Вандомский «гитлерюгенд»

Вандомский «гитлерюгенд»

…Все началось в 1200 году в крошечной деревушке Клуа. На свет появился крестьянский мальчик, которого крестили Этьеном. Счастливая мать, принимая малыша из рук священника, и не подозревала, что за чудо-ребенка даровал ей Господь. Впрочем, окрестности Орлеана, где расположена деревня, богаты на чудеса. Десятилетия спустя здесь явится миру Орлеанская дева, чтобы подарить своим соотечественникам великую победу над ненавистными англичанами. Но у маленького Этьена были совсем другие враги – магометане. Разумеется, он никогда их не видел, но вместе со всеми исправно возносил молитвы за тех, кто полег в Святой земле, и за тех, кто томился в застенках мусульман… Как и Жанна д’Арк, набожный пастушок чуть чаще своих сверстников бывал в церкви и всегда плакал во время литургий. А когда в апреле в День святого Марка торжественным ходом по улицам проносили обвитые черной холстиной кресты, его нежную душу переполнял настоящий экстаз. Переносясь мысленно в Святую землю, он яростно клял неверных и жаждал праведной мести.

И вот ему исполнилось 12. Уже не мальчик, но еще и не муж – самое время для того, чтобы «из искры возгорелось пламя». Такой «искрой» оказалась весьма необычная встреча. Как-то майским полднем к Этьену подошел монах-пилигрим, идущий из Палестины, и попросил подаяния. Впрочем, кое-кто из хронистов утверждает, что мальчик просто-напросто уснул, разморенный жарой. Скорее всего, именно так оно и было, ибо то, что произошло дальше, вряд ли могло случиться наяву.

А случилось вот что. Разумеется, благочестивый пастушок поделился со странником последним куском хлеба.

И, чтобы хоть как-то отблагодарить доброго отрока, тот начал рассказывать ему о заморских чудесах и подвигах. Но в самом неожиданном месте монах прервал свой рассказ. Ибо, сказал он, дальнейшие великие деяния в Святой земле суждено свершить ему, Этьену, во главе невиданного доселе крестового похода. Его участниками должны были стать лишь невинные дети – ведь «от уст младенцев исходит сила на врага». Не нужно ни оружия, ни доспехов – только слово Божье в их устах…

«Кто ты?» – спросил путника Этьен. «Иисус Христос», – был ответ. Затем монах передал мальчику свиток – письмо к королю Франции с призывом созвать детский крестовый поход. И то ли ушел прочь, то ли растворился в воздухе – а может, Этьен просто-напросто проснулся от громкого блеяния своих овец. Впрочем, овцы более его не интересовали. Всевышний повелел стать героем – и он станет им, чего бы это ему ни стоило! В конце концов, разве не пастух Давид победил великана Голиафа? Да и «сон в летнюю ночь» был вовсе не сном – иначе как оказался в его руке этот таинственный свиток? Что на нем начертано, Этьен, по причине неграмотности, прочесть не сумел. Не помогли ему в этом ни родители, ни соседи. Стало быть, надо идти к королю! И, связав в узелок кое-какие вещи, Этьен отправился в путь.

Он спешил в Сен-Дени – в аббатство святого покровителя Франции. Туда стекаются толпы паломников, там он найдет верных солдат для святого дела. Но оказалось, что в Сен-Дени он пришел с уже немалым войском. Во всех городках и деревнях, где он останавливался, к нему присоединялись десятки ребят – от мала до велика. К слову сказать, большинство современных исследователей считают, что в эту крестоносную армию вступали далеко не только маленькие дети – ведь латинским словом «pueri» (мальчики) в те времена часто называли простолюдинов. Подтверждает это и хронист: «В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы, да не только малые дети, но и взрослые, замужние женщины и девицы – все они шли толпами с пустыми кошельками, наводнив не только всю Германию, но и страну галлов и Бургундию…»

Но пока Этьен в Сен-Дени. Он больше не заикается, робея перед толпой, не путается в словах. Тот тут, то там он произносит пылкие речи: взрослые рыцари погрязли в разврате, и милость Божью могут заслужить только безгрешные дети. Пройдя по воде, «аки посуху», они отберут у неверных «Святой Гроб», навсегда избавив Иерусалим от тяжкого ига. В доказательство своего чудесного избрания мальчик поднимал над головой свиток, врученный Спасителем. Вспоминал о множестве чудесных знамений, поданных ему свыше. Рассказывал, как накануне явления Христа его стадо забрело в пшеницу. Он хотел выгнать овец хворостиной – но те вдруг рухнули перед ним на колени! «Так и неверные падут пред нами ниц!» Хронисты утверждают, Этьен и сам совершал чудеса: от прикосновения его рук слепые прозревали, а калеки начинали ходить…

Пройдет совсем немного времени, и он станет разъезжать по стране, окруженный телохранителями, в повозке, устланной коврами, – что, видимо, и позволит одному из современников назвать его «рано возмужавшим негодяем и гнездилищем всех пороков». Впрочем, столь шикарная экипировка только добавит ему авторитета в глазах сверстников. Отринув заповедь «не сотвори себе кумира», они станут внимать Этьену с горячей и искренней верой. Он говорил им о том, о чем они сами давно мечтали, – словно небесный елей лился на неокрепшие души, теша честолюбие и щекоча нервы. Из уст в уста передавались рассказы о мальчике-чудотворце, и готовность послужить святому делу скрепляли самые «страшные» клятвы.

«Теперь все служило добрым предзнаменованием для детского похода: плодовитость лягушек, столкновения собачьих стай, даже начинающаяся засуха, – пишет исследователь Константин Купченко. – То там, то здесь появлялись „пророки“ 12, 10 и даже 8 лет от роду. Все они твердили, что посланы Этьеном, хотя многие из них в глаза его не видели. Все эти пророки тоже излечивали бесноватых и творили другие чудеса…

Детвора формировала отряды и маршировала по окрестностям, повсюду вербуя новых сторонников. Во главе каждого шествия, поющего гимны и псалмы, находился свой пророк, за ним несли орифламму – копию стяга святого Дионисия. Дети держали в руках кресты и зажженные свечи, размахивали курящимися кадильницами.

А какое это было заманчивое зрелище для детей знати, которые наблюдали торжественный ход сверстников из своих замков и домов! А ведь почти у каждого из них в Палестине сражались дед, отец или старший брат. Кто-то из них погиб. И вот – возможность отомстить неверным, стяжать славу, продолжить дело старшего поколения. И дети из знатных семей с энтузиазмом включались в новую игру, стекались под знамена с изображениями Христа и Девы. Иногда они становились вожаками, иногда вынуждены были подчиняться худородному сверстнику-пророку…»

До сих пор историки не сошлись во мнении, был ли Этьен, как сказали бы мы, «PR-проектом» Святого престола, или просто папа железной хваткой уцепился за идею нового крестового похода. Так или иначе, Иннокентий III ничего не сделал, дабы остановить безумную затею детворы. Напротив, заявив: «Эти дети служат укором нам, взрослым: пока мы спим, они с радостью выступают за Святую Землю», – он благословил средневековый гитлерюгенд на богоугодное дело.

Местом сбора был объявлен Вандом, в аббатстве которого, среди прочих сокровищ, хранилась слеза, якобы обронённая Христом у могилы Лазаря. Со всех концов страны собрались здесь тысячи детей и подростков. С ними вместе под знамена вставали монахи и священники, и конечно – преступный сброд всех возможных мастей, от воров до падших женщин. Блеск богатств мифического Востока не застил им глаза – с них вполне достаточно было и хорошо экипированных отпрысков знатных семей…

И вот «разношерстная» армия уже готова выступать. Тем более что его величество Филипп-Август, которому был адресован загадочный свиток, поначалу одобрил предприятие. Не то чтобы он слишком поверил в возможность чуда – скорее надеялся, что детский энтузиазм сумеет вновь поднять их отцов на борьбу с неверными. Но на всякий случай король все же решил обратиться к богословам Парижского университета. Те, в отличие от папы, вынесли такой вердикт: во что бы то ни стало вернуть детей по домам, ибо их поход вдохновлен Сатаной. И Филипп-Август издал эдикт, повелевающий детям немедленно разойтись по домам.

Не тут-то было! Домой вернулись лишь трусы. Более того – к армии Этьена примыкали все новые и новые бойцы. По всей стране «стоял стон несчастных родителей. Забавные торжественные детские шествия по округе, столь умилявшие взрослых, превратились в повальное бегство подростков из семей. Редкие семьи в своем фанатизме сами благословляли детей на гибельный поход. Большинство отцов пороли своих отпрысков, запирали в чуланах, но дети перегрызали веревки, подкапывали стены, ломали замки и – убегали. А те, кто не смог вырваться, бились в истериках, отказывались от пищи, чахли, заболевали. Волей-неволей родители сдавались… Когда отряды с пением, знаменами, крестами бодро и торжественно проходили через города и деревни, направляясь в Вандом, только замки и крепкие дубовые двери могли удержать сына или дочь дома. Словно чума прошлась по стране, унося десятки тысяч детей…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.