Пятая глава Казачьи формирования СС

Пятая глава

Казачьи формирования СС

Как уже говорилось, нацисты считали казаков отдельным этносом с готскими корнями, причем фактически с самого начала войны против СССР официально именовали их «равноценными соратниками, которые вместе с германскими солдатами участвуют в борьбе против большевистских врагов»[758]. Такое отношение обуславливалось рядом причин. Во-первых, казаки подвергались со стороны большевиков беспощадному третированию, иногда фактически принимавшему форму геноцида. Так называемая политика «расказачивания» южных регионов РСФСР привела лишь к тому, к чему и должна была привести — не многие уцелевшие в «советском раю» казаки с началом войны горели желанием «отстаивать завоевания революции». Кроме того, к союзу с гитлеровцами представителей казачества также подталкивала исконная юдофобия.

В итоге традиционно отрицательный для европейцев образ казака, который больше сотни лет неустанно эксплуатировался в качестве основного символа «угрозы с Востока», стремительно трансформировался в безусловно положительный образ надежного союзника вермахта в борьбе против «жидо-большевизма».

Нацистские пропагандисты очень охотно размещали на страницах германских периодических изданий богато иллюстрированные материалы, посвященные казачеству. Не являлась исключением и эсэсовская пресса. В 1944 году в журнале «SS-Leiheft» появилась характерная статья «Казаки», в которой была проделана попытка рассказать об истории, быте и современной борьбе казачества.

Автор статьи полагал, что «внешние расовые признаки однозначно указывают на то, что казаки — это продукт смешения нордических и динарских народностей. Совершенно очевидно то, что остатки затерявшихся в степи германских народностей смешались со славянами и другими арийскими, а также кавказскими народностями»[759]. Подчеркивалось, что казаки не являются носителями славянских обычаев и славянского права. Приводились факты уничтожения большевиками казачьих традиций: «После развала царской империи казаки боролись за свободную республику. В 1917 году они провозгласили таковую на территории Северного Кавказа. Большевики всеми доступными силами пытались уничтожить новоявленную республику. После четырехлетней борьбы казаки все-таки уступили превосходящим силам противника. Казаки рассказывают, что, начиная с этого времени, еврейские комиссары ужасно бесчинствовали в народе… В стране большевиков они были вынуждены расстаться со своими особенностями и культурной обособленностью». В конце статьи провозглашалось, что «война на стороне Германии — это зов Германской крови, побудившей к этому шагу свободолюбивых крестьян-воинов»[760].

Итак, нацисты сделали ставку на отмежевание казаков от русских с перспективой создания марионеточного государства. В казачьей эмигрантской среде этот «самостийный» вектор получил достаточно большое распространение, несмотря на многочисленные попытки державно настроенных представителей казачества (преимущественно из числа пожилых генералов и офицеров) изменить эту тревожную тенденцию.

С началом войны казаки-националисты особенно рьяно принялись третировать пророссийски настроенных казаков, прибегая при этом к самым гнусным пропагандистским ухищрениям. В журнале так называемого Казачьего национально-освободительного движения «Казачий вестник», издававшегося в Праге, периодически появлялись соответствующие материалы. В одной из статей о русском народе говорилось следующее: «Темна, разбойна, страшна душа русского человека, ухитрившегося, стоя тысячу лет на рубеже Европы и Азии, не принять ни от одной, ни от другой ни малейшей положительной черты. Русский характер, душа русского, остаются неизменными в своей кровожадности, в зверстве, в стремлении попрать все, чему поклонялся сам до вчерашнего дня, в стремлении уничтожить святыни других и всех заставить поклониться чему-то бесформенному».

В другой статье подчеркивалось, что казаки-националисты — «это те казаки, которые на основании исторических данных считают себя отдельным народом от великороссов, особой нацией, так как они образовались от смешения антов и готов, живших на Таманском полуострове и в низовьях Дона, с казахами, чигами и другими народами черкасского племени… Казаки „русские“, а их незначительная часть — это потомки холопов и преступников, бежавших когда-то к казакам, и потому без указки барина они жить не могут»[761].

Однако в любом случае все конкретные решения насчет будущего казачества предполагалось осуществить лишь после войны. Пока же казаков охотно принимали в ряды вермахта, а также в различные органы и подразделения СС. Их политическая ориентация («самостийники» или «великодержавники») нацистов в этом случае не интересовала.

Выше мы уже писали о том, что придерживавшийся традиционных представлений атаман «Общеказачьего объединения в Германской империи» генерал-лейтенант Е.И. Балабин был весьма заинтересован сообщением своего представителя, подъесаула Моисеева о «Дружине II» майора Блажевича. Балабин не отделял казаков от русских, поэтому в своем ответном письме Моисееву написал следующее: «О русских отрядах СС никто здесь не знал… Очень прошу Вас, напишите мне все подробно — все, все, что знаете о русских формированиях. Прошу также сообщить, каким образом русские белые могут поступить в эти формирования. И в частности в батальон СС… Интересны все мельчайшие подробности, вроде погон, звездочек, петлиц, отличия в форме СС от находящихся в армии. Подчинен ли батальон СС генералу Власову?.. Эти формирования имеют огромное значение для нас — русских. Ведь это огромная сила против большевиков, наших смертельных врагов. Чем больше попадет в эти формирования людей, ненавидящих большевиков, тем лучше и больше шансов на успех»[762].

Известно, что в боях в Варшаве в 1944 году принимали участие казачий полицейский батальон СС и конвойно-охранная сотня СД. Еще до этого в составе вспомогательной полиции эсэсовцами были созданы казачьи батальоны «шума». Из казаков были созданы 135-й, 159-й, 160-й, 209-й, 210-й, 211-й полицейские батальоны, а также 557-й и 558-й батальоны заводской охраны. Общая численность этих формирований составляла от 2400 до 4000 человек[763].

В отличие от многих других «восточных» коллаборационистских формирований, в казачьих подразделениях и частях практически никогда не было конфликтов между личным составом и немецким персоналом. Об этом весьма красноречиво свидетельствует, в частности, так называемый «Приговор» оберштурмбаннфюреру д-ру Людвигу Хану:

«Мы, донские казаки, находящиеся в Казачьей сотне при СД в городе Варшаве, на общем казачьем сборе, в знак глубокого уважения к нашим освободителям — Германскому Рыцарскому народу, для более крепкой связи и подтверждения нашей преданности вождю Адольфу Гитлеру, решили своим казачьи приговором, как делали это наши предки, принять в Донские почетные казаки Морозовской станицы Оберштурмбаннфюрера доктора Людвига Хана, являющегося нашим шефом, по приказу которого мы, не щадя своих жизней, будем бить врагов человечества — жидовскую клику, где бы она ни находилась. Оберштурманнфюрера доктора Людвига Хана отныне мы по нашим старым казачьим традициям считаем членом нашей семьи Донского казачества. Подписали выборные от сотенного сбора»[764].

Однако самым известным прецедентом массового включения представителей казачества в ряды «Черного ордена» стало создание XV казачьего кавалерийского корпуса СС.

В марте 1943 года немецкими войсками были оставлены территории Дона и Кубани, вместе с ними ушла и часть казаков. Германское командование предложило казакам призывного возраста собраться в украинском городе Херсоне. 21 апреля 1943 года вышел приказ о формировании в этом районе 1-й казачьей кавалерийской дивизии под командованием генерал-майора Гельмута фон Паннвица. В конце апреля в состав дивизии был включен 600-й Донской казачий батальон — первое казачье подразделение из советских военнопленных, сформированное в конце 1941 года бывшим командиром РККА подполковником И.Н. Кононовым.

7 июля 1943 года база формирования была перемещена в Польшу — на Млаву, к северо-западу от Варшавы, и к концу сентября дивизия была полностью сформирована. Оно состояла из двух бригад (в каждой по три полка), разведподразделения, саперного батальона, подразделения связи, частей тылового обслуживания и запасного батальона. Командирами бригад и всех полков были назначены немецкие офицеры. Исключение составил лишь 5-й Донской полк 2-й бригады, который возглавил Кононов. Однако германское командование не решалось использовать дивизию на Восточном фронте и 24 сентября направило ее в Югословию — сражаться против партизан-коммунистов И.Б. Тито. На 4 ноября 1943 года (к началу боевых действий в Югославии) личный состав дивизии включал 18 555 человек, в том числе 14 506 казаков и 4099 немецких солдат и офицеров[765].

Несмотря на присутствие в составе части значительного количества немцев, в ней строго соблюдались обычаи казаков, сохранялись традиционные чины, знаки отличия и оружие. Командир дивизии фон Паннвиц также носил казачью форму. Проводившиеся православными священниками церковные службы посещали все, а генерал, бывший лютеранином, состоял почетным членом общины[766].

Казаки хорошо показали себя в боях против югославских партизан. Германское командование совершенно оправданно считало казачьи формирования наиболее боеспособными среди частей «восточных добровольцев». Разумеется, боеспособность казачьей дивизии давно привлекала внимание СС, и в частности самого Г. Гиммлера. Исключительные полномочия, предоставленные рейхсфюреру СС летом 1944 года, позволили ему уже в августе добиться передачи в распоряжение охранных отрядов всех иностранных добровольческих частей, которые еще находились в ведении вооруженных сил Германии, включая и казачьи формирования[767].

На совещании с участием фон Паннвица и других командиров казачьих формирований, а также генерал-лейтенанта А.Г. Шкуро, состоявшемся в начале сентября в ставке Гиммлера, было принято решение о развертывании дивизии в казачий кавалерийский корпус СС. Как отмечает отечественный исследователь Сергей Неподкосов, Паннвиц, будучи прагматиком, понимал, что включение его соединения в СС сулит казакам широкие возможности в плане набора добровольцев, снабжения и вооружения боеприпасами[768].

Для этой цели при Главном штаба СС был создан специальный орган — Резерв казачьих войск, в распоряжение которого предполагалось отправить всех казаков: эмигрантов и бывших «подсоветских», находящихся в лагерях военнопленных и среди восточных рабочих на германских предприятиях, в частях СС, полиции и армии, — всех, кто был способен носить оружие. Начальником Казачьего резерва приказом рейхсфюрера СС от 5 сентября 1944 года был назначен генерал-лейтенант А.Г. Шкуро[769].

Вскоре в дивизию фон Паннвица стали прибывать из разных мест большие и малые группы казаков и целые воинские части. В числе последних были 209-й полицейский батальон из Варшавы, 210-й и 211-й полицейские батальоны из Кракова, 557-й батальон заводской охраны из Ганновера, 360-й полк (622-й и 623-й батальоны) майора Э.-В. фон Рентельна с Западного фронта и 69-й дивизион 3-й кавалерийской бригады — с Восточного[770].

Приказом от 4 ноября 1944 года казачья дивизия была передана на время войны в подчинение Главного штаба войск СС. Эта передача касалась прежде всего сферы материально-технического снабжения, что позволило улучшить обеспечение дивизии оружием, боевой техникой и автотранспортом. Так, например, по некоторым данным, дивизия получила несколько шестиствольных минометов и 12 единиц бронетехники (танков и штурмовых орудий).

Приказом от 25 февраля 1945 года 1-я казачья кавалерийская дивизия была преобразована в 15-й кавалерийский корпус войск СС. 1-я и 2-я казачьи бригады переименовывались в дивизии без изменения их численности и организационной структуры. На базе выведенного из состава 2-й бригады 5-го Донского полка началось формирование пластунской бригады двухполкового состава с перспективой развертывания в 3-ю казачью дивизию[771].

Несмотря на переход в подчинение войскам СС, корпус сохранил прежнюю армейскую форму, солдатские книжки армейского образца, чины и название частей. Аббревиатура «СС» встречалась обычно только в названии корпуса. Тем не менее каждое подразделение корпуса получило офицера связи от войск СС, а штаб корпуса — подразделение связи СС с номером 115. Структурно корпус все же являлся частью войск СС, несмотря на отсутствие ряда внешних признаков[772].

XV казачьему кавалерийскому корпусу СС вплоть до последних дней войны приходилось вести крайне тяжелую борьбу на два фронта, отражая удары болгарских войск и частей Народно-освободительной армии Югославии. Лишь в первых числах мая 1945 года 1-я казачья дивизия и Пластунская бригада были сменены на линии Соколовац — Копривница — река Драва 2-й казачьей дивизией и начали отступление в направлении Лютберг — Вараждин. 2-я дивизия удерживала эту линию до 6 мая, пока и она не получила приказ отходить. Преодолевая горные перевалы и сбивая вставшие на пути партизанские заслоны, казаки фон Паннвица прорвались в Австрию, где 11–12 мая сложили оружие перед англичанами.

На заключительном этапе войны XV казачий кавалерийский корпус СС оказал огромное влияние на ход войны на Балканах, став, по сути, единственной силой, способной справиться с югославскими партизанами, имеющими поддержку и снабжение советского правительства. Благодаря отличной боевой выучке, тактической подготовке и достаточно высокому уровню идейной сплоченности казаки провоевали на стороне немцев вплоть до капитуляции Германии[773].

Судьба не оказалась благосклонной по отношению к большинству военнослужащих корпуса и другим казакам- коллаборационистам. В соответствии с подписанными союзниками 11 февраля 1945 года в Ялте соглашением «О репатриации советских граждан», все граждане СССР, оказавшиеся по ту сторону фронта, подлежали передаче советским представителям.

28 мая советской стороне были переданы 144 немецких и 690 казачьих офицеров, в том числе бывший командир XV корпуса Гельмут фон Паннвиц. 1 июня британские части, в составе которых действовала бригада «Палестина», сформированная из евреев, предприняли штурм лагеря Пеггец, где были размещены 15 тысяч казаков, включая женщин и детей. Всех их доставили в Юденбург, затем в Грац, после чего поездами через Австрию, Венгрию и Румынию отправили в СССР. Всего весной — летом 1945 года советским представителям было выдано примерно 50–55 тысяч казаков[774].

16 января 1947 года в Москве, в Колонном зале Дома Союзов состоялся закрытый судебный процесс по делу П.Н. Краснова, А.Г. Шкуро, С.Н. Краснова, Султан Келеч-Гирея, Т.И. Доманова и Г. фон Паннвица. Все обвиняемые были приговорены к смертной казни через повешение[775].