Йорктауна" в бою. Выслушав офицера, сварщики вернулись на рабочие места.

Всю ночь 28 мая работы не прекращались ни на мгновение. Огромный авианосец стоял в доке в ореоле голубых вспышек электросварки. Все это было настоящим кошмаром для экипажа, который и так не имел ни минуты отдыха. Почти все матросы были заняты на погрузке боеприпасов для авиации.

Пока на "Йорктауне" продолжались работы, интересные события происходили в окрестностях Гонолулу. Сначала был отключен свет в районе Кахала, а затем поочередно и во всех других районах города. И, хотя местные жители давно привыкли к ненадежной работе Гавайской электрической компании, в данный момент дело обстояло в другом. Необходимость огромных затрат электроэнергии для срочного ремонта авианосца заставила руководство дока связаться с президентом Гавайской электрической компании Лесли Хиксом и конфиденциально сообщить ему о критическом положении. Хикс обещал помочь и, отключив энергию от некоторых районов Гонолулу, подал ее на док.

Утром 29 мая отведенное для ремонта время истекло. В 11 часов утра насосы затопили док, и "Йорктаун" начал выходить в порт. Это очень сложная работа - выводить из дока такую громадину. "Йорктаун" шел медленно, даже слишком медленно для общего настроя людей, привыкших за последнее время к бешеной спешке. Сотни рабочих еще находились на борту авианосца, продолжая работы.

Пока "Йорктаун" стоял в доке, лейтенант Норвуд Кэмпбел выяснял в штабе флота подробности о новой авиагруппе, которая прибывала на авианосец. В большинстве своем новая авиагруппа состояла из летчиков авианосца "Саратога", которые с января, после того, как "Саратога" был торпедирован и стоял в ремонте, бездельничали на авиабазе Канеохе. За этот период только 3-я эскадрилья бомбардировщиков капитана 3-го ранга Макса Лесли на короткое время подменила бомбардировщики "Энтерпрайза" при обеспечении рейда Дулиттла на Токио. Что же касается 3-й эскадрильи торпедоносцев капитана 3-го ранга Линца Месси и 3-й эскадрильи истребителей капитана 3-го ранга Джона Тэча, то они уже пять месяцев в боевых действиях не участвовали.