Гжатск и его уезд в начале XX века

Гжатск и его уезд в начале XX века

1.

Начало XX века явилось важным рубежом в историческом развитии России. Россия вступила в стадию империализма. Но русский империализм не являлся «классическим». Он был, по определению В. И. Ленина, «военно-феодальным империализмом». Это значит, что в нашей стране империализм новейшего типа переплетался с многочисленными пережитками феодально-крепостных отношений. Класс помещиков-дворян, опираясь на свои крупные крепостнические поместья, сохранившиеся после крестьянской реформы, продолжал оставаться господствующим классом в государстве. Он был главной социальной опорой царизма. Царизм олицетворял собою диктатуру крепостников-помещиков, действовавших в союзе с верхушкой крупного финансового капитала.

Полукрепостнические производственные отношения, сложившиеся после реформы 1861 года, «тормозили рост производительных сил страны, прогресс науки, техники, культуры и усиливали зависимость России от иностранного капитала, захватившего решающие позиции в важнейших отраслях промышленности» {Пятьдесят лет первой русской революции (Тезисы). Госполитиздат, 1955, стр. 5.}.

Отмеченные процессы и явления в той или другой степени находили отражение в каждом уголке страны. В Гжатском уезде, как и в любом другом уезде России, мы сталкиваемся в это время с одной стороны с крупными помещичьими и купеческими латифундиями, площадь которых включала в себя около половины всей земли уезда, с другой — со страшной нуждой крестьян в пашне, лугах, пастбищах, лесах, с полной экономической зависимостью крестьян от помещиков.

В 1905 году из всей земли Гжатского уезда, исчислявшейся в 345 826 десятин, лишь 57,7 процента (около 200 тысяч десятин) составляло надельную землю крестьян. Остальная часть земли — 42,3 процента — находилась в собственности небольшой кучки дворян, купцов, кулаков и др. {Заметим при этом, что и гжатское дворянство не избежало общего процесса экономического оскудения этого класса, не сумевшего приспособиться к новым экономическим условиям, к условиям капитализма. Пореформенное дворянское землевладение в Гжатском уезде, как и в других уездах губернии, сокращалось из десятилетия в десятилетие, а купеческое — непрерывно росло. Если в 1877 году в уезде было 102 дворянских владения, в распоряжении которых находилось 104 тысячи десятин земли, то в 1905 году — 77 владений, а дворянской земли — около 50 тысяч десятин. В то же время купцов-землевладельцев в 1877 году в уезде числилось 14, а земли у них 11614 десятин, а в 1905 году купцов-землевладельцев стало 67, а земли у них 40469 десятин, то есть площадь купеческого землевладения выросла более чем в 3,5 раза.}. В среднем на каждое дворянское владение приходилось около 646 десятин, на каждое купеческое владение 604 десятины, а на крестьянский двор — 10,3 десятины {Статистика землевладения 1905 г., Смоленская губерния, вып. XVIII, стр. 10—11.}.

Вследствие этого площадь арендованной крестьянами земли нисколько не уменьшалась по сравнению с пореформенными годами. Арендовались не только луга и пастбища, недостаток в которых по-прежнему остро ощущался, но и пашни, лес, кустарник и даже болота, которые использовались для водопоев и других надобностей. Так, крестьяне деревни Махотино для выгона скота ежегодно с весны до осени арендовали у помещика 80 десятин леса. Крестьяне деревни Горемыкино арендовали на тот же срок 300 десятин мелкого кустарника {Емельянов П. Борьба смоленских крестьян за землю в революцию 1905—1907 гг., Смоленск, 1955, стр. 42.}.

Если в пореформенные годы в уезде преобладала отработочная и смешанная (то есть отработочно-денежная) система аренды, то теперь вследствие все возрастающего значения денег господствовала денежная аренда. Арендные цены на многие виды угодий (особенно на пашню под лен) выросли до такой границы, «дальше которой, по заключению земских статистиков, возрастание должно остановиться, так как аренда станет убыточной».

Главной сельскохозяйственной культурой, засеваемой в яровом поле, являлся лен, упорно вытеснявший другие менее выгодные посевы. За 20 лет (1892—1912 годы) посев льна в уезде увеличился в 3,3 раза и достиг к 1911 году, по данным губернского статистического отдела, свыше 45 процентов ярового поля крестьян {Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губ., 1912, стр. 80.}. За льном по удельному весу шел овес, занимавший еще 43,2 процента ярового клина. Под картофель отводилось 8,3 процента {Данные губернского статистического отдела расходятся с данными Центрального Статистического комитета, согласно которым лен занимал у крестьян уезда 31,2 процента ярового поля, а овес - 57 процентов. Местные сведения, по-видимому, ближе к истине.}. Озимые поля по-прежнему почти исключительно засевались рожью.

В гжатской деревне остатки крепостничества в меньшей степени тормозили развитие сельского хозяйства, чем во многих других частях Смоленской губернии. Довольно развитое торговое льноводство, дававшее относительно высокую прибыль, позволило гжатским крестьянам достигнуть более высокой техники сельскохозяйственного производства и более высоких хозяйственных показателей. Здесь на каждые 100 крестьянских хозяйств было 111 деревянных плугов и 26 железных {По данным на 1910 г. См. Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губ, 1912. стр. 86.}. Здесь уже к началу XX века сохи и косули почти совершенно вытеснил плуг. Это был значительный прогресс, особенно ярко бросавшийся в глаза на фоне таких отсталых в этом отношении уездов, как Поречский, Рославльский, Ельнинский, где средневековые орудия были еще весьма широко распространены. Кое у кого из зажиточных крестьян появились даже веялки, употребление которых, хотя и медленно, но расширялось. В 1900 году на 100 крестьянских хозяйств приходилось пять веялок, а через десятилетие— 14 {По данным на 1910 г. См. Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губ., 1912, стр. 90.}. Конечно, распространение усовершенствованных сельскохозяйственных орудий шло главным образом за счет кулацкой части деревни, которая в процессе дальнейшего разложения крестьянства, в процессе активного развития торгового земледелия укреплялась {О степени дифференциации крестьянства можно судить, в частности, по тому, что в собственности зажиточных крестьян уезда находилось 86 лавок, 26 трактиров и кабаков, 309 промышленных заведений (в том числе винокуренных и сыроваренных заводов, маслобоен, мельниц, шерсточесален и т. п.).}.

Не лишним будет в связи с этим привести донесения добровольных корреспондентов из волостей земским органам. Многие из корреспондентов сообщают об увеличении в деревнях посевов трав клевера и тимофеевки, о повсеместном употреблении плугов, о покупке некоторыми крестьянами машин.

«Увеличился посев трав клевера и тимофеевки, а также и обзаведение плугами и сортировками», — писал корреспондент из Будаевской волости. «Плуги у нас приняты за обыкновение у каждого крестьянина», — сообщалось из Воронцовской волости. «Крестьяне деревни Солнцева... разделили трехпольную систему на четырехпольную и занялись сеянием клевера, также каждый имеет плуг... равно заводятся молотилками, веялками, на что имеется спрос», — доносил корреспондент Острицкой волости. «Плугами и веялками обзавелись многие», — указывается в корреспонденции из Чальско-Дорской волости {Сельскохозяйственный обзор Смоленской губернии по сведениям, доставленным добровольными корреспондентами Смоленск, 1902, стр. 71—73.}. Примерно такой же характер носят многие другие сообщения.

Но несмотря на отмеченный выше технический прогресс, сельское хозяйство в уезде в целом находилось в отсталом состоянии. Крестьянское полеводство в подавляющей массе хозяйств велось по системе средневекового трехполья. Лишь очень незначительный процент крестьянских общин освоили четырехполье или пятиполье с посевом клевера. Многопольный севооборот был введен только у частных владельцев, то есть дворян, купцов, кулаков, владевших большими земельными площадями. Удобрением служил исключительно навоз. Искусственных удобрений (суперфосфата, томасшлака и др.) крестьянское хозяйство почти не знало. Бороны употреблялись деревянные с железными зубьями, а иногда и деревянными. Урожайность в крестьянском хозяйстве уезда, как и в других уездах Смоленской губернии, была чрезвычайно низкой. В среднем с десятины собирали по 42 пуда ржи, 44 пуда овса, 36 пудов ячменя. Особенно низкой была урожайность картофеля — с десятины 291 пуд {Данные приведены за первые 12 лет XX века.}.

Рутинность крестьянского хозяйства, его отсталость и запущенность отмечают и добровольные корреспонденты.

 «Наше крестьянское хозяйство остановилось на точке, установленной (столетиями, — писал корреспондент Столбово-Трубниковской волости, — и не поддается никаким усовершенствованиям, если исключить введение плгов... о сельскохозяйственных машинах и понятия не имеют» {Сельскохозяйственный обзор Смоленской губернии по сведениям, доставленным добровольными корреспондентами. Смоленск, 1902, стр. 71.}. Аналогичный характер носит другое сообщение.

«Особенно резких изменений в хозяйстве не произошло. Травы совсем не сеются, кроме клевера в немногих случаях... Молотилок у крестьян нет, веялок тоже мало... Главным образом крестьяне живут посторонними заработками. Очень многие из крестьян отправляются в Москву и Петербург, где поступают большей частью на фабрики и заводы, а дома остаются для ведения хозяйства их жены с другими членами семьи. Бывают и такие случаи, что некоторые крестьяне... забирают с собой туда же жен и детей, а дом и хозяйство остаются запущенными» {Сельскохозяйственный обзор Смоленской губернии по сведениям, доставленным добровольными корреспондентами. Смоленск, 1902, стр. 72.}.

Малоземелье, низкие урожаи, часто повторявшиеся голодные годы, как и раньше, заставляли крестьян искать подсобных источников существования. Одним из наиболее распространенных источников продолжали являться отхожие промыслы. В 1900 году волостными правлениями Гжатского уезда было выдано 29 082 паспорта. Это означало, что число отходников по сравнению с 80-ми — 90-ми годами не уменьшалось.

Часть крестьянского населения по-прежнему занималась кустарными промыслами. Значение кустарных промыслов росло. Об этом говорит увеличивающееся число кустарей в уезде. Если в 1885 году их числилось 175, то в 1911 году—около 400 или 200 дворов {Общий очерк положения кустарных промыслов в Смоленской губ. Изд. Смол. губ. управы, 1913, стр. 6.}. Большая часть их занималась обработкой дерева, то есть изготовлением кадок, ведер, колес, саней. Часть находила применение своих рук в сапожном, овчинном, шорном и других производствах. Все это было рассчитано главным образом на обслуживание крестьянского хозяйства, следовательно, поступало на местный рынок.

Положение гжатских крестьян, как и крестьян других уездов, резко ухудшила русско-японская война. Она вызвала сокращение трудоспособного населения в деревне, увеличение налогов, уменьшение отходничества в связи с сокращением промышленного и железнодорожного строительства, понижение жизненного уровня населения. Гжатская уездная земская управа в связи с этим сообщала губернатору:

 «Призыв запасных нижних чинов на действительную военную службу по случаю войны с Японией тяжело отразился на экономическом благосостоянии местного населения и вообще на сельскохозяйственной промышленности... выдаваемые пособия далеко не могут удовлетворить всех нужд, которые терпят эти семейства призванных» {Революционное движение в Смоленской губернии в 1905—1907 гг. Смоленск, 1956, стр. 19.}.

Гжатские крестьяне, подобно всему крестьянству России, не мирились с эксплуатацией и гнетом помещиков и царизма, с тяжелыми экономическими условиями жизни, вызванными главным образом сохранившимися пережитками крепостных отношений. Возмущения и протесты крестьян то утихали, то вспыхивали с новой силой. В канун первой русской революции движение крестьян вновь приняло острую форму. Газета «Искра», например, от 22 октября 1903 года сообщала о гжатских крестьянах следующее:

 «В Гжатском уезде Смоленской губернии недовольство в последние два года до того обострилось, что готово перейти в массовое движение. Экономические условия выгоняют почти все мужское население на зимние заработки в Питер и Москву. Возвращается оно оттуда уже с новыми понятиями и не хочет мириться с патриархальной опекой помещика, недоучек — земских начальников, а с ближайшим начальством — сотскими и урядниками — нередко вступает в открытую борьбу» {«Искра» № 51 от 22 октября 1903 года, стр. 17.}.

С конца 1901 года в ряде селений Гжатского уезда (особенно в Ивакино) устраивались тайные сходки крестьян, на которых выступавшие ораторы призывали к решительному изъятию помещичьей земли и рубке помещичьих лесов. Иногда крестьяне учиняли расправу с представителями власти, выступавшими в защиту помещиков. Так было, например, в Клушинской волости осенью 1903 года.

В том же номере «Искры» сообщается, что среди гжатских крестьян «повсюду жива мысль о скором переделе земли». Чтобы убедить в достоверности ее, «крестьяне часто ссылаются на авторитет какого-нибудь самого мирного интеллигента или же на какого-нибудь заезжего человека» {«Искра» № 51 от 22 октября 1903 года, стр. 17.}.

Антипомещичьи настроения крестьян подогревались высланными сюда за активное участие в стачках и забастовках рабочими, которых здесь насчитывалось в то время до 300 человек.

С еще большей силой развернулось крестьянское движение в уезде в годы первой русской буржуазно-демократической революции, которая оказала большое революционизирующее воздействие на крестьянские массы. В эти годы не раз происходили в уезде открытые выступления крестьян как против помещиков, так и против царских властей. Как писал корреспондент «Московских ведомостей», в середине июня 1905 года в селе Ново-Покровском во время многолюдной ярмарки прошли демонстранты с красным флагом, один из демонстрантов начал выкрикивать речь с «известными призывами противоправительственного и противогосударственного содержания».

В процессе развития революционных событий борьба крестьян развернулась вокруг одной своеобразной организации, возникшей в Гжатске задолго до этих событий, а именно — вокруг Сельскохозяйственного общества. Это общество было создано либеральными помещиками в целях подъема помещичьего хозяйства. Как пишет газета «Вперед» (орган Московского комитета РСДРП), с лета 1905 года на заседаниях общества стали появляться крестьяне, которые начали выдвигать здесь аграрные требования, выходившие далеко за рамки целей и компетенции этой организации. В частности, крестьяне решили использовать это общество для выборов своих депутатов на подготовлявшийся Московский губернский съезд крестьянскою Союза. На одном из заседаний общества 5 ноября 1905 года они потребовали избрания двух представителей на указанный съезд. Председатель общества «не нашел такое занятие подходящим и закрыл заседание общества» {Газета «Вперед» № 2 от 3 декабря 1905 года. Революционное движение в Смоленской губернии в 1905—1907 гг. Смоленск 1956. Документы, стр. 133.}. Тогда крестьяне созвали свое собрание, на котором избрали представителей на крестьянский съезд. Ход событий, таким образом, заставил крестьян стать на путь создания самостоятельной организации и выработки собственных классовых требований, что свидетельствовало о росте их политической сознательности и организованности. В этом немалая заслуга принадлежит городским рабочим, которые вели широкую разъяснительную работу среди крестьян.

«По уезду, — отмечалось в газете «Вперед», — идет жаркая организаторская работа. Уже не в чинных собраниях сельскохозяйственного общества, а на волостных сходах громогласно обсуждаются вопросы государственной и крестьянской жизни. Присутствует по несколько сот, местами по 500—700 крестьян. Здесь быстро столковываются, проясняют свое сознание, укрепляют волю свою проснувшиеся крестьяне» {Газета «Вперед» № 2 от 3 декабря 1905 года. Революционное движение в Смоленской губернии в 1905—1907 гг. Смоленск 1956. Документы, стр. 133.}.

Сельские собрания крестьян, происходившие почти повсеместно, избрали своих представителей (по одному на 25 душ), которые собирались в волостях, обсуждали нужды деревни и в свою очередь выбирали волостные крестьянские комитеты из трех уполномоченных. Попытки полицейских властей посадить крестьянских представителей в Смоленскую тюрьму и этим задушить крестьянское движение не привели к успеху.

 Как указывалось в газете «Вперед» и в других документах, на своих собраниях гжатские крестьяне требовали безвозмездного возвращения помещиками отрезных земель, возвращения выкупных платежей, уплаченных крестьянами после освобождения, ликвидации прогрессивного налога, введения всеобщего, равного, прямого, тайного голосования {Газета «Вперед» № 2 от 3 декабря 1905 года. Революционное движение в Смоленской губернии в 1905—1907 гг. Смоленск, 1956. Документы, стр. 132—134.}. В некоторых деревнях и селах устраивались митинги в лесу, где обсуждались крестьянские нужды и требования и слышались призывы к разгрому помещичьих имений и захвату земли. Такие митинги происходили в селе Карманове, в селе Полянинове, в Корытовской и Петровской волостях.

Смоленский губернатор доложил министру внутренних дел, что Гжатский уезд является одним из наиболее беспокойных, «что здесь повсюду по волостям собираются митинги», «... крестьяне требуют выдать в их распоряжение все продовольственные капиталы» {Емельянов П. Борьба смоленских крестьян за землю в революции 1905—1907 гг. Смоленск, 1955. стр. 160.}.

Газета «Вперед» отмечает, что многие крестьяне постепенно приходят к мысли о конфискации всех земель {Газета «Вперед» № 2 от 3 декабря 1905 года. Революционное движение в Смоленской губ. в 1905—1907 гг., стр. 133.}.

Так, на собрании крестьян Будаевской волости было вынесено решение об изъятии земли у помещиков, священников и монастырей и разделе её между крестьянами. Крестьяне сжигали усадьбы наиболее ненавистных помещиков. 21 ноября 1905 года крестьяне деревни Ельни сожгли усадьбу «своего» помещика. Так же поступили в августе 1905 года крестьяне деревни Колодино. Были сожжены хлебные запасы помещика в селе Самуйлово. Подожжен дом предводителя дворянства Булгакова, который, как пишет «Искра», был особенно ненавидим крестьянами. Крестьяне деревни Ярово разгромили усадьбу помещика и забрали более 10 тысяч пудов хлеба.

В деревне Малые Носовые дело не дошло до разгрома имения, но крестьяне явились к помещице и потребовали возвращения им отрезков земли, прилегающей к их владениям, угрожая в противном случае разгромом имения. Бывали случаи, когда при разгроме помещичьих имений происходили вооруженные столкновения крестьян с казаками. Во время одного такого столкновения несколько крестьян было ранено и 12 арестовано.

Революционная борьба гжатских крестьян находила поддержку и помощь со стороны московских рабочих, которые попадали сюда при разных обстоятельствах. В связи с этим газета «Вперед» подчеркивает:

 «Нет сомнения, что крестьянские комитеты не ограничатся обсуждением нужд; они перейдут к делу, вступят в тесную связь с революционными партиями и Советом рабочих депутатов. Организовать эти связи тем проще, что московские рабочие уже оказали немалые услуги гжатским крестьянам. Высланные полицией из Москвы на родину или выгнанные из города безработицей рабочие — ныне лучшие ораторы на сходках, деятельные организаторы.

Раньше высланные полицией политики были отверженцами, теперь они, сообщают нам товарищи, — «первые люди». Революционный союз крепнет» {Газета «Вперед» № 2 от 3 декабря 1905 года, Революционное движения в Смоленской губернии в 1905—1907 гт. Смоленск, 1956. Документы, стр. 134.}.

2.

Сам город мало в чем изменил свой облик по сравнению с пореформенными годами. Он продолжал расти и в промышленном, и в торговом отношении, но медленно.

В городе числилось теперь до 26 промышленных заведений (по данным на 1908 год), занимавшихся преимущественно обработкой металлов, минеральных веществ или производством предметов питания {Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губернии. Смоленск, 1912, стр. 168.}. Большинство их было слабо механизировано и имело весьма незначительное число рабочих. На всех предприятиях Гжатска работало всего 229 человек. Наиболее крупными из них являлись два механических завода, два кирпичных (типа «Гофмана») и винно-очистительный. На этих предприятиях применялись механические двигатели. На механических заводах работало до 30 человек, на двух кирпичных — свыше 50, на винно-очистительном заводе — более 20 рабочих. Среди других промышленных заведений, носивших в значительной степени мелкий, кустарный характер, необходимо отметить мастерскую по ремонту сельскохозяйственных орудий, пять кузниц, мастерскую по изготовлению экипажей и еще два кирпичных «завода», две паровые мельницы, солодовенный «завод», мастерскую по обработке кож. В целом уровень технического оснащения промышленных предприятий оставался почти тем же, каким мы застаем его в пореформенные годы.

Несколько возросло торговое значение Гжатска. Главным предметом отпускной торговли города по-прежнему оставался лен. В 1906—1909 годах Гжатск отправлял в среднем ежегодно около 550 тысяч пудов льна, который преимущественно шел через Балтийские порты за границу. (В пореформенные годы все торговые грузы Гжатска, уходившие за его пределы, составляли 600 тысяч пудов.) Из общего вывоза всех льнопродуктов с железнодорожных станций Смоленской губернии на Гжатск приходилось 18 процентов {Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губернии. Смоленск, 1912, стр. 168.}. В городе росло число лавок, магазинов, но значение ярмарочной торговли продолжало падать.

В условиях дальнейшего развития промышленности и торговли Гжатска продолжало расти его население, причем значительно быстрее, чем в пореформенные годы. В 1910 году в Гжатске числилось 9537 жителей. Это означало, что с 1897 года, менее чем за полтора десятка лет, население выросло на 50,6 процента. По числу городских жителей Гжатск стоял теперь на четвертом месте в губернии после Смоленска, Вязьмы и Белого. Рост городского населения происходил главным образом за счет обезземеленного и разорявшегося крестьянства.

Культурный уровень города по-прежнему был чрезвычайно низким. Сеть начальных учебных заведений нисколько не расширялась. В Гжатске работали три приходские одноклассные школы и две приходские одноклассные школы духовного ведомства. Во всех школах обучалось немногим более 200 человек. Поэтому процент неграмотных в городе нисколько не уменьшался.

К ранее отмеченным средним учебным заведениям в 1906 году прибавилось, наконец, реальное училище, открытия которого земские органы упорно и долго добивались. В нем занималось 176 детей, их обучали 12 учителей. Городское трехклассное училище в 1907 году преобразовано было в четырехклассное, с 80 учащимися, а женская прогимназия — в гимназию. Вскоре для гимназии было построено специальное здание, являвшееся одним из лучших зданий города. Контингент учащихся всех этих школ, как мы видим, был весьма незначительным.

Театр прекратил свое существование. Правда, взамен его незадолго до первой мировой войны возникли три небольших кинотеатра (один частный и два — добровольного пожарного общества). Продолжали работать городская библиотека, библиотека земской управы (около 4,5 тысячи книг) и две или три мизерные школьные библиотеки. Таковы те изменения, которые произошли в области народного образования в городе.

Что касается сельской местности, то в уезде было 99 начальных одноклассных или двухклассных училищ, (55 из них духовного ведомства), в них обучалось около 8 тысяч детей. Учащиеся начальных училищ составляли 6,8 процента по отношению ко всему населению. Кроме того, в селах Карманове и Уварове в 1909 году были открыты четырехклассные городские училища с общим числом учащихся в 111 человек. Следовательно, крестьянские дети, за исключением единиц, получали только самые начальные знания, что называется азы, обучало их преимущественно духовенство в церковно-приходских школах. Но и этих школ подавляющее большинство детей не оканчивало — нужда заставляла бросать обучение в самом начале. В Гжатском уезде в среднем на начальную земскую школу приходилось 73 учащихся, а оканчивало ее всего три-четыре человека. То же самое было и в церковно-приходских школах.

Мало что изменилось и в области здравоохранения. В начале XX века в Гжатске по-прежнему находилась одна маленькая больница на 27 коек, обслуживавшая почти десятитысячное городское население. Судя по числу посещений больницы, нуждающихся в медицинской помощи было в городе очень много. Только за 1910 год отмечено 27 тысяч амбулаторных посещений и 1145 человек лечилось в больнице. Между тем весь штат больницы ограничивался двумя врачами и пятью фельдшерами и акушерками.

Несколько улучшилось медицинское обслуживание сельского населения. Врачебные пункты появились в сельце Пышкове (на 12 коек), в селе Карманове (на три койки), в сельце Вешки (на 10 коек), в сельце Софиевке (на одну койку). В каждом пункте числилось по одному врачу и по три фельдшера.

Некоторые мероприятия осуществлены были в области благоустройства. На улицах (правда, далеко не на всех) сооружены были деревянные тротуары. С 1910 года появились кое-где керосинокамильные фонари. Но город оставался без канализации, без водопровода (за исключением центра), без электроосвещения. Внешний вид города желал много лучшего. Число обветшалых и полусгнивших домов росло. Большинство улиц, как и раньше, не имело мостовых.

Все это свидетельствовало о плохой заботе царских властей о городах, об их благоустройстве, об улучшении жизни трудового населения города и села.

В таком состоянии Гжатск находился до Великой Октябрьской социалистической революции.