Господин Великий Новгород

Господин Великий Новгород

Медленно, почти незримо катит свои светлые воды Волхов, по обеим берегам которого раскинулся старинный русский город Новгород. Молчаливы стены новгородского кремля, молчаливы маковки глав Софийского собора, молчит голубое высокое небо, распростершееся над новгородской землей – над Волховом, Ильмень-озером и Чудским озером. Только земля новгородская не молчит: каждый камень на ней, каждый холмик, каждая археологическая находка рассказывают о вечно живой истории Новгорода.

Однако о названии города и времени его основания в исторической и археологической науке нет единого мнения. Дата рождения Новгорода – 859 год – условная, поскольку установлена она только по первому упоминанию города в русских летописях. Но, кроме русских летописей, есть богатая письменность Византии, и оказалось, что там Новгород упоминается гораздо раньше 859 года. Например, в «Житии Святого Серафима Сурожского» повествуется о нападении на Крым новгородской дружины во главе с князем Бравлиным:

…рать была велика, а князь силен зело. Руссы повоевали византийские владения от Херсонеса до Керчи и с многою силою подступили к Сурожу…

Взяли новгородцы и Сурож, но у гробницы Святого Серафима князь Бравлин «вдруг был поражен внезапным недугом: обратися лицо его назад». После того князь крестился, а крестил его сурожский архиепископ Филарет – лицо историческое, много раз упоминающееся в византийских хрониках.

Исследования многих российских историков нападение на Сурож относят к концу VIII – началу IX века, а американский византолог Г. Вернадский называет даже более точную дату – 790 год. Поэтому естественно предположение, что сам Новгород возник еще до похода князя Бравлина, но археологических подтверждений более ранней (чем 859 год) датировки города пока нет. Поэтому даже византийские свидетельства некоторые ученые берут под сомнение.

По богатству своему и значению Новгород был вторым городом на Руси после Киева, и владел он самой большой землей русской – Новгородской. Она представляла собой огромное государство, которое охватывало весь север нашей страны – от Балтики до Урала и от Ильмень-озера до Баренцева моря. Однако обширные новгородские земли были скудны, огромные пространства покрывали леса и болота, но предприимчивые новгородцы-ушкуйники, купцы и первопроходцы, заводили свои поселения по всему Северу.

В знак своей силы и могущества город над Волховом воздвиг «дубовый храм о тринадцати верхах» – Софию Новгородскую. Когда церковь в 1045 году сгорела, князь Владимир заложил в центре каменного кремля, южнее Боярских ворот, Софию каменную[34]. Этот собор тоже горел, но каждый раз поднимался вновь, становясь еще краше и величественней. «Где София – там и Новгород», и не зря говорил народ, что до конца XV века «дом Святой Софии» не имел себе равных ни в Новгородской земле, ни в других русских землях. В этом соборе русские князья служили молебны перед отправлением в боевые походы, его опекал и Иван Грозный, но когда город пытался перечить ему, он разорял «Святую Софию».

По берегам широкого Волхова раскинулся вольный Новгород, и для возведения города лучшего места в этих краях найти было нельзя. Он находился в центре водных путей, связывавших русские земли с западными странами; через Новгород проходил «великий путь из варяг в греки», и город контролировал бескрайние просторы русского севера вплоть до Белого моря. Выгодное географическое местоположение и определило быстрый рост города. Не сельское хозяйство и даже не ремесла, а торговля была «внутренним и внешним жизненным нервом» Новгорода. Господин Великий Новгород посылал своих купцов на рынки немецких городов и в Бухару, изделия искусных новгородских ремесленников славились далеко за пределами земли Новгородской; город молился в своих многочисленных церквах, пировал и принимал заморских гостей.

Новгород сыграл выдающуюся роль и в создании Древнерусского государства, центр которого находился в Киеве. В 882 году новгородский князь Олег, собрав дружину могучую, захватил Киев, обосновался там и сделал его центром государства. Однако значение Новгорода после объединения его с Киевом и другими княжествами, вошедшими в состав Древнерусского государства, нисколько не уменьшилось. В борьбе за власть киевские князья часто опирались на Новгород, здесь они набирали дружины для своих походов, сюда обращались за помощью при неудачах и всегда находили поддержку.

В силу общего уклада своей жизни Новгород всегда проявлял стремление к самобытности и самостоятельности. Полухристианский-полуязыческий, но всегда вольный город-гуляка, город-купец, город-воин 300 лет жил под звон вечевого колокола. Под его раскаты шумел на берегах Волхова удалой ушкуйник Васька Буслаев, не веривший «ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай» и вернувшийся из своих походов почтенным посадником Василием Буслаевичем. Дерзкая предприимчивость, тяга к странствиям отличают и былинного Садко – богатого новгородского гостя.

Новгород и вправду был богатым городом, и зарились на его богатства с Востока и с Запада. Над крестом средней главы Софийского собора парит металлический голубь. Старинное предание повествует, что голубь этот – судьба Новгорода: он всегда хотел быть вольным городом мира, а ему навязывали пожары, разорения и битвы. Монголы, правда, до города не дошли, но зато двинулись на него тучи с Балтики, и в борьбе с вражеским нашествием стал Новгород щитом для земли Русской. А во главе войска был поставлен юноша-князь Александр Невский, вся дальнейшая жизнь которого была столь тесно связана с Новгородом, что он почитался своим, хотя и не был уроженцем города.

В начале XII века, когда Киевская Русь распалась на отдельные княжества, Новгород стал самостоятельным городом и превратился в феодальную республику – Господин Великий Новгород. Правящими кругами в ней стали владевшие обширными землями бояре, богатое купечество и высшее духовенство. Князь в Новгороде не имел такой власти, как в других русских городах, так как его приглашали сюда княжить на определенных договорных условиях: договоры скреплялись целованием креста. Главная задача князя состояла в организации обороны города. Все вопросы городской жизни решались на Совете господ, во главе которого стоял епископ. Епископ владел кремлем и Софийским собором, где хранилась новгородская казна, ведал внешними сношениями Новгородской республики, имел право судить и наблюдать за торговлей. Решения Совета господ потом выносились на утверждение вече – собрания свободного городского населения. Главой исполнительной власти являлся посадник, который председательствовал на вече.

Русский историк В.О. Ключевский писал, что новгородское

вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием… Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопросы о войне и мире.

Жизнь Новгородской республики бурлила на знаменитой торговой стороне – Ярославовом дворище. Когда-то здесь стоял пышный и богатый двор князя Ярослава Мудрого, а потом Ярославово дворище стало вечевой площадью, на которой происходили все важнейшие политические события. Отсюда народ шел громить особо ненавистных бояр, отсюда, начиная с 1136 года, под перезвон вечевого колокола новгородцы «указывали путь» негожим князьям и архиепископам.

Нередко на вече, куда собирались «всем городом», сталкивались представители враждующих партий. Когда междоусобица казалась неизбежной, по обеим сторонам Волхова собирались два вече. Двигаясь навстречу друг другу, они сходились на большом мосту: и если духовенство не успевало разнять противников, дело заканчивалось кровавым побоищем.

Московские князья, ведя борьбу за объединение русских земель, не раз ходили походами на Новгород. Московский князь Дмитрий Иванович Донской первым заставил новгородцев признать свою зависимость от Москвы, но жители вольного города еще долго продолжали бороться. Особенно рьяно боролся против Москвы Дмитрий Шемяка, которому удалось даже на некоторое время захватить московский престол. Потерпев поражение, он вынужден был скрываться у новгородских бояр, но дело его продолжили другие.

В 70-х годах XV века, в последние дни независимости Новгорода, часть новгородской знати захотела перейти под власть литовского князя. Душой патриотов, которые противодействовали притязаниям Москвы, была Марфа Борецкая, за которой закрепилось прозвище «посадница», хотя она ею никогда не была. Двор вдовы новгородского посадника на Софийской стороне был местом, куда стекались все недовольные присоединением Новгорода к Москве.

Сыновья и друзья Марфы-Посадницы объявили на вече, что Новгород – сам себе государь, жители его – люди вольные и сами выберут себе князя и что лучше отдаться под власть литовского князя Казимира, чем подчиниться Москве. Многие в Новгороде приняли сторону Борецких, и народ стал волноваться.

В ответ на такие действия новгородских бояр московский князь Иван III предпринял поход на Новгород: «Вечевому колоколу в отчизне нашей в Новгороде не быти, посаднику не быти, а государство нам свое держати». Поход этот принял характер общерусского ополчения, так как под начало Москвы – против «изменников христианству» – собирались войска со всех подвластных ей земель.

Новгородцы в решающем сражении на реке Шелони потерпели поражение, и московский князь расправился со многими именитыми новгородцами: у кого отобрал земли, а кого отправил в ссылку. Плакали и убивались новгородцы, когда со звонницы снимали выпоротый плетьми вечевой колокол, народ и именитые горожане долго провожали его с безмолвной горестью и слезами. Однако старинное предание повествует, что, когда повезли колокол в самодержавную Москву,

по дороге, на холмах Валдая, упал он в глубокий овраг и разбился на мелкие кусочки. А из тех кусочков мастера-умельцы отлили валдайские колокольцы, которые разнесли свои песни по всей России.

Однако Иван III считал, что новгородцы еще не до конца покорились ему, и еще раз «явился в Новгород под предлогом благочестия… чтобы удержать их в вере, так как они якобы хотели отпасть от русского закона. Посредством этой хитрости он занял Новгород и обратил его в рабство, отняв все имущество у архиепископа, граждан, купцов и иноземцев»[35].

Марфа-Посадница говорила, что с потерей вольности померкнет слава Новгорода, опустеют его широкие и многолюдные посады, позарастут травой улицы, великолепие и богатство отцов исчезнут, а слава города станет басней в народе.

И напрасно любопытный странник будет искать среди печальных развалин, где собиралось вече, где стоял дом Ярослава и мраморный образ Вадима: никто ему не укажет их. Он задумается горестно и скажет только: «Здесь был Новгород».

Однако сила традиций новгородской вольности была так велика, что в течение еще 100 лет в Новгороде были живы воспоминания о прежней вольной жизни. Кроме того, в годы правления Ивана Грозного новгородцы были недовольны затянувшейся Ливонской войной, которая разоряла их земли и мешала торговле с заграничными странами. Чтобы ослабить тягу новгородцев к самостоятельности, царь отправился с опричниками на Новгород.

Второго января передовой царский отряд обложил Новгород, овладел пригородными монастырями, захватил все церковное имущество и, взяв в плен до 500 монахов, поставил их «на правеж» до прибытия царя[36]. Той же участи подверглись целые сотни семейств новгородцев, имущество которых было опечатано.

Через четыре дня прибыл Иван Грозный, а с ним и царевич Иван, и 1500 стрельцов. По приказу царскому игумены и монахи, взятые «на правеж», были забиты до смерти палками, а трупы их были отданы в обители для погребения. Архиепископ Пимен был взят под стражу, а дом его отдан опричникам на разграбление. Взятых в плен горожан и купцов пытали в присутствии царя и царевича, пытали не просто, но опаляя их каким-то необыкновенным горючим составом; затем началось потопление новгородцев в Волхове. Сотнями и тысячами на санях свозили обоего пола и всякого возраста жителей на берега реки, на которых стояли опричники с копьями, баграми и долбнями, то есть деревянными молотами. Оглушив жертву ударом долбни по голове, ее бросали в проруби; выплывавших из-подо льда прикалывали или вталкивали обратно в воду, и это зверство продолжалось в течение пяти недель!

По окончании этой расправы царь со своими сподвижниками начал грабить и жечь окрестные монастыри, резать обывателей, истреблять скот и житницы, разрушать дома, сквернить женщин и младенцев, наконец, велел опустошить и обезлюдеть окрестности Новгорода на 250 верст в окружности!

Но вопреки предсказаниям Марфы-Посадницы, Новгород не погиб. Пройдя через многие испытания – огонь гражданской войны, голод, разруху, сквозь все испепеляющие годы Великой Отечественной, – он только приумножил свою славу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.