ГЛАВА СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

ГЛАВА СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Ровно десять лет назад у патриотизма Америки истек срок годности, и негодяям стало некуда больше деться. Обе палаты Конгресса согласились продлить действие Патриотического акта, основного антитеррористического закона, лишь до 10 марта, а не на весь 2006 год, как того добивался президент Буш.

Обидно ему было до слез в глазах Кондолизы Райс. В октябре 2001-го на руках носили, спасителем нации называли. С огромным душевным подъемом приняли упомянутый акт, позволявший спецслужбам прослушивать телефонные переговоры, проводить тайные обыски в домах и офисах, перехватывать сообщения электронной почты и прочие неслыханные прежде процедуры - только бы отвратить угрозу тотального терроризма.

Как теперь отвратить его? Политкорректные террористы могли и помолчать до 10 марта, создавая иллюзию спокойствия и социалистической уверенности в завтрашнем дне. А что потом, послезавтра? Сегодня-то уже ясно, что стало потом. Соединенные Штаты сами стали реальной террористической угрозой всему миру и себе тоже. Двух последних президентов там теперь именуют «не обладающими основными знаниями», политкорректно не уточняя, что это вымученное производное от простых и ясных понятий: идиот, дебил, олигофрен.

Уязвленный Буш наотрез отказался назвать количество телефонных прослушек за истекшие годы, не захотел говорить и об эффективности этого щекотливого занятия - пусть скелеты еще поживут в его шкафу.

Скелеты выпали сами. Кто-то знающий, открыл дверцу, и они посыпались, гремя костями. «Вашингтон пост» сообщила, что Агентством национальной безопасности были прослушаны разговоры пяти тысяч соотечественников, не считая пришлых мигрантов, а также зарубежных политиков, включая глав государств. Не меньшее число охватило своим вниманием и ЦРУ.

Может, президенту не успели прочитать за ланчем газетную статью с цифровыми выкладками? Может быть. Только все цифры он знал и без газеты. И другие тоже знал. В этом все дело. В рамках секретной программы на патриотизм неестественного происхождения было истрачено 14 миллиардов долларов. Результат? ИГИЛ, бесплатно торжествуя, террору обновляет путь. Аль-Каида периодически выступает с эксклюзивными подробностями своих успехов, и база данных у нее такая, что ЦРУ отдыхает.

Кстати, Аль-Каида в переводе с арабского именно это и означает: база данных. Название в свое время придумал эстетически искушенный резидент ЦРУ в Исламабаде Портер Госс, один из создателей этой самой Аль-Каиды, ставший при Буше, главой разведывательного ведомства. Филолог по образованию, разведчик по призванию, аристократ по происхождению, а сверх того - квалифицированный специалист по замкам. Это не метафора, а его слесарное хобби. Он же придумал романтическое название для специальной красной папки, в которой президенту ежедневно доставлялись разведывательные сводки: «Совершенно секретная замочная скважина».

И кто только не заглядывал в эту папку, еще до того, как она попадала в Овальный кабинет президента...

Двойной капкан

У «миссис Марпл», как ее окрестили помнившие книжки Агаты Кристи вашингтонские полицейские, на все события текущей к закату жизни имелись три-четыре здравых соображения, пять-шесть любимых фильмов, одна точка зрения на мир за окном ее дома и два симпатичных человека, живущих по соседству - Грейс и Майкл Уайтхеды. Строго говоря, Майкл в своих неизменных джинсах, с пивным животом, угрожающе нависавшим над туго затянутым ремнем, Джоан Салливан, а именно так на самом деле звали «миссис Марпл», не интересовал ни с какой стороны. Но его жена была старой ее приятельницей, а потому вислый живот и страстную пивную отрыжку Майкла приходилось принимать как неизбежность.

Такой была ее малая Америка. Такой она была каждый день. Но не в тот именно день, когда Грейс и Майкл уехали в город закупать продукты на неделю, предупредив по телефону Джоан, что вернутся часа через два, и неплохо было бы сегодня посидеть у них за бутылкой «Генерала Гранта», заодно посмотреть новый фильм, который хвалят. Грейс, правда, забыла название, но, когда будет покупать диск, вспомнит.

Была пятница, 3 февраля 2006 года, четыре часа дня. Они уехали. Они вернутся с кучей покупок и новостей, и на всякое , событие в «городе», как именовался у них центр Вашингтона, будет множество точек зрения, причем каждая - абсолютно бесспорная. Так протекала их общая жизнь. Так они жили в эпоху стремящегося к закату патриотизма.

Спустя минут пятнадцать после того, как Уайтхеды укатили делать шопинг, к их дому подъехал не слишком приметный джип. Из машины вышел высокий, представительный мужчина лет сорока. Он был в темных очках и надвинутой на лоб бейсболке. Ни на что другое Джоан не обратила скучающего внимания. Незнакомец интересовал ее не больше, чем пивной живот Майкла Уайтхеда. Она машинально глянула еще раз, слегка раздвинув жалюзи, и удивилась: мужчина стоял под козырьком соседского крыльца и, похоже, подбирал ключи, чтобы отпереть двери.

Кто этот человек? С какой стати он открывает дверь, чтобы войти в дом ее старых друзей? Из всех возникших суетливых соображений Джоан выбрала самое верное: записала номерной знак машины и продолжила наблюдение, похвалив себя за то, что не стала включать свет. А вот гость, если это, допустим, какой-то очень дальний и неожиданный гость соседей, должен был, напротив, включить свет, войдя в дом. Но он почему-то предпочел воспользоваться карманным фонариком. Что он делал там, пошаривая узким лезвием света, Джоан видеть не могла. Она стояла у окна и терпеливо ожидала развития событий. Просто стояла и повторяла шепотом: «Боже праведный! Боже праведный!..» Про то, что на белом свете, включая федеральный округ Колумбия, существует еще и полиция, она вспомнила минутой позже.

Мужчина вышел с двумя плотно набитыми сумками, которые Джоан хорошо знала, поскольку брала их у Грейс для поездки на Рождество к дочери в Хартфорд, штат Коннектикут, где внуков было уже четверо, и каждый из них так или иначе сообщил бабушке, что именно хочет он получить в подарок от Санта-Клауса. Словом, миссис Салливан мгновенно превратилась в «миссис Марпл» и Шерлока Холмса одновременно, забыв при этом, что называется дедуктивным методом, а что индуктивным. Идти ей от частностей к опасному обобщению или наоборот, она не знала, что думать, и еще раз внимательно посмотрела на номер машины. Только сейчас до нее дошло, что номер был вашингтонский - какой там гость!..

Тем временем незнакомец деловито уложил сумки в салон джипа, бросил мимолетный взгляд на окна Джоан и поехал в ту же сторону, куда вот уже полчаса назад уехали Уайтхеды. Она позвонила в полицию и подробно описала все, что видела.

Даже, пожалуй, слишком подробно, но это от волнения. Полиция прибыла скоро, хотя Джоан показалось, что она успела за это время пережить все стандартные голливудские кошмары. Особенно страшила мысль, что этот человек вдруг вернется.

Худшие опасения подтвердились: в доме соседей побывал грабитель. На взгляд полицейских, довольно аккуратный и хладнокровный. Ничего не опрокинул в спешке, не вывернул на пол, действовал спокойно, уверенно и нигде не оставил своих отпечатков. Судя по тем вещам, коих не увидела Джоан на привычных местах, где они всегда находились, грабитель взял только самое ценное. Например, дорогой компьютер мистера Уайтхеда и шкатулку миссис Уайтхед, в которой она хранила все золото мира. Одежда? Бог с вами, какая одежда, если Майкл из своих джинсов не вылеза... Прикусив язык, Джоан продиктовала полицейским номер мобильного телефона Грейс - тот, разбуженный, замурлыкал на кухне. Номера Майкла она не помнила. Зато вспомнила про свою бумажку с номером джипа. Вот же ворона! Именно это ей и надо было сделать в первую очередь, чтобы полицейские могли немедленно связаться с «базой данных», как они выразились, и двигаться от этой частности к общему делу восстановления пошатнувшегося мироустройства...

Свобода подразумевает наличие выбора, а выбор, в свою очередь, подразумевает ограничение свободы - таким парадоксальным соображением обогатилась Джоан Салливан, когда узнала, что искомый грабитель, 44-летний Джордж Далмас, был арестован два дня спустя в вашингтонском пригороде Арлингтон. Значит, такое случается не только в кино?..

- Мы ему устроили «двойной капкан», - не без бахвальства заявил сержант, позвонивший «миссис Марпл» с благодарностью за помощь в поимке преступника, оказавшегося серийным грабителем, который только в округе Колумбия «зачистил» 17 квартир.

- Как это? - спросила Джоан. - Настоящий капкан?

- Две засады, мэм, - с удовольствием пояснил сержант. - Одна внутри (внутри чего?), другая снаружи. Это и есть то, что мы называем «двойным капканом», мэм.

Джоан поспешила с этой новостью к соседям, но им, оказывается, сержант позвонил еще до нее. Грейс была радостно возбуждена, а Майкл почему-то выглядел подавленным, хотя видимых причин к такому настроению не имелось. У грабителя обнаружились и компьютер Майкла, и золотые украшения Грейс, а также норковая шуба, купленная пару лет назад в Москве.

Весьма к месту и ко времени пришлась бутылка «Генерала Гранта», а еще Грейс вспомнила про диск с новым фильмом, который хвалят и который называется «Двойной капкан». Кажется, подумала Джоан, в этот дурацкий капкан угодили все большие и маленькие события последних дней. Наверняка полицейские уже посмотрели этот фильм и теперь щеголяли термином. Майкл попросил минут пять не переключать на видео. Хотел посмотреть выпуск новостей: «Надо же узнать, чем там у них кончилась заварушка с прослушкой».

- А тебе не все равно? - ехидно спросила Грейс. - То, что ты выдаешь, когда пьешь свое пиво, никому слушать не интересно.

Джоан расхохоталась. Впервые за эти дни она почувствовала облегчение, словно полиция нашла волшебную шкатулку, хранившую молодые и лучшие годы жизни. Майкл надулся на них обоих, но тут же забыл про обиду, узнав, что у Буша не выгорело с попыткой продлить действие закона, неведомо как ущемлявшего гражданские права любителей пива, и скоро они уже смотрели фильм, в котором кошмары исчезали и возникали ежеминутно. Возникали они по злой воле жестоких террористов, не имеющих национальности, а исчезали благодаря находчивости и мужеству американских разведчиков. Обычное жанровое клише Голливуда, не обещавшее террористам ничего, кроме «двойного капкана» в ходе героической повседневности, не имеющей конца, о чем только что с великим сожалением говорил президент.

Джоан наперед знала, как будет развиваться действие фильма и чем все закончится. Но она не могла знать одной детали «героической повседневности». Арестованный полицией Джордж Далмас служил в ЦРУ, причем в том самом отделе по борьбе с терроризмом, который как раз и занимался прослушиванием телефонов американских граждан. За четыре года он научился с точностью вычислять, сколько времени будут отсутствовать хозяева в любом из интересовавших его домов в окрестностях Вашингтона. Он внимательно слушал все разговоры, а когда наступал его час, садился в свой неприметный джип и с видом задумчивого манекена ехал по нужному адресу, мотивируя это необходимостью дополнительного визуального наблюдения за «объектом».

Таким образом он «обнес» в округе семнадцать домов, а на восемнадцатом попался, потому что ездил на дело в собственной машине, зная по опыту, что случайные свидетели вспоминают про номерной знак, только когда об этом спрашивает полиция, а бдительные старушки доживают свой век в полузабытых романах Агаты Кристи, один из которых называется «Двойной капкан». Так или иначе Далмас сделал свой выбор, подразумевавший существенное и долгое ограничение свободы, и плевать ему на всех обиженных - он принес им в тысячу раз меньше зла, чем президент.

У президента Буша тоже была свобода сделать выбор, ограничивающий свободу, и он его сделал, поручив директору ЦРУ Портеру Госсу подвергнуть сотрудников внезапной проверке на детекторе лжи. Ведь кто-то же в Лэнгли сливает секретную информацию, которая вчера была доступна десятку человек, а сегодня известна всему миру, не так ли, Порт?..

Портер Госс понимал, чего опасается президент. Про операцию под кодовым названием «Удар кобры» сегодня знают не более десяти человек, а завтра может узнать весь мир. От кого? Должен же кто-то ответить за небывалый бардак, воцарившийся в стране великой американской мечты, у которой истек срок годности...

Карикатурная война

- Есть благо сложности и благо простоты, - сказал на узком совещании директората в Лэнгли Портер Госс. - Плохой режиссер не стыдится манипулировать этими понятиями, а у хорошего иные цели. Я плохой режиссер, и того, кто станет уверять меня в обратном, отправлю на проверку полиграфом немедленно. Однако к делу, друзья мои. Нам необходимо срочно подобрать и подготовить несколько агентов восточной наружности, способных вжиться в роль имамов хотя бы поверхностно. Внутреннего содержания души от них не требуется, но в то же время общие понятия о духовном мире мусульман они должны усвоить твердо, потому что после Копенгагена, где им ничто не грозит, они отправятся в Сирию, Ливан, Ливию, Палестину, где их просто растерзают, если уличат, что они подставные имамы. Полагаю, их должно быть не меньше четырех. Цель операции заключается в том, чтобы разбудить десятки тысяч спящих на Востоке кобр...

С этими словами директор ЦРУ выложил на стол несколько экземпляров датской газеты «Юлландс-Постен» от 30 сентября 2005 года. На первой полосе была помещена карикатура: шаржированного вида пророк Мухаммед в тюрбане, по форме напоминающем бомбу. Изображены были сидящими на облаке рядом с пророком и другие небожители, но без тюрбанов, а только с нимбами. Эта означало, что лишь одному пророку предстояло спуститься на грешную землю для наведения порядка. С бомбой.

- Карикатуры обнажают одну простую истину, - сказал Госс. - Мы все не устаем твердить, что воинствующий исламский фундаментализм есть искажение ислама, не более того. Но это, я подчеркиваю, искажение именно ислама, а не какой-то другой религии. Ислама, позволяющего трактовать Коран, как кому заблагорассудится. Вот почему любая глупость и любая жестокость одинаково охотно прикрываются воплем дикарей: «Аллах акбар!»

Все, о чем долго и нудно говорил Портер Госс, журналисты потом окрестили двумя словами: карикатурная война. Не в смысле потешная или забавная, а в самом прямом значении едва не начавшейся третьей мировой войны. Проснувшаяся кобра нанесла упреждающий удар такой силы, что впору было поразиться пророчествам Пушкина в его «Подражаниях Корану»: «Внемлите радостному кличу, о дети пламенных пустынь! Ведите в плен младых рабынь, делите бранную добычу! Вы победили, слава вам...»

Или взять Бунина: «И восстанет Ислам, как самумы пустыни, на священную брань!..»

Если бы «дети пламенных пустынь» умели читать, то, вероятно, восстали бы еще во времена классиков, а с чего они задергались сейчас? После публикации в Дании серии не очень смешных карикатур прошло четыре месяца - и ничего, а потом вдруг - все, и опять Пушкин виноват, предвидя злую обиду пророка: «А вы, о гости Магомета, стекаясь к вечери его, брегитесь суетами света смутить пророка моего...»

Смутили по полной программе. И было это так. В конце января 2006 года в редакцию газеты «Юлландс-Постен» явились четыре моложавых, напряженно-застенчивых имама и попросили дать им копии тех карикатур, на которых изображен пророк Мухаммед да будет благословенно имя его во веки веков.

- Мы хотим, - сказали они редактору отдела культуры Флемингу Розе, - отвезти их в страны Ближнего Востока, к нашим единоверцам, чтобы наглядно убедить в отсутствии признаков злоумышлия в творениях ваших замечательных художников.

- Но я должен согласовать это с авторами, - сказал редактор. - И, откровенно говоря, я не уверен, захотят ли они, чтобы их имена стали предметом каких бы то ни было обсуждений.

- Не надо имен, уважаемый! И предмета не надо. И никого беспокоить не следует. Мы просим у вас только копии рисунков.

Получив желаемое, визитеры в тюрбанах удалились в направлении Ближнего Востока с остановкой в Лондоне. Там уже размешивала краски бригада наемных художников, от которых требовалось создать поддельные копии карикатур на пророка Мухаммеда, повторяя стиль и манеру каждого автора оригиналов. Но не облик самого пророка.

Страшно сказать, что привезли четыре имама на Ближний Восток. Самой мягкой была карикатура, на которой упомянутый персонаж изображен в облике свиньи. Самые жесткие варианты могли смутить даже Пушкина: «И все пред Бога притекут, обезображенные страхом; и нечестивые падут, покрыты пламенем и прахом».

Пали «нечестивые». И посольства их запылали во многих странах, и товары стали для мусульман запретными, и государственные флаги подверглись яростному аутодафе, а сами они спасались бегством под дикий рев оглашенной толпы: «Смерть Дании! Смерть неверным!..»

Это и был «Удар кобры», целью которого являлось столкнуть лбами мусульманский Восток с христианской Европой, после чего обе стороны, истощив себя в бессмысленной и беспощадной борьбе, запросят помощи у Америки. И зачем, спрашивается, Джорджу Бушу затевать новую войну в Иране, зачем тратить миллиарды долларов и терять тысячи солдат, если вопрос глобальной политики решается посредством красок и маленькой кисточки? К чему вся эта либеральная болтовня - права человека, свобода без берегов, демократия без царя в голове, камень за пазухой, фига в кармане? Сами отдадут иранскую нефть, сами!..

Портер Госс был действительно плохим режиссером, поэтому у него всегда получалось задуманное. Едва лишь поутихли страсти и стали угасать вспышки фанатичной ненависти на Востоке, а европейская общественность униженно просила прощения за неразумных датчан, как февраля сразу в пяти крупнейших газетах - германской «Ди Вельт», французской «Франс Суар», итальянской «Па Стампа», испанской «Эль Периодико» и голландской «Ди Волкскрант» - были перепечатаны самые оскорбительные карикатуры на пророка Мухаммеда. В комментариях сказано было одно и то же: в Европе богохульники «имеют такие же права на самовыражение, как и глубоко верующие. Что, конечно, неправда, но правды тут никто и не домогался.

Мусульманский Восток сообразил, что его моральная победа была действительна только до первых петухов, и самум испепеляющей злобы закрутил варварскую карусель в головах и на улицах с новой силой. Антониони такое кино не под сипу, Коппола умывает руки, Каурисмяки их заламывает: апокалипсис из ничего, на пустом месте - какому классику, в каком жанре дано сотворить подобное? Героев на сцене нет, победы не будет, пощады тоже, зрители порываются бежать куда глаза глядят, но не существует того уголка, где бы глаза не видели ужаса войны, спровоцированной плохим режиссером.

Пламенная кобра угрожающе раскачивалась из стороны в сторону, и никто не мог понять, откуда будет нанесен удар завтра. Портер Госс обязывал персонажей по ходу действия менять роли и маски. 5 февраля Кондолиза Райс обрушила праведный гнев на головы издателей, допустивших публикацию карикатур. Джордж Буш негодовал по поводу недальновидности Дании, Франции и Норвегии, не сумевших предотвратить опасное развитие событий. Ободренные поддержкой палестинские боевики осадили здание представительства ЕС в секторе Газа, объявив, что оно закрыто до принесения извинений мусульманам.

Прошло два дня. Роли снова были переписаны, маски заменены. Теперь Кондолиза вещала о незыблемости свободы прессы в демократическом обществе, а президент Буш позвонил затравленному датскому премьеру Андерсу Расмуссену и выразил личную солидарность в отстаивании принципа свободы прессы. У премьера отлегло от сердца. Но тут же последовал новый удар: арабские газеты напечатали сообщение о том, что в Дании готовится издание Корана, в котором слова пророка будут глумливо искажены. Публикацию дополнял снимок кобры в боевой позе, с раздутым капюшоном. Подпись гласила: «Вы слишком далеко зашли!»

В эти же дни директор Национальной службы разведки США Джон Негропонте размышлял над проблемой утечки секретной информации из ЦРУ и ФБР, которые он стал курировать полгода назад. Головная боль возникла давно, но именно сейчас он целиком погрузился в проблему, отложив остальные дела. Причина к тому имелась серьезная. У офицера ЦРУ Джорджа Далмаса, арестованного за банальные ограбления, обнаружили при обыске портативный компьютер, файлы которого содержали план секретной операции ЦРУ «Удар кобры». Негропонте ничего не докладывали о ней, хотя, судя по всему, первая фаза уже завершилась.

Личность владельца компьютера вызвала у него оторопь. Это был Майкл Уайтхед, бывший некогда резидентом ЦРУ в Центральной Европе, под началом которого работал Портер Госс, переведенный в Лондон из Пакистана. Уайтхед подал в отставку в конце 90-х годов - на него тогда пало подозрение в связях с российской разведкой, но доказать ничего не удалось. Дело замяли, и резидентом стал Госс, умевший находить простые решения в самых сложных обстоятельствах...

5-7 февраля 2016 года