А. И. Борозняк. Надписи на стенах рейхстага – памятник освободительной миссии Красной Армии в Европе[549]

А. И. Борозняк. Надписи на стенах рейхстага – памятник освободительной миссии Красной Армии в Европе[549]

Красная Армия идет по улицам Берлина… Возвысимся на минуту над событиями часа, задумаемся над значением происходящего… Если все свободолюбивые народы могут теперь за длинным столом Сан-Франциско говорить о международной безопасности, то это потому, что русский пехотинец, хлебнувший горя где-нибудь на Дону или у Великих Лук, углем пометил под укрощенной валькирией: «Я в Берлине. Сидоров»… Мы в Берлине: конец фашизму…

Илья Эренбург. 27 апреля 1945 г.[550]

Весной 1945 г., когда командование Красной Армии начало осуществление операции по захвату Берлина, рейхстаг был превращен в хорошо укрепленный очаг круговой обороны. Для советских солдат это здание стало ненавистным символом нацистской агрессии. Лозунг «Водрузить над рейхстагом Знамя Победы!» вел в бой войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Штурм рейхстага продолжался 30 апреля и 1 мая 1945 г. Над куполом полуразрушенного здания взвилось Знамя Победы.

Тогдашний командир огневого взвода 469-го полка 150-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза Иван Клочков вспоминал о том, что происходило 2 мая: «Возле рейхстага царит оживление. Сюда поодиночке и группами тянутся пехотинцы, танкисты, артиллеристы, саперы, химики, медики. Они дошли до Берлина и стремятся засвидетельствовать это на стенах последнего оплота гитлеризма… В то время, как наши товарищи начали ставить автографы на рейхстаге, 301-я и 248-я стрелковые дивизии завершали последний трудный бой за имперскую канцелярию… Первая наша группа возвращалась из рейхстага полная впечатлений. Товарищи наперебой рассказывали о том, как они его осматривали, оставляли на стенах подписи… Надписи были сделаны всевозможными красками, углем, углем, штыком, гвоздем, походным ножом. Но чем бы ни писал воин, чувствовалось, что он вкладывает в это душу и сердце»[551].

На многочисленных фотоснимках и кадрах кинохроники мы видим: автографы советских солдат и офицеров покрыли закопченные, испещренные снарядами внешние стены рейхстага и его внутренние помещения. Среди этих надписей есть и знаменитая: «Мы пришли сюда, чтобы Германия к нам не ходила». Простые люди, выжившие в пламени войны, подписали – за себя и за павших товарищей – акт о безоговорочной капитуляции гитлеровского режима, еще до того, как его завизировали полководцы и политики. Всю мировую печать обошли фотографии стен рейхстага, сделанные фронтовыми корреспондентами Яковом Рюмкиным, Евгением Халдеем, Иваном Шагиным, Виктором Теминым, Олегом Кноррингом, Федором Кисловым, Анатолием Морозовым, Марком Редькиным и другими признанными мастерами.

Около 40 лет назад участник штурма Берлина поэт и журналист Евгений Долматовский в книге «Автографы Победы» бережно свел воедино многочисленные фотодокументы. Он не только воспроизвел надписи на стенах рейхстага, но, следуя примеру Сергея Сергеевича Смирнова и Константина Симонова, с помощью газеты «Красная звезда» и Центрального телевидения отыскал немалое число ветеранов войны, расписавшихся на стенах рейхстага[552].

* * *

Весна Победы над поверженным фашизмом быстро сменилась заморозками холодной войны. Здание рейхстага оказалось на территории британского сектора. Западный Берлин стал эпицентром ожесточенной европейской и глобальной конфронтации. Под видом ремонта происходило планомерное уничтожение всего, что напоминало о подвиге Красной Армии, о советских жертвах и о советских победах в войне. В 1954 г. был взорван купол, над которым было водружено Знамя Победы. Западноберлинские власти распорядились спешно «зачистить» закопченные до сплошной черноты стены рейхстага. С их поверхностей были тщательно соскоблены все надписи советских солдат. Финансирование осуществлялось из Бонна, где располагались парламент и правительство ФРГ. Многие тысячи автографов солдат Красной Армии были утрачены безвозвратно.

Но в ноябре 1963 г. в фонды, а затем и в экспозицию, Центрального музея Советской Армии (ныне Центральный музей Вооруженных сил) были включены прибывшие из Западного Берлина четыре плиты. Каково же происхождение этих уникальных экспонатов? Четыре фрагмента внешней облицовки здания рейхстага с четко различимыми русскими фамилиями можно и сегодня видеть в зале, где находится Знамя Победы. Как были спасены эти реликвии? Как они оказались в Москве? В 1965–1970 гг. в ведущих советских изданиях излагалась захватывающая версия о том, как западноберлинские антифашисты, действуя на свой страх и риск, сумели секретно переправить ценнейшие реликвии в нашу столицу[553]. Но все было куда прозаичнее: транспортировка специального груза осуществлялась вполне легальным путем – на основе финансовой договоренности первого секретаря посольства СССР в ГДР Виктора Белецкого с дирекцией строительной фирмы, осуществлявшей реконструкцию здания рейхстага. Микроавтобус посольства подъехал, как условились, к вагончику строителей, ящики, весом каждый в десятки килограмм, были погружены в микроавтобус и перевезены в здание советской дипломатической миссию на Унтер-ден-Линден, а затем уже переданы на хранение в Центральный музей Вооруженных сил[554].

Что касается внутренних помещений рейхстага, то стены и потолки наглухо (надеялись, навсегда!) облицевали панелями, под которыми скрыли следы боев, фрагменты первоначальной архитектуры, а главное – автографы советских солдат. От надписей, оставленных победителями, не осталось ни одного видимого следа. Так происходило вытеснение нежелательных остатков недавнего прошлого. Стерильно белые листы прочного гипсокартона обратились в белые пятна истории.

В 1990 г. произошло объединение Германии, и заседавший с 1949 г. в Бонне Бундестаг ФРГ принял решение о переносе столицы в Берлин и, соответственно, о переезде парламента в бывшее здание рейхстага. Для его реконструкции был объявлен международный конкурс, который выиграл всемирно знаменитый британский архитектор сэр Норман Фостер. Автор множества оригинальных сооружений на всех континентах, он именует себя последователем великого русского ученого Владимира Шухова, достигавшего, как и Фостер, неповторимой красоты своих новаторски-индустриальных проектов.

Одним из условий конкурса было сохранение следов истории в здании рейхстага. По распоряжению Фостера гипсокартонные панели были демонтированы, и удивленным взглядам рабочих, инженеров и архитекторов открылись «русские граффити» (так принято в нынешней Германии именовать надписи солдат и офицеров Красной Армии).

Началась – вопреки многочисленным требованиям ряда немецких политиков – научная реставрация автографов Победы. Норман Фостер был непреклонен: «Мы не можем скрыться от истории. Для нашего общества имеет решающее значение то, сможем ли мы, лицом к лицу с будущим, сохранить память о трагедиях и страданиях прошлого. Именно поэтому для меня важно сохранить эти надписи… Следы прошлого на стенах говорят об эпохе выразительней, чем любая историческая выставка»[555]. С аналогичным заявлением выступил главный хранитель исторического наследия Берлина профессор Гельмут Энгель: «Надписи – это лучшее доказательство того, что в германской истории был этап, когда один человек по имени Гитлер поставил под вопрос само существование немецкого народа. Надписи – это огненные письмена на стене, предупреждающие парламентариев, чтобы они никогда больше не допускали повторения этого»[556].

Профессор Рита Зюссмут, председатель (работавшего пока еще в Бонне) бундестага, была видным функционером партии христианских демократов. Но, в отличие от многих своих коллег по ХДС, она хорошо понимала значение открывшихся надписей. В 1995–1996 гг. Зюссмут установила прямой контакт с Фостером, с российским посольством в Берлине, с профессором Энгелем. Совместно с российским послом в ФРГ Сергеем Крыловым были определены участки надписей, которые предполагалось сделать доступными для обозрения.

Применяя новейшие реставрационные технологии, сотрудника Нормана Фостера сделали доступными советские надписи на трех уровнях здания: на первом этаже, в коридорах, ведущих в зал пленарных заседаний, и в парадном лестничном портале юго-западного крыла. Общая длина 25 участков с сохраненными надписями превысила 100 метров. Остальные, недоступные для обозрения, законсервированы, т. е. сохранены для потомства.

Спасение «русских граффити» в здании рейхстага произошло в полном соответствии с духом и буквой Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве от 9 ноября 1990 г., а также Соглашения между правительством ФРГ и правительством РФ от 16 декабря 1992 г., которое прямо предусматривает ответственность германских властей за сохранение, уход и реставрацию советских военных памятников на территории Германии.

* * *

Разумеется, перед нами ничтожно малая часть былой гигантской панорамы надписей на стенах рейхстага, но их все же достаточно для того, чтобы прийти к выводам об эмоционально-психологическом настрое советских воинов в мае 1945 г.

Красноармейцы оставляли свои подписи на стенах рейхстага спонтанно, при полном отсутствии какого-либо приказного начала, писали от собственного имени, высоко неся обретенное в боях достоинство своего «я», причастного к Великой Победе. Около 95 процентов надписей составляют автографы сотен сынов и дочерей народов СССР – солдат и офицеров, штурмовавших вражескую столицу. Мы можем прочесть русские, украинские, белорусские, узбекские, армянские, грузинские, еврейские, татарские, башкирские фамилии: Касьянов, Чистяков, Попов, Габидулин, Мухин, Леонов, Душкова, Соколов, Шуман, Ерохин, Калинин, Моджитов, Павлов, Мезенцев, Сапожков, Юдичев, Бескровный, Иванов, Балабанов, Бойко, Зайцев, Дёмин, Гринберг, Варваров, Золотаревский, Небченко, Потоцкий, Антонова, Ванькевец, Нерсесян, Ахвециани, Мальченко, Читьян, Картавых, Буробина, Алиев, Колесников, Маргирут, Наджафов, Савельев, Машарипов, Борисенко, Радишевский, Ермоленко, Стрельцова, Переверзев, Жаркова, Носов, Афанасьева, Лаптев… На стенах внутренних помещений рейхстага воспроизведена вся карта Советского Союза: Москва, Сталинград, Ленинград, Курск, Калуга, Саратов, Орел, Тула, Ростов, Казань, Горький, Свердловск, Новосибирск, Омск, Хабаровск, Чита, Киев, Одесса, Харьков, Керчь, Кривой Рог, Полтава, Гомель, Грозный, Кисловодск, Ереван, Баку, Тбилиси, Алма-Ата, Мары… В надписях – летопись великой войны, гордость за достигнутую в кровавых боях Победу: «9 мая 1945 г. Сталинградцы в Берлине»; «1945. От Сталинграда до Берлина»; «Москва – Смоленск – Берлин»; «Москва – Берлин – пройденный путь». И бесшабашное: «Привет Москве! Берлину крышка!».

В сохранившихся надписях удивляет минимальное наличие пропагандистской лексики, характерной для официально-государственной идеологии. Всего дважды присутствует здравица Сталину – в виде фрагментов лозунгов в честь воинов Красной Армии: «Слава Сталину, его офицерам и солдатам!»; «Слава сталинским соколам – участникам штурма Берлина!». Это никак не соответствовало сталинской установке о «винтиках», равно как и предписанному свыше облику Победы как творения сталинского гения.

Мы ощущаем обжигающий заряд ненависти к врагу: «Осмотрели развалины Берлина, остались весьма довольны»; «За Ленинград расплатились полностью!». Рядом чрезвычайно поучительная цитата из Библии: «Посеешь ветер, пожнешь бурю»[557]. «Ярость благородная» трансформировалась в стремление извлечь уроки из прошлого и в ставшую вдруг реальностью, хоть и зыбкой, надежду на возвращение домой, на мирное будущее:

Когда война скатилась, как волна,

с людей, и души вышли из-под пены,

когда почувствовали постепенно,

что нынче мир, иные времена…[558]

* * *

Когда 19 апреля 1999 г. для Бундестага наступил первый рабочий день в Берлине, ошарашенные депутаты увидели русские надписи прямо у входа в зал пленарных заседаний. Тут же началась кампания за ликвидацию «русских граффити». Депутат от ХДС Дитмар Канзи возмущенно заявил, что парламент – это «не музей кириллических надписей»[559], а его коллега по фракции Вольфганг Цайтльман жаловался на то, что в помещениях парламента «не хватает места для германских сюжетов». Что же касалось русских граффити, то Цайтльман готов был отвести «два квадратных метра» и только при условии, что они будут «замазаны черной краской»[560]. Но обживать новую парламентскую резиденцию довелось уже новому председателю Бундестага социал-демократу Вольфгангу Тирзе, который призвал «сохранить в этом здании следы горьких страниц германской истории»[561].

Достойным ответом на требования противников «русских граффити» явилась опубликованная в газете «Berliner Zeitung» статья известного публициста Кристиана Эша по заголовком «Что означают русские надписи в рейхстаге и почему необходимо их сохранить». Эш убежден: «Удаление надписей осложнит отношения с Россией, ведь речь идет о рейхстаге, ставшем для русских национальным символом»[562].

В 2001 г. влиятельные депутаты фракции ХДС/ХСС Иоганнес Зингхаммер и Хорст Гюнтер, поддержанные 69 представителями своей фракции и одним депутатом от Свободной демократической партии, выступили с требованием уничтожить бо?льшую часть «русских граффити», а оставшиеся сконцентрировать в одном месте – якобы «в исторически оправданном объеме»[563].

14 марта 2002 г., во время обсуждения депутатского запроса на пленарном заседании Бундестага Зингхаммер пытался убедить парламентариев в том, что русские имена (95 процентов надписей) «лишены исторической ценности» и должны быть заменены гербами германских земель, портретами канцлеров ФРГ, председателей парламента, текстом конституции, договора о германском единстве и т. д. Все это якобы должно вернуть в здание рейхстага «исторический баланс», служить пропаганде «успешной демократии», преодолеть «дефицит позитивной интерпретации прошлого»[564]. Депутат от ХДС/ХСС Вера Ленгсфельд, выступившая в поддержку Зингхаммера, кощунственно уподобила «русские граффити» нацистским «руническим знакам», заявив, что и те, и другие в равной степени «не имеют ничего общего с демократическими традициями ФРГ и ее парламента». Возмущение в зале вызвали слова Ленгсфельд о том, что надписи советских солдат являются «частью тоталитарной истории Советского Союза»[565].

По справедливому мнению Экардта Бартеля (СДПГ) граффити являются «аутентичными свидетелями истории»: «не созданными по приказу властей героическими монументами, но – выражением триумфа и страданий простого человека». Надписи солдат Красной Армии «напоминают об ужасных последствиях нацистской диктатуры и об освобождении от диктатуры и войны». Подписавшие запрос депутаты стремятся не только очистить стены, но и «найти сомнительный повод для отказа от теневых сторон германской истории». В заключение Бартель выразил твердую уверенность в том, что предложение правых не найдет поддержки в парламенте. Бартеля активно поддержал коллега по фракции Хорст Кубачка: «Если мы уменьшим число надписей, мы сузим пространство нашей памяти… Но этот акт забвения недопустим. Имена должны быть сохранены, речь идет об отдельных судьбах, об истории снизу»[566].

Парламентарий от Партии зеленых, дипломированный историк Гельмут Липпельт спросил Зингхаммера и его единомышленников, в чем же состоит причина их обращения: «Может быть, это всего лишь стремление к чистоте, которое часто встречается среди наших сограждан?» Однако вслед за этим он указал на подлинный смысл запроса фракции ХДС/ХСС: «Может быть, для вас важен смысл этих надписей? Может быть, вы воспринимаете победные надписи советских солдат как напоминание о позоре?». Липпельт сослался на собственные впечатления от визитов в здание рейхстага парламентских делегаций Российской Федерации и стран СНГ, члены которых всегда были неизменно признательны немцам за спасение «русских граффити». Вывод Липпельта: «невозможно переписать историю», и именно поэтому необходимо сохранить память о солдатах, которые «пришли сюда, чтобы победить фашизм». Липпельт призвал депутатов-консерваторов, «запрос которых не имеет никаких шансов на успех», «выбросить документ в корзину для ненужных бумаг»[567]. Эмоциональным было выступление депутата от Партии демократического социализма (ныне Партия левых), активиста антифашистского движения Генриха Финка. Возникшие спонтанно надписи говорят нам о радости после окончания боевых действий: «Одна из надписей выражает это всего в двух словах: “Войне капут!”. Сказать короче о победе над режимом гитлеровского фашизма, наверное, нельзя». Что же касается русских и иных фамилий на стенах рейхстага, то «каждое имя – это сохраненная память о тысячах павших солдат Красной Армии»[568].

Запрос, уже изначально имевший мало шансов на успех (71 голос из общего числа 660 депутатов!), не был поддержан парламентариями. Со временем депутаты, в том числе и те, кто входит во фракцию ХДС/ХСС, были вынуждены примириться с надписями советских солдат на стенах германского парламента, но и начали извлекать из этого исторические уроки.

В газете «Frankfurter Rundschau» в мае 2005 г. была помещена статья авторитетной журналистки Веры Фрёлих, носившая приметное название «Vojne kaputt!: Надписи в рейхстаге: свидетельство позора или призыв к тому, чтобы задуматься?»[569]. По существу, здесь дана точная характеристика разнонаправленных тенденций германского исторического сознания, четко проявившихся в ходе парламентских дебатов. Прения в Бундестаге не случайно совпали с широкой дискуссией о преступлениях вермахта, когда немцы вновь оказались лицом к лицу с нежелательными и как будто давным-давно решенными «проклятыми» вопросами – о национальной вине и национальной ответственности за чудовищные деяния гитлеровцев[570]. После объединения страны произошло «формирование контуров нового самосознания»[571], которое невозможно оценить однозначно. С одной стороны, в общественном мнении ФРГ утвердился антинацистский консенсус. Но, с другой стороны, заметно выросло влияние течений, которые можно объединить в рамках понятия «новый немецкий национализм», которому присуща линия на «размывание» памяти о поражении третьего рейха, на причисление Германии к числу жертв Второй мировой войны.

Могли ли предположить бойцы и командиры Красной Армии, что несколько десятилетий спустя их автографы станут полем идеологического противостояния и будут приводить в смятение немецких консервативных политиков?

* * *

С весны 1999 г. открыты для посетителей купол, сооруженный по уникальному проекту Фостера, обширная площадка на крыше здания, а также (в дни, свободные от заседаний парламента) внутренние помещения, где расположены советские надписи. Ежегодно сюда приходят до 3 миллионов посетителей.

Поток экскурсантов – в этом может убедиться каждый, кто бывает в Берлине, – с каждым днем только нарастает. Непременным и желанным гидом по Бундестагу в течение многих лет является Карин Феликс, миловидная общительная женщина, свободно владеющая русским языком. Ее имя хорошо знают российские экскурсанты. Изучение и расшифровка надписей советских солдат стали для нее делом жизни.

С особой нежностью и сердечностью она относится к ветеранам Великой Отечественной войны. Она пожимает руку каждому из них, говорит им по-русски: «Спасибо Вам за то, что Вы сделали для нас. Спасибо, что мы можем мирно жить». В мае 2010 г. вещающая на немецком языке радиостанция «Голос России» провела передачу, специально посвященную тому, как Карин Феликс расшифровала ряд «русских т» и отыскала их авторов или их потомков и родственников. «Никто не знает надписи так, как их знаю я, – с полным правом утверждает она. – Подлинная жизнь автографов начинается тогда, когда нам удается узнать их авторов». Журналистка, ведущая радиопередачу, воскликнула: «Эта женщина действительно знает все! Каждую букву, каждую надпись и, во многих случаях, авторов этих надписей!»[572].

Первым из бывших солдат, штурмовавших Берлин, отыскал свою подпись в 2001 г. Борис Сапунов (1922–2013) – доктор исторических наук, профессор, научный сотрудник Государственного Эрмитажа. Председатель парламента Вольфганг Тирзе пригласил ветерана и его сына в Берлин. 16 мая 2002 г. состоялся торжественный прием в Бундестаге. Тирзе распорядился занести это событие в памятную книгу парламента ФРГ. Событие оказалось столь необычным, что еженедельник «Der Spiegel» не преминул опубликовать выразительный репортаж своего специального корреспондента Уве Бузе: «Сапунов поражен стеклянным куполом, он осматривает великолепные двери, соединяющие друг с другом залы и коридоры, и подходит к стене, оставленной такой, какой она была в последние дни Второй мировой войны. И здесь Сапунова настигает его первая жизнь. На высоте полутора метров он видит свое имя, написанное четкими буквами, хорошо читаемыми на поверхности камня. Почти 57 лет назад, 3 мая 1945 г. Сапунов стоял у этой стены, подтвердив своей подписью завоевание германской столицы. Тогда Сапунов носил звание сержанта Советской Армии, с самого начала войны был ее участником, сражался на многих фронтах, был ранен, был объявлен убитым, и, наконец, оказался среди тех, кто захватил Берлин. За несколько дней до капитуляции он осматривал рейхстаг, нашел на полу обломок древесного угля и написал на стене свое имя». Знаменателен вывод немецкого журналиста: «Немцы должны знать, кто одержал над ними победу»[573]. В благодарственном письме, которое Сапунов направил Вольфгангу Тирзе, было сказано: «Прошу передать глубокую благодарность сотруднице Бундестага Карин Феликс за исключительную помощь в организации и проведении моего визита»

С помощью Карин Феликс в апреле 2004 г. нашел свою подпись бывший старшина, радист штаба 1-го Белорусского фронта, ныне радиоинженер Борис Золотаревский. Обращаясь к фрау Феликс, он написал: «Недавнее посещение Бундестага произвело на меня столь сильное впечатление, что я не нашел тогда нужных слов для выражения своих чувств и мыслей. Я очень тронут тем тактом и эстетическим вкусом, с которым Германия сохранила автографы советских солдат на стенах Рейхстага в память о войне, ставшей трагедией для многих народов… Для меня была очень волнующей неожиданностью возможность увидеть свой автограф и автографы моих друзей Матяша, Шпакова, Фортеля и Кваши, с любовью сохраненные на закопченных стенах Рейхстага. С глубокой благодарностью и уважением Борис Золотаревский».

Людмила Носова из Запорожья побывала в Берлине в апреле 2005 г. с делегацией бывших узниц концентрационного лагеря Равенсбрюк, прибывшей в Германию к 60-й годовщине освобождения из неволи. Ей было уже за восемьдесят, она передвигалась на инвалидной коляске. Носова рассказала Карин Феликс, что ее покойный муж, Алексей Носов, с которым она познакомилась в 1946 г., расписался на стене рейхстага. После интенсивных поисков Карин Феликс смогла показать вдове его имя. Большими буквами, на стене написано: «Носов». Пожилая женщина расплакалась и только повторяла: «Боже мой, какое счастье!».

Учительница из Волгограда, которая привезла российских школьников на экскурсию в Берлин, просила найти автограф покойного ветерана войны Чистякова. Надпись была найдена: «9 мая 1945 г. Сталинградцы в Берлине!!! Капитан Чистяков. Капитан Рубцов». При помощи Карин Феликс студент одного из германских университетов гражданин Азербайджана Анар нашел в здании Бундестага автограф своего деда лейтенанта Мамеда Наджафова[574].

Как рассказывает известный российский режиссер Иосиф Райхельгауз, его покойный отец, участник штурма германской столицы кавалер двух орденов Славы гвардии сержант Леонид Райхельгауз, говорил о том, что он расписался на стене рейхстага. В первую же поездку в Берлин режиссер ходил вдоль колонн здания, искал надписи наших солдат, но найти не мог. Слово Иосифу Райхельгаузу: «Вскоре у нас были очередные гастроли в Берлине: нас отлично принимали, были долгие овации, потом был ужин с нашими немецкими коллегами, которые спросили, что нам хочется увидеть такого, чего мы еще в их городе не видели. И я им рассказал, что я много лет ищу автограф своего папы на рейхстаге. И тогда одна девушка-журналист говорит: “У меня подруга занимается исследованием граффити советских солдат!”. На следующий день мы отправились в Бундестаг и познакомились с госпожой Карин Феликс, которая сразу нам сказала: “Вы-то, наверное, на улице искали, а граффити внутри, у зала заседаний”… Со мной поехала родная сестра. И она увидела. Там стерта половина первой буквы, часть последней, но она узнала папин почерк… Конечно, теперь каждый раз, когда я бываю в Берлине, я прихожу к папиному автографу и стою там час-другой. И что поражает: мимо проходят десятки экскурсий, в основном немецких детей, и всем им говорят (я понимаю язык): “У нас был проклятый Гитлер, а русские солдаты нас освободили!”. Вот это называется: уроки войны. И я бы очень хотел, чтобы мы тоже усвоили эти уроки. И тогда я буду понимать, что жертвы были не напрасны»[575].

Любимая надпись Карин Феликс: «Анатолий плюс Галина», сделанная в мае 1945 г. Это – текст под рисунком сердца, пронзенного стрелой. Любовь во время жестокой войны… Карин Феликс говорит задумчиво: «Сюда, в рейхстаг, он пришел живым. Но я не знаю, выжил ли он»[576]. В письме к автору этой статьи Карин Феликс признает: «Надо было бы обладать каменным сердцем для того, чтобы не рассказать о встречах с людьми, которые могут поведать об этих надписях»[577].

Итогом 15-летней благородной работы этой удивительной женщины стала солидная книга «Когда оживает история: исторические граффити Красной Армии в здании рейхстага и их авторы»[578]. Книга с предисловием Риты Зюссмут вышла весной 2015 г. в издательстве «Anno» в городе Ален (земля Северный Рейн-Вестфалия). Обращаясь к читателям, Карин Феликс пишет: «Многие люди не могут приехать в Берлин и увидеть исторические стены, на которых, быть может, остались последние следы памяти их отцов и дедов – их автографы. Понимая значение этих надписей для последующих поколений, прежде всего в пространстве русского языка, я приняла решение рассказать о том, что я знаю и воспроизвести все надписи – как четкие, так и трудно читаемые, перевести их на немецкий язык». Эту книгу непременно следует перевести на русский язык.

Сохраненные советские надписи на стенах рейхстага, эти проникнутые неостывшим жаром войны спонтанные свидетельства торжествующей гордости победителей, ныне стали артефактами, отражающими освободительный характер Великой Отечественной войны, ее человеческое измерение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.