В больничной коляске
В больничной коляске
10 апреля 1984 г., через два месяца после избрания К. У. Черненко генсеком, A. C. Черняев отметил в дневнике: «после Андропова опять надвинулась атмосфера безвременья и застоя»[2024].
Действительно, те 13 месяцев, которые К. У. Черненко провел на вершине власти, во многом напоминали позднебрежневские времена.
Вспоминая о Пленуме, на котором К. У. Черненко стал Генеральным секретарем, O. A. Захаров писал: «После заседания, придя в свой кабинет, он небольшое время находился за рабочим столом и, поднявшись из-за стола, еле-еле добрался до кровати в комнате отдыха»[2025].
Понимая, что в таком состоянии ему будет трудно исполнять возложенные на него обязанности, он попытался расширить круг своих помощников.
У Ю. В. Андропова их было пятеро: А. М. Александров-Агентов, Б. Г. Владимиров, А. И. Вольский, П. П. Лаптев, В. В. Шарапов. «Все они, кроме, Б. Г. Владимирова, – вспоминал В. Прибытков, – были утверждены помощниками К. У. Черненко. Вместе с Черненко пришел лишь один – автор этих строк. Помощником К. У. Черненко вскоре был утвержден В. А. Печенев, работавший прежде в Отделе пропаганды руководителем группы консультантов. Несколько позже стал референтом Генерального секретаря П. А. Осокин», а П. П. Лаптев возвращен в аппарат КГБ [2026].
Однако дело заключалось не только в помощниках. Еще более важным было то, кто заменит его на посту второго секретаря. Перебирая разные кандидатуры, К. У. Черненко остановил свой выбор на М. С. Горбачеве. Чем это было вызвано, требует специального выяснения.
Прежде всего следует обратить внимание, что по работе в Пензе К. У. Черненко знал Ф. Д. Кулакова. Более того, существует версия, что именно он способствовал его карьере[2027]. А поскольку после возвращения из Ставрополя в Москву Ф. Д. Кулаков стал протежировать М. С. Горбачеву[2028], через него М. С. Горбачев получил возможность познакомиться с К. У. Черненко. Это знакомство еще более окрепло, когда Константин Устинович с семьей стал ездить отдыхать в Кисловодск и Минеральные воды.
Но дело не только в этом. Имеются сведения, что когда в 1982 г. между Ю. В. Андроповым и К. У. Черненко развернулась борьба, М. С. Горбачев сделал ставку на К. У. Черненко[2029]. Этому явно противоречит то, что после смерти Л. И. Брежнева бывший шеф КГБ полностью сохранил доверие к ставропольскому выдвиженцу. Но это противоречие можно разрешить, если допустить, что М. С. Горбачев вел двойную игру и согласовывал свои действия с Юрием Владимировичем.
Некоторое представление об изменении формального статуса М. С. Горбачева в 1984 г. дает фотография членов Политбюро у гроба Ю. В. Андропова. В центре фотографии – К. У. Черненко, справа от него – М. С. Горбачев, Г. В. Романов, В. В. Щербицкий, М. С. Соломенцев, слева – H. A. Тихонов, A. A. Громыко, Д. Ф. Устинов, В. В. Гришин[2030]. Если вспомнить, что после смерти Л. И. Брежнева М. С. Горбачев замыкал цепочку членов Политбюро, входивших в зал ноябрьского 1982 г. Пленума ЦК КПСС, перед нами факт его быстрого возвышения.
«В феврале 84 г., – вспоминал В. Печенев, – на первом же официальном заседании Политбюро ЦК КПСС после того, как Генсеком стал Черненко», последний предложил поручить ведение Секретариата М. С. Горбачеву, «что вместе с ответственностью за идеологическую сферу было атрибутом власти второго секретаря»[2031].
Упоминаемое заседание состоялось 23 февраля[2032]. И хотя его протокол пока нам неизвестен, о том, что происходило на нем, мы можем судить на основании мемуаров В. И. Воротникова, В. А. Медведева, В. А. Печенева и некоторых других.
Вот как описывает это заседание В. А. Печенев: «Тут же против выступил председатель Совета Министров СССР Тихонов, вслед за ним – член Политбюро и секретарь ЦК Романов[2033]. Он предложил, чтобы заседания секретариата проводились по очереди. Черненко поддержал только Устинов. И возникла пауза. Я сижу за приставным столиком у стены, смотрю, как кто реагирует. Все сидят с каменными лицами и смотрят друг на друга. Встает Громыко. И, как полагается дипломату, начинает сглаживать углы: «С одной стороны, правы Тихонов и Романов. Можно, конечно, вести заседания по очереди. С другой – прав Константин Устинович, когда говорит, что у Горбачева был успешный опыт ведения секретариатов. Давайте поручим ему вести секретариаты временно. А там посмотрим». Больше к этому вопросу не возвращались. По неписаным законам того времени один раз возразить генеральному секретарю по какому-либо вопросу было можно. Второй раз по той же теме – нет»[2034].
В результате, «временное» председательствование растянулось на целый год вплоть до кончины К. У. Черненко[2035].
Во второй половине апреля 1984 г. состоялось совещание, на котором было решено продолжить работу по пересмотру программы партии. В связи с этим Б. Н. Пономарев был освобожден от обязанностей руководителя программной комиссии, а руководство ею возложено на Секретариат, т. е. фактически на М. С. Горбачева[2036].
Принятое решение означало укрепление его позиций в руководстве партии, прежде всего, в качестве второго секретаря – куратора идеологии. Это не устраивало некоторых членов Политбюро, которые уже в марте – апреле перешли в контрнаступление против него[2037]. «Возглавлял контрнаступление, – пишет A. C. Грачев, – при явном поощрении генсека Н. Тихонов. В кильватере за ним следовали В. Гришин, Г. Романов, В. Долгих, М. Зимянин»[2038].
30 апреля К. У. Черненко поставил М. С. Горбачева в известность об этом. Тогда последний попросил, чтобы данный вопрос был рассмотрен на ближайшем же заседании Политбюро 3 мая[2039]. Существует мнение, что «первый антигорбачевский «мини-путч» подавил своим авторитетом Д. Устинов»[2040]. Он переговорил с К. У. Черненко, и тот решил не выносить данный вопрос на заседание Политбюро[2041].
Не исключено, правда, что свою роль сыграло еще одно обстоятельство. Дело в том, что на протяжении трех первых месяцев К. У. Черненко с большим трудом исполнял свои обязанности.
«С каждым днем его заболевание прогрессировало, – пишет Е. И. Чазов, – нарастали склеротические изменения в легких, нарушалась нормальная проходимость бронхов за счет появления в них бронхоэктазов, нарастала эмфизема. Все это в конечном итоге приводило к перенапряжению сердца и сердечной слабости. Черненко с трудом ходил, одышка стала появляться у него даже в покое, нарастала общая слабость. Для того чтобы как-то поддерживать его состояние, мы были вынуждены и на даче, и в кабинете установить специальные кислородные аппараты»[2042].
«Когда Черненко приезжал на работу, – вспоминал O. A. Захаров, – то охрана, усадив его в кресло, сразу применяла кислородный аппарат, иначе он задыхался. Уезжая после работы домой и выйдя из кабинета, он не мог одолеть расстояние до лифта и вынужден был присаживаться на стоящие в коридоре стулья. Только после этого поднимался с помощью охраны и шел дальше к лифту»[2043].
«Мы видели, – отмечает Е. И. Чазов, – с каким трудом, превозмогая себя, он нередко ездил на работу. Он все чаще и чаще оставался дома и, так как и здесь его одолевали телефонными звонками, просил говорить, что он занят – с врачами, процедурами и т. д.[2044]
По свидетельству O. A. Захарова, «однажды его (К. У. Черненко. – А. О.) привезли в Кремль на заседание Политбюро в больничной коляске. А когда он не мог из-за плохого самочувствия приезжать в Кремль на заседания, то они переносились. Горбачеву он не поручал вести заседания Политбюро, вернее не доверял, поскольку испытывал сильное давление Тихонова и других членов Политбюро, выступавших против Михаила Сергеевича»[2045].
Когда Николая Дебилова, перешедшего в качестве секретаря по наследству от Л. И. Брежнева к К. У. Черненко, спросили о его работе с Константином Устиновичем, тот ответил: «Какая это работа! Он ведь был на пороге смерти. Больно было на него смотреть. Подышит кислородом, кого-то примет. Снова подышит. Его за годы работы в ЦК дважды выносили из здания на носилках»[2046].
Первая после восшествия на «престол» болезнь выбила К. У. Черненко из строя, по всей видимости, в начале мая 1984 г. Как явствует из воспоминаний М. С. Горбачева, 30 апреля он имел разговор с генсеком в его кабинете, 3 мая видел его на заседании Политбюро, «через два-три дня», т. е. 6–7 мая, встречался с ним опять[2047], а 9 мая 1984 г. в аппарате ЦК заговорили о болезни К. У. Черненко. В тот день А. С. Черняев записал, по всей видимости, официальную версию: «Болезнь (у Генсека) пустяшная. Астма, осложнение после воспаления легких в 1974–1975 гг. Больше ничем не болел»[2048].
Правда, вскоре К. У. Черненко снова вернулся в строй: 20–22 мая он встречался с Геншером[2049], 21 мая принимал В. И. Воротникова[2050].
18 июня 1984 г. A. C. Черняев записал, что К. У. Черненко: «ни с кем не общается. Даже с помощниками. Они записываются к нему в общей очереди (из 20–25 человек), и до них никогда почти дело не доходит. Опять в фаворе Галя Дорошина (стенографистка Брежнева) – через нее все бумаги докладываются»[2051].
Через месяц Константин Устинович ушел в отпуск и уехал отдыхать на юг. «15 июля Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ К. У. Черненко, – сообщила «Правда», – отбыл из Москвы на отдых»[2052].
Как явствует из дневника В. И. Воротникова, 19 июля М. С. Горбачев «впервые вел заседание Политбюро»[2053]. Это означает, что К. У. Черненко оставил его, как говорили тогда, «на хозяйстве». Так летом 1984 г. М. С. Горбачев временно оказался во главе партии, а значит, и во главе советской державы.
Михаил Сергеевич тоже имел право на летний отпуск. Однако в этом году он предпочел «отдыхать» на Старой площади. 29 сентября 1984 г. Игорь Юрьевич Андропов посетил М. С. Горбачева и во время разговора поинтересовался, отдыхал ли он в этом году. «Лицо его переменилось. Он подошел к столу для заседаний, покрытому зеленым сукном, выбросил по-ленински правую руку вперед и с большим значением, посмотрев на меня, сказал: «О будущем надо думать, Игорь, о будущем»[2054].
Летом 1984 г. по совету М. С Горбачева и Е. И. Чазова Константин Устинович отправился отдыхать на Ставрополье в высокогорный дом отдыха «Сосновый бор»[2055]. Тот факт, что его уговорили ехать туда М. С. Горбачев и Е. И. Чазов, в беседе с В. Легостаевым подтвердила Анна Дмитриевна Черненко[2056].
Касаясь этого эпизода, бывший помощник К. У. Черненко В. Печенев пишет: «Почему-то его повезли в новый санаторий в Кисловодск, который был расположен на высоте около 1000 метров над уровнем моря»[2057]. Это удивление нетрудно понять, если учесть, что Константин Устинович страдал эмфиземой легких и испытывал нехватку кислорода даже в обычных условиях.
«Мне говорили, – отмечает В. А. Печенев, – что при его состоянии легких отдых там был ему вреден, тем более что до этого он всегда отдыхал в Крыму»[2058].
Врачи, пишет H. A. Зенькович, видимо, «не знали, что прозрачный воздух Кисловодска по вечерам и ночью становился прохладным: с вершин гор в долину спускались остывшие, пахнущие свежим снегом воздушные потоки». Почти сразу же К. У. Черненко простудился, у него «началось обострение болезни»[2059]. В результате «за все время пребывания здесь Константин Устинович «ни разу» не вышел из помещения»[2060].
Казалось бы, необходимо было сразу же перебраться в другое место или же вернуться обратно. Но врачи не спешили с принятием решения. Не спешили, когда К. У. Черненко стал задыхаться, не спешили, когда он «даже по комнатам начал передвигаться с трудом»[2061].
В. Болдин вспоминает, что он был свидетелем телефонного разговора между Михаилом Сергеевичем и Константином Устиновичем. Последний жаловался на плохое состояние и спрашивал, что делать, а Михаил Сергеевич советовал ему не терять надежды, все образуется[2062].
И только тогда, когда К. У. Черненко потерял способность передвигаться даже по комнате и ему понадобилась «каталка», утверждает В. В. Прибытков, «из Москвы срочно прибыли Чазов с Чечулиным». Осмотрев больного, они предложили поменять место отдыха[2063].
Однако, как позднее докладывал Евгений Иванович на заседании Политбюро, дело заключалось не просто в месте отдыха. Оказывается, у находившегося под неусыпным наблюдением врачей К. У. Черненко в разгар лета на юге страны была обнаружена «двусторонняя пневмония», т. е. запущенное воспаление легких[2064].
Нельзя не отметить, что Е. И. Чазов, который посвятил в своих воспоминаниях не одну страницу состоянию К. У. Черненко, не только полностью обошел стороной вопрос о пребывании Константина Устиновича в «Сосновом бору», но и сдвинул обострение его болезни с лета на осень 1984 г.[2065].
«Десять дней пребывания генсека в обстановке разреженного, холодного и влажного по вечерам горного воздуха, – писал В. Легостаев, – сделали свое дело. Черненко был в экстренном порядке на носилках транспортирован из Кисловодска в Москву без шансов на выживание». «Вошел он туда своими ногами, – пишет В. А. Печенев, – а выносили его оттуда на носилках»[2066].
В связи с этим срочно был изготовлен эскалатор и в аэропорт Минвод направлен транспортный самолет «Ил-76». Едва подогнали его к борту самолета, как подвезли К. У. Черненко, два дюжих комитетчика буквально на руках поднесли к его трапу, включили эскалатор, и он поехал к люку[2067].
Предполагалось, что К. У. Черненко проведет на юге около месяца[2068]. Однако, по свидетельству Е. К. Лигачева, «…уже на шестой-седьмой день пребывания в Кисловодске здоровье Генерального секретаря резко ухудшилось»[2069]. Если верить В. Прибыткову, он пробыл в «Сосновом бору» «лишь десять дней»[2070]. По сведениям «Вашингтон пост», К. У. Черненко вернулся в Москву 7 августа[2071]. Следовательно, он провел на юге не 10, а около 20 дней.
«Вашингтон пост» утверждала, что из аэропорта К. У. Черненко сразу же отвезли в больницу[2072]. Однако В. Прибытков пишет, что «С высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог. Говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье подорвано окончательно. Для того, чтобы как-то поддерживать его состояние, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты»[2073].
Принятые меры сразу же сказались на состоянии К. У. Черненко. Уже через неделю кризис прошел. И Константин Устинович встал на ноги[2074]. Вскоре он напомнил о своем существовании, дав интервью, которое 2 сентября появилось на страницах «Правды»[2075].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.