Брак с Октавией

Брак с Октавией

Одновременно с этим положительным сообщением пришло в Александрию и другое: в целях скрепления достигнутого мира овдовевший Антоний давал брачную клятву сестре Октавиана, молодой прекрасной Октавии. Бракосочетание состоялось в Риме осенью 40-го г.

Клеопатра, узнав об этом, устроила страшную сцену, в которой была подобна раненой тигрице. Она металась по дворцу, вселяя ужас в слуг, а потом вдруг утихла и позвала свою служанку, которая, по слухам, владела приемами особого гадания.

Результат разговора со служанкой стал неожиданным для всех – Клеопатра успокоилась внешне, но мобилизовала все свои внутренние силы для борьбы с новой соперницей.

Октавия слыла настоящей красавицей и в этом могла поспорить с Клеопатрой. Особенно славилась она прекрасными волосами. Когда была жива Фульвия, Клеопатре не составляло труда казаться царицей наслаждений. Но новая жена Антония была ее ровесницей и являла совершенный образ соперницы.

«Чудо, а не женщина», – так говорили все, кто общался с Октавией, очарованные ее чистотой. Она обладала типично римской красотой – с белой, подобной мрамору, кожей, стройным станом, высокой грудью и длинными стройными ногами. Ничего такого Клеопатра не могла ей противопоставить. Она была всего лишь маленькой смуглой азиаткой. Правда, веселой, энергичной, стремительной в движениях, которая умело пользовалась косметикой и великолепно одевалась.

Умом Октавия не уступала царице и тоже любила проводить вечера в обществе известных литераторов. Другом ее брата был знаменитый Меценат, поддерживавший людей искусства. Именно по его просьбе один из приближенных Октавии поэтов написал целую оду волосам красавицы.

Октавия была скромна, тиха, преданна дому, мужу и семье. Она была ласкова и доброжелательна со всеми. В ней воплотился идеал римской женщины, и этого Антоний не мог не заметить.

От первого мужа, недавно умершего, у Октавии осталось двое детей. Молодого, веселого, красивого Антония она полюбила искренне и нежно. На свадьбу влюбленный Антоний преподнес невесте драгоценную жемчужину редкой красоты. Да она и сама была подобна жемчужине. Ее бесконечное терпение, нежность, деликатность через некоторое время превратили необузданного Антония в кроткого ягненка. Прекратились вдруг бесконечные оргии, привычные попойки в кругу друзей. При этом Антоний казался вполне счастливым. Он не грубил ни жене, ни кому-либо в ее присутствии. Он не сквернословил, не впадал в гнев, боясь оскорбить слух жены неприятным словом. Она вела себя естественно, не вторгаясь во внутренний мир мужа, меняя его ненавязчиво, мягко.

Клеопатра возмущалась: «Со дня смерти первого мужа Октавии не прошло и года, а она уже готова упасть в объятия Антония». В письмах Антонию она упрекала его в том, что он готов заботиться о детях Октавии, забыв о своих родных маленьких Александре и Клеопатре. Царица недоумевала, как мог Антоний променять ее на эту тихую обычную женщину. И действительно, Октавия была полной противоположностью чувственной, любящей роскошь, изобретательной в увеселениях, соблазнительной и коварной Клеопатре.

Горькое время наступило для царицы Египта. Ее мучили раненая гордость, сомнения, ощущение необыкновенной пустоты, когда бесцельно проходят дни, месяцы, годы.

Однако Октавия была просто женщиной, а значит, сколь бы умна и изобретательна она ни была, у нее должны были быть какие-то слабости. А значит, надо только ждать. Ждать долго, с неослабевающим упорством и терпением.

К сожалению, царица Египта была одинока в своем негодовании. Новый союз был воспринят Римом как залог окончания гражданской войны и начало долгожданного мира.

Вскоре в семьях бывших соперников, а теперь родственников праздновали радостное событие. Одновременно было объявлено о беременности Скрибогии, жены Октавиана, и молодой Октавии. Новая жена Антония, зная о детях Клеопатры, поспешила обрадовать мужа рождением младенца.

На эту новость откликнулся сам великий Вергилий, увидев в двойном рождении начало золотого века. Стихи его звучали почти пророчески. Правда, в новой поэме не прослеживалось четко, кого имеет ввиду Вергилий, когда говорит о великом властителе. Октавиан лично редактировал поэму. Главной же мыслью поэта было желание мира для поколения, порядком уставшего от войн.

Клеопатра в дни чтения поэмы была особенно подвержена пессимизму. Грозу метали ее черные глаза. Мало кто решался войти в покои царицы, когда она пребывала в таком настроении. Единственный, кто спокойно входил к Клеопатре, кто мог успокоить ее и вселить надежду на возобновление отношений с Антонием, кто был посредником в делах Клеопатры, кто время от времени имел право письменно дать совет Антонию, как следует вести игру, чтобы соблюсти свои интересы, был личный астролог царицы.

Звезды обещали, что брак Антония и Октавии будет недолговечным, так как заключен не по любви, а по принуждению. Антоний вновь окажется на Востоке, очень скоро и без жены. Это позволить вновь приблизить его к Клеопатре и детям.

Клеопатра верила и ждала. Весь 40-й и часть 39-го г. прошли в тоске и бесконечной надежде на возвращение непостоянного возлюбленного.

Между делом она отдавала приказания, напрямую относящиеся к Антонию. Так, еще в 40-м г. она послала к нему одного из своих астрологов. Неизвестно, верила ли сама царица звездам до конца, но Антоний, сам видя в ночном небе только темноту, слушал египетских астрологов с благоговением.

Еще Клеопатра привила ему страсть ко всему магическому. На Антония огромное впечатление произвело знакомство с вавилонскими магами, жрецами, приехавшими из Индии, со всякого рода прорицателями, утверждавшими, будто деяния людей направляются некоей сокровенной силой, с которой невозможно бороться. Антоний хотел подчинить себе астрологию, пытаясь разобраться во всех символах и знаках. Астролог, присланный Клеопатрой, был не просто ее ставленником. Он был правой рукой царицы. Этот человек, пользуясь доверием римлянина, очень умело пользовался и его слабостями. Он внушал ему надежду на самое блестяще будущее, одновременно намекая, что звезды указывают на негативное воздействие ближайшего родственника. Таким ближайшим родственником был только Октавиан. Астролог советовал отдалить его, но Антоний не очень-то в этом доверял звездочету. Ему нравился спокойный, размеренный мир, подаренный их союзническим соглашением. Он жил с шурином в добром согласии, часто не только воюя, но и развлекаясь вместе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.