Национальное государство в Месопотамии

Национальное государство в Месопотамии

Национальное государство в Месопотамии, отличаясь по своим функциям от города-государства, проявляло активность не столько в экономическом, сколько в политическом плане. Как город-государство, так и национальное государство были державными структурами, переросшими в конце концов чисто человеческий уровень; оба имели своей высшей точкой великого бога. Однако, если черты города-государства сходились как в фокус к великому богу в том его качестве, в котором он был частным гражданином космического государства, черты национального государства фокусировались в великом боге в том его качестве, в котором он был чиновником. Национальное государство стало, таким образом, продолжением правящего органа единственно подлинного и суверенного государства.

Правящим корпусом космического государства является, как мы помним, собрание богов. Здесь Ану руководит дебатами, тогда как Энлиль представляет исполнительную власть в качестве шерифа и командующего вооруженными силами. Впрочем, хотя Энлиль выражает элемент силы в мировом правительстве, он не является ее единственным носителем. Собрание может назначить любого из своих членов для поддержания внутреннего порядка и для руководства вооруженными силами, объявив его царем. Бог, избранный царем, выполняет тогда эти функции среди богов, в то время как на земле он действует через своего наместника, правителя города-государства. Этот наместник соответственно доминирует над другими правителями в Месопотамии и через них — над их городами-государствами. Например, тот период времени около середины II тысячелетия до н. э., когда города-государства Инанны, а именно Киш и Агаде, последовательно властвовали над Месопотамией, был «периодом царствования Инанны». Позже, когда доминировал Ур, его бог Нанна исполнял должность царя среди богов.

Узы, связывающие Энлиля с этими исполнительными функциями, были, однако, столь сильны, что царская власть часто упоминалась просто как «функция Энлиля» и предполагалось, что бог, занимавший эту должность, действовал под руководством Энлиля.

Царские функции были двоякими: наказывать злодеев и поддерживать закон и порядок внутри страны и вести войны и защищать Месопотамию от нападений извне. Для уяснения теории можно привести два примера.

Когда Хаммурапи после тридцати лет правления небольшим городом-государством Вавилон сумел подчинить всю Южную Месопотамию, его успех значил — в космических терминах, — что Мардук, городской бог Вавилона, был избран божественным собранием, действовавшим по указаниям его предводителей Ану и Энлиля, для выполнения функций Энлиля. Соответственно наместнику Мардука среди людей, Хаммурапи, было доверено выполнение этих функций на земле. Хаммурапи рассказывает об этом следующим образом:

Когда Ану всевышний,

царь Ануннаков,

Энлиль,

Владыка небес

и тверди,

что назначают

странам судьбы,

Мардуку —

первородному сыну

Энки,

господство

над всеми людьми

вручили,

среди Игигов

его возвеличили,

Вавилон

его именем высоким назвали,

на четыре страны света

могущество его простерли,

и там

вечную — царственность,

чье, как небес

и земли

основание

прочно, — установили,

тогда

Ану и Энлиль,

Хаммурапи,

государя

славного,

богов почитающего — меня,

справедливость

в стране

дабы воссияла,

беззаконие, зло

дабы уничтожить,

сильный

слабого

не угнетал бы,

чтобы, словно Уту,

я восходил бы

и страну

озарял…⁴

Мардук, как мы видим из этого отрывка, служит исполнителем шоли Энлиля, а Хаммурапи — Мардука. Поскольку отрывок взят из введения в кодекс законов Хаммурапи, вполне естественно, что те из функций Энлиля, которые имеют отношение к поддержанию закона и порядка, подчеркнуты особо.

Прежде, чем функции Энлиля перешли к Мардуку и Вавилону, они выполнялись городом Исином и его богиней Нининсиной. Мы можем процитировать текст, в котором богиня сама говорит о своих обязанностях; она подчеркивает свои функции в качестве предводителя в иноземных войнах:

Когда сердце Энлиля, Могучего Утеса, взъярилось,

Когда пред страною враждебной он брови нахмурил,

Судьбу страны той (мятежной решил,

Тогда отец мой Энлиль в страну мятежа меня направил,

страну, пред которою он брови нахмурил,

И я, дева, герой, воин могучий —

я, на них иду я!⁵

Далее она описывает наказание, которому ее вооруженные силы подвергают чужую страну, и рассказывает, как она представляет отчет Энлилю в Ниппуре.

Поскольку наместник действует для бога города, даже когда бог города выбран царем и выполняет функции Энлиля, то назначение наместника в этом случае также не является уже частным делом бога города; необходимо согласие собрания богов. Соответственно этому мы узнаем, что, когда бог Ура, Нанна, становится царем богов, он должен отправиться в Ниппур, ходатайствовать о должности для своего наместника, Шульги. В Ниппуре Нанна получает аудиенцию у Энлиля и его предложение принимается. Энлиль говорит:

Да несет кару странам мятежным пастырь мой Шульги.

Да говорит справедливость его устами⁶.

Он упоминает два важнейших аспекта службы: предводительство в войне и поддержание правосудия. Затем Нанна передает своему земному протеже радостную новость о том, что его кандидатура принята.

Более полное и детальное описание такого подтверждения назначения на должность содержится в петиции правителя Исина, Ишме-Дагана. Сначала он просит, чтобы Энлиль дал ему в подчинение север и юг и чтобы Ану, по совету Энлиля, передал ему все пастушьи посохи. Затем каждого из других великих богов просят добавить что-либо, оказать специальную помощь. Когда, таким образом, должность и связанные с ней прерогативы оказываются полностью очерченными, царь просит:

Да скажут Энки, Нинки, Энул, Нинул и все великие Ануннаки, что решают судьбы, и боги-хранители Ниппура и духи-защитники Экура

среди великих богов

о доле, той, что они назначили,

свое непреложное: «Да будет!»⁷.

Другими словами, да подтвердит собрание богов это назначение голосами одобрения.

Тот факт, что месопотамская вселенная мыслилась как государство — что боги, которым принадлежали различные управляемые ими города-государства, связанные между собой в единство высшего порядка, т. е. в собрание богов, обладавшее исполнительными органами для оказания внешнего давления, а также внедрявшее закон и порядок внутри, — имел далеко идущие последствия в истории Месопотамии, определяя взгляды древних на исторические события и понимание этих событий. Это заметно усилило тенденции к политическому объединению страны, санкционируя даже самые жестокие средства, использовавшиеся для этой цели. Ибо в каждом завоевателе, если он имел успех, видели агента Энлиля. Это также давало — даже во времена, когда национальное единство стояло на низком уровне и многие из городов-государств были во всех практических отношениях независимыми единицами, — основу, на которой могло действовать международное право. Уже на заре истории мы видели, что пограничный спор между соседними городами-государствами — Лагашем и Уммой — рассматривался как спор между двумя божественными землевладельцами — Нингирсу, богом Лагаша, и Шарой, богом Уммы. В качестве такового он мог быть передан в суд на рассмотрение Энлиля в Ниппуре. Энлиль провел в жизнь свое решение через правителя, который был в то время его человеческим представителем, Месилима, царя Киша. Месилим измерил спорную территорию и отметил границу, назначенную Энлилем⁸.

Сходным образом и другие «цари» в ходе истории Месопотамии служили посредниками и судьями в спорах между городами-государствами, выполняя свои задачи как представители Энлиля. Так, например, Утухенгаль из Урука, после того как он освободил и объединил Шумер, уладил пограничные споры между Лагашем и Уром⁹. Далее, Ур-Намму, первый из царей Третьей Династии Ура, предстал с аналогичным спором перед судьей богов, богом солнца Уту, и «в согласии с праведным приговором Уту он выяснил и подтвердил (с помощью свидетелей) лежащие в основе факты»¹⁰.

Эта тенденция рассматривать то, что в чисто человеческих терминах было открытым конфликтом сил, в качестве легальной процедуры в государстве богов, в качестве исполнения божественного вердикта, предстает в полном свете в надписи, в которой Утухенгаль рассказывает, как он освободил Шумер от гутийских угнетателей¹¹. Рассказав во введении о недостойном характере учрежденного гутиями правления, Утухенгаль переходит к рассказу о том, как Энлиль произнес вердикт, лишающий их власти. Исполнение повеления Энлиля поручается Утухенгалю, назначается божественный депутат для сопровождения последнего, и Утухенгалю поручается действовать в качестве законного уполномоченного агента. В конце мы узнаем о его победе.

Функция, которую выполняло национальное государство как продолжение исполнительных органов космического государства, была важной, но не необходимой. Было время, когда царская власть оставалась на небе у Ану и еще не спустилась на землю, и были времена в истории, когда боги не назначали человеческого царя на земле. Вселенная все же существовала. И точно так же, как национальное царство само по себе не было необходимым, так и любое практическое замещение этой должности было еще менее необходимым. Время от времени бог и город, исправлявший царскую власть, признавались непригодными для выполнения этой функции, хотя бы по той причине, что божественная ассамблея желала перемен. Тогда город «поражался оружием» и царственность либо передавалась другому богу, либо временно приостанавливалась. Когда намечались такие зловещие события, царский город начинал чувствовать, что его хватка ослабевает, что его правление становится неэффективным. Все знаки и знамения становились путаными, боги переставали давать ясные ответы на то, о чем их вопрошали люди, приказания не передавались, появлялись зловещие предзнаменования, и люди с дурными предчувствиями и страхом ожидали катастрофы.

Боги обреченного города страдали вместе с ним. Мы знаем, например, о чувстве, которое охватило Нингаль, богиню Ура, в дни, когда приближалось падение этого города, когда предстоящее собрание богов должно было постановить, что царствование, которое осуществлял Ур, должно быть отнято у него, а сам город должен погибнуть в чудовищной и ужасной буре, насланной Энлилем. Сама богиня рассказывает об этих днях:

Когда я скорбела в ожидании бури,

бури, назначенной мне судьбою,

дня гореваний тяжких, что был на меня возложен,

на меня, на жену,—

и хотя я дрожала в предчувствии этой бури,

бури, назначенной мне судьбою,

дня гореваний тяжких, что был на меня возложен,

этого жуткого дня — бури, назначенной мне судьбою,—

я не могла убежать ото дня моего рокового.

И тут ощутила я — нет счастливого дня моему правленью,

Ни одного счастливого дня моему правленью!

И хотя я дрожала в ожидании этой ночи,

ночи горчайшего плача, назначенной мне судьбою, —

я не могла убежать от той роковой моей ночи!

Потопу подобная буря, ужас ее разрушений легли в меня камнем!

И нету мне сна

На ночном моем ложе,

Нет мне забвенья

На ложе покоя!

Ибо горькому плачу народ обречен мой!

И хотя бы грызла землю —

корова в поисках своего теленка, — мне не вернуть мой народ обратно,

ибо горькое это горе городу моему суждено судьбою.

И хотя бы я птицей крыльями била, птицею полетела б в мой город, —

Но городу моему — разрушену быть — до основанья,

Но Уру моему погублену быть — лечь развалинами.

Ибо буря с небес к нему протянула руки.

И хотя я вопила пронзительно, громко кричала:

«Буря, (назад уходи, возвращайся в (свою) пустыню!» —

но буря груди своей не повернула¹².

Хотя Нингаль знает, что дело безнадежно, что у богов уже все решено, она делает все, на что она способна, чтобы отговорить собрание, когда произносится роковой вердикт, сначала умоляя руководителей Ану и Энлиля, затем, когда это не удалось, даже делая последнюю попытку обратиться ко всему собранию в целом — все безрезультатно.

И воистину, обратясь к совету, где собиралось собрание,

Когда Ануннаки, (решеньем) связав себя, все вместе воссели,

Я ползла на коленях, я тянула руки,

Перед Аном потоки слез проливала,

К Энлилю мольбы свои обращала:

«Неужто же городу моему разрушену быть?» — так говорила.

«Неужто же Уру разрушену быть?» — так говорила.

Но Ан на слова мои не обернулся.

Но Энлиль не сказал: «Хорошо, да быть по сему», не успокоил мне сердца.

Ибо дали они приказ — мой город разрушить.

Ибо дали они приказ — Ур уничтожить.

И всех его жителей присудили к смерти¹³.

И вот Ур пал под натиском варваров. Боги решили — как говорит другой гимн об этом событии —

Донести до тех дней, отменить решение — пока буря бушует подобно потопу — уничтожить пути Шумера¹⁴.

Мы цитируем эти строки, потому что они подытоживают то, чем было чревато национальное царство. Национальное царство было гарантией «Шумерского пути» (т. е. пути цивилизованной Месопотамии), упорядоченного, законопослушного образа жизни. Его функция в мире заключалась в защите против врагов, в обеспечении того, чтобы в человеческих делах царили праведность и справедливость.