Махомет 2,

Махомет 2,

8 султан турецкий

Махомет вторый сим имянем, но в числе осмый повелитель турецкий, отцу своему з Амурату во Асии, во области Вифинии, во граде Бурсии достойное погребение {195} соделавши, кроме всякаго препятия облада царьством. И первое простре к докончанию войну, юже еще отец его имяше с царем или князем Караманския страны ⁶⁴. И изведши нань || многое воинство, победи его и данника себе учини.

Потом, не хотящи гнуснети и в худых вещех пребывати, простираше ум свой к делам высочайшим. Желание непрестанно имущи, како бы могл Греческим царством соверъшенно обладати и Константинополь во власти своей имети, ничтоже, яко безверник, помнящи на примирение, иже тогда бяше между им и царем греческим Константином Палеолугом, сыном Манэиловым, учиненное еще з братом его царем Иоанном.

Подаваху бо ему множайшаго дерзновения междоусобныя христианския развраты и нестроения. Яко мощно рещи о властелех христианских: «Видевше не видеша и слышаще не слышаша». И таковому преславному на востоце Греческому царству попустиша пасти, не восхотеша таковому злу прежде забежати и помощи подати.

Всяко же и сами греки вконец объюродеша. Изволиша бо с сокровищми вкупе погибнути, в землю их закоповающи, нежели истощити их на оборону свою и имети жен, и детей, и прочая стяжания во всякой свободе.

Но что глаголю || сия, зане тщетна есть человеческая помощь, изволившу тако Богу, понеже в царех греческих, и князех, и сигклитах наипаче тогда умножися велие нестроение и междоусобства, грехи же всенародных человек зело оскорбляху щедроты Божия.

О таковом убо падении Греческаго царствия и взятии преславнаго Константинополя в древних историах сице повествуется.

Егда облада Махомет султан и турецкий всею Фракиею, тогда все желание свое к тому приложи, еже бы и самим Константинополем обладати. И первое к вящшему утеснению его повеле зелною скоростию соделати град в ПропондEQ o(и;ґ)се⁶⁵ на брезе Фракийскаго моря в ближнем растоянии от Константинополя. К тому еще постави на море многия галеры, и корабли, и каторги со многим воинством и пушками, не дающи греком свободнаго шествия по морю.

Егда же царь Константин с сущими во граде ощутиша на себе устроение Махометово, в недоумении бывши, послаша посланники к Махомету уведати истинну и мирный завет подтвердити. Но той кровопийственный {196} зверь посланников безделных отсла, уготовляшеся ко облежанию града. ||

Царь же и вси людие велми убояшеся и недоволни будуши своим воинством противитися таковому его устремлению, понеже воинскаго собрания мало бе и братиям царевым не сущим тамо. Аще бо и имяху воинство, но малое, к тому не обыкновенное и в делех воинских неискусное.

Того ради ко областем латинским прибегоша, в Рим к папе и во иныя кралевства послаша, со слезами и рыданием помощи просящи. Такожде царь Константин посла ко братиям своим во Амморию ⁶⁷ и к прочим сродником своим помощи ради.

Латини же ни мало сему вняша и ниже краем уха таковаго прошения послушаша. Паче же неции и желаху того, ибо итталиане и французи отдавна уже не единова покушахуся обладати Константинополем.

И того ради не даша помощи, глаголюще в себе: «Егда турки Константинополь возмут, тогда уже мы у турков возмем». Сие же того ради умыслиша, дабы не возмнел кто оных без причины подвигших брань на греков.

Оле студа разоряемой Елладе, сиречь || Греческому царьству! Не познаша, яко разоритися имут и прочия области их! И тако кроме оных помощи царь Константин со своими затворися во граде в страсе мнозе.

Лета же от Сотворения Света 6961-го, а от воплощения Сына Божия 1453-го, месяца декемвриа ⁶⁸ Махомет султан турецкий, совокупяся со бесчисленным воинством, предивным ополчением и страшным движением посуху и поморю прииде под царствующий град.

И первое повеле по всему воинству проповедати, аще одолеют и возмут град, то вся тамошняя сокровища им даны будут. И тако дерзновенных своих учинив, ятся делу.

Повеле делати башни древяныя превыше градских высочайших стрелниц. Такожде валEQ o(ы;ґ), шбнцы, и турEQ o(ы;ґ), и мусты чрез рвы. Еще же соделати мост от Пйры до ГалатEQ o(ы;ґ), две тысящи ступеней, дабы не могла морем помощь приити ко граду. Такожде и тайное подкопание глубочайшее повеле делати.

Царь же Константин со сущими во граде, видев таковая, ни откуду надеющися помощи, на Бога единаго надежду возлагаху и к || нему воздыхания испущаху.

Елико можаху противляхуся турком и изшедши из града бияхуся с ними, не дающи им стенобитных хитростей устрояти и града обступати. Но не возмогоша {197} удержати того, зане силе турецкой тяжцей сущи, яко рещи: «Един бияшеся с тысящею, а два со тмою противных».

И тако преодолен бысть град и окружен ратными, такожде и самая Галата, яко не возможно бяше ни от коея страны приити помощи ко граду.

Сущии же во граде царь, и царица, и патриарх Анастасий со освященным собором и множеством народа, мужей, и жен, и детей, постом и бдением смирившеся, обхождаху святыя церкви, молебная совершающи.

Потом царь непрестанно ездяше около града, укрепляющи стратигов, и воинов, и прочий народ, да не ослабевают противлением на враги, упование возлагающи на Бога.

И повеле велможам и начальником разделити воином градския стены, и стрелницы, и врата; и на местех, отнюду же чаяху приступу, поставити пушки, и пищали, и || колоколы собрания ради воинов. И заповеда им, да кийждо от них хранит свою отделенную часть стен и биются с турки, а из града да не исходят.

Стены же убо градския красотою и высотою аще и по вселенней славни бяху, но нерадением греческих началников промысла и покрова пусты суще, зело обетшаша и ослабеша. Егда же отвсюду турки обседоша град и вся яже на разорение града уготоваша, умыслиша сотворити явный приступ ко граду.

И месяца февруариа в 14 день заповедаша нечестивый пост всему воинству, и быша посту их днем точию, а в нощи питахуся, и пироваху, и друг друга объемлюще целовахуся, яко бы к тому не имуще надежды видетися.

Потом начаша ратовати град ото всех стран и бияхуся со гражданы чрез тринадесять дней непрестанно, не дающе им ни мало починути, и уготовляхуся к приступу. Граждане же крепко бияхуся с турки, кийждо своего отделеннаго места блюдущи.

В четвертый же надесять день после начала брани и по скверном посте их, еже имать быти февруария в 28 день, прежде зари еще, паки сотвориша скверную свою || молитву, начаша в различныя ратныя трубы трубити и литавры бити.

И прикативши пушки и пищали многи, начаша бити по граду, такожде стреляти из ручниц и из луков тмочисленных, яко граждане от безчисленнаго их стреляния не можаху на стенах стояти и укрывшеся ожидаху оных на стены восхождения; инии же противо стреляху ис пушек и из пищалей и многих турков побиваху.

Егда же нечестивии всех людей сбиша со стен, тогда {198} абие воскричавше, все воинство вкупе ото всех стран нападоша на град кричаще и вопиюще, овии с лествицами и турами, инии же со огни различными и прочими стенобитными многими устроении и хитростьми с великим дерзновением приидоша, мнящи внезапу похитити град. Градстии же воини воставше текоша на стены, кийждо на свое место, вопиющи и кричащи на турков, биющися с ними крепко.

Царь же объезжаше по всему граду, понуждаше и увещеваше воинов и народ и обещавая им помощь Божию; и повеле в колокола звонити на собрание людем || по всему граду. Турки же, яко услышаша велий звон, подобящися тому, возглашаху во многия трубы и прочая тмочисленная бранная орудия. И бысть тогда велия и преужасная брань, яко от пушечнаго стреляния, и пищалных гласов, и звуку звоннаго, и от трескоты всякаго оружия от обоих стран бе слышати паче громов многих.

Такожде от гласов, и вопля человеческаго, и слезнаго рыдания жен и детей градских мнетися и земли колебатися тогда, и не бе слышати, еже друг ко другу глаголаше. От множества же огней и стреляния пушек и пищалей от обоих стран дымное курение сгустившися покры град и все воинство, яко не мощно бе видети, кто с ким брань имяше; и от дыму того мнози задыхахуся напрасно падающе умираху. И сечахуся на всех странах града, за руки емлющися.

И пребысть таковая премрачная сеча чрез весь день, донеле же нощная тма раздели воинства и прекрати сечу. И тако турки отъидоша от града во станы своя, оставльши мертвых своих. Градстии же людие от великаго утомления || падоша яко мертвы на землю, егда токмо едини стражи осташася на стенах.

Наутрие же повеле царь собрати мертвых своих и погребсти их. Бяше же число избиенных - единых к греков славных и знаменитых 1740 мужей, а немец и армен да седмисот мужей.

Потом царь з боляры поиде по стенам града, хотя видети ратных своих, и хождаше смотряющи их, от них же ни гласа, ни послушания - вси бо от великаго труда яко мертвы спаша.

Позревши же на страну противных за град, видеша полны рвы трупов турецких, такожде в потоках и на брегах морских велия громады лежаху трупия поганых; и посме‹ти›ша убиенных турков до 18 000. {199}

И повеле царь своим тихо сошедши со стен вся стенобитная устроения, иже осташася от турков под стенами града, огню предати. А сам с патриархом ⁶⁹, и со всем собором, и з боляры поиде в великую церковь, благодарящи Бога: мняху бо Махомету, видевшу толикое падение своих, во ужасе быти и отступити от града.

Но той зверообразен сый не тако смы-||шляше. И во вторый день посла видети убиенных своих, и возвещено ему бысть о множестве их. Он же посла полки многия взяти трупия, а царь заповеда своим во граде, да не претят того турком никоим оружием, да очистятся рвы и потоки. И тако нечестивии взяша трупия мертвых и пожгоша их.

Но аще и видев нечестивый Махомет, яко ничтоже успе граду, но тщету в людех велику прият, не ослабе обаче в деле своем. Но призвав воинских началников своих, вскоре повеле им, уготовя многи пушки и пищали, привалити ко граду; и всему воинству ити и такожде неослабно прилежати брани, не дающи гражданом ни малыя ослабы.

Царь же Константин с сущими во граде, видев таковое Махометово непреклонное намерение, посылаше поморю и посуху во Амморию, и Венетию, и в прочия страны и островы помощи ради, такожде и к братии своей. Но ни откуду возможе обрести того, зане братия его сами брань с прилежащими си народы имяху; прочии же такожде, || яко и прежде в мысли своей содержа щи, безделных посланных отпущаху.

Яко оттуду ни малыя прииде помощи, един токмо зиновианин князь имянем Зустунйй прииде к Константинополю на помощь на двух караблех и на двух катаргах, имея с собою вооруженных шестьсот мужей храбрых, и проиде сквозе все водное воинство турецкое, и прииде благополучно под стены Константинопольския.

[Сей князь коея бе страны или области, о том не могло обрестися в подтвержение от иных историй иностранных, токмо в российских обретается написано тако. Страны же, или области, или града Зиновии не могох у описателей и историков обрести, но ниже имени таковаго когда во оных странах обношашеся. Но обаче оный князь многославен бе и мужествен, яко сия историа ниже о нем объявити имать. Аще имя его в российских историах невежеством или неискусными писатели изменися, обаче «Достоин делатель мзды своея» - сице и той мужественной муж вечныя славы].

Уведав же царь Константин пришествие || его, и видев его зело возрадовася и воздаде ему честь велию, {200} и прочим пришедшим с ним, ведаше бо его искусна ратника. Той же Зустуней испроси у царя под хранение свое хуждшия места града; придаде же ему царь и своих воинов во исполнение дву тысящ числа.

Он же восприим блюдение града, зело мужественно подвизашеся и дерзновенно и храбро бияшеся с турки, яко не могущим им противитися мужеству его, отстоваху от мест тех, идеже он на стражи бяше, и к тому не приближахуся тамо.

Той же не точию свое отделенное место снабдеваше, но и всюду по стенам обхождаше, наставляя и укрепляя воинство, да не отпадают надежды, но на Бога упование да возлагают и не ослабевают в делех своих; и господь Бог, глаголаше, поможет нам. Бе бо муж той, яко писася, искусен ратник - и возлюбиша его вси людие, и прилежно послушаху его.

Турки же по всем местам приступающе стужаху гражданом, не дающе покоя день и нощь, зане, яко речеся, множеству сущу велию турков. || В тридесятый же день по первом приступе, еже имать быти марта в 30 день, паки турки прикативше вся пушки, и пищали, и прочая стеносокрушителная устроения, начаша бити ото всех стран по граду.

Во оных же пушках две пушки зело велики, яко ядро единыя бяше в пояс стояща мужа, другая же в колено. И сию великую пушку поставиша противо стены, юже Зустуней храняше - бяше же стена та низка и ветха.

И яко удариша по стене той, тогда начат колебатися от зелныя силы. И паки второе стрелено бысть: тогда сокрушися и спаде стены тоя сверху саженей на пять. В третие же не успеша стрелити, зане нощь постиже их.

Зустуней же то место нощию зделати повеле; и внутрь града противо того места другую древяну стену учинити и землею насыпати; и тако соделано бысть.

Наутрие же турки паки начаша ‹стреляти› л по тому же месту изо многих пушек. И яко надкрушиша стену, тогда наведше болшую пушку стрелиша, чающе до основания опроврещи ю. Но ядро оно полетело мало выше стены градныя, токмо || седмь зубцов захватило, и ударися в церковную стену, и распадеся на части.

В полу дня паки начаша туюдже пушку уготовляти к стрелянию. Зустуней же наведе свою пушку противу тоя и стреляти повелев. И улучиша ядром во устие тоя великия пушки, и разбиша ю.

Видев же сие, нечестивый Махомет возъярися зело {201} и с яростию многою начат вопити ко всем своим на разоярение града. Воинство же все воскричавше, всеми силами по земли и по морю со всяки‹ми› хитростьми приступиша на взятие града.

Граждане же востекши на стены противляхуся им, биющися крепко. И ис пушек и пищалей стреляюще многих турков побиваху. Ибо вси людие текоша битися, точию священный чин с патриархом осташася во храмех Божиих молитвы совершающе.

Царь же с велможами объезжаше у стен града, укрепляше воинство. И повеле звонити по всему граду. Такожде и Зустуней обтекаше стены градныя, утверждаше и понуждаше воинство.

И яко услышаша людие звон у святых церквей, абие охрабришася вси и бияхуся с турки крепко зело. || И яко же предписахом, кий язык изрещи может обоих дерзновения?

Сам же Махомет зело прилежаще брани, овех воздаянми и честьми, иных же страхом понуждающи. И сице укрепляеми, турки неослабно прилежаху брани, стреляху из тмочисленных пушек и пищалей, и приближившися ко граду на стены восхождаху, и врата градныя плещи своими усиловаша сокрушити.

Греки же мужественно отпор творяху турком. И бяше от обоих стран различными образы и многообразными смертми множество побиенных. Падаху убо турки - такожде и со стен греки - яко снопие мнози, и кровь течаше аки река многа, и наполнишася рвы трупия человеческаго, яко по них ходити и яко по степенем воступати и битися турком. Бяху бо им мертвии мост и лествицы ко граду.

Такожде и потоки и бреги окрест града наполнишася трупов человеческих. Такожде и затоке Галатстей с кровию смешатися, тако престрашна бяше брань. И аще не бы нощь постигла и окончала брань ту, то бы конечная была пагуба граду, || понеже граждане вси зело утрудишася и изнемогши яко мертвы падаху.

И тако нощи наставшей отступиша турки во станы своя. Граждане же возлегоша комуждо идеже прилучися. И тоя нощи ничтоже бяше слышати, точию вопль и стенание людей избиенных, иже еще живи быша.

Наутрие же повеле царь избиенных своих собрати и погребсти, раненых же врачем отдати. И собрано бысть мертвых греков, и немец, и армен, и прочих пришелцов 5700 мужей. Зустуней же с прочими велможи поидоша по стенам града, смотряюще трупия неверных, {202} и сметивше сказаша царю и патриарху, яко 35 000 тогда турков убито.

Обаче царь зело рыданми плакаше, видящи падение своих, а помощи ниоткуду надеяшеся, к тому неотступное видев дело нечестивых. Но обаче патриарх и велможи утешаху царя. И вси шедше в великую церковь со всеми благородными всю нощь пояху, молящеся Богу.

Безбожный же Махомет не восхоте взимати трупия избиенных своих, но из пушек хотяше их во град метати, да тамо согниют и усмрадят жителей градских. Но возвещено ему бысть пространство || града, и яко таковая не сотворят жителем зла, абие посла многие полки, иже собраша и пожгоша мертвых.

По том в девятый день, иже имать быти апреля в 8 день, паки скверный Махомет повеле всему воинству приступати ко граду и брань творити по вся дни; и пушку великую крепчае пределати повеле.

Сия же видев Зустуней, собрався с патриархом и велможи, приидоша к царю и начаша увещевати его глаголюще: «Видим, господине царю, яко безверный Махомет не ослабевает в деле своем, но паче готовится ко множайшим бранем. Мы же что сотворим, ниоткуду помощи имуще или чающе? Сего ради подобает тебе изыти из града на подобное место. И егда сия услышат братия твоя и окрестнии народи, то приидут к тебе на помощь. Еже услышав нечестивый сей, устрашився отступит от града». К тому ж и ина многа изрекоша к нему, и карабли и катарги Зустунеевы даяху ему.

Царь же весь слезами разливашеся на мног час умолча, потом рече: «Благодарю совет ваш, понеже на ползу мне сия и могут тако быти. Но како аз сия сотворити имам и оставити || священство церквей Божиих, и м царством ^м, и народ весь в толицей беде сущих? Что же мне и вселенная речет? Ни, господие мои, не сотворю сего, но умру зде с вами!»

Патриарх же и велможи прекратиша беседу и плач, да в народе не уведано будет. И тако послаша помощи ради во Амморию и в прочии островы.

Брань же зело належаше на град, противно же и граждане творяху, день и нощь биющися. Инии же в нощех излазяху во рвы, и прокапываху стены рвов от поля, и подкопы устрояху во многих местех, поставляюще в них многи сосуды с порохом. На стенах же уготоваша сосуды с серою, и смолою, и поскони с порохом. И тако двадесять пять дней бишася непрестанно. {203}

По прошествии же толиких дней, иже имать быти маиа в 3 день, паки повеле безбожный привлещи оную великую пушку, иже бяше утвержена многими обручми железными. И яко стрелиша из нее, абие разсйдеся на многия части. Он же безверник зело возъярися, мнящися поруган быти.

И воскричав вскоре повеле всеми силами от всех стран туры покатити, бяху бо велики соделаны. Такожде и древеса многия понесоша. И сташа по всему рву градному, || хотящи турами, и древесы, и землею наполнити рвы, и привлещи и приближити множайшия пушки ко граду, и стены во многих местех подкапывати и на землю низвергнути; и якотако приидоша множество турков рва засыпати.

Тогда граждане тайно шедше зажгоша порохи в сокровенных местех. И внезапу возгреме аки гром зелный, и подъяся земля на высоту с турами, и древесы, и с народом яко буря силная, даже до облак, и бе страшно слышати трескоту, и сражение турков, и вопль и стонание их, яко обоим бежати от мест тех: граждане убо со стен, а турки от града далече. И падаху с высоты людие и древеса, овии во град, овии во станы турков и во рвы, иже наполнишася трупия их⁷⁰.

И яко взыдоша граждане на стены, видеша множество турков во рвах лежащых, абие зажигаху устроенныя козни со смолою, и порохом, и серою и метаху на них. И тако мнози сожжени быша, и таковым промыслом в той день избавися град.

Нечестивый же Махомет со множеством избранных своих издалече стояв, смотряше таковая человеческия поги||бели, и во страсе и недоумении быв, недоумевашеся что творити. Такожде и в воинстве его мног страх бысть. И тако отступиша оставльшии от града.

Греки же изшедши из града побиваху турков, еликих живых во рвех обретаху, и собрав велия громады пожгоша с оставшими трупы. Царь же Константин, и патриарх, и велможи, и весь народ возрадовашася сицевому, ходящи по церквам молебная благодарения приношаху.

Злочестивый же Махомет многи дни советовав, умысли отступити от града, зане и морский путь уже приспеваше и чаяше отвсюду помощи граду. Царь же с патриархом и сигклитом усоветоваша, но не благ совет.

Надеяхуся бо, яко того ради на многи дни без брани стоят противнии, да множае уготовятся ко взятию града, и тако послаша к нечестивому послов о мире глаголати. {204}

Он же хитр н сый, слышав таковая возрадовася, ибо разуме, яко граждане нуждею привидени суть к таковому прошению. Воздержа отшествие, нача с посланными о мире совещати и отвеща им: «Аз никако инако сотворю || мир, токмо сице.

- Да изыдет царь во Амморию, такожде патриарх и людие вси, амо же хотят, безвредно, град точию пуст мне оставльши, и сице вечный мир сотворю с ними. И не буду вступатися во Амморию и во островы его вечно. А иже не похотят изыти из града, да останутся жити ту под державою моею со всеми стяжании своими без вреда и печали».

И пришедше посланнии возвестиша царю и патриарху, иже слышавше со всенародством, абие возстенавше от среды сердец и руце на небо возведши от Бога милости прошаху. И паки уготовляхуся на брань, печалующеся и сетующе о послании к нечестивому, яко таковым воздержаху его под градом.

Днем же трием минувшим по послании том возвещено бысть нечестивому, яко оная великая пушка соделася добре. Он же совещав искусити ю. Паки повеле всему воинству ко граду ити и брань творити.

Бысть же убо сие попущение Божие за грехи народа того, и яко да збудутся вся преждереченная о граде том при Константине Великом царе, и от Лва || царя Премудраго, и от Мефодиа епископа патрскаго⁷¹.

Месяца же маия в 6 день, паки нечестивый приступив ко граду, повеле в то же место, идеже первое, бити изо многих пушек. И бияху тамо три дни. И яко надтрудиша стену, тогда удариша из великия пушки и спаде стены тоя много. Егда же во вторые стрелиша, паде стены великое место, идеже вбегоша множество турков. Граждане же противишася им крепко и бысть зелная брань, яко страшно бе видети обоих дерзновения и мужества.

И по том вечер приспе, тогда начаша турки стреляти в то же место изо многих пушек чрез всю нощь непрестанно, не дающи гражданом заделывати разбитаго места. Но обаче греки тоя нощи противо всего того полаго места башню велию зделали. Во утрии же день паки турки из тоя же великия удариша пушки пониже перваго места и паде стены много, такожде во вторые и в третие.

И яко уже учиниша великое полое место, тагда абие воск‹р›ичавши премножество турков, друг друга {205} поощряюще, вскочиша в то место, идеже греки изыдоша противо им, || и сечахуся зле, яко дивии звери рыкающе, и бе страшно зрети тоя человеческия погибели.

Тогда же Зустуней, собрав многи воины, воскричав мужественно нападе на турки, и согна их со стены, и рвы наполни мертвыми турки. Амурат же некто янчарский началник, крепок сый телом, смешався бияшеся со греки, и доиде до Зустунея, и начат битися с ним, и одолеваше EQ o(и;ґ).

Сия же видев некто благородный воин грек, скочив со стены отсече Амурату ногу секирою и тако избави Зустунея от смерти. Таже флабурарь Мустафа, воевода восточный, и амарбей с полки своими нападоша на греков и одолеваху их.

И бысть сеча многа, даже приспев на помощь гражданом Рагкавей стратиг, и той возгна турков даже до самаго амарбея, иже видев Рагкавея люте побивающа турков, обнажив мечь, нападе нань. И сечахуся зелно, даже Рагкавей обема рукама воздвиг мечь порази амарбея по раме и разсече его надвое, ибо велию имяше силу.

Турки же много зело окружиша Рагкавея и разсекоша на части, || ибо множеству великому недоволен бе един противитися. И тако прогнани быша греки во град. И бысть во граде плач о Рагкавеи, зане зело бе мужествен и царю любезен. И тако нощи наступившей преста брань и разыдошася обои, обаче же стреляти на полое место не престаша.

Граждане же начаша противо того полаго места башню простирати и делати крепко; и наведоша в ню тайно многия пушки. Во утрие же, яко видеша турки стену незаделанну, воскричавше наскочиша тамо и бишася со греки, греки же изнемогаху от них.

Турки же дерзновеннее нападающе гоняху их, чающе, яко уже одолеша град. Сгустившимся же многим турком, граждане же умышленно разбегошася, и тогда изо многих пушек удариша на турков и многих их побиша. Из града же нападе на них Палеолог стратиг со многими воины и крепко побеждаше их.

И тамо противо ему приспе восточный воевода флабурарь Мустафа со многими турки и прогна во град греков. И тако о сильны быша турки греком, яко мало стены не отъяша у них. Но тогда Феодор тысящник совокупився з Зустунеем || поскориша на помощь своим, и бысть сеча премрачна, и одолеваху турки греков и во град впадаху. {206}

Царь же бяше тогда в притворе великия церкве со всеми боляры и стратиги, советуя о устремлении безбожных, сице глаголющи: «Се уже нам по многи дни непрестанно секущимся с турки, колико множество народа нашего погибе! Аще же впредь такожде будет, то всех нас изгубят и град возмут - но собравшеся со избранными изыдем мнози из града в место удобное и оттуду нощию, Богу помогающу нам, нападем созади на них и тако или помрем за церкви Божия, или избавление получим».

Сему же совету мнози скланяхуся, ведуще храбрость и силу цареву. Архидукс же, и Николай епарх, и инии помолчавше надолзе рекоша: «Се пять месецов преиде, отнеле же зачахом братися с турки, просящи же Божия помощи, и аще будет воля его к тому, можем еще и другия пять месяцо братися с ними. Аще же не будет Божия помощи, то мы что сотворим? Ибо можем единым часом вси погибнути и град погубити».

Великий же доместик, и с ним || логофет, и инии мнози советоваху, да изыдет царь из града, взем с собою избранных елико давлеет. И тако да свобождает град, не дающи турком толико дерзновенно приступати ко граду. И отшед издалече потребная да промышляет, еже слышавше христиане соберутся к нему мнози.

И тако советующим им, возвестиша царю, яко уже турки взыдоша на стену и одолевают граждан. Царь же скоро вскочив, побеже тамо со всеми велможи и избранными своими, но обаче сии упредиша царя и поскоривше приспеша своим в помощь. И встретоша мног народ бегающь, и возвращаху биюще их. Зустуней же со иными велможи и стратиги во граде бияхуся с турки, овогда бегающи пред ними, овогда же укрепляющися возвращахуся и турков гоняху.

Мнози же инии турки, чрез рвы мосты соделав, на конех во град въезжаху. И тако всем велможам и стратигом соединившимъся з Зустунеем, и мужественно на турков нападшим, и возвратиша их до стены. Но убо турком, конником и пешцем многим вшедшым во град, паки возвратиша стратигов, биюще их, и одолеваеми бываху греки. И аще бы не ускорил || царь на помощь им, то конечная была бы погибель граду.

Достиг же царь со избранными своими, нападе на турков, мечь един в руках токмо имущи и сечаше их многих. И бяше престрашно зрети самаго благочестиваго царя подвизающася, и мужественно нападающа, и секуща нечестивых, их же п бо достизаше и ударяше - {207} таковых пресекаше надвое. А иных со главы до конскаго хребта разсекаше, и тако многих смерти предаваше.

Турки же единодушно собравшеся устремляхуся противо крепости его, и всяким оружием суляху его, и стрелбы многочисленныя пущаху нань. Но, яко же глаголется, бранныя победы и царьския падения кроме Божия промысла не бывают - вся бо их оружия и стрелы тщи падаху и мимо летающе миноваху царя.

И тако турки, не возмогши яростных поражений мужественнаго царя и прочих велмож терпети, бежаша от них к разрушенному месту. Идеже затеснившихся их множае побиша греки, прочих же за рвы прогнаша. И тако вечеру приспевшу отступиша от града.

Наутрие же градский епарх Николай повеле гражданом побиенных турков вон из града || пометати на показание и страх нечестивым. И обретеся убиенных их 1 600 муж, их же турки вземше пожгоша. Епарх же паки повеле разрушенное место все стеною древяною заделати и башню поставити, чающе уже отступления поганых. Безбожный же Махомет не тако совеща. Но по три дни собирающе пашей своих, и беклербегов, и сенжаков, и прочих советников, советующи с ними тако глаголаше: «Видим гауров сих охрабрившихся на нас, и тако нам бравшимся с ними не можем одолети их, понеже о едином токмо разрушенном месте многими людми битися невместно, а малыми - то они нас одолевают.

- Но да сотворим яко и прежде великий приступ, подвигнувши туры и лествицы ко стенам града во многия места. И егда разделятся граждане по всем местам на противление нам, тогда р абие мы крепко приступим к разрушенному месту».

И тако утвердив совет той повеле исполняти его. И грех ради всенародства, яко совеща, тако и содела проклятий. Уготовлены убо быша туры, и лествицы, и прочия многия приступныя хитрости. А воини беспрестанно бияхуся со гражданы, не дающи им покоя. И бываше тако по повелению || его чрез многие дни.

В 21 день маиа бысть знамение страшно над градом сицево. В нощи той внезапу осветися весь град светом великим, еже видевши стражие, текоша видети бывшаго, чаяху бо, яко турки зажгоша град. И того ради воскричавше бегоша, и собрашася тамо мнози людие, и зряху бывшаго.

И видевше у великия церкви святыя с Софии из верхних окон пламень огненный великий изшед, иже окружи {208} всю церковную шею. И на долг час бысть тако, и потом собрався вкупе и пременися огонь. И бысть свет неизреченный, и абие взятся к высоте. Онем же зрящым сия и чудящимся.

И восплакавше начаша горько вопити: «Господи помилуй нас!» Свету же тому достигшу до набеси, и абие разверзошася небеса и прияша свет той. И тако скончася видение.

Во утрии же день пришедше стражие возвестиша патриарху. Патриарх же собрав боляр и советников поиде ко царю и нача увещевати его, да изыдет и с царицею из града. И яко не послуша их царь, рече ему патриарх: «Вем, яко веси, царю, вся предреченная о граде сем - се ныне иное страшное знамение бысть.

- Свет убо, паче же благодать пресвятаго Духа, действующая || во святой великой церкви с прежними светилники - вселенскими архиереи и цари благочестивыми, такожде и ангел от Бога посланный на хранение великия церкви и граду сему при Иустиниане царе великом, в сию нощь отъидоша на небо!

- И сие есть знамение, яко милость Божия и щедроты его отъидоша от нас и хощет господь Бог грех ради нашых предати град сей и нас врагом нашим». И с сим гласом представи ему мужей, видевших таковая, иже вся подробну сказаша цареви. Царь же, слышав таковая, паде на землю, яко мертв, и бысть безгласен на мног час, яко едва ароматными водами отлияша его.

Воставшу же ему, патриарх и сигклитове паки увещеваху его, да изыдет из града с еликими волит и ищет помощи граду. Царь же не послушаше таковаго совета их, но отвеща им: «Аще господь Бог изволил тако, то камо избегнем гнева его?

- Колико царей прежде меня бысть великих и славных, иже пострада за любимое отечество; аз ли последний не сотворю сего?! Всеконечно уже умыслих аз вкупе с вами зде умрети!»

Во вторый день по оном видении, яко уведаша || людие градстии о оном, зело убояшася. И вниде в кости их страх и трепет мног, и ослабеша, и растаяша яко воск. Патриарх же многими словесы утешаше народ, обещевая помощь Божию.

Сам же со архиереи и со освященным собором вземше святыя иконы и животворящее древо обхождаше по стенам града, многи молитвы со слезами простирающе, просящи милости Божия о избавлении своем. Такожде и вси людие притекаху ко святым церквам, требующе милости от Бога. {209}

Турки же, яко же предрекохом, по вся дни брань творяху, не дающе покоя греком. Султан же Махомет, собрав всех своих военачалников, раздели им места града ко приступу.

Карачибею повеле быти противо царских полат; калихарию противо древяных врат; беклербегу восточному Мустафе флабурарю противо Пигии и Златаго места; западному беклербегу противо Херсона; сам же избра себе место посреди их, противо врат святаго Романа и разрушеннаго места.

Морским же т воеводам Болтаули паше и Гаган паше поручи обе страны града от моря, яко да купно окружат град || и во едино время отовсюду - поморю и посуху - ударят тяжкою бранию.

И бысть мая в 26 день, проповедником их нечестивым совершившим скверную молитву, тогда абие воскричав, все воинство сурово прискакаху ко граду, такожде и пешцы многочисленни потекоша и привлекоша пушки, и пищали, и у туры ^у, и лествицы, и прочая стеносокрушателная устроения. В той же час и по морю подвигнуша карабли и котарги многи.

И тако от всюду начаша бити по граду. И яко збиша граждан со стен, тогда вскоре мост чрез ров учиниша, и придвигнуша древяныя городки и башни, и нуждахуся силою взыти на стены града. Но греки мужественно противляющеся не даша им того творити.

Сам же Махомет султан повеле во вся ратныя орудиа бити и играти и подвижеся сам со всеми чины своими, аки силная буря возшумев. И пришедше, ста противо разрушеннаго места, мнящи таковым суровством напрасно восхитити град.

Градским же стратигом ф многим з Зустунеем приспевшим ту со многими благородными воины и бияхуся зело с турки. И аще бысть велие падение греком, но яко часу погибе||льному еще на них не приспевшу, премогахуся с турки. И бысть брань велия крепчае первых, яко страшно бе и ужасно зрети обоих дерзости и мужества.

Патриарх же со священным собором во святей велицей церкви с плачем и рыданием неотступно моляше Бога и пресвятую его Матерь о поможении на враги и о укреплении христианскаго воинства.

Тамо же к разрушенному месту и сам царь приспе со избранными своими и видев брань тяжку с плачем {210} воинству своему возопи: «О братия и друзи! Ныне прииде время обрести нам вечную славу, паче же венцы мученическия, пострадав за православную веру!»

И ударив конь под собою, хотя прескочити разрушенное место и достигнути самаго Махомета ко отмщению християнския крове. Но едва нуждею удержаша его стратиги, зане невозможно бяше быти таковому, ибо Махомету в силе тяжцей стоящу.

Царь же обратися на турков и пресекаше их мечем нбполы, яко и прежде; турки же бежаша из града и за рвы. Безбожный же Махомет сам зело прилежаше брани, по всем местам || скачущи и вопиющи, понуждая ко брани, чающе уже пожрети град.

Со обеих же стран градных метаху на турков посконь со смолою и серою зажигающи. И тако на стенах будущии греки и прочие люди, оградившеся дерзостию, вопияху друг ко другу: «Поскорим, братие, к разрушеному месту и помрем за церкви Божия!»

И тако крепко даже до полунощи сечахуся с турки, и збиша их со стен града на землю, и преста сеча. Но обаче не отступиша турки от града, и возжегши огни многи стояху, такожде и сам Махомет не отъиде от града, но стояще стрегуще стенобитных хитростей и не дающи их разрушити греком.

В 27 день маиа паки повеле безбожный бити по граду подле разрушеннаго места изо многих пушек и пищалей. О девятой же године, наведше великую пушку, стрелиша трижды и разбиша башню; и тако преиде той день. Нощи же наставшей, Зустуней со дружиною своею и фряги паки начаша делати башню. И внезапу прилете ядро каменное ис пушки на излете, и удари Зустунея по персем ⁷², и паде на землю, яко едва отлияша его, и отнесен бысть в дом.

Сущии же с ним все ослабеша, не ведающи, что творити; || той бо великим смыслом и мужеством храняше разрушенное место. Царь же слышав сия зело опечалися и скоро прииде к нему с велможи, утешающи его.

Врачи же чрез всю нощь труждавшеся над ним, едва мало нечто ползоваша EQ o(и;ґ), и пищу и пития вкусив, почи мало. И потом повеле нести себя к башне оной и повеле при себе делати с великим усердием.

В 28 день маиа ⁷³, видевше турки греков башню делающих, вскоре побегоша множеством великим к разрушенному месту. Флабурарь же восточный беклербег со множеством турков, в них же бяше пять мужей страшных взором и велики‹х› возрастом, притек нападе на греков и зело побиваше их. {211}

Противо же их изыде из града протостратор и сын ево Андрей со многими воины и нападоша на турков; и бысть престрашная сеча. Видевши же со стен неции благородныи воины три братия оных пяти мужей турков, нещадно побивающих граждан, скочиша со стены, и нападоша на них, и люте сечахуся с ними, яко дивитися турком зело и помышляющим всем им || избиенным быти. Но обаче тии убивше двух оных турков сами ото многих без вреда отъидоша.

О разрушенном же месте брань наипаче умножашеся и турки великою силою одолеваху граждан. Но обаче стратиги и велможи с Зустунеем мужествоваша крепко. И падоша от обеих стран мнози.

Из пушек же непрестанно стреляху во град. И тогда пушечным ядром отшибена бысть часть немалая древа и тою збито бысть у Зустунея десное рамо. И тако паде яко мертв, над ним же мнози велможи и людие падше с плачем вопияху; и нако отънесен бысть.

Турки же, услыша стенание и вопля народа, абие воскричавше всеми полки наступиша, и потопташа граждан, и секуще и биюще во град погнаша. Видевши же стратиги и причии мужественнии таковое зловерных устремление и не возмогши воздержати их, бегати начаша.

И конечная бы тогда уже была погибель града, аще не бы царь поскорил со избранными своими. И тако бегущу царю, стрете Зустунея несома еще жива суща, и восплакася о нем горко, и по сем со избранными своими нападе на турков, || нещадно их побиваше, мечь токмо един, яко и прежде, в руках имеющи; и их же достизаше, пресекаше надвое всадники и с конми купно, не удержеваше бо силы его ни едина бронь, ниже конская крепость.

Турки же непостоянно бежаша от него к разрушенному месту. И соступившимся тамо множеству народа, побиша зело много турков и за град прогнаша их, а иже быша во странах по улицам, тии тамо побити суть. И таковым тогда промыслом избавися град. И отъидоша турки, а граждане падше отдыхаху; и тоя нощи не бысть ничтоже.

Царь же, и патриарх, и весь сигклит, мнящи уже конец бранем, поидоша в великую церковь и благодариша господеви Богу, такожде и царя похвалами мужества его ради возвышаху. Глаголют же, яко и сам царь вознесся нечто, мнящи, яко его храбростию бысть тако. И того ради чаяху отшествия поганых, не ведущи воли Божия, хотящия быти. {212}

Махомет же султан, видев своих безчисленное падение и слышав цареву храбрость, не спа тоя нощи, но вниде в совет со всеми чиноначалники своими. || И усоветоваша тоя нощи отступити, занеже и морский путь уже х конечно приспе и надеяхуся отовсюду помощи граду. Но да сбудется воля Божия, совет той не совершися.

Бысть убо в нощи той знамение над градом сицево. В час седмый нощи тоя начат являтися над градом тма многая и густая, яко воздуху сгустившуся на высоте и являющися яко плачевным образом, и начат на град низпущати капли подобны слезам каплющим, величеством же яко воловое око, цветом же червлены; и терпяху на земли на долг час лежаще.

Сего же все людие наипаче ужасшася, бяху бо в тузе и страхе ц многом. Патриарх же и сигклитове, видевше таковый страх Божий являемый, паки совокупльшеся приидоша молити царя, глаголюще: «Сам веси, о светлейший царю, вся преждереченная о граде сем от премудрых мужей, яже волею Божиею наших ради грехов ныне збываются нам. Прежде бо сего видел еси отшествие на небо всякия святыни отсюду, ныне же и тварь является плачущи, яже не ино что, точию погибель граду возвещает. Того ради молимся ти изыти из || града, да не вси купно погибнем!».

Царь же не внимаше таковому их молению, но рече: «Воля Господня да будет! Обещах бо ся вам не единою уже вкупе с вами пострадати желаемаго ради отечества, паче же веры ради христианския и христиан правоверных!»

Махомет же султан, яко видев тму бывшую над градом, созва книжников своих и вопроси их о сем. Иже рекоша к нему, яко тма сия не ино что являет, точию погибель граду. Той же нечестивый возрадовася о сем, паки воздержа отшествие и брань вящшую нача уготовляти.

Маиа в 29 день повелено бысть ити напред тмочисленным оружником пешим, с ними же пушки и пищали многи зело. Иже пришедше со множайшим дерзновением сташа противо всего разбитаго места и пустиша премрачную стрелбу во град. И таковым усилным стрелянием, егда отбиени быша граждане от места того, тогда пешие очистиша путь конным ратным и рвы заравняша, во иных же местех мост чрез рвы соделаша. {213}

И егда бысть уже способный путь || конником, тогда тии возопивше, в презельной крепости всеми полки потекоша во град и потопташа обретшихся тамо граждан. Стратигом же и магистром со многими конными приспевшим тамо, иже подкрепивши народ и сведоша страшную брань с турки, иже уже немало рыскаху по стогнам града.

По сем и сам царь со всеми велможами и избранными воины приспе тамо. И смесишася вси греки и турки во граде, и бяше преужасная тогда брань. Обаче турки, воспящени будущи от греков, бежаша к разрушенному месту.

Тогда восточный беклербег флабурарь Мустафа, велик сущи тело и дерзновенен ратник, воскричав, со всею силою восточною притекши тамо нападе на греков. И разгна полки их, и дерзость их воздержа, и взем копие устремися противо самаго благомужественнаго царя. Царь же щитом отведе копие, и порази его мечем во главу, и разсече надвое до седла.

И абие возопиша турки беклербега ради многими гласы. И вземше его отвезоша к султану. И потом и прочии турки прогнани быша за град. Но обаче турков множеству сущу, пременяющеся творяху брань; граждане же, всегда || едини суще, от многаго труда изнемогаху и падаху.

Махомет же султан, яко услыша о убиении беклербега, восплакася о нем зело, ибо премного любляше его храбрости его ради и разума. И разъярився поиде сам своими враты со многими силами, а на царя повеле навести пушки и пищали, боящися его.

И пришед ста противо разрушеннаго места, прилежа зелно брани, и повеле бити из многих пушек и пищалей, и таковым стрелянием паки отбиша градских воинов оттуду.

Егда же тамо очистиша путь конником и прочим ратным, тогда посла Махомет пашу Балтаули имянем со многими полки. А противо царя особно посла три тысящи воинов, заповедав им, да улучат и имут царя или убиют его, аще и сами вси избиени будут.

Велможи же, и стратиги, и магистры, видевше в тяжцей силе ч дерзновенное безбожнаго устремление ш, отведоша царя, да не всуе умрет. Он же восплакася горко, рече им: «Не дейте мене, да умру купно с вами веры ради христианския, яко же обещахся». Но тии сами обещаю-{214}щеся умрети за него, отведоша и от народа. И паки увещеваху || его, да изыдет из града, но той не соизволи на то.

И тако простившеся с ним и последнее целование отдавши, вси потекоша к разрушенному месту, идеже сретоша Балтаулиа пашу со многими полки дерзновенно грядуща. И тамо составиша с ними премрачную битву, яко бысть крепчае всех первых.

И тако падоша велиции велможи, и стратиги, и магистры, и прочии чиноначалники мнози, такожде и общенародных воинов безчисленное множество, яко не возмогоша воздержати полков оных. Елицы же осташася, побегоша и возвестиша царю таковая.

Обаче и самих турков неизчетное множество убиено бысть. Тритысящники же рискаху по всем стогнам града, ищуще царя. К тому и прочее воинство Махомет посла во град на взыскание царя. Сам же точию с янчары остася, окопався во обозе и пушками и пищалями щ утвердившися.

Благочестивый же царь Константин, яко слыша погибель града, поиде в великую церковь и паде на землю, кагощися и милости и оставления грехов просящи. Простивжеся с патриархом и прочими, такожде отдаде последнее целование супруге своей, благочестивой || царице, и двум дщерем своим, девам сущим, и поклонився на все страны до земли, причастився святых таинств.

И бе тогда видети преужаса многа исполнено время. Возопиша бо безчисленными гласы патриарх и весь клирос, такожде царица со дщерми и прочия жены всего сигклита, к тому дети и прочее всенародство, им же не бе числа. От рыдания же и стенания мнетися яко и церкви оной великой поколебатися, и гласи их к небеси восхождаху.

И тако поиде царь из церкви, сие едино прирек: «Иже хощет пострадати за Божия церкви и за православную христианскую веру - той да идет со мною!» И всед наконь поиде ко Златым вратом, чающе тамо срести самаго Махомета. Воинства же всего собрася с ним до триех тысящь токмо.

И обрете у врат многих турков стрегущих его, и бився с ними, многих их предаяше смерти. И поиде нуждашеся проити врата градныя и достигнути самаго нечестиваго Махомета, хотящи отмстити избиенных христиан. Но не возможе проити тамо от многаго трупия мертвых. И паки ту сретоша его множество турков, ||{215} с ними же благочестивый царь мужественно даже до полунощи бияшеся.

Но не возможе множества их одолети, зане и дело неудобно, аще бы лва или тигра неустрашенаго имел крепость, паче же Богу благоволившу тако; идеже убиен бысть ⁷⁴. И тако тамо пострада благочестивый царь Константин и прият преславную мученическую кончину за церкви Божия и за православную христианскую веру месяца маия в 29 день, убив своею рукою безбожных турков боле шестисот мужей, яко о сем оставшии возвестиша.

Потом уже и град одолеваем бываше, точию народу в стрелницах крепких и во дворех не покаряющуся турком, но бияхуся с ними. И того дня много паде народа, и жен, и детей, зане неослабно бишася с турки сущими вне града и с сущими во граде.

И в день одолеваеми бываху, бегаху и крыяхуся в подземных и сокровенных местех, а в нощех исхождаху побиваху турков, инии же метаху на них с верху полат керемиды, и плиты, и кровли палатныя древяные зажигающе метаху на них, и иныя множайшия пакости творяху.

Паши же и сенжаки ужасахуся сего, послаша к султану, глаголюще: «Аще сам не внидеши, то не можем || одолети града». Султан же взыскание сотвори о царе, бояше бо ся внити. И бывше в размышлении великом, повеле призвати пред себе велможей, и стратигов, и магистров, иже яти быша на бранех, и посла их с пашми и сенжаки своими во град глаголати гражданом противящимся, да прекратят брань, обещающи им верным султанским словом соблюстися невредным, без всякаго убивства э и пленения.

Аще же не сотворят тако, то всех их и прочих, и жен, и детей мечь смертный пояст. И сему бывшу престаша брань, и вси воини предашася в волю велможам и стратигом греческим и пашам турецким. Егда же услышав султан, яко совершенно граждане покоришася, возрадовася зело и повеле во граде улицы, и площеди, и домы чистити.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.