Хельги и Ингварь против Хаскульдра

Хельги и Ингварь против Хаскульдра

В отличие от официальных историков, мы смотрим на раннюю историю Древней Руси, как на обычные бандитские разборки — «рюриковских» с «аскольдовскими».

Выдумка летописца. Поляне не могли платить дань хазарам мечами. У полян просто не было мечей. Мечи были у викингов!

Не стоит воображать, что, хапнув около 862 года Ладогу и Новгород, Рюрик оказался монополистом по эксплуатации славяно-финских угодий. Корпорация Рюриковичей на тот момент всего лишь освоила участок Аустрвега (Восточного пути), что начинался в устье Невы. Другой его отросток шел по Западной Двине до Полоцка. Там тоже хозяйничали варяги. Только, как говорится, из конкурирующей фирмы. Эту «контору» поглотит лишь правнук Рюрика — будущий князь Владимир Святой, когда посватается в 978 году к Рогнеде — дочери полоцкого князя Рейнгвальда («Повесть временных лет» называет его Рогволодом), происходившего, как и Рюриковичи, из варягов. Рогнеда, как известно, Владимиру отказала, а он в ответ взял ее силой, а папашу и братьев убил.

Чтобы укрепиться в Полоцке, стать общепризнанным правителем и наплодить детей, нужны годы. Следовательно, примерно в то время или чуть позже, когда Рюриковичи появились в Новгороде, то есть где-то в конце IX — начале X века предки Рангвальда укрепились в Полоцке — столице славянского племени полочан.

За обширными Полесскими болотами, чуть южнее того места, где с запада в Днепр впадает Припять, а с востока — Десна, в земле полян, располагался Киев — маленький, но чрезвычайно перспективный благодаря географическому положению городишко. До прихода викингов поляне платили дань другим рэкетирам — хазарам. Но тут объявились викинги и все исправили самым лучшим образом. Причем не без черного юмора.

СКАЗКА ПРО МЕЧИ. В составе первой русской летописи имеется так называемое «Сказание о хазарской дани». Вот оно: «Нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?» Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Недобрая дань эта, княже. Мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны — саблями. А у этих оружие обоюдоострое — мечи. Им суждено СОБИРАТЬ ДАНЬ и с нас, и с иных земель». И сбылось все это, ибо не по своей воле говорили они, но по Божьему повелению».

В этом историческом рэкетирском анекдоте, который Нестор не удержался включить в свою «Повесть» для развлечения читателей, сплелись реалии сразу нескольких эпох. Чуть ниже летописец напишет, что хазары все-таки брали дань с полян! И не мечами, а «по белой выверице» от дыма. То есть по белке. Такую же дань стригли хазары с северян и вятичей. Все эти три славянских племени освободились от хазарской дани только после прихода с севера викингов — русов. До этого момента славяне не употребляли в бою мечей. Их основным оружием были копья, дротики и стрелы. Защитного вооружения, кроме щитов, поляне, северяне и вятичи тоже не использовали. «Бронь» (доспех), «шлем» и «меч» — германские заимствования в славянском языке. Эти слова пришли вместе с варягами. Мечи хазарам (причем с угрозой и издевкой!) могли показать только викинги. Они сами покупали это оружие в портовых городах Балтики, куда их привозили из мастерских, расположенных на Рейне. Подавляющее большинство мечей IX–XI веков, найденных на Руси, именно германского или скандинавского происхождения. Их лезвия украшены клеймами рейнских мастеров или руническими надписями. Длинный меч, которым можно разрубить кольчугу, требовал чрезвычайно сложной технологии изготовления. Кузнецы полян еще не владели ею в IX столетии, когда хазары явились за данью.

Варяжская русь (те самые «руотси») не только изгнали из Киева хазар, но и охотно брали славянских юношей в свои отряды. У варягов не было к славянам религиозных предубеждений — и те, и другие были язычниками. Хазары же в правление кагана по имени Булан (середина VIII в.) приняли иудаизм — религию «избранного народа», отгородившую их непроницаемой стеной от соседей.

Через два-три поколения после появления в Киеве, скандинавские викинги слились с местным населением, переженившись на славянских девушках. Победа варяжских русов над хазарами стала восприниматься потомками полян, как «своя». Произошло так называемое вытеснение — исчезновение из рассказа одного из элементов. Причем самого важного — викингов! Тем более, что рассказчики были уже потомками этой победившей хазар руси и славянских полян, слившихся в один новый народ с названием от скандинавского предка и языком от славянского. Нестор записал народное предание о дани мечами в конце XI столетия. Но он помнил, что поляне стали называться «русью» только после прихода варягов, что и отразил в однозначной формулировке: «поляне, которые ныне зовутся русью». Так-то!

Сначала с севера в Киев попали не потомки Рюрика, а их соперники — Аскольд (Хаскульдр) и Дир. Имя последнего в переводе со староскандинавского означает «зверь». Такое прозвище вне всякого сомнения свидетельствует в пользу версии об исключительной «гуманности» его носителя.

В переводе с древнескандинавского имя соратника Аскольда — Дир — означает «Зверюга»

«Повесть временных лет» именует Аскольда и Дира «боярами» Рюрика. Но повествование Нестора — это официальная хроника победивших Рюриковичей. Есть и другая версия, оттиснутая на дальнюю полку книгохранилища истории. Это так называемая Псковская 2-я летопись. Она определяет статус знаменитой троицы и отношения внутри нее совсем иначе: «А князья в те годы были на русской земле: от варягов три князя, первому имя Скалдъ, а второму — Диръ, а третьему — Рюрик»…

Иными словами, все трое — русы и никто из них не подчинен друг другу! Да и зачем Аскольду было подчиняться Рюрику, если он САМ захватил Киев, называвшийся тогда, согласно повествованию Нестора Летописца, «Польскою землей» — от имени племени полян, родственных нынешним полякам: «Аскольд и Дир остались в граде сем и, соединив многих варягов, начали владеть Польскою землею». Чего ж не владеть, если варягов у тебя много? И зачем идти к кому-то в бояре?

На старте карьеры Аскольд, как и Рюрик, был одним из «морских конунгов». Так называли отпрысков знатного рода, оставшихся без уделов. Эта категория безземельных аристократов зарабатывала на жизнь пиратством. Вместо земли у них было только море со всеми его «дарами»: сегодня рыбку половили, завтра кровушки человеческой попили… Будет день, будет и пища!

Крейсер «Олег». Носил имя заклятого врага Аскольда. Все это наша история!

На пиратском поприще Аскольд добился успехов не менее значительных, чем Рюрик. Если тот грабил империю Западную — побережье нынешней Франции и Германии, то этот на пару со «зверюгой» Диром решил обчистить сундуки империи Восточной — Византии.

Именно Аскольда «Повесть временных лет» называет предводителем ПЕРВОГО В ИСТОРИИ похода русов на Константинополь, датируя это событие 866 годом: «Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина, и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных россов, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой».

Загадочное «Суд», куда прорвался флот Аскольда, означает не храм Правосудия, как кто-то подумал, а бухту Золотой Рог. Это еще одно древнескандинавское слово, проникшее в нашу первую летопись. На языке древних свеев и данов sund означало «протока», «канал». Так и видишь рать конунга Хаскульдра, подплывающую к гирлу Золотого рога и радостно орущую: «Сунд! Сунд!» Именно со стороны Золотого Рога Константинополь был наименее защищен, что не могло не обрадовать викингов.

Крейсер «Аскольд». В начале ХХ века оказался в одном строю с «Олегом»

С ДАТАМИ НЕПОРЯДОК! Греческие хроники тоже отметили эту военную экспедицию Аскольда. Но датируют ее не 866, а 860 годом. Эта дата однозначно доказывает, что никаким боярином Рюрика Аскольд быть не мог. Рюрик утвердился в Ладоге, согласно летописи, только в 862 году, а двести кораблей Аскольда атакуют Царьград… двумя годами раньше. Разве мог Аскольд после похода, пусть и неудачного, вернуться не в Киев, а в расположенную куда дальше на север Ладогу, чтобы упросить Рюрика, как это утверждает автор «Повести временных лет», снова отпустить его на княжение… в Киев!

Конечно же, бравый варяг Асколд-Хаскульдр — совершенно независимый от Рюрика персонаж. Плевать он на него хотел. Он не только вел самостоятельную политику («гнул свои козыри», как говорят пацаны), но и активно соперничал с Рюриком за контроль над славянскими землями — по-нынешнему, «лохторатом».

К примеру, «Никоновская летопись» утверждает, что в 873 году Рюрик, уже крепко обжившись в Новгороде, раздает города Полоцк, Ростов и Белоозеро на кормление своим сторонникам (кто не понял — «братве»), а Аскольд и Дир «того же лета воеваша полочан и много зла сотвориша». То есть аскольдовские назначили рюриковским стрелку в Полоцке и малость их отмудохали. Видать, между двумя группами викингов разгорелся нешуточный конфликт за территорию! Победи в нем Аскольд, правила бы Русью династия не Рюриковичей, а Аскольдовичей. Но судьба отвернулась от организатора налета на Константинополь. Да и не было ему кому оставить нажитое — согласно той же «Никоновской летописи», сын Аскольда в 872 году погиб в походе на болгар. А других наследников у князя не оказалось.

Правда, и рюриковский «лохторат» не был бессловесной скотиной. То и дело подбрасывал сюрпризы. Та же «Никоновская летопись» утверждает, что население Новгорода косо смотрело на новую партию варягов, хоть и вроде бы добровольно призванных. А так как выборов с метанием бумаги в урны еще не придумали, новгородский плебс решил поднять восстание: «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: «Яко быти нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев — советников его».

Вот в это я верю! Это по-нашему! Пригласили, сказали: «Придите и володейте нами!» Мол, порядка нет. А потом разочаровались и еще кого-то захотели на смену пригласить. Но не тут-то было! Рюрик оказался варягом тертым. Он никого спрашивать не стал, что ему делать и какую форму правления выбирать. А спросил бы — не было бы и сегодня никакой Руси. Одно вече с утра до ночи вещало бы по всем каналам и радиоточкам бесконечным ток-шоу и воплями: «Что делать?» и «Кто виноват?»

Рюрик знал, что делать. Знал это и Олег, оставшийся опекуном при малолетнем сыне Рюрика — Ингваре, когда старый разбойник отдал концы и торжественно отбыл в царство богини смерти Хель. Он собрал варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, добрался до Киева и, выдав себя за купца, замочил Аскольда. Аскольд грустил, оставшись без сына. Войско его потопло в походе на Константинополь… Прирезать такого беднягу было проще простого.

И только теперь Олег торжественно провозгласил: «Се буди мати градом русским!» То есть до этого торжественного момента никакой «матерью» русским городам Киев НЕ БЫЛ. Его на эту должность назначил великий реформатор Олег. Видимо, парень малограмотный и совершенно не смущавшийся тем, что слово «Киев» — мужского рода. Двоечник вы, князь Олег!

«Иоакимовская летопись», выдержки из которой сохранились благодаря Татищеву, называет Олега — шурином Рюрика (братом одной из его жен) и «урманином» — норманном по происхождению: «Имел Рюрик несколько жен, но более всех любил Ефанду, дочерь князя урманского, и когда та родила сына Ингоря, ей обещанный при море град с Ижорою в вено дал».

Неравный брак. Норманнская княжна Ефанда родила старому Рюрику сына Ингваря в обмен на землю племени Ижора на берегу Балтики

Вено — это выкуп за невесту. В те времена женщины жили меньше мужчин из-за высокой смертности при родах. Поэтому их ценили. Не приданого искали, а наоборот, готовы были платить за красивую и, главное, плодовитую жену. Дочь норманнского конунга Ефанда справилась со своей задачей, хотя Рюрик был уже давно не первой молодости — ему перевалило за шестьдесят. Вено, полученное за рождение сына, стоило того. Ижора — это земли финского племени, жившего в окрестностях нынешнего Петербурга на берегу Балтийского моря. Самое начало торгового пути «из варяг в греки». Видно, что Рюрик ценил свою жену.

По словам летописи Иоакима, Рюрик «видя же сына Ингоря весьма юным, доверил княжение и сына своего шурину своему Олегу, чистому варягу, князю урманскому… Олег был муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы на Оскольда и позавидовав области его, взяв Ингоря, пошел с войсками к Киеву. Блаженный же Оскольд предан киевлянами и убит был и погребен на горе, там, где стояла церковь святого Николая, но Святослав разрушил ее, как говорят».

В истории захвата Киева потомками Рюрика, по версии «Повести временных лет», Олег выскакивает из ладьи, держа на руках маленького Игоря, и гордо заявляет Аскольду и Диру: «Вы не князья и не рода княжьего, но я — княжьего рода, а это СЫН РЮРИКА».

И сказал Олег Аскольду и Диру: «Я — от бога Одина. А вы от кого стоите, пацаны?»

БОЖЕСТВЕННАЯ «КРЫША». Это предание сохранило не так реальные обстоятельства «битвы за Киев», как юридическое обоснование претензий Олега. Викинги Аскольд и Дир хорошо знали о генеалогии Рюрика, считавшего себя потомком самого бога Одина. Но сами такой «крышей» похвастаться не могли. Олег словно спрашивает: «От кого стоите, пацаны? Я — от Одина. А рядом со мной «правильный» ребенок — доказательство моих предъяв. А у вас какие козыри?» Все чисто конкретно, как и сегодня. И понятно без дополнительных комментариев.

Уточнение «Иоаимовской летописи», что Олег приходился родным дядей Игорю, психологически объясняет, почему он так носился с племянником. Этот поздний чудо-ребенок был не только главным аргументом, но и залогом жизненного успеха самого Олега, чье скандинавское имя Хельги в переводе означает «святой». Олег — славянизированный вариант Хельги, а эпитет Вещий, которым наградила князя народная молва, — еще один вариант перевода слова «хельги» на язык подвластных норманнам славянских племен.

Но все это наше прошлое. Хотя норманнских корней у него не меньше, чем славянских. В начале XX века Российский императорский флот пополнился несколькими кораблями, названными в честь первых русских князей и их сподвижников. Были среди них «Варяг», «Рюрик», «Боярин», а также — «Аскольд» и «Олег». Корабли, носившие имена двух заклятых врагов, оказались в одном строю. Вот так и надо относиться к истории!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.