3.2. Формирование источниковой базы исследования и обоснование ее репрезентативности

3.2. Формирование источниковой базы исследования и обоснование ее репрезентативности

Формирование источниковой базы – один из наиболее важных этапов работы, поскольку от него зависит все последующее исследование. В самом деле, если некорректно подобраны источники, т. е. пропущены важные для решения поставленной в работе проблемы и привлечены лишние, не дающие информации для ее решения, а только создающие информационный шум, то и все дальнейшее исследование пойдет в уже заданном подбором источников направлении.

При формировании источниковой базы можно выделить две стратегии: первая – стремление привлечь как можно больше исторических источников (в идеале – все), имеющих (могущих иметь) отношение к проблематике исследования; вторая – строгий отбор источников в зависимости от целей исследования при соблюдении принципа необходимости и достаточности.

Конечно, второй подход выглядит более привлекательным, поскольку очевидным образом позволяет сэкономить исследовательские усилия, но первый по-прежнему остается весьма востребованным. Давайте попытаемся разобраться в причинах.

Для осмысленного отношения к формированию источниковой базы исследования необходимо понимать его парадигмальные основания. Мы не случайно в первом разделе при определении понятия «исторический источник» уделили столь много внимания не только парадигмальным, но и мировоззренческим различиям в подходах к базовому понятию источниковедения: эти различия проявляются на каждом этапе исследования, в том числе и при формировании его источниковой базы. Стремление вовлечь в исследование как можно больше источников обусловлено представлением о самоценности любого «добываемого» из этих источников исторического факта, который при таком подходе расценивается как устойчивый «кирпичик» как актуального, так и потенциального исторического построения.

Еще в середине XVIII в. Г. Ф. Миллер (1705–1783) утверждал необходимость вовлечения в исследование всей информации источников, даже той, которая, на взгляд историка, не заслуживает доверия:

Я сам себе насилие делаю, когда все в Тобольском летописце описуемые чудеса объявляю: однако ж оных совсем оставить не можно. Должность истории писателя требует, чтоб подлиннику своему в приведении всех, хотя за ложно почитаемых приключений верно последовать. Истина того, что в историях главнейшее есть, тем не затмевается и здравое рассуждение у читателя вольности не отнимает[790].

Но наибольшее распространение такой подход получил в связи с так называемым позитивизмом в исторической науке. Характеризуя исследовательскую программу позитивизма, британский историк Р. Дж. Коллингвуд (1889–1943) пишет:

С энтузиазмом включившись в первую часть позитивистской программы, историки поставили задачу установить все факты, где это только можно. Результатом был громадный прирост конкретного исторического знания, основанного на беспрецедентном по своей точности и критичности исследовании источников. Это была эпоха, обогатившая историю громадными коллекциями тщательно просеянного материала <…>. Лучшие историки этого времени <…> стали величайшими знатоками исторической детали. Историческая добросовестность отождествлялась с крайней скрупулезностью в исследовании любого фактического материала. Цель построения всеобщей истории была отброшена как пустая мечта, и идеалом в исторической литературе стала монография[791].

Напомним, что другой британский историк А. Тойнби (1889–1975) видел в этой тенденции наследие «духа индустриализма», когда деятельность по добывания исторического сырья рассматривается как ценная сама по себе[792]. В советской исторической науке этот подход достиг своей вершины в 1970?х годах, когда развернулась дискуссия на тему, означает ли сформулированное В. И. Лениным (1870–1924) в статье «Статистика и социология» (1917) требование «привлечения всей совокупности фактов без единого исключения» необходимость привлечения всей совокупности исторических источников «без единого исключения»[793]. С позиции нынешнего дня эта дискуссия выглядит как историографический казус, впрочем весьма наглядно представляющий некоторые особенности советской исторической науки.

Так как же грамотно сформировать источниковую базу исследования, сэкономив при этом исследовательские усилия?

И снова возвращаемся к определению понятия «исторический источник» и основной классификационной единице источниковедения – виду исторических источников. Исторический источник объективирует автора, действующего в определенной культуре, а саму культуру презентирует система видов исторических источников. Исследователь, отчетливо понимающий, какой вид деятельности он собирается изучать, при формировании источниковой базы ориентируется в первую очередь на те виды исторических источников, которые порождены в соответствующей сфере деятельности. Например, выше уже отмечалось, что в случае законодательных источников их видовые характеристики наиболее полно реализуются в официально опубликованном тексте закона, но если мы изучаем законотворческий процесс, то нам потребуются черновые варианты, тексты с редакторской правкой и т. д.

Такой подход к формированию источниковой базы призван также обеспечить ее репрезентативность, т. е. достаточность для корректного решения поставленной проблемы. Естественно, что источниковая база исторического исследования почти никогда не исчерпывается источниками того вида, которые мы признали основным. Но вовлечение в исследование дополнительных источников обусловливается уже не столько постановкой проблемы, сколько намеченными историком путями ее исследования.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.