Глава 6. Надписи-рисунки

Глава 6. Надписи-рисунки

Особенностью слоговой письменности является то, что ее надписи часто сливаются или в узор, или в рисунок. К числу узоров относятся, например, гончарные клейма, княжеские знаки, надписи узелковым шрифтом и т. п. Монограммы Владимира. Рассмотрим теперь серию монограмм Владимира, опубликованную К. Болсуновским по клеймам на монетах.

Мы видим целую серию изображений одного типа, рис. 46-1, 46-2, 46-3, 46-4, 46-5 и 46-6 [65, с. 7, рис. 7, 8, 9]. Все они читаются одинаково, ВЪЛАДИМЪРЕВА БЕЧАТА, то есть ВЛАДИМИРОВА ПЕЧАТЬ, рис. 46-7, 46-8, 46-9, 46–10, 46–11, 46–12, 46–13 и 46–14. При переворачивании на 90° вправо мы видим кирилловскую букву В, первую буквы имени Владимира. Поэтому у нас нет сомнений в том, что данные монограммы действительно являются княжеским знаком Владимира. После распада СССР эти монограммы легли в основу герба Республики Украина. Еще одну монограмму Владимира мы видим на металлическом изделии из Мартыновского клада Киевской губернии, рис. 46–13 [66, с. 73, рис. 42]. Монограмма Владимира находится наверху надписи и читается ВЪЛАДИМЪРЪ, рис. 46-4. Остальная часть надписи выглядит как КЪНАСЬ, ЖИВИНА РУСЬ, ПЕЧАТА. Итак, речь идет о ВЛАДИМИРЕ-КНЯЗЕ, однако не о ВОЛЕВОЙ РУСИ, как тогда называлась Киевская Русь, а о ЖИВИНОЙ РУСИ, то есть части сербских и болгарских земель, которые со времен Святослава с его походом на Болгарию принадлежали Руси.

Еще одна монограмма изображена на так называемой «печати Изяслава», древнейшей (по В.Л. Янину) печати Новгорода, рис. 46–15 [67, с. 39]. Мы уже читали надпись легенды как ГРАМОТА ВОЛОДИМЕРЬСЬКА, где слово ГАМОТА было написано кириллицей, а слово ВОЛОДИМЕРЬСЬКА — слоговыми знаками. Теперь мы читаем монограмму как ВЪЛАДИМЪРОВА БЕЧАТА, рис. 46–16, отмечая при этом необычайно ясное начертание имени Владимира (по сути дела, тут знаки в монограмму так и не сливаются), а также наличие на печати креста. При этом крест — типично католический, со слегка покосившейся перекладиной (для того, чтобы обозначать слог НА в слове КЪНАЗЬ). Тем самым эта монограмма относится к периоду, когда Владимир принял христианство. При повороте на 90° вправо можно видеть букву В, но в дополнение к этому вершина правой части монограммы без поворота образует букву Л, а вершина левой части — букву А; кроме того середину монограммы можно принять за букву Д, а крест — за стилизованную букву Ї, наконец, общий вид монограммы похож на букву М, что дает начало имени ВЛАДИМИРА — ВЛАДИМ. Можно заподозрить и существование конечной буквы Р этого имени, если серединку рассмотреть повернутой на 90° вправо.

Иными словами, после принятия Владимиром христианства на Руси монограмма князя стала походить на греческую надпись: слоговые знаки имени почти не сливаются, образуя как бы «мелкий шрифт», тогда как греческие буквы создают вензель «крупного шрифта». Этим реформатор хотел показать, что он с одной стороны не изменил традиции создавать слоговые монограммы, но с другой стороны, они получили более внятное начертание и возможность быть прочитанными и по-гречески.

Монограммы Владимира Ольгердовича. Карл Болсуновский рассматривает также монограммы еще одного Владимира, Владимира Ольгердовича, рис. 47-1 и 47-2 [65, с. 7 № 15]. Для чтения их необходимо перевернуть на 180°. Мы читаем ВЪЛАДИМЪРОВА БЕЧАТЬ, рис. 6–8 и 6–9, то есть ВЛАДИМИРОВА ПЕЧАТЬ. Слово КЪНЯСЬ на ней отсутствует, зато удвоено количество крестов по сравнению с монограммами других князей (у Владимира Святославича креста в монограмме нет). Возможно, что каждый крест обозначает принадлежность христианству; тогда два креста означают, что христианами были как данный правитель, так и его отец. При повороте уже перевернутого на 180° изображения еще на 90° вправо видна буква В, что отличает настоящий княжеский знак. Таким образом, данные монограммы мы относим к княжеским знакам.

Монограммы Святополка. Рассматривает Карл Болсуновский и монограммы Святополка, рис. 47-3, 47-4 и 47-5 [65, с. 7 № 11, 12 а и 12 б]. Для чтения их необходимо повернуть на 90° вправо. Мы читаем СЬВЯТОПОЛЪК, рис. 47–10, 47–11 и 47–12; однако там же читается и надпись СЬВЯТА РУСЬ и, кроме того, на каждой монограмме имеется крест. Обращаем внимание на то, что, как и на монограмме Владимира Ольгердовича, этот крест — католический, а не православный. Поскольку при повороте на 90° вправо читается не только первый слог СЬ, но и буква С имени СВЯТОПОЛК, данная монограмма удовлетворяет требованию быть княжеским знаком. Можно обратить внимание на то, что крест изображен двойным, то есть внутренний крест обведен наружным; кроме того, надпись СЬВЯТА РУСЬ еще усиливает приверженность князя новой религии.

Монограммы Ярослава. Наконец, Карл Болсуновский рассматривает и монограммы Нежинского типа, приписываемые Ярославу-Георгию, рис. 47-6 и 47-7 [65, с. 7 № 13 и 14]. Монограмма читается комбинированно. Первая половина слова, ЯРО, читается без поворота монограммы; вторая, СЬЛАВЪ, требует поворота вправо на 90°, рис. 47–13 и 47–14. Буквы Я при повороте на 90°не получается, хотя получается буква С. Но при повороте на 180° буква отдаленно напоминает ЮС МАЛЫЙ, с которого в принципе может начинаться имя ЯРОСЛАВ. Заметим, что тут нет ни креста, ни слов СВЯТА РУСЬ, ни имени Георгия, то есть князь был язычником. Буквы С, видимая сбоку, наталкивает на предположение, что данный князь был несвободен и подчинен другому князю, чье имя начиналось на букву С.

Краткие выводы. Рассмотрев 55 вариантов «княжеских знаков», мы пришли к выводу, что далеко не все из них отвечают установленным нами критериям, а именно: 1) представляют собой лигатуру из слоговых знаков, передающих имя князя и 2) при каком-то повороте монограммы содержат одну или несколько начальных кирилловских букв того же имени. Мы убедились также в том, что часто в качестве «княжеских знаков» исследователи понимали слово ПЕЧАТЬ в разных вариантах его написания (БЕЧАТА, ПЪЧАТА, ПЪЧАТЬ), где не было никакой информации об имени князя. Теперь, после обсуждения, мы считаем, что княжескими знаками являются лигатуры, обладающие свойствами 1) и 2).

Подписи под Китоврасом. Китоврас, русский кентавр, привлекал внимание художников средневековой Руси. В Печорском крае на берегу реки Надым у поселка Шуга вблизи Пустозерска была найдена бронзовая бляха, которую О.В. Окладников посчитал бронзовым зеркалом XVII века из Ирана, рис. 48-1 [48, с. 68]. В.Н. Демин полагает, что «загадочный крылатый кентавр — это обычная трансформация одного из языческих богов» [48, с. 73].

Действительно, бронзовых зеркал с изображением зеркал на русском севере много, и Демин приводит изображение одного из них с низовий Оби [48, с. 73], но узор на нем не образует читаемых надписей. Таковы же зеркала многих северных народов — ненцев, хантов, манси, бурятов, юкагиров. Надпись на данном зеркале можно прочитать: левое крыло (от зрителя справа) читается ВЕРА РУСЬКА, рис. 48-2; под ним (с поворотом на 90°) — КИТЬВЪРАСЪ (Китоврас), рис. 48-3; слева, между крылом и хвостом — ЛЪЖЕБОГЪ, рис. 48-4; между ног коня внизу — РУСЬ ЛУЖЬ (слева) и ТЪСЬ (справа, читая справа налево), КА, что дает ЛУЖЬТЪСЬКА (“Лужицкая”, название славянского народа лужичан), рис. 48-5; СЛАВЯНЪ (самый низ узора), рис. 48-6. Лужичане, или лужицкие сербы, проживают на востоке Германии вблизи границы с Польшей; их изделие могло попасть к русским посредством торговли. Другое изображение Китовраса видно на плитке XII века из Пскова, рис. 48-7 [48, с. 76].

Узелковый узор может быть разложен на элементы с чтением КИ (участок слева чуть ниже верха), ТО (самая верхняя петля, повернутая на 270°), ВЪ (самый правый узел), РА (нижний узел, повернутый на 180°), СЬ (левая петля целиком).

Образуется надпись КИТОВЪРАСЬ, то есть КИТОВРАС, рис. 48-8. Таким образом, изображения Китовраса могли быть подписаны.

Надпись на Московской монете. Рассуждая о «татаро-монгольском иге», А.А. Бушков замечает: «С превеликой натяжкой еще можно объяснить «татаро-монгольским игом» тюркские надписи на монетах ХIII в. Однако и в последующие эпохи, когда ни о каком иге не шло уже и речи… двуязычие сохранялось по-прежнему! Монеты Ивана Грозного, кроме русской надписи, несут еще и арабскую, где Иван именуется «Ибан». На московских монетах, кроме того, попадаются татарские надписи… От «ига» давным-давно пропал и след… А татарские надписи на монетах остались!..Надпись на монете с рис. 49-2 гласит: ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ. Быть может, на «нечитаемой», рис. 49-4, стоят те же слова, но изображенные иным, забытым алфавитом, вариантом русской «скорописи»?» [68, с. 273–274]. Целью нашего исследования и была проверка надписи на рис. 49-4 на наличие слоговых славянских знаков.

Результаты приведены на рис. 49-5. Как видим, предположение Бушкова подтвердилось: надпись на правой монете не татарская, а славянская. Однако она выполнена не «алфавитом», и не скорописью, а слоговыми знаками, очень напоминающими первую опубликованную в России надпись эль Недима [69, с. 513]. Хотя ее общее содержание совпадает с тем, что написано на аналогичной монете кирилловскими знаками (рис. 1), однако есть и отличия. Текст пространнее, и означает ГОСЪДАРЬ ВЬСЕХЪ РУСОВЪ-СЬЛАВЯНЬ, т. е. ГОСУДАРЬ ВСЕХ РУСОВ-СЛАВЯН. Иными словами, в славянском тексте говорится не о руссах вообще, но лишь о тех из них, которые являлись славянами. Из этого можно сделать вывод о том, что понятие Руси не совпадало с понятием «славяне», было шире него. Напрашивается и другой вывод: кириллица была письменностью РУСИ, тогда как слоговое письмо было письменностью СЛАВЯН. Наконец, можно до некоторой степени согласиться с мнением А.Т. Фоменко и А.А. Бушкова о том, что «Орда» представляла собой не тюркское, но славянское образование. Тут можно пойти и чуть дальше, и предположить, что размежевание РУСИ как южной территории (с центром в Киеве) и СЛАВЯН как северной территории (с центром сначала в Новгороде, затем во Владимиро-Суздальском княжестве) сохранилось вплоть до ХVI века, что и показывают рассмотренные монеты.

Разумеется, различие между понятиями РУСЬ и СЛАВЯНЕ должно быть исследовано более полно в свете наметившегося различия в их понимании.

Помимо надписей-узоров существуют и надписи-рисунки, где знаками слогового письма являются фрагменты изображения.

Надпись-рисунок с ликом Медузы-Горгоны. Среди ряда носимых на шее подвесок (брактеатов) есть так называемые змеевики, изображающие змей вокруг лика Медузы-Горгоны. Одна из подвесок изображена на рис. 48-9 [48, с. 49]. Я читаю надпись из пересечения змей: ЖЕНЪСЬКИ, рис. 48–10, БЪРАКТЕАТ СЬВЯТЪ, рис. 48–11, то есть ЖЕНСКИЙ СВЯТОЙ БРАКТЕАТ.

Оселок из Суздаля. В.П. Глазов, раскапывая в Суздале Дмитровскую сторону, нашел оселок с рисунком, рис. 50-1, который, на наш взгляд, отличался от другого оселка с портретом, рис. 50-2 [31, рис. 15Б-8 и рис. 13–18]. На втором оселке портрет действительно передает черты лица, что же касается первого портрета, то каждый его фрагмент напоминает тот или иной слоговой знак.

Если попытаться прочитать еще и жирные линии на боковине оселка, то получится, как нам кажется, такой текст: ВЬЛОЖИ ВЪ ЛЕКАРЬСЬТЬВО, НАЛЕЙ И ЖЬДИ! Возможно, предлагалось покрошить в лекарство частицы оселка. В таком случае, вещество оселка либо усиливало действие лекарства, либо, напротив, служило ядом. Тем самым царапины боковины и портрет на лицевой части оселка можно считать тайнописью.

Ловозеро — Русь скрытых тультеков. О том, что земля Тулия населена славянами, сообщал космограф Димешки [48, с. 29]; одно из племен, живущих в Туле, на самом севере Европы, Прокопий Кесарийский в своей “Войне с готами”, называет скритифинами, тогда как Иордан называет их скререфеннами [48, с. 25]. Первое название больше похоже на славянское не только потому, что финны названы финами, а не на немецкий лад, не феннами, но и потому, что первая часть слова, скрити, является развитием славянского слова скрыты. Эта первая часть коррелирует с названием Туле, что, по мнению В.Н. Дёмина со ссылкой на словарь Владимира Даля, означает скрытое, недоступное место [48, с. 28]. Вспоминает он и Центральноамериканских тольтеков [48, с. 28]. Во время путешествия по Ловозерской тундре он нашел камень величиной в 30 см с процарапанным примитивным человекообразным существом, в шутку названным инопланетянином, рис. 51-1 [48, с. 427, рис. 129]. Я вижу в рисунке надпись, которую читаю РУСЬ, рис. 51-2, СЬКЬРИТИ, рис. 51-3, ТУЛЕ, рис. 51-4 и ТЕКЪ, рис. 51-5. Получается, РУСЬ, СЬКЬРИТИ-ТУЛЬТЕКЪ, то есть РУСЬ, СКРЫТО-ТУЛЯКИ.

Изображения Живы. В городище Звенигород на реке Збруч в Тернопольской области Украины в жилище 14 был найден камень с рельефом, рис. 52-1 [70, с. 148, рис. 4–2 и 149, рис. 5–2]. Грубый рельеф плохо сохранился, однако дает возможность прочитать надпись как БОГЪ ЖИВА ВЪ ВОДЕ, рис. 52-2. Кроме того, рельеф можно принять за черты лица: толстый, мясистый нос, тонкие губы, складка под подбородком, тонкая шея. Другое изображение передает портрет Живы в профиль; это — песчаниковый нос лодки из пещеры Рыбы (место № 56) Бог-горы (Каменной Могилы), находящейся в 18 км от Мелитополя Запорожской области Украины, рис. 52-3 [71, с. 98, рис. 62-8].

Надписи по бокам изображения я читаю ДЕВЫ ЖИВЫ НОСЪ. ДЕВЫ ПЕНЬ, рис. 52-4 — 52-8. Вероятно, в необходимых ритуальных случаях этот нос водружался на лодку. Еще на одном камне оттуда же, но уже из грота данной богини (хотя археологи назвали данную пещеру гротом Козы, место № 60), можно видеть изображение лица человека, рис. 52-9 [71, с. 113, рис. 75-1].

Надпись читается ДИКИЕ ЖИВЫ БОГА ДИВЬНЕ ЛОНА, рис. 51–10, что можно понять как ПРИРОДНЫЕ ДИВНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕЩЕРЫ БОГИНИ ЖИВЫ. Портрет Живы дан в профиль, рис. 51–11, часть лишних линий удалена. Наконец, имеется камень, рис. 52–12 [71, с. 120, рис. 80-5] с надписью БОГЪ ЖИВА, рис. 52–13. Этот камень удостоверяет принадлежность пещеры и всего, что в ней находится, богине Живе.

Псковский устав. Интересной особенностью многих рисунков храмов является то, что на них есть малозаметные надписи, несущие дополнительную информацию. Так, например, на полях Псковского пергаментного устава ХII века, изданного В.Е. Румянцевым, был помещен рисунок храма в виде башни [72, с. 98, рис. 28], рис. 53-1. Если надпись, изображенную на храме, попытаться прочитать, то можно обнаружить сначала букву Б, нижняя часть которой читается как слоговой знак ЛО, правая нижняя мачта с крючком как ГИ, а верхняя перекладина — как МЪ, что образует слово БЛАГИМЪ. Справа находится вверху слоговой знак ПО, слева от него и ниже — знак ЖЕ, низ ЖЕ и продолжение вниз знака По образует знак ЛА и продолжение правой мачты ПО — знак Й, что вместе образует слово ПОЖЕЛАЙ. Наконец, внизу в лежачем положении можно обнаружить знак ЦЕ, затем из частей знаков ЛА и ЖЕ образуется знак РЬ, и, весьма нечетко и горизонтально, к тому же зеркально, знак КЫ, что образует слово ЦЕРЬКЫ, то есть ЦЕРКОВЬ. Тем самым вся надпись получает смысл: БЛАГИМЪ ПОЖЕЛАЙ ЦЕРЬКЫ! рис. 53-2.

Хороший девиз для верующего!

С-115. София Новгородская, № 4. На древней стене придела Иоанна Богослова Новгородского собора святой Софии, имеется рисунок-граффити, рис. 53-3. «Это рисунок трехглавого (или пятиглавого) храма, который мог появиться до 1108 г. — даты росписи Софии. На малых главах особенно ясно видны горизонтальные линии, по-видимому обозначающие декоративную отделку стен красными полосами, следы которых нами обнаружены в натуре.

София ли это, или один из трехглавых новгородских соборов, автором которого является знаменитый зодчий Петр, и встретились ли мы с его автографом? Это вопрос специального исследования, но ясно одно — человек, изобразивший храм, находился под впечатлением виденной им декоративной отделки барабанов Софии. Менее уверенной рукой нарисован другой трехглавый храм (в диаконнике), но элементы «кадровой разделки, да еще с вертикальными линиями, имеются и здесь», — сообщает исследователь архитектуры Новгородского храма Г.М. Штендер [73, с. 212]. Таким образом, на рисунке представлены либо варианты росписи самого храма Софии в Новгороде, либо каких-то других Новгородских храмов. Итак, граффити сделаны до начала ХI века, скорее всего — в конце Х века. На первый взгляд, ни один, ни другой рисунок не содержит никаких надписей, кроме слова ПЕТРЪ, рис. 53-4. Во всяком случае, здесь надписи не столь очевидны, как на рис. 53-1.

Однако уже верхнее окно центральной башенки храма на рис. 53-3 заставляет заподозрить наличие надписи, ибо в нем виден косой крест, означающий слог ЗА, ЗЪ, тогда как арка окна, расположенная выше (и, следовательно, предназначенная для более раннего прочтения), тоже имеет слоговое чтение как БЕ; в итоге это дает предлог БЕЗЪ. Далее наводит на размышление весь рисунок первого этажа. Уже под крышей слева виден сложный знак, лигатура из ВЪ и ЛА. Ближайшая колонна, представляющая собой две параллельных вертикальных линии, может быть прочтена как слог ДИ. Центральный вход в храм с его обрамлением выглядит как слог МЪ, наконец, правый край храма представляет собой слоговой знак РУ. Все вместе образует слово ВЪЛАДИМЪРУ, т. е. ВЛАДИМИРУ.

Чуть левее и ниже виден еще один косой крест, ЗА; далее, часть этого креста, похожая на пику, есть слог КО, а ниже него виден знак Н со значением НЪ; вместе они образуют слово ЗАКОНЪ. Лежащая перед храмом прямоугольная лестница в сочетании с линиями на площади перед собором образуют слоговые знаки, которые вместе дают слово НЕПЪРАВИЛЕНЪ. На рис. 53-5 показана вся фраза, выделенная путем анализа: БЕЗЪ ВЪЛАДИМЪРУ ЗАКОНЪ НЕПРАВИЛЕНЪ. На наш взгляд, речь идет о сожалении Петра, автора этих строк, о днях князя Владимира Святославовича, которые уже прошли. В отсутствие Владимира, на взгляд Петра, любой закон неверен.

Приведенные примеры показывают, что слоговые надписи могли быть оформлены как рисунки, или присутствовать на рисунках. Этим пользовались некоторые русские писатели. Разумеется, мимо слоговых надписей как выражения русского национального духа не мог пройти такой наш замечательный поэт, как А.С. Пушкин.

Надписи Пушкина. О Пушкине как о самом любимом русском поэте и представителе русской культуры написано уже очень много. Но исследователи всегда особо отмечали его близость к народу не только по духу, но и по знанию мельчайших деталей народного быта. Поэтому об этом поэте и говорят как о народном.

При исследовании народного культуры я в широком масштабе встречал надписи, выполненные слоговыми знаками, о чем я уже сообщал в «Вестнике Университета» [74, с. 221–233]. Их наносили на самые различные вещи, например, пряслица, употребляемые крестьянками при прядении, глиняную и деревянную посуду, гребни, перстни и многое другое. Однако я нигде не встречал таких знаков в творчестве русских писателей, которые, видимо, о существовании подобного вида славянского письма и не подозревали. Как выясняется, эта точка зрения ошибочна, и основана только на опубликованных литературных произведениях. А в них обычно не входил такой компонент деятельности писателя как иллюстрации и черновики, которые писатель делал для себя. Вот тут-то меня и подстерегали настоящие откровения.

С именем А.С. Пушкина связаны величайшие достижения в области русской литературы, имеющие как общеславянский, так и общемировой характер. Это утверждение не нуждается в доказательстве, оно достаточно устоялось. Известен и его огромный интерес к народному творчеству. Однако никто не знал, что А.С. Пушкин владел слоговым общеславянским письмом и пользовался им в своих черновиках и рисунках.

Тайнопись на автопортрете. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Вот знаменитый автопортрет А.С. Пушкина 1827–1830 гг., рис. 54 [75, с. 94, рис. 84].Предлагаю читателю обратить внимание на правую часть рисунка, где завиток волос нависает над задней частью шеи. Там мы видим несколько прямых линий, которые явно не обозначают волосы, ибо прямые волосы из локона не торчат. Тогда что же это такое? На наш взгляд, это надпись славянским слоговым письмом, слитая в единую монограмму, так называемая лигатура. Ее можно прочитать, что мы и делаем, поместив ее в несколько увеличенном виде, рис. 55-1. Разложив лигатуру на составляющие ее элементы, мы можем прочитать ее так: СЕ — ПУШКИНЪ, Я, рис. 55-2, то есть ВОТ — ПУШКИН, Я. (Под знаками слоговой письменности помещена транскрипция стандартными знаками этого же письма, а ниже — кирилловская транслитерация каждого знака). Тем сами перед нами собственноручный автограф А.С. Пушкина, написанный не кириллицей, а слоговой письменностью.

Предположение о том, что великий русский поэт был знаком с древними славянскими знаками, широко распространенными в России, у меня зародилось давно, и для этого были веские основания. С одной стороны, этот славянский гений чутко прислушивался к любым проявлениям национальной самобытности, интересовался всеми чертами русской народной жизни, и с этой точки зрения просто обязан был рано или поздно дойти до знакомства с национальной русской письменностью. С другой стороны, он наверняка вел тайную переписку, и такой вид письма, не изученный еще современной ему наукой, наверняка предоставил бы ему возможность обмениваться посланиями с патриотами России, не договариваясь о выборе кода, ибо этот код должен был им быть известен. Однако эти предположения до лета 1999 г. я не мог подкрепить конкретными примерами. Теперь они нашлись.

Надписи-растения. Конечно, один пример, даже если он весьма красноречив, еще ничего не доказывает. Для того, чтобы показать, что А.С. Пушкин действительно пользовался слоговым письмом в своей деятельности, необходимо проанализировать его рукописи. К счастью, такая возможность существует. И прежде всего мы рассмотрим рисунки в тексте его стихов.

Вот стихотворение «Странник» 1835 года, начинающееся заставкой из невысоких деревьев, рис. 56-1 [75, с. 97, рис. 89]. Дерево слева помечено утолщениями, чтобы привлечь внимание. Если принять дерево за монограмму, слитую в лигатуру, то каждая веточка является определенным знаком слогового письма. Вычленяя каждый знак, мы получаем надпись СЬТЪРАННИКЪ, то есть СТРАННИК, рис. 56-2. Это и есть начальное, пока еще условное название стихотворения. У меня возникло впечатление, что сначала была нарисована заставка из двух внутренних деревьев, а лишь потом — дерево слева, передающая рабочее название данного творения. Затем пошел процесс создания поэтического текста, который, однако, автором был отвергнут и зачеркнут. Тут А.С. Пушкин призадумался. Писать дальше? Правее согнувшегося от порыва ветра правого дерева он пишет слоговыми знаками ПИСЬ…, то есть ПИСАТЬ, но в последний момент спохватывается, и в качестве заключительного знака вместо маленького крестика ставит большой внушительный крест. Так он дописывает слово ПИСЬТЬ, но вместе с тем, «ставит крест» на своей затее, рис. 56-3. Теперь ему окончательно ясно, что писать не следует, и еще правее он просто пишет НЕ ПИСЬТЬ, то есть НЕ ПИСАТЬ, рис. 56-4. Следовательно, раз стих не идет, его писать не следует.

Однако проходит еще какое-то время, А.С. Пушкин понимает, что все-таки кое-что из данного сюжета выжать можно, и он приходит к компромиссу с самим собой, добавив ко второму слева, одетому листвой дереву, голых веток — знаков слоговой письменности. Теперь читается слово НЕБОЛЬШОВЕ, то есть НЕБОЛЬШОЕ, рис. 56-5. Тем самым, дилемма ПИСАТЬ-НЕ ПИСАТЬ разрешается: ПИСАТЬ, но НЕБОЛЬШОЕ стихотворение. И лишь когда данное произведение было написано, рука поэта вывела каллиграфическое начертание его названия кирилловскими буквами, СТРАННИКЪ. Так прочтение слоговых знаков помогло проникнуть в творческую лабораторию русского поэта, начиная от неясного замысла и кончая его реализацией.

Из данного примера можно также заключить, что дерево с безлистыми ветками нарисовано не просто так, а несет какой-то смысл. В этом можно убедиться, если мы рассмотрим некоторые изображения деревьев, например, одно из них из рукописи стихотворения «Страшно и скучно», рис. 57-1 [75, с. 92, рис. 81]. Изогнутая уцелевшая ветвь и сломанного ствола имеет слоговое чтение ЧЕЛОВЕКЪ, рис. 57-2. И действительно, эта ветвь напоминает профиль человека с закрытыми глазами, небольшим носом и срезанным подбородком, поверх которого выступает профиль бороды, рис. 57-3.

У А.С. Пушкина можно встретить портреты мужчин в профиль, например, такого, как на рис. 57-4 [75, с. 89, рис. 79]. Если же всё изображение наклонить вправо на 30°, сходство будет еще больше. Так что дерево в данном случае — не только надпись, но и узор-фантазия на тему человеческого лица. Ветка: и надпись, и лицо. Еще одно дерево из рукописи того же стихотворения 1829 года, рис. 58-1 [75, с. 92, рис. 81], ассоциируется А.С. Пушкиным уже не просто с человеком, а с конкретным лицом, с ЕВГЕНИЕМ ОНЕГИНЫМ, рис. 58-2. При этом тонкие ветки правой части дерева передают имя, а толстые ветви слева и ствол — фамилию персонажа. Надпись сделана уже не чисто слоговыми знаками, а чередованием с ними букв. Правда, если усмотреть в нем узор с профилем человеческого лица, оно получится неказистым: самая левая ветка обозначает короткий, мясистый нос; рот открыт; подбородок переходит в бороду. Поэтическое сравнение человека с деревом обретает черты конкретного литературного персонажа, но изобразительное воплощение этого персонажа пока еще не лучшее.

И вот мы встречаем настоящий шедевр, где зрительный и письменный элементы получают свое завершение, рис. 59-1 [75, с. 90, рис. 79]. Перед нами — портрет поэта Д.В. Веневитинова, принадлежащий перу А.С. Пушкина. Деревце, очень похожее на предыдущее, является графическим оформлением надписи ЕВГЕНИЙ — ВЕНЕВИТИНОВЪ. И портрет, и надпись не просто разделились, они стоят после даты «28 ноября 1830 года» и перед заглавием «Предисловие к Евг. Онег.», давая черновик восьмой и девятой глав романа.

Тем самым А.С. Пушкин в основу своего литературного героя кладет черты своего современника, поэта Дмитрия Владимировича Веневитинова (1805–1827 гг.), о чем и пишет прямым текстом. Вероятно, литературоведы давно подозревали эту связь, коль скоро портрет поэта оказался в черновиках романа «Евгений Онегин». Однако здесь эта связь подчеркнута самим А.С. Пушкиным, так что строить о ней предположения не приходится.

Тайнопись на рисунке гроба. Слоговую надпись мы встречаем и в иллюстрации к рассказу 1830 г. «Гробовщик», рис. 60 [75, с. 96, рис. 87]. Два человека мирно пьют чай на фоне гробов. В левом человеке, скорее всего, можно узнать приятеля А.С. Пушкина Пущина, правым человеком, видимо, является гробовщик. Под рисунком — большая круглая скобка (имеющая слоговое чтение БУ), которая справа оканчивается буквой Я. Слева находятся слоговые знаки. Я прочитал данную надпись и вычленил еще два элемента рисунка: крест перед гробовщиком и нижний гроб из лежащих справа. Надпись гласит: ВЬ ГРОБУ — Я, рис. 61. Действительно, из гробов вычленяется лицо человека: видны закрытые глаза, заострившийся нос и полуоткрытый провалившийся рот с чуть заметным подбородком; масштаб не выдержан. Так поэт представлял себе свою кончину: к радости приятеля и к заботе гробовщика.

Конечно, данные иллюстрации отражают далеко не все слоговые надписи А.С. Пушкина; их еще надлежит выявить в полном объеме. Однако ясно, что поэт земли русской знал и осознанно использовал славянское слоговое письмо, дожившее до его века, несмотря на то, что ни современные ему ученые, ни академическая наука ХХ века этот вид письменной культуры славян не знают и не хотят знать.

Прочтение тайных строк великого поэта — удивительное открытие в год 200-летия со дня его рождения.