Глава вторая Война расширяется

Глава вторая

Война расширяется

С наступлением нового года между мною и президентом Рузвельтом установились более тесные связи.

10 января ко мне на Даунинг-стрит явился господин с высочайшими полномочиями. Из Вашингтона были получены телеграммы, в которых указывалось, что он является ближайшим доверенным лицом и личным представителем президента. Поэтому я распорядился, чтобы по прибытии в аэропорт его встретил Брендан Брэкен и чтобы на следующий день мы позавтракали вместе. Так я встретился с Гарри Гопкинсом, этим необыкновенным человеком, который уже сыграл и должен был играть впредь большую, а подчас и решающую роль во всем ходе войны. В его хрупком и болезненном теле горела пылкая душа. Это был разрушающий маяк, который освещал своими лучами путь к гавани великим флотам. Он обладал также даром язвительного юмора. Я всегда наслаждался его обществом, в особенности когда дела шли плохо. Иногда он умел быть очень неприятным и говорить жестокие и горькие слова. Опыт моей жизни учил и меня делать то же самое в случае необходимости.

Во время нашей первой встречи мы провели вместе около трех часов, и я вскоре оценил динамичность его характера и огромную важность порученной ему миссии. Он прибыл в Лондон в период самых ожесточенных бомбежек, и мы были озабочены необходимостью решить множество проблем местного характера. Но для меня было ясно, что это был посланник президента, миссия которого имела колоссальное значение для самого нашего существования. С горящими глазами, сдерживая затаенную страсть, он тихо сказал:

«Президент твердо решил, что мы должны выиграть войну вместе. Не заблуждайтесь на этот счет. Он послал меня сюда, чтобы сообщить вам, что он будет поддерживать вас любой ценой и любыми средствами, чего бы это ни стоило ему лично. На свете нет таких вещей, которых он не сделает, если только это в пределах человеческих сил».

Всякий, кому приходилось сталкиваться с Гарри Гопкинсом в течение этой длительной борьбы, подтвердит то, что я сказал о его выдающихся личных качествах. Начиная с этого момента, между нами установилась дружба, стойко выдержавшая все испытания и потрясения. Он был самым верным и совершенным звеном связи между президентом и мной. Но, что гораздо важнее, он в течение нескольких лет был главной опорой и вдохновителем самого Рузвельта. Вместе эти два человека, один – подчиненный и не занимавший какого-либо официального поста, а другой – глава могучей республики, были способны принимать решения, имевшие важнейшее значение для всех стран, говорящих по-английски.

В то время как война с итальянцами в Северо-Восточной Африке продолжала развиваться успешно, а у греков в Албании были все основания надеяться на захват Валоны, сведения, которые мы получали о передвижениях германских войск и о намерениях Германии, с каждым днем все более ясно говорили о том, что Гитлер собирается осуществить широкую интервенцию на Балканах и в Средиземноморском районе. Уже с начала января я опасался прибытия германской авиации на Сицилию, что создало бы угрозу для Мальты и для наших надежд возобновить морские перевозки по Средиземному морю. Я также опасался, что немцы создадут авиабазу на острове Пантеллерия, что значительно облегчило бы переброску в Триполи германских войск, по всей вероятности танковых. Как оказалось впоследствии, немцы не считали необходимым занятие Пантеллерии. Но мы не могли сомневаться в том, что они осуществляют свои планы обеспечения северного и южного прохода своих войск в Африку через Италию с тем, чтобы одновременно и теми же самыми способами прервать все наши передвижения в восточном и западном направлениях в районе Средиземноморья.

В добавление ко всему этому в тот период возникала угроза, что Балканские страны, включая Грецию и Турцию, окажутся втянутыми или вынужденными войти в состав гитлеровской империи или же будут завоеваны Германией, если откажутся подчиниться.

Неужели невозможно было добиться единства Балканских стран и создания Балканского фронта, что заставило бы немцев призадуматься, стоит ли платить такой дорогой ценой за новый акт агрессии? Не мог ли факт сопротивления Балканских стран Германии вызвать серьезную и благоприятную реакцию в Советской России? Здесь, безусловно, были задеты не только интересы Балканских стран, но и их чувства, поскольку они разрешали последним влиять на их расчеты. Не могли ли мы за счет наших скудных, но возраставших ресурсов предоставить им дополнительную помощь, которая послужила бы для всех этих стран с одинаковыми в общем интересами побудительным толчком к действиям во имя общей цели? Или же, напротив, нам следовало заниматься собственными делами и добиться успешного завершения нашей кампании в Северо-Восточной Африке, предоставив Греции, Балканам, а возможно, и Турции и всем другим странам Среднего Востока катиться к гибели?

...Если бы Гитлеру удалось почти без боев поставить Грецию на колени, а все остальные Балканские страны вовлечь в свою систему, а затем заставить Турцию разрешить его войскам пройти через ее территорию в южном и восточном направлениях, то разве не мог бы он договориться с Советами о завоевании и разделе этих обширных районов и перенести свое неизбежное в конечном счете столкновение с ними в более поздний раздел своей программы? Или, что более вероятно, разве он не был бы в состоянии напасть на Россию раньше и более многочисленными силами? Основной вопрос, который рассматривается и раскрывается в последующих главах, заключается в том, оказали ли действия правительства его величества решающее или хотя бы заметное влияние на операции Гитлера в Юго-Восточной Европе, а также не отразились ли впоследствии эти действия, во-первых, на позиции России и, во-вторых, на ее последующей судьбе.

Мы уже оказывали скромную помощь Греции с того момента, когда на нее напала Италия, и четыре английские воздушные эскадрильи с известным успехом вели бои, базируясь на греческие аэродромы. В связи с этим небезынтересно ознакомиться с тем, что в действительности происходило в это время в Германии.

7 января Риббентроп направил следующую информацию для сведения руководителей германской миссии в Москве:

«С начала января через территорию Венгрии осуществляется переброска в Румынию крупных германских воинских частей. Эти передвижения войск происходят с полного согласия венгерского и румынского правительств. Пока что войска будут дислоцированы на юге Румынии. Эти перевозки войск вызваны необходимостью серьезно заняться вопросом о полном вытеснении англичан со всей территории Греции. Германские войска доставлены туда в таком количестве, что они легко могут справиться с любой военной задачей в Дунайском районе и со всякими случайностями, которые могут возникнуть с любой стороны. Проводимые нами военные мероприятия направлены исключительно против английских войск, стремящихся укрепиться в Греции, а не против какой бы то ни было из Балканских стран.

Что касается инструкций по поводу бесед, то, вообще говоря, следует занимать сдержанную позицию. В случае поступления срочных официальных запросов следует, в зависимости от обстоятельств, указывать, что с подобными запросами надо обращаться в Берлин. Поскольку не удастся избежать беседы, надо высказать свое мнение в самых общих выражениях.При этом в качестве благовидного предлога можно указывать на то, что у нас имеются достоверные сведения о все увеличивающихся английских подкреплениях всех родов войск, направляемых в Грецию; можно также напомнить об операциях в Салониках во время прошлой мировой войны[2].

Что касается численности германских войск, то на этот вопрос пока что желательно по-прежнему давать уклончивые ответы. Впоследствии мы, вероятно, будем заинтересованы в том, чтобы предать гласности действительную численность наших войск и даже, более того, создать преувеличенное представление о ней. Соответствующее указание на этот счет вы получите своевременно».

Германский посол в Москве Шуленбург 8 января ответил следующим посланием:

«Здесь уже циркулирует множество слухов об отправке германских войск в Румынию; численность перебрасываемых войск оценивается даже в 200 тысяч. Правительственные круги, радио и советская печать еще не поднимали этого вопроса.

Советское правительство будет проявлять живейший интерес к этим передвижениям войск и пожелает выяснить, каковы цели осуществляемого сосредоточения войск, а особенно – в какой мере оно может отразиться на положении Болгарии и Турции (Проливов). Прошу дать мне соответствующие инструкции».

Германский министр иностранных дел ответил в тот же день:

Риббентроп – Шуленбургу

8 января 1941 года

«Предлагаю Вам при переговорах с Советским правительством не касаться вопроса об усиленной переброске германских войск в Румынию.

Если к Вам обратится по этому вопросу Молотов или кто-либо другой из влиятельных представителей Советского правительства, скажите ему, пожалуйста, что, согласно полученным Вами сведениям, отправка германских войск связана исключительно с военными мерами предосторожности против Англии. Англичане уже имеют контингенты войск в Греции, и предполагается, что в ближайшем будущем они еще увеличат эти контингента. Германия ни при каких обстоятельствах не потерпит того, чтобы Англия получила точку опоры на греческой территории. Прошу не входить в дальнейшие детали впредь до получения соответствующего уведомления».

К середине января русские были уже глубоко встревожены и сделали запрос в Берлине. 17 января русский посол явился в германское министерство иностранных дел и вручил меморандум, содержание которого в основном сводилось к следующему:

«По имеющимся сведениям, в Румынии находится большое количество германских войск, которые в настоящий момент готовятся вступить в Болгарию, имея своей конечной целью оккупацию Болгарии, Греции и Проливов. Не приходится сомневаться в том, что Англия попытается предупредить операции германских войск, занять Проливы, начать военные операции против Болгарии в союзе с Турцией и превратить Болгарию в театр военных действий. Советское правительство неоднократно указывало германскому правительству на то, что оно рассматривает территорию Болгарии и Проливов как зону безопасности СССР и что оно не может безразлично относиться к событиям, которые угрожают интересам безопасности СССР. Ввиду всего этого Советское правительство считает своим долгом предупредить, что оно будет рассматривать появление каких бы то ни было иностранных вооруженных сил на территории Болгарии и Проливов как нарушение интересов безопасности СССР».

21 января русский посол был приглашен в германское министерство иностранных дел, где ему было заявлено, что германское правительство не получило никаких сообщений о намерении Англии занять Проливы. Оно также не думает, что Турция разрешит английским вооруженным силам вступить на ее территорию. Однако германское правительство информировано о том, что Англия в ближайшем будущем собирается укрепиться на греческой территории.

Германское правительство выразило свое непоколебимое намерение не разрешить английским вооруженным силам обосноваться на греческой территории, что означало бы угрозу жизненным интересам Германии на Балканах. Поэтому оно осуществляет известную концентрацию войск на Балканах с единственной целью помешать англичанам получить точку опоры в Греции. Германское правительство считает, что эти действия служат и интересам Советов, которые также противились бы получению Англией точки опоры в этом районе[3].

На этом временно с этим вопросом было покончено.

Через несколько дней я обратился к президенту Турции.

Премьер-министр – президенту Иненю, Анкара 31 января 1941 года

«Быстро возрастающая угроза Турции и британским интересам заставляет меня, г-н президент, обратиться к Вам непосредственно. У меня имеются достоверные сведения о том, что немцы уже обосновываются на болгарских аэродромах. Идет подготовка бараков, и уже прибыли передовые части обслуживающего персонала численностью в несколько тысяч человек. Все это делается с полного согласия болгарского воздушного флота, а также, несомненно, и самого болгарского правительства. Очень скоро, возможно через несколько недель, начнется доставка в Болгарию германских войск и эскадрилий воздушного флота. Этим эскадрильям нужно лишь перелететь с их аэродромов в Румынии на те базы, которые для них готовятся в Болгарии, и они смогут немедленно вступить в бой. Затем, если Вы не пообещаете немцам не выступать против Болгарии или против их войск, двигающихся через территорию Болгарии, они в ту же ночь подвергнут бомбардировке Стамбул и Адрианополь и бросят против Ваших войск во Фракии пикирующие бомбардировщики. Они не дадут возможности нашему морскому флоту использовать порт в Смирне; они будут полностью контролировать все выходы из Дарданелл и таким образом добьются полного окружения Турции в Европе с трех сторон. Это также облегчит им наступление на Александрию и вообще на Египет.

Мне кажется, что наши народы сурово осудили бы нас, если бы мы не проявили самой обычной осторожности и предусмотрительности. Мы и так уже потеряли слишком много времени.

Поэтому я предлагаю, г-н президент, чтобы мы с Вами приняли для обороны Турции те же меры, которые немцы осуществляют на болгарских аэродромах. Мое правительство в ближайший момент желает послать в Турцию, как только Ваши аэродромы в состоянии будут принять, по меньшей мере десять эскадрилий истребителей и бомбардировщиков, помимо тех пяти, которые в настоящий момент участвуют в боевых операциях в Греции. Если Греция капитулирует или будет разгромлена, то мы переведем и эти пять эскадрилий на турецкие аэродромы и далее будем вести воздушную войну с турецких баз силами непрерывно увеличивающейся количественно и первоклассной качественно авиации. Таким образом, мы можем обеспечить турецкой армии дополнительную поддержку с воздуха, которая ей необходима, чтобы сохранить свои прославленные боевые качества.

Это еще не все. Позиция России представляется неясной, и мы надеемся, что она может остаться лояльной и дружественной. Ничто не удержит Россию от оказания помощи Германии – хотя бы косвенной – больше, чем присутствие мощной английской бомбардировочной авиации, которая могла бы (из Турции) атаковать нефтепромыслы Баку. Сельское хозяйство России в большей мере зависит от снабжения нефтью из этих источников, и разрушение их вызвало бы жестокий голод в стране.

Таким образом, Турция, будучи защищена авиацией, имела бы, пожалуй, возможность удержать Германию от оккупации Болгарии и разгрома Греции, а также смогла бы умерить страх, который испытывают русские перед германской армией.

Победы, одержанные нами в Ливии, дадут возможность предоставить Турции несравненно более прямую и немедленную поддержку в том случае, если наши две страны станут военными союзниками и мы будем защищать с Вами общее дело и используем нашу растущую мощь для поддержки Вашей доблестной армии».

Я понимал в то время, насколько опасным стало положение Турции. Было совершенно очевидно, что мы не можем считать договор, заключенный нами с нею до войны, обязательным для нее при изменившихся обстоятельствах. Когда в 1939 году разразилась война, турки мобилизовали свою сильную, надежную и храбрую армию. Но при этом исходили из условий, существовавших в первую мировую войну. Турецкая пехота обладала теми же превосходными качествами, что и прежде, и ее полевая артиллерия была удовлетворительной. Но у турок совершенно не было тех современных видов оружия, которые с мая 1940 года приобрели решающее значение.

Их авиация была плачевно слабой и примитивной. У них не было ни танков, ни бронемашин, и они не имели ни заводов для их производства и ремонта, ни обученного персонала для их обслуживания. У них почти не было зенитной и противотанковой артиллерии. Их служба связи находилась в зачаточном состоянии. Радар был им совершенно не известен. К тому же по своим боевым качествам они не были способны освоить все эти современные изобретения.

С другой стороны, Болгария была в значительной мере вооружена Германией за счет тех огромных запасов всех видов военных материалов, которые были захвачены немцами во Франции и в Нидерландах в результате боев 1940 года. Таким образом, немцы в избытке располагали современным оружием, которым они могли снабжать своих союзников.

Единственно возможным политическим курсом, единственной надеждой на этой стадии распространявшейся все шире войны являлась выработка организованного плана объединения сил Югославии, Греции и Турции, и именно это мы и пытались осуществить в тот момент.

Таково было наше положение к февралю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.