VI. МОНОПОЛИИ В XIX в.
VI. МОНОПОЛИИ В XIX в.
С первой половины XIX в. начали возникать, под покровительством закона, новые монополии, перед которыми старые были детской игрой.
Сначала внимание дельцов устремилось на железные дороги и на океанские пароходные линии, субсидируемые государством. Колоссальные состояния были созданы в течение немногих десятков лет в Англии и во Франции с помощью «концессий», полученных частными лицами и компаниями на постройку железных дорог, обыкновенно с гарантией известного дохода.
К этому прибавились большие металлургические и горнопромышленные общества для поставки железным дорогам железа на рельсы, железных или стальных мостов, подвижного состава и топлива — все эти общества умели получать баснословные доходы и страшно спекулировали приобретенными землями. За ними следовали крупные общества для постройки железных морских судов и для выделки железа, стали, меди для военного снаряжения и самого снаряжения: брони, пушек, ружей, холодного оружия и т.д.; затем предприятия для постройки каналов (Суэц, Панама и т.д.); и, наконец, то, что называют «развитием» запоздалых в индустрии стран, т.е. попросту грабежом их, при помощи субсидий от своего государства. Миллионеры фабриковались тогда быстро, как грибы, наполовину — голодными рабочими, которых расстреливали без всякой пощады или ссылали на принудительные работы, как только они делали малейшую попытку мятежа.
Постройка широкой сети железных дорог в России (начатая в 60-х гг.) на полуостровах Европы, в Соединенных Штатах, в Мексике, в республиках Южной Америки — все это было источником неслыханных богатств, собранных посредством настоящего грабежа, под покровительством государства. Какое жалкое зрелище представлял, бывало, феодальный барон, когда он грабил купеческий караван, проходивший близ его замка! Теперь биржевые дельцы фабили сразу миллионы человеческих существ при открытом содействии государства и его правительств, самодержавных, парламентарных и республиканских.
Но это было не все. Скоро к этому присоединились еще: постройка судов для торгового флота, субсидируемая различными государствами; пароходные линии, также субсидируемые; затем подводные кабели и телеграфы; постройка туннелей и пересечение перешейков; украшение городов, начатое в грандиозном масштабе при Наполеоне III; и, наконец, возвышаясь над всем этим, как Эйфелева башня над соседними домами, царили государственные займы и субсидированные банки!
Весь этот танец миллиардов совершался при помощи «концессий». Финансы, торговля, война, вооружение, образование — все было использовано для создания монополий, для фабрикации уже не миллионеров, а миллиардеров владельцев миллиардов.
И пусть не стараются оправдать эти монополии и концессии, говоря, что таким путем люди все-таки выполнили и завершили многие полезные предприятия. Потому что на каждый полезно затраченный миллион капитала для этих предприятий учредители компаний обременяли государственные долги тремя, четырьмя, пятью, иногда десятью миллионами. Стоит вспомнить только Панаму, где миллионы были выброшены, чтобы «пустить вход» компании, и только десятая часть денег, внесенных акционерами, пошла на действительные работы по пересечению перешейка. Но что происходило с Панамой, происходит со всеми компаниями без исключения в Америке, в Республике Соединенных Штатов так же, как и в европейских монархиях. «Почти все наши компании, железнодорожные и другие, сказал Генри Джордж в своей работе »Прогресс и бедность«, — перегружены таким образом. Там, где действительно пущен в дело доллар, выпускают облигации на два, три, четыре, пять и даже десять долларов; проценты же и дивиденды уплачиваются именно на эти фиктивные суммы».
И если бы только было это! Когда сформированы большие компании, то их власть над человеческими обществами такова, что ее можно сравнить только с властью разбойников, захватывавших некогда дороги и бравших дань с каждого путешественника, будь он пешеход или начальник торгового каравана. И с каждым миллиардером, появляющимся с помощью государства, в министерства сыплются дождем миллионы.
Грабеж народного богатства, который производился и производится с согласия и с помощью государства — особенно там, где еще остались естественные богатства для захвата, — просто ужасен и отвратителен. Нужно видеть, например, великую Трансканадскую железную дорогу, чтобы иметь представление о грабеже, одобренном государством. Все, что есть лучшего в плодоносных землях великих озер Северной Америки или в больших городах на берегу рек, принадлежит компании, получившей привилегию на постройку этой линии. Полоса земли в семь с половиной верст шириной, по обеим сторонам дороги на всем ее протяжении, была отдана капиталистам, взявшим на себя постройку линии; и когда эта линия, подвигаясь к западу, достигла до малоплодородных равнин, то вместо полосы земли вдоль дороги столько же десятин было отведено в местах плодородных, где земля скоро достигла очень высокой стоимости. Там, где государство еще раздавало землю бесплатно новым колонистам, земли, отданные
Трансканадской дороге, были разделены на участки в одну квадратную милю, расположенные, как черные квадраты на шахматной доске, среди земель, отданных государством колонистам. В результате теперь квадраты, принадлежащие государству и отданные эмигрантам, все заселены, а земли, отданные капиталистам Трансканадской дороги, получили громадную ценность. Что же касается капитала, который, как предполагалось, компания затратила на постройку линии, то он представляет собой, по общему мнению, сумму, раздутую в три или четыре раза по сравнению с действительно затраченным капиталом.
Куда мы ни посмотрим, везде мы находим одно и то же настолько, что становится трудно указать хоть одно крупное богатство, обязанное своим возникновением только промышленности, без помощи какой-нибудь монополии правительственного происхождения. В Соединенных Штатах, как уже заметил Генри Джордж, найти такое богатство совершенно невозможно.
Точно так же громадное состояние Ротшильдов обязано всецело своим происхождением займам, сделанным королями у банкира-основателя этого рода, чтобы сражаться против других королей или против своих собственных подданных.
Не менее колоссальное состояние герцогов Вестминстерских обязано своим происхождением всецело тому, что их предки получили по простому капризу королей те земли, на которых теперь построена большая часть Лондона; и это состояние поддерживается единственно потому, что английский парламент, вопреки всякой справедливости, не желает поднимать вопроса о вопиющем присвоении лордами земель, принадлежащих английскому народу.
Что касается до богатств крупных американских миллиардеров — Астора, Вандербильта, Гульда; до королей трестов нефти, стали, рудников, железных дорог, даже спичек и т.д., — то все они ведут свое происхождение от монополий, созданных государством.
Одним словом, если бы кто-нибудь составил список богатств, которые были присвоены финансистами и дельцами с помощью привилегий и монополий, созданных государством; если бы кто-нибудь сумел оценить богатства, которые были урезаны из общественного достояния всеми правительствами парламентарными, монархическими или республиканскими, чтобы отдать их частным лицам в обмен за более или менее замаскированную взятку, — то рабочие везде были бы глубоко поражены и возмущены. Получились бы неслыханные цифры, с трудом понимаемые теми, кто живет на свою скудную заработную плату.
Рядом с этими цифрами, которые являются продуктом узаконенного грабежа, те, о которых нам красноречиво говорят трактаты политической экономии, просто пустяки, выеденное яйцо. Когда буржуазные экономисты желают нас уверить, что в происхождении капитала мы находим несчастные копейки, накопленные, с лишениями для себя, хозяевами промышленных предприятий из доходов с этих предприятий, то или эти господа невежды, или сознательно говорят то, что неправда. Грабеж присвоение и расхищение народных богатств с помощью государства, заинтересовывая в этом «сильных мира сего», — вот истинный источник происхождения колоссальных богатств и состояний, накопляемых каждый год землевладельцами и буржуазией.
— Но вы нам говорите, — возразят нам, может быть, — о захвате богатств в девственных странах, только недавно завоеванных для промышленной цивилизации XIX в. Дело обстоит совсем иначе в странах более зрелых в политической жизни, как Англия и Франция.
Между тем в странах передовых, с более развитой политической жизнью, происходит совершенно то же самое. Правительства этих государств находят постоянно новые предлоги для ограбления граждан в пользу своих любимцев. Разве «Панама», которая обогатила стольких финансовых дельцов, не была чисто французским делом? Разве она не была приложением знаменитой фразы «Обогащайтесь!», произнесенной Гизо; и рядом с «Панамой», которая окончилась скандалом, разве не было сотен подобных ей, которые процветают вплоть до наших дней? Нам стоит только вспомнить о Марокко, о Триполитанской авантюре, об авантюре на реке Ялу в Корее, о разграблении Персии и т.д. Эти акты высокого мошенничества происходят все время, и они прекратятся только после социальной революции.
Капитал и государство — два параллельно растущих организма, которые невозможны один без другого, и против которых поэтому нужно всегда бороться вместе — зараз против того и другого. Никогда государство не смогло бы организоваться и приобрести силу и мощь, которую оно теперь имеет, ни даже ту, которую оно имело в Риме императоров, в Египте фараонов, в Ассирии и т.д., если бы оно не покровительствовало росту земельного и промышленного капитала и эксплуатации — сначала племен пастушеских народов, потом земледельческих крестьян и еще позднее промышленных рабочих. Таким образом, эта страшная, колоссальная организация, известная под именем государства, образовалась постепенно, мало-помалу, покровительствуя своим кнутом и мечом тем, кому она давала возможность захватить себе землю и обзавестись (сначала посредством грабежа, позднее при помощи принудительной работы побежденных) некоторыми орудиями для обработки земли или для производства промышленных фабрикатов. Тех, у кого нечем было работать, государство заставляло работать для тех, кто владел землями, железом, рабами.
И если капитализм никогда не достиг бы своей настоящей формы без обдуманной и последовательной поддержки государством, то государство, с своей стороны, никогда не достигло бы своей страшной силы, своей всепоглощающей мощи и возможности держать в своих руках всю жизнь каждого гражданина, какую оно имеет теперь, если бы оно не работало сознательно, терпеливо и последовательно над тем, чтобы образовался капитал. Без помощи капитала королевская власть никогда даже не смогла бы освободиться от церкви; и без помощи капиталиста она никогда не могла бы наложить свою руку на все существование современного человека, с первых дней его школьного возраста до могилы.
Вот почему, когда говорят, что капитализм начинается с XV или XVI в., то это утверждение может рассматриваться как имеющее некоторую полезность постольку, поскольку оно служит к утверждению параллелизма развития государства и капитала. Но факт состоит в том, что эксплуатация капиталиста существовала уже там, где были первые зародыши индивидуальной собственности на землю, там, где было установлено право таких-то людей пускать скот пастись на такой-то земле и, позднее, возможность обрабатывать такую-то землю при помощи принудительного или наемного труда. Даже теперь мы сами можем видеть, как капитал ведет уже свою зловредную работу у пастушеских монгольских народностей (монголы, буряты), которые едва выходят из стадии родового быта. Действительно, достаточно, чтобы торговля вышла из правил родового быта (в силу которых ничто не может быть продано одним членом рода другому того же рода); достаточно, чтобы торговля стала личной, чтобы уже появился капитализм. И когда государство (приходя извне или развиваясь в данном племени) накладывает свою руку на племя посредством налога и своих чиновников, как это оно уже делает с монгольскими племенами, то пролетариат и капитализм уже появились и неизбежно начинают совершать свое развитие. И именно для того, чтобы отдать кабилов, марокканцев, триполитанских арабов, египетских феллахов, персов и т.д. во власть капиталистов, привезенных из Европы, а также и местных эксплуататоров, — европейские государства делают теперь свои завоевания в Африке и Азии. В странах, недавно завоеванных, можно видеть своими глазами, как государство и капитал тесно связаны между собой, как одно порождает другое, как они определяют взаимно свое параллельное развитие.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.