Миф № 43. Рихард Зорге спас Москву, Сталин злоумышленно не спас его, так как не желал иметь свидетеля своих промахов

Миф № 43. Рихард Зорге спас Москву, Сталин злоумышленно не спас его, так как не желал иметь свидетеля своих промахов

Миф вызревал, начиная с 1964 г., в течение 40 с лишним лет. Как таковой оформился уже на наших глазах. Ряд современных, чином говорящих голов освобожденные от ума, чести, порядочности и элементарного знания «демократических» историков и журналистов часто используют его в своих ужасных сказках о нехорошем Сталине, которыми периодически стращают народ. «Владыка журнализм! Глупец, которому дано при помощи столбцов дурачить по утрам три тысячи глупцов!» — говаривал ещё Альфред Мюссе.

Последний раз в 21 ч. 35 мин. 18 ноября 2006 г. этим мифом стращал весь народ не лишенный внешнего лоска, то ли полумосковский, то ли полулондонский денди Алексей Константинович Пушков — ведущий ежененедельной программы «Постскриптум» на канале ТВЦ. В указанное время А. К. Пушков выпустил в телеэфир, нет, не материал некоего Артёма Широкова и даже не несусветную ложь, а просто гнусную фальсификацию с комментариями двух историков — Валентина Фалина и зоологического антисталиниста Роя Медведева. И называлась эта фальсификация «Почему Сталин не спас Зорге?» Вот текст этой передачи[134]: «7 ноября на Красной площади состоялся торжественный парад в память о 65-й годовщине знаменитого парада 1941 года. С того парада, как мы помним, солдаты уходили прямо на фронт. Тогда ценой колоссальных потерь советские войска остановили наступление гитлеровцев. И, хотя история не имеет сослагательного наклонения, тем не менее, многие до сих пор задаются вопросом, а можно ли было предотвратить эти жертвы под Москвой, и вообще тотальное отступление наших войск после 22 июня?

* * *

Или, по крайней мере, остановить врага раньше? И почему после начала германской агрессии Сталин заперся у себя в кабинете и почти ни с кем не общался несколько дней? И почему позже Сталин ничего не сделал для спасения арестованного в Японии разведчика Рихарда Зорге, который не раз предупреждал Москву о готовящемся нападении? Обо всем этом в материале Артёма Широкова.

Генсек ВКП(б) Иосиф Сталин и советский разведчик, работавший в Японии, Рихард Зорге, никогда не встречались и даже не были знакомы лично. Однако драма, разыгравшаяся между этими людьми, привела к гибели не только самого Зорге, но и трагическим образом непосредственно повлияла на ход мировой истории. Главная загадка этой драмы, почему Сталин не поверил сообщениям Зорге о том, что Германия нападет на Советский Союз именно 22 июня 1941 г.?

Одну из причин историки связывают с личностью бывшего руководителя разведуправления Советского Союза Яна Берзина. В 1938 г. он был арестован в ходе сталинских репрессий, и многие люди, связанные с ним, в том числе и Зорге, тоже попали под подозрение. Зорге был человеком Берзина. Он его направлял на работу в Шанхай, потом в Японию. Берзин работал на военную разведку более 10 лет. И когда Берзин был арестован, то все, кого Берзин вел как наиболее важных агентов, естественно, попали под подозрение. Берзину приписывали, что он троцкист, в троцкисты был записан и Зорге. Перед самой войной Зорге был вызван в Москву, однако, опасаясь ареста, он проигнорировал этот вызов. После этого, по некоторой информации, Сталин вообще запретил класть донесения от Зорге ему на стол. Однако Зорге продолжал передавать донесения, и советская разведка, не афишируя этого, анализировала их наравне со всеми другими. Между тем к середине весны 1941 года по разным каналам было получено более 300 сообщений о планах нападения Германии на Советский Союз. Была среди них и откровенная дезинформация. При этом в большинстве донесений, в том числе приходивших от Зорге, фигурировала дата 15 мая. Однако восстание в Югославии сильно затормозило германскую военную машину, и Гитлер был вынужден сместить план „Барбаросса“, чтобы не оставлять у себя в тылу мятежные Балканы. Это до некоторой степени спутало карты Гитлеру, но в еще более сложное положение поставило Сталина.

Не только Зорге, но и сообщения из Германии говорили: 15 мая, 15 мая, эти цифры доминировали. И по всем анализам, 15 мая было как бы крайним сроком для возможного блицкрига. Потому что, от 15 мая, допустим, до 15 октября, эти месяцы могли быть важными для Гитлера. Сухое время, весна, посев уже завершен. Гитлер так прямо говорил, пусть они посеют, а мы урожай будем собирать для Германии. Но 15 мая ничего не произошло. И 20 мая ничего не произошло, и 10 июня ничего не произошло. Что же вы мне говорите, мог сказать Сталин разведчикам. Возможно, именно поэтому новую дату, 22 июня, Сталин воспринял как очередную дезинформацию. Учтем также и то, что, по данным советской разведки, Германия была не готова к длительной войне с Советским Союзом. Даже образцы смазки для немецких автоматов и топливо для танков замерзали уже при незначительных морозах. Германский Генштаб даже не отдал приказ шить теплые тулупы для немецких солдат. Поверить же в то, что СССР будет повержен всего за 3–4 месяца, мог только сумасшедший. Или Адольф Гитлер.

Анализ всех сил, которые были у немцев, и силы большие, более 3 миллионов подготовленной армии, но ни по танкам, ни по артиллерии, ни по самолетам немцы не имели преимущества. По сухопутным силам они почти не имели преимущества. С точки зрения военной стратегии, военной теории у немцев не было достаточно сил, чтобы вести войну против такой страны, как Советский Союз. Нужно 2–3-кратное превосходство, чтобы вести наступление. Сталин не оценил авантюризма Гитлера. Он не понял, что Гитлер авантюрист, что он идет, не блефует, а идет на смертельно опасный для него самого шаг.

Таким образом, недооценка Гитлера стала главной ошибкой Сталина. Есть версия, что именно этот просчет мучил Сталина больше всего. И именно этим объясняется его полное молчание в первые дни после германской агрессии. Даже о начале войны советскому народу был вынужден сообщать Молотов. Сталин же, подавленный тем, что Гитлер его переиграл, закрылся у себя на ближней даче. Когда к нему пришла делегация Политбюро и потребовала, чтобы он брал бразды правления в свои руки, то, по оценке некоторых, они застали Сталина в растерянности, и даже якобы был страх в его глазах, мол, не арестуют ли его за все преступления и упущения, которые были совершены им накануне войны, которые привели к такой трагедии.

Если бы Сталин был более адекватен, если он был бы более уверен в себе, то не было бы такой ситуации, которая сложилась в первую неделю войны, потому что все нити власти стекались к Сталину. Никто не мог решать, командного пункта еще не было, Ставки еще не было. Не было организовано по-настоящему управление войсками. Только 3 июля Сталин пришел в себя и впервые после начала войны лично обратился к стране по радио. Однако время было упущено. Это позволило немцам глубоко продвинуться вглубь нашей территории. К осени 1941 г. гитлеровцы подошли вплотную к Москве. При этом с Востока Советскому Союзу могла угрожать союзница Германии — Япония. О серьезности этой угрозы можно судить по телеграмме, которую 15 октября 1941 г. американский президент Рузвельт отправил Черчиллю: „Я думаю, что Япония поворачивает на Север. Нам с вами гарантирована 2-месячная передышка“. В таких условиях Сталин неожиданно вспомнил о Зорге и вновь проявил интерес к его донесениям.

Зорге сделал великое дело, сообщив точную, проверенную информацию о том, что Япония не нападет на Советский Союз. Это было чрезвычайно важно Сталину и стране в сентябре — октябре 1941 г. И в разведуправлении, проанализировав, пришли к выводу, что Зорге абсолютно прав, что Япония не будет нападать на Советский Союз и что, таким образом, Советский Союз может снять до 30 %, а потом и 50 % дивизий, которые были размещены, а это было около миллиона человек, на Дальнем Востоке. И хорошо подготовленные, вооруженные дивизии вступили в бой под Москвой как раз в эти дни.

Без сомнения, в ноябре 1941 г. это помогло переломить ход войны. И в этом главный подвиг Зорге. Однако вскоре после этого японцы вычислили его и арестовали. И здесь возникает другой вопрос: почему Сталин даже не попытался спасти разведчика? Ведь три года Зорге сидел в японской тюрьме. За это время Япония несколько раз доводила до сведения Москвы предложения обменять его на некоторых японских разведчиков, сидевших в советских тюрьмах. Однако всякий раз из СССР приходил один и тот же ответ: человек по имени Зорге нам неизвестен. Последняя попытка была предпринята японцами 5 ноября 44-го, когда был отдан приказ привести смертный приговор Зорге в исполнение. Но Москва опять промолчала. Спустя два дня Рихарда Зорге повесили. Так была перевернута последняя страница в отношениях Сталина и Зорге. Так было по отношению ко всем, кто мог после войны свидетельствовать, что такая тяжелая, мрачная картина нашего сопротивления немецкой агрессии в 1941 г., в 1942 г. — это вина генералиссимуса, вина главнокомандующего. Таких свидетелей Сталин в ходе всей своей жизни убирал.

Хорошо известно, что Сталин никогда не признавал собственных ошибок. А живой Рихард Зорге был бы постоянным напоминанием Сталину о его самой крупной политической ошибке за всю историю его руководства Советским Союзом. Да, Сталин не терпел тех, кто был или мог быть ему живым укором. Таков главный вывод этого экскурса в психологию вождя».

Как видите, в этой передаче миф на мифе и мифом погонял. В передаче использовано сразу несколько мифов. Часть из них уже была проанализирована выше.

Тем не менее об одном следует сказать отдельно. Это миф о том, что Зорге не доверяли. Миф возник на волне гипертрофированного восхищения подвигом Зорге еще в 1964 г. после показа французского фильма «Кто вы, доктор Зорге?». От хрущёвской пропаганды иного ожидать не приходилось. ГРУ же со своей стороны тоже не могло еще в то время расшифровывать все, что было связано с Зорге. Да и, если честно, по сию пору не намерено открывать все карты, что в общем-то объяснимо. Разведка есть разведка. Даже спустя десятилетия не обо всем можно говорить. Тем не менее из того, что официально известно в настоящее время, можно сделать вполне обоснованный вывод. Причина недоверия к Зорге и его информации кроется в контрразведывательной составляющей разведывательной миссии Р. Зорге в Японии. Обычно такие детали не учитывают. Тем более когда ставится задача покрепче облаять Сталина. Ведь куда приятней рассуждать о непонятом и незаслуженно игнорировавшемся легендарном разведчике, геополитике, выдающемся ученом-японисте (кстати, и синологе тоже). Однако никто и не собирается покушаться на выдающиеся таланты этого незаурядного человека. Но спустя шестьдесят с лишним лет со дня его гибели в японских застенках, очевидно, пора уже трезво посмотреть и на теневые стороны его разведывательной деятельности. А они, к глубокому сожалению, таковы, что, еще не придя в советскую военную разведку, Р. Зорге уже был на примете… в британской разведке. Впервые с британскими спецслужбами он «познакомился» ещё в 1929 г., во время пребывания в Англии по линии Коминтерна, где контактировал с представителями Англо-русского комитета профсоюзов, который, как известно, весной 1929 г. провел всеобщую забастовку протеста против политики правительства. Зорге был задержан британской полицией. Это сыграло решающую роль, и после двукратного откладывания решения о том, где ему надлежит работать, 16 августа 1929 г. его исключили из списка работников Западно-Европейского бюро Коминтерна и откомандировали в распоряжение ЦК ВКП(б). Именно в это время он оказывается в советской военной разведке. Свыше сорока лет считалось, что в том заслуга тогдашнего шефа ГРУ — Я. Берзина. Сейчас с документальной точностью установлено, наконец, что в советскую военную разведку Зорге напросился сам, причем с конкретной программой деятельности… по Китаю!? Рано или поздно, но это обстоятельство должно было сыграть свою роль. Главным образом негативную…

Произошло все это в Англии, где Зорге с помощью своей первой жены — Кристины — познакомился с резидентом ГРУ в Германии Константином Михайловичем Басовым. col1_2 — Аболтынь Ян Янович. В те годы разведка против Англии велась также и с территории Германии. Письмами от 9 и 16 сентября 1929 г. Басов сообщил в Центр не только о необходимости привлечения Зорге к разведывательной работе, но и изложил целую программу его использования в Китае, автором которой был сам Р. Зорге. Предложение было принято, и вскоре Зорге был уже в Китае.

И едва ли не с порога опять попал если и не полностью «под колпак» британской разведки, то, по крайней мере, под пристальное ее наблюдение. Дело в том, что среди его ближайших друзей в Китае была знаменитая в те годы левая по своим взглядам американская журналистка — Агнесс Смедли. Именно она в немалой степени способствовала разведывательным успехам Зорге в Китае. Причем, и это надо прямо указать, на знакомство и установление с ней дружественных отношений Зорге был ориентирован непосредственно руководством ГРУ, которое почему-то игнорировало тот факт, что Агнесс Смедли давно находилась под очень пристальным вниманием британской разведки — как центрального аппарата, так и регионального подразделения в лице ее Индийского бюро. Потому что она была сильно замешана в левых интригах с индийскими националистами в Германии, где многие из них искали не только сочувствия, но и поддержки. А Смедли, которая наряду с сотрудничеством с американскими печатными СМИ, работала и на ряд германских газет. Под конец 20-х гг. интересы А. Смедли сместились на Китай, где она также установила серьезные связи с антиколониальным подпольем, в том числе и в зоне британского влияния. И опять угодила под пристальное внимание резидентуры британской разведки. В одной из своих первых корреспонденции из Китая она сама описала ситуацию вокруг нее, как ей чётко объяснили её же коллеги журналисты: «На юге (Китая. — A.M.) особенно сильна британская разведка. Можете быть уверены, что ей точно известно, когда вы прибыли в Китай, и всё остальное о вас тоже, вплоть до того, как часто вы меняете нижнее бельё». У британской разведки в Китае действительно были колоссальные возможности, и все, что было связано с А. Смедли, плотным потоком оседало в досье на нее. Зорге же быстро установил тесные отношения с А. Смедли в Китае и, абсолютно не скрывая, контактировал с ней. Британская разведка имела все основания усматривать за этим не только творческим союзом двух талантливых журналистов некое проявление германо-американского содействия Советам в антибританской деятельности на китайском плацдарме. В данном случае следует иметь в виду, что и А. Смедли, и Р. Зорге уже тогда активно сотрудничали со знаменитым журналом «Zeitschrift fur Geopolitik» К. Хаусхофера. К тому же Зорге работал под своим настоящим именем и, следовательно, установить, что ранее задерживавшийся в Англии известный функционер Коминтерна и активист германской компартии Рихард Зорге и германский журналист в Китае Рихард Зорге — одно и то же лицо — не представляло особого труда. В Германии у британской разведки также была нехилая агентура, особенно в полицейских органах, тем более что из-за своей деятельности в Коминтерне он стал объектом особого внимания и полиции Веймарской Германии. Из-за совокупности этих обстоятельств уже в период китайской командировки Зорге находился под пристальным наблюдением британской разведки. Между тем Великобритания крайне нервозно воспринимала любые шаги СССР, Коминтерна и США на китайском направлении и вообще на азиатском азимуте. А Зорге, кстати сказать, несмотря на то, что дистанцировался от Коминтерна, один раз в Китае все же был вовлечен в деятельность бывших соратников по партийному подполью в связи с делом Ноуленса (Рудника), что поставило его на грань провала, тем более что даже руководство службы безопасности компартии Китая и то проведало о его разведывательной миссии и даже о его статусе резидента!? Более того. Бросалось в глаза британской разведке и такое обстоятельство. Её данные свидетельствовали, что на китайском плацдарме сосредотачиваются как громадные силы Коминтерна, советской разведки и дипломатии, так и просоветски настроенные представители Германии. Особую тревогу вызывали данные о том, что это представители ее военных кругов во главе с генералом Гансом фон Сектом, который в то время являлся германским военным советником у Чан Кайши. Между тем Г. фон Сект являлся «отцом-основателем» тайного советско-германского военного и военно-технического сотрудничества, в недрах которого впоследствии вызрел и тройственный заговор по оси Берлин — Москва — Токио с участием прежде всего генералов.

В свете известных геополитических страхов Великобритании насчет континентального блока, в том числе и с участием Китая, нетрудно представить себе те далеко идущие выводы, которые, очевидно, и сделала британская разведка из этих фактов. Она тем более не могла не сделать далеко идущих выводов, если учесть, что в Китае Зорге появился под руководством лица, издавна хорошо знакомого как британским спецслужбам, так и впоследствии контрразведкам многих стран, в том числе и нанкинского правительства — Улановского Александра Петровича (настоящие Ф.И.О. — Хаскелевич Израиль). Бывший анархист Хаскелевич ещё до революции бежал из ссылки в Туруханском крае за границу и более двух лет провел в Англии, Франции и Германии. В начале 20-х гг. работал разведчиком-нелегалом в Германии. Затем, вплоть до 1928 г., в Профинтерне, в качестве представителя которого побывал в командировках в Германии и Китае, и везде «засветился». С 1928 г. вновь в военной разведке. При выезде в Китай в качестве резидента и куратора Зорге очень быстро в очередной раз провалился и вынужден был покинуть страну уже в 1930 г. В том же году был направлен резидентом в Германию, где также быстро провалился. Хаскелевич очень хорошо был известен британским спецслужбам. И в период работы Зорге в Японии, куда он уезжал, обреченно зная, что бритты «сидят» у него «на хвосте»(он сам об этом говорил), Хаскелевич в очередной раз, но уже по-крупному «засветил» Зорге во время своего очередного провала в Дании, вошедшего в историю ГРУ как копенгагенский.

Когда Зорге в срочном порядке был отозван из Китая, он выдвинул новую идею — направить его в Японию в качестве журналиста и опять под своим же именем. Почему?! Почему эта его идея должна была совпасть с началом попыток Троцкого и антисталинской оппозиции установить контакты как с приведенными к власти в Германии нацистами, так и с представителями Японии?! Почему эта идея должна была совпасть с первыми попытками отца и сына Хаусхоферов установить союзнические отношения между Германией и Японией теперь уже на государственном уровне?! Ведь дорогу к будущей оси «Берлин — Токио» ещё в 1933 г. стал торить именно сын Хаусхофера — Альбрехт, с которым Зорге был близко знаком. Но вот ведь какое дело — с одной стороны, А. Хаусхофер был доверенным лицом самого Рудольфа Гесса. С другой же, Альбрехт Хаусхофер впоследствии стал активистом оппозиционной Гитлеру группировки Mittwochgesellschaft, в которую входили многие высшие правительственные чиновники, дипломаты, генералы (в частности, генерал Бек), представители научной интеллигенции и клерикальных, преимущественно католических, кругов.[135] Именно на эти силы, в том числе и на Р. Гесса, и пыталась выйти вдохновляемая Троцким антисталинская оппозиция. К слову сказать, ещё с коминтерновских времен Зорге был весьма близок с некоторыми ее лидерами, в частности с Бухариным и Радеком. Почему при таких обстоятельствах при выезде в Японию Зорге был остро сориентирован на установление отношений с формально малоизвестным помощником военного атташе Германии Ойгеном Оттом?! Ведь в тот период Отт мог представлять интерес не столько в указанной выше ипостаси, сколько как ближайший помощник последнего догитлеровского рейхсканцлера генерала К. фон Шлейхера, выполнявший в недавнем тогда прошлом функции особо доверенного связника между Шлейхером и Гитлером. Более того. В свое время Ойген Отт был одним из ближайших помощников генерала Ганса фон Секта, при котором и начиналось сотрудничество двух армий. Почему Зорге добивался получения рекомендательного письма именно к нему, в чем ему помог друг Отта — ведущий автор германской газеты «T?glische Rundschau» д-р У. Зеллер, о чем и о ком еще надо было знать, чтобы обратиться с такой просьбой?! Прежде всего, откуда это знание?! Более того, после того как Шлейхер вынужден был уйти в отставку с поста рейхсканцлера, Отта попросту сослали в Японию на очень незавидную должность и в таком случае спрашивается, зачем он мог понадобиться до такой степени, что Зорге добивался у д-ра Зеллера рекомендательного письма лично к Отту?!

Прибыв в Японию под своим именем, Зорге опять оказался под пристальным вниманием британской разведки, тем более что одним из его близких друзей стал британский военный атташе в Японии, генерал-майор британской армии Фрэнсис Стюарт Пигготт. Кроме того, Зорге продолжил интенсивное сотрудничество со знаменитым и влиятельным в международных кругах журналом «Zeitschrift fur Geopolitik», где публиковал свои статьи о Японии, вызывавшие серьезный интерес во всем мире. Как корреспондент самого К. Хаусхофера и его журнала «Zeitschrift fiir Geopolitik», Зорге тем более привлёк внимание к своей персоне. Самым главным агентом Зорге в Японии стал Ходзуми Одзаки, который ранее также «засветился» перед британской разведкой своей близостью с Агнесс Смедли ещё в Китае (не исключено, что не без содействия бриттов Одзаки ещё в Китае арестовывался японскими спецслужбами). Как авторитетный специалист по Китаю, Ходзуми Одзаки по возвращении в Японию достаточно быстро сблизился с принцем Коноэ. А когда ради последнего было создано Общество Сёва — стал одним из его членов.

В 1935 г. в Копенгагене в очередной раз с колоссальным треском провалился Хаскелевич-Улановский. Датской контрразведке он, естественно, и даром был не нужен — арестовали, промурыжили, выгнали и всё. Однако все дело в том, что Дания — это старинная, ещё со времен Первой мировой войны «вотчина» британской разведки. И уж она-то на этом провале поживилась, тем более что попался её старый знакомый — Хаскелевич. Естественно, в силу жестких законов разведки Центр принял решение об отзыве Зорге из Японии. Обычно его приезд в СССР в 1935 г. представляют как вызов для отчета о проделанной на первом этапе легализации работе, а также для знакомства с новым шефом военной разведки — Соломоном Урицким. Внешне все оно так и выглядело, но действительная причина его отзыва — это очередной грандиозный провал хорошо знавшего Зорге Хаске-левича. Он провалился 19 февраля 1935 г., а к лету Р. Зорге окружным путем прибыл в Москву. Однако вызов Зорге в Москву после провала Хаскелевича стал фактическим подтверждением того, что старый знакомый британской разведки — Р. Зорге — находится в Японии по заданию советской разведки. При всем том, что его отъезд, естественно, был соответствующе легендирован, тем не менее совпадение по времени да при условии, что бритты его знали, автоматически давало серьезные основания для убежденности в том, что он отозван по указанию из Москвы из-за провала Улановского-Хаскелевича. И точно так же возвращение Зорге в Японию вызвало у британской разведки очередной прилив подозрений. Что советская военная разведка далеко не спроста и не только ради разведывательных целей вертится в Японии вокруг германского посольства (кстати, в это время послом Германии в Японии был Дирксен, занимавший перед этим назначением аналогичный пост в Москве), военного атташе Германии О. Отта и советника самого принца Коноэ. Именно не спроста, потому как в это время британская разведка по нарастающей получала агентурную и иную информацию о шашнях внутренней антисталинской оппозиции как с представителями Германии, так и Японии. Естественно, что ход мыслей в ее выводах был предрешен — она откровенно усмотрела в этом попытку под вывеской разведывательной деятельности реализовать основной замысел военно-геополитического тройственного заговора. К этому британскую разведку обязывала и информация, которая поступала из Голландии, где под ее «колпаком» оказался резидент советской разведки — уже упоминавшийся выше Кривицкий, который вошел в тесный контакт с германскими заговорщиками в кругу приближенных к бывшему германскому кайзеру. Ни одна разведка не рассматривает такие данные как случайность, тем более британская. Потому как получалось, что на плечевых концах тройственного заговора, грозившего трансформироваться в страшивший Великобританию континентальный блок, плотно висели представители советской военной разведки. Если вкратце резюмировать вышеизложенное, то выходит, что фигура хорошо известного британской разведке Рихарда Зорге стала чем-то вроде «меченого атома». Особенно это стало характерно, когда и британская разведка пронюхала о ведущихся между Берлином и Токио секретных переговорах насчет заключения Антикоминтерновского пакта, который в первую очередь был направлен не столько против Коминтерна и СССР, сколько против англосаксов.

Если исходить из собственноручных показаний Зорге в японской контрразведке, его главное задание в Японии состояло в том, чтобы «отвести угрозу войны между СССР и Японией». Однако такое задание не является сугубо разведывательным. Оно выходит далеко за рамки сугубо разведывательной миссии. Это задание на создание условий для оказания массированного политического влияния в выгодном для СССР направлении. Причем на основе использования прямо на месте добытой разведывательной информации. То есть разведывательная миссия Зорге в Японии изначально преследовала цели влияния на политику Японии! Результат это дало только в 1941 г. А до этого за кулисами цели «отвести угрозу войны между Японией и СССР» достаточно легко было вести и иную работу по оказанию влияния — например, в рамках тройственного заговора. Тоже ведь «отвести войну»! Очевидно, не случайно поэтому, что, по свидетельству специалистов ГРУ, «план организации резидентуры в Токио (1933), определяющий цели создания и общие задачи резидентуры, излагающий предварительную схему ее организации и перечень намечаемых оргмероприятий, не был зафиксирован каким-либо специальным документом»! Проще говоря, как ни странно, не сохранилось никаких специальных документов, фиксирующих цели создания, общие задачи и план организации токийской резидентуры Зорге. А ведь это просто немыслимо! Тем более что разработкой операции «Рамзай» руководил лично начальник военной разведки Я. Берзин. Значит, в разведывательной миссии Зорге в Японии, по меньшей мере, было нечто такое, чего даже Берзин не захотел доверять бумаге вопреки всем правилам планирования и проведения разведывательных операций. Так вот и спрашивается, что же это должно было быть, если даже сам шеф военной разведки Я. К. Берзин был репрессирован в рамках дела о военном заговоре, а Зорге попал под долгосрочный прессинг недоверия со стороны Москвы?! Кстати говоря, с 1932 г. военную разведку курировал не кто иной, как будущий подельник Тухачевского — Ян Гамарник.

Как это ни странно, но ответ на поставленный вопрос давно лежит на поверхности — он сосредоточен в самом названии операции и псевдониме Зорге в период работы в Японии. Ведь что такое «Рамзай»?! Это слегка искаженная фамилия основателя (современного) обряда и идеологии шотландского масонства Эндрю Майкла Рамзея (иногда переводят как Рамсей; 1684–1743 гг.) Это одна из уникальнейших фигур в истории (современного) масонства первой половины XVIII века. Операция, которую он в свое время провел на масонской стезе, уникальна именно тем, что он длительное время работал как двойной и даже тройной агент. С одной стороны, втерся в доверие английским и французским якобитам, с другой — сумел добиться статуса доверенного лица регента Франции Филиппа Орлеанского (он ему даже пенсию пожаловал и возвел в ранг кавалера ордена св. Лазаря), постепенно переориентировав его с конфронтации с Англией на сотрудничество с Лондоном. При этом один из секретов Полишинеля его успехов на этой ниве заключался в том, что он сначала превратился из Павла в Савла, то есть из протестантов перешел в католичество, а затем, по возвращении в Англию, повторил эту же операцию в обратном направлении. То есть из Савла вновь превратился в Павла, правда, формально не возвратившись в протестантизм, и оставаясь католиком, получил столь мощнейшую закулисную поддержку, что был удостоен степени доктора гражданского права в Оксфорде, что для католика в начале XVIII века просто немыслимое дело. История Рамзея хорошо известна спецслужбам.

Так вот в том-то все и дело, что аналогия с операцией «Рамзай» едва ли не полная. Зорге ведь тоже поначалу из Павла превратился в Савла, то есть из известного коммуниста «превратился» в «заядлого нациста». И «оседлал» каналы важнейшей информации между Берлином и Токио — основными тогда противниками СССР, но в то же время и основными потенциальными партнерами по тройственному заговору германских, советских и японских генералов и евразийцев, в число которых с советской стороны входили многие видные представители антисталинской оппозиции — Бухарин, Радек и т. д.

Естественно, что со временем неизбежно настала ситуация, когда Зорге и верили, и не верили одновременно. Иногда просто верили или просто не верили, а затем, после 1937 г., настало время, когда ему перестали верить уже с большим смыслом. В духе 1937 года. Потому что все, что было сказано выше, едва ли не мгновенно сложилось один к одному. В такой ситуации любая разведка начинает косо смотреть на своего сотрудника или агента. Ничего не поделаешь, законы разведки, увы, более чем суровы. К тому же следует учесть, что с разрешения руководства разведки Зорге пошел на вербовку абверу. Рано или поздно, но и это тоже должно было сыграть злую шутку. Ведь автоматически возникает вопрос — а кому он в первую очередь сообщает добытые сведения?! Не говоря уже о том, что тут же маячит и другой вопрос — а все ли он сообщает в Центр?!

Что касается его роли перед войной, то здесь необходимо сказать следующее. Он не сыграл какой-либо особой роли в определении времени и особенно даты нападения, сколь это ни печально для сильно укоренившейся под воздействием массированной пропаганды легенды. Не сыграл потому, что постоянно находился в зоне усиленной дезинформации германского командования. Это не его вина. Но нужно же ясно понимать, что одним из главных каналов распространения дезинформации накануне войны были германские посольства за рубежом. А Зорге и был тесно связан с германским посольством в Токио. И так или иначе, но он поглощал ту информацию, которая становилась ему известной в посольстве. При этом следует иметь в виду, что и германское посольство в Токио также абсолютно несознательно потчевало его дезинформацией. Посольские работники, включая самого посла Ойгена Отта, сообщали ему только то, о чем их информировал Берлин. А Берлин-то сам гнал «дезу», не предупреждая даже посла, с которым и дружил Зорге. И в том невероятном потоке дезинформации даже такому сильному уму, как у Зорге, было не под силу сразу отделить зерна истины от плевел. Именно по этой причине он несколько раз сообщал дезинформационные сведения о дате нападения. Когда же разведчик и так находится под подозрением, то любое его не подтвердившееся сообщение автоматически приводит к усилению подозрений в том, что он дезинформирует, чуть ли не сознательно. Увы, это жестокая реальность разведки, которую надо понимать. И нужно время, обстоятельства и факты, которые смогут переломить такое отношение Центра к разведчику. Да и, если уж совсем откровенно, непревзойденная сила Зорге как разведчика-аналитика, исследователя и геополитика заключалась не в способности ежедневно добывать ту или иную информацию, хотя он постоянно и был занят этим тоже, а в интеллектуальной способности осуществлять глубочайшие анализы ситуации в той или иной области интересов Москвы на Дальнем Востоке. Тут он был просто бесподобен. Его разведывательно-геополитические анализы до сих пор являются непревзойденными образцами высочайшей аналитической работы. Достаточно почитать статьи, которые он опубликовал в журнале Хаусхофера, чтобы немедленно согласиться с этим.

В то же время следует иметь в виду, что у Зорге была склонность в некоторых ситуациях ощущать себя человеком мира, а не только сотрудником советской военной разведки. Увы, то были чрезвычайно опасные в разведке издержки психологии Коминтерна. Так вот в силу этой, иногда прорывавшейся наружу, склонности в первом полугодии 1941 г. Зорге неосторожно «слил» информацию о грядущих агрессивных планах Японии по отношению к США и Англии на Дальнем Востоке. Британский исследователь Роберт Ваймант в книге «Сталинский разведчик Рихард Зорге и его токийская сеть» (1995) отмечал: «С широкой стратегической точки зрения Зорге счел возможным предупредить западные демократии об агрессивных замыслах Японии. В этих целях он организовал утечки информации Робэру Гиллану из агентства „Гавас“ и Джозефу Ньюмену из „Геральд Трибюн“ (здесь не названа ещё одна фамилия — Гарольда О. Томпсона из агентства Юнайтед Пресс. — А.М.). Он решил передавать информацию не только в Москву, но и другим противникам нацистской Германии, разделявшим его стремление уничтожить гитлеризм».

Первый «слив» информации об агрессивных замыслах Японии был осуществлен аккредитованному в Токио корреспонденту американского агентства Юнайтед Пресс Гарольду О. Томпсону в первом полугодии 1941 г. 23 апреля 1965 г. Томпсон письменно подтвердил это. Поскольку мощной американской разведки как таковой в то время еще не существовало — УСС и ЦРУ появятся позже, — Томпсон передал эту информацию в посольство США в Токио. Тем более что «слив» информации сопровождался просьбой довести ее до сведения соответствующих официальных кругов США и Великобритании. Посольство, в свою очередь, отбило соответствующую депешу в Госдеп, причём указало источник информации. Так принято. И вот тут-то круг замкнулся. В дальневосточном департаменте Госдепа США в первом полугодии 1941 г. имелся солидный агент разведки Лубянки, который информировал об очень многом. Естественно, информация пошла и в Москву. А когда уже в первопрестольной разобрались, кто кому чего «слил», то, естественно, прилива доверия к Зорге это не вызвало. И вот по какой причине. Если на языке «по-английски демократически мыслящего» Роберта Вайманта деяние Зорге охарактеризовано выспренно, но «с широкой стратегической точки зрения», то с узкопрофессиональной и единственно приемлемой в данном случае точки зрения разведки это называется не санкционированное Центром разглашение добытой разведывательной информации иностранному государству. Проще говоря, какими бы благими намерениями ни руководствовались Р. Зорге и его соратник Бранко Вукелич (а именно он по заданию Зорге технологически осуществлял этот «слив»), в любом случае содеянное ими будет квалифицировано на уровне предательства и измены. И что должен был делать Центр, то есть ГРУ, когда Лубянка сообщила об этом?! Только и оставалось, что укрепиться в своих подозрениях — никакого другого варианта не было…

Так вот и спрашивается, нужно ли было Зорге идти на такой рискованнейший шаг, когда он и так чувствовал определенное недоверие со стороны Центра?! Едва ли в том была хоть малейшая целесообразность. Сейчас факт «слива» этой информации (а он, к слову сказать, не единственный…) пытаются выставить чуть ли не как подвиг. Ну да, ведь мы с янки теперь лобызаемся… Однако же всем тем, кто пытается усмотреть в этом нечто вроде «подвига разведчика», не грех бы уяснить одну простую истину — за такие вещи в разведке могут и «замочить», причем без особых разбирательств. Тем более в те времена. Потому как это действительно наигрубейшее нарушение правил конспирации в разведке, откровенно чреватое обоснованными обвинениями в измене и предательстве или как минимум в двойной игре. Впрочем, хрен редьки не слаще.

Что же до пальмы первенства в определении даты нападения, то в военной разведке она принадлежит мужественной Альте — Ильзе Штёбе, а также другим агентам. Но Зорге сыграл серьезную роль в определении уровня и качества осведомленности гитлеровского командования об особой ущербности позиций советских войск у границы, чему, к слову сказать, в ГРУ не сразу поверили и потребовали объяснений. Кстати, и не доложили эту информацию Сталину. Роковая ошибка Зорге на том этапе состояла в том, что, изначально располагая такой информацией, он не сообщил ее сразу, а только по запросу ГРУ, на который ответил только 3 июля, когда было уже поздно.

Но самое главное, что сделал Зорге в ходе своей миссии в Японии, так это то, что он всё-таки «отвёл угрозу войны между СССР и Японией»! В немалой степени благодаря буквально филигранно ювелирным усилиям его резидентуры вектор японской агрессии был повернут на юг. За то мы и обязаны свято чтить его память! Кстати говоря, это ныне пытаются опровергнуть. А зря, потому как никаких оснований для этого нет. Если, конечно, не считать особых лобызаний с янки в наше время… Ну, так и прежде всего на янки нам наплевать — они немало сделали в 30-х — начале 40-х годов для того, чтобы СССР подвергся нападению. Это и их работа тоже, что Гитлер был взращен, в том числе и на многомиллионные долларовые инъекции. Да и Японию упорно подзуживали к нападению на СССР. А в таких случаях, как говорится, долг платежом красен — вот и вернули мы свой должок… Что в этом может быть плохого, тем более что хотя и относительно, но обезопасили свой Дальний Восток?!

Но при этом не следует забывать следующего. В том, что без тяжелых последствий удалось перебросить войска из Сибири и Дальнего Востока для уже спланированного контрнаступления под Москвой, заслуга не только Зорге. Колоссальный вклад внесли и другие разведчики и резидентуры, не говоря уже о заслугах советской радиоразведки и криптографов, которые сумели расколоть самый тяжелый и особо защищенный код Страны Восходящего Солнца — «пурпурный».

Так что, прежде чем облаивать Сталина за якобы имевшее место недоверие к информации Зорге, надо, по меньшей мере, хотя бы в минимуме знать детали контрразведывательной подноготной его разведывательной миссии в Японии, не говоря уже о нюансах самой его разведывательной деятельности в этой стране. А они, как видите, весьма не просты.

В одной из книг участвовавшего в этой мистификации / фальсификации Валентина Фалина — бывшего советника М. С. Горбачёва по общеполитическим вопросам — «Конфликты в Кремле» (М., 1999, с. 92) есть упоминание знаменитого афоризма Баруха Спинозы — «Невежество (незнание) не аргумент». Именно это-то и продемонстрировали как Пушков с Широковым, так и Фалин с Медведевым. Хотя, если честно, уж кто-кто, но только не Фалин — при его-то невероятно широчайшей осведомленности об очень многих тайнах прошлого, — должен был демонстрировать такое незнание. Но даже если и не знали — будем учтивы по отношению к принципу презумпции невиновности, — так ведь могли же проконсультироваться у специалистов. Увы…

Никому из них даже и в голову-то не пришло, что, к глубокому сожалению, обстоятельства, на фоне которых произошел арест Зорге, и тем более фон последующих событий отнюдь не располагали к началу переговоров об обмене ныне легендарного разведчика на арестованных в СССР японских шпионов. Прежде всего потому, что любая попытка начать такие переговоры была бы расценена японской стороной как предлог к сепаратным переговорам о сепаратном же перемирии и даже мире с Германией. Этим и так необоснованно попрекают Сталина даже через шесть с лишним десятилетий после окончания войны.

Зорге был арестован 18 октября 1941 г. — то есть в самый напряженный момент первого периода войны, когда на кону стояла судьба Москвы. При всей внешней жесткости нижеследующего вопроса, постарайтесь хотя бы самим себе честно ответить на него. Что было важней — вступить в переговоры с Японией об обмене разведчика, или заниматься подготовкой к обороне Москвы и контрнаступления?! Попытайся Сталин это сделать, то получилось бы, что он вступает в сепаратные переговоры с японцами о сепаратном мире и готов сдаться Германии, войска которой находились уже под Москвой. Мог ли Сталин на это пойти?! Тем более еще не наладив более или менее сносного сотрудничества в рамках едва только сложившейся, но еще достаточно хрупкой антигитлеровской коалиции. Выше уже указывалась его подлинная позиция по этим вопросам. А то, что японцы запросто представили бы дело именно таким образом — можете и не сомневаться. К тому же следует иметь в виду, что Япония могла вступить в войну, как только пала бы Москва или, по крайней мере, наметилась бы ее капитуляция. И если бы Сталин сделал хотя бы один шаг для организации переговоров о спасении Зорге, то, в сущности-то, лично он и спровоцировал бы Японию на вступление в войну. Надо ли это было Сталину?!

Далее. После 7 декабря 1941 г. Сталин тем более не мог пойти на такой шаг, так как после внезапного и вероломного нападения Японии на американскую морскую базу в Перл-Харборе в войну вступили Соединенные Штаты Америки. Соглашение же между союзниками по антигитлеровской коалиции предусматривало абсолютное запрещение каких-либо сепаратных переговоров с противником. И посмей Сталин вступить в переговоры с японцами об обмене Зорге, то японская сторона автоматически представила бы это как сепаратные переговоры о мире. И даже без такого рода усилий японцев все выглядело бы именно таким образом. Нужно ли это было Сталину, если он был заинтересован в союзнических отношениях с США, не говоря уже о том, что был заинтересован как в поставках по ленд-лизу, так и в открытии союзниками второго фронта в Европе?! Более того, не говоря о его заинтересованности в японо-американской войне, вследствие которой любые попытки нападения Японии на СССР были нейтрализованы на корню.

Кстати, и впоследствии он не мог пойти на такой шаг из-за одного специфического аспекта американского фактора. Ведь Р. Зорге был задействован в крупномасштабной операции советской разведки по ускорению военного столкновения между Японией и США. Хотя и очень узкому кругу лиц, но в Америке это было известно, тем более что в определенной мере эта операция проводилась, особенно на последнем ее этапе, также и с учётом просьбы самого Рузвельта. Попытайся Сталин начать переговоры об обмене Зорге, то эти обстоятельства так или иначе выползли бы на свет и тогда… впрочем, не приведи Господь. В послевоенное время Советский Союз и так обвиняли в этом.

* * *

С этим связано еще одно обстоятельство. Со времен выхода в свет мемуаров видного советского разведчика сталинских времен П. А. Судоплатова в ходу версия о том, что Зорге нарушил главную установку советской разведки — никогда не признавать разведывательной деятельности в какой-либо форме в пользу Советского Союза. В противовес профессиональному мнению профессионального разведчика ныне высказывается точка зрения о том, что-де Зорге вел себя в тюрьме правильно. «Оказавшись в тюрьме Сугамо, Зорге с самого начала вел себя не как пойманный с поличным разведчик, а как политический деятель-коммунист, арестованный классовым врагом. А у коммунистов существовали свои правила поведения на следствии и суде: не изменять своей идеологии, не предавать своих товарищей, но по возможности использовать судебную трибуну для пропаганды коммунистических идей. И Зорге жестко следовал этому правилу»[136]. Мне совершенно непонятно едва скрываемое восхищение Юрия Георгиева подобным поведением Зорге. Ведь получается, что Рихард Зорге более 10 лет провел на нелегальной разведывательной деятельности, но так и не усвоил элементарных правил конспирации в разведке?! Объяснили бы, чем тут восхищаться?! Тем, что у Зорге сохранились сильные атавизмы Коминтерна?! Или тем, что Зорге захотелось — если следовать логике Ю. Георгиева — устроить нечто вроде Лейпцигского процесса Димитрова в 1933 г.?! Так, что ли, надо понимать это восхищение?! Но Коминтерн — это одно, а нелегальная разведка — совершенно иное. Да и никто и никогда не подразумевал необходимость для Зорге выдавать своих товарищей. Зачем же на это делать такой упор?! Кстати, за него это сделал Макс Клаузен — радист резидентуры. Но дело, конечно, не только в этом. Зорге действительно был задействован в крупномасштабной операции советской разведки по ускорению военного столкновения между Японией и США. И его признание именно же коммунистической деятельности могло нанести колоссальный ущерб едва только начавшим складываться союзническим отношениям СССР с США в рамках антигитлеровской коалиции. В Америке в то время было полно всевозможных политических сил, буквально готовых сожрать президента Рузвельта даже за его робкие в то время действия в поддержку Советского Союза. А тут откровенно подозревавшийся в провоцировании вооруженного столкновения между США и Японией Зорге открыто признался в коммунистической деятельности?! Вот только этого обвинения Советскому Союзу тогда и не хватало… Да и Рузвельту тоже… Самая лучшая позиция для Зорге была бы полностью все отрицать, даже невзирая на очевидные улики — мол, сами подкинули, вот и разбирайтесь с тем, что сами подкинули. И ждать, ибо Москва и раньше никого не оставляла без помощи. Москва знала, что Зорге арестован, но ситуация войны не позволяла сразу начать переговоры о его выдаче Советскому Союзу. Уж слишком щепетильный это был вопрос в те времена…

* * *

Данный текст является ознакомительным фрагментом.