Поселенческая политика: новые цели и новые методы

Поселенческая политика: новые цели и новые методы

Израильская поселенческая политика на Западном берегу и в секторе Газы при правительстве М. Бегина претерпела значительные изменения. Связаны они были не только с поддержкой движения «Гуш эмуним» – обозначилась принципиально новая цель этой политики, и в соответствии с нею были выработаны новые методы ее претворения в жизнь. Следует отметить, что сам М. Бегин был светским, либерально мыслящим человеком, повседневная жизнь которого была далека от практик религиозного сионизма. Вместе с тем к религиозно-сионистскому движению «Гуш эмуним» М. Бегин относился с большой симпатией.

В основе резкой активизации поселенческой деятельности лежали идеологические и религиозные соображения, предопределявшие принципиальное нежелание тогдашнего израильского руководства уходить с контролируемых территорий. Однако, согласно подписанным в Кемп-Дэвиде договоренностям, необходимо было не только создавать органы палестинского самоуправления и передавать им административные полномочия, но и впоследствии вести переговоры об урегулировании «окончательного статуса» Западного берега и сектора Газы. Как сам М. Бегин, так и министр сельского хозяйства А. Шарон (позднее назначенный М. Бегином министром обороны), бывший на том этапе главным проводником поселенческой политики, исходили из того, что необходимо коренным образом изменить демографическую ситуацию на территориях. Подобное развитие событий должно было предоставить Израилю максимально выгодные позиции на будущих переговорах, возможно позволив даже поставить вопрос о частичной аннексии территорий в связи с «изменившимися обстоятельствами».

Именно поэтому параллельно шли два процесса, конечные цели которых были прямо противоположными: поселенческая деятельность, которую многие эксперты не без оснований расценивали как «медленную аннексию», и переговоры о создании палестинской автономии на контролируемых территориях.

Принципы и методы новой поселенческой политики были впервые изложены в плане, разработанном Матитьяху Дроблесом – членом кнесета от блока «Ликуд», возглавившим в 1978 году поселенческий департамент Еврейского агентства. «Цепь поселений от Хеврона до Шхема будет служить обороной нашей восточной границы… заселенная зона будет служить надежной гарантией того, что еще одна арабская страна в регионе не возникнет», – говорилось в данном документе[171]. Если раньше перед возведением каждого нового поселения тщательно рассматривались вопросы экономической целесообразности, то теперь, согласно плану М. Дроблеса, поселения могли создаваться, даже не имея под собой экономической базы, а будучи «спальными пригородами, жители которых будут ездить на работу в израильские города». Чтобы стимулировать поселенческую активность, правительство многократно увеличило бюджет, выделяемый на развитие поселений на Западном берегу (если в 1976 году он составлял около четырех миллионов долларов, то в 1983 – уже около 35 миллионов). Деньги направлялись как на строительство дорог, чтобы обеспечить поселенцам возможность добираться до крупнейших израильских городов, так и на строительство домов и жилищные субсидии, с тем чтобы цены на объекты недвижимости в поселениях были значительно ниже, чем в среднем на израильском рынке жилья[172]. Другой план был выдвинут в середине 1978 года тогдашним министром обороны Эзером Вейцманом. Возражая против создания сети небольших поселений, Э. Вейцман предложил построить шесть крупных (по израильским меркам) городов в районах с наименьшей плотностью арабского населения.

Ариэль Шарон стал главным проводником поселенческой политики. В своих действиях он руководствовался не только стремлением изменить демографию Западного берега, но и военно-стратегическими соображениями. Он начал строительство дорог, пересекавших Западный берег с запада на восток и проходивших через стратегически важные точки, причем вдоль этих дорог было создано нескольких еврейских поселений.

В сентябре 1977 года правительство одобрило план А. Шарона, и в течение последующих четырех лет было основано 64 новых поселения. Многие из этих поселений на начальных стадиях состояли из нескольких палаток и временных домов. Однако для А. Шарона было важно хотя бы зафиксировать израильское гражданское присутствие, а дальнейшее развитие поселений могло остаться делом будущего. А. Шарон считал, что поселения будут более существенным фактором в определении политической судьбы Западного берега, чем любое политическое соглашение, которое должно будет принимать в расчет факт их существования.

Однако поселенческая деятельность осуществлялась не только волей собственно членов правительства. Весьма сильное влияние оказывал и созданный в 1980 году Совет поселений Иудеи, Самарии и сектора Газы. Однако, несмотря на активные действия лидеров религиозного сионизма, они постоянно испытывали трудности в привлечении людей в неразвитые (с точки зрения хозяйства, транспортной и иной инфраструктуры и т. д.) поселения. Масштабные планы, согласно которым в течение двадцати лет на контролируемых территориях планировалось поселить миллион граждан Израиля, было просто некому реализовывать.

Серьезной проблемой, с которой столкнулось правительство М. Бегина, было юридическое обоснование строительства поселений. Если речь шла о воссоздании еврейских поселений на тех местах, где они существовали до Войны за независимость, то юридических проблем почти не возникало, так как земля под этими поселениями была давно куплена Земельным фондом и теперь принадлежала Израилю. Размещение военных баз Армии обороны Израиля и строительство форпостов НАХАЛа было более противоречивым с юридической точки зрения, но эти шаги все же можно было обосновать. Наиболее спорным было строительство гражданских поселений на землях, экспроприированных у арабских владельцев декретом военной администрации по соображениям безопасности.

Уже в 1968 году жителям Западного берега и сектора Газы, не имевшим израильского гражданства, было разрешено подавать жалобы на действия военной администрации в Верховный суд страны. В течение долгого времени местные жители этим правом почти не пользовались, как не веря в эффективность подобного шага, так и не желая своими обращениями в израильский суд легитимизировать оккупационный режим. Однако во второй половине 1970-х годов и впоследствии палестинцы, у которых были изъяты земли под строительство поселений, все-таки подали несколько жалоб в Верховный суд Израиля. Решения по этим искам стали важными юридическими прецедентами. В нескольких делах (в этой связи вспоминаются случай изъятия земель у бедуинов в секторе Газы и жалоба на создание поселения Неве-Цуф в Самарии) петиции палестинцев были отклонены по тем или иным причинам, однако «прецедент Элон-Море» стал поворотным пунктом в поселенческой политике правительства. Высший судебный орган страны обязал израильские власти эвакуировать поселенцев с уже занятых земель. В решении, вынесенном по данному делу зимой 1980 года, Верховный суд постановил, что указ о занятии принадлежащей частному лицу территории, который был издан военным комендантом Иудеи и Самарии, следует считать недействительным, поскольку он преследовал не оборонные, а политические цели. Верховный суд Израиля постановил, что нормы международного права допускают аннексию оккупированных земель армией для нужд обеспечения безопасности, но не с целью создания на них гражданских поселений[173]. Этот прецедент побудил правительство изменить политику и создавать поселения только на государственных или общественных землях, не прибегая к экспроприации земель у местных жителей. Не сбылись надежды отдельных активистов движения «Гуш эмуним» на то, что правительство постановит, что подобные вопросы не находятся в компетенции суда, и начнет строить поселения без оглядки на формально-юридическую принадлежность тех или иных земель на контролируемых территориях.

Параллельно этому шло развитие поселений сектора Газы и Синайского полуострова, как правило, по инициативе и с разрешения правительства. Впервые Газа и Синайский полуостров были заняты Израилем в ходе Синайской кампании 1956 года, но возвращены Египту спустя менее чем полгода после этого[174]; в то время еврейские поселения на этих территориях не создавались. Однако после Шестидневной войны ситуация была иной, а решения Хартумской конференции ЛАГ сентября 1967 года, гласившие: «нет – миру с Израилем, нет – признанию Израиля, нет – переговорам с Израилем», стали катализатором радикализации политических настроений и в еврейском государстве. В этих условиях создание еврейских поселений в секторе Газы и на Синайском полуострове было шагом естественным.

Уже в 1968 году межминистерская комиссия по делам поселений во главе с И. Алоном рекомендовала основать два форпоста НАХАЛа в этом районе: Нецарим и Мораг. И. Алон способствовал также закладке Кфар-Дарома на месте одноименного поселения, основанного в 1946 году и захваченного арабами во время Войны за независимость. По словам И. Алона, «строительство поселений в секторе Газы будет иметь важнейшие последствия для политического будущего данного района. Нам необходимо рассечь эту полосу к югу от города Газы израильским поселенческим клином»[175]. Потом было основано поселение Нецер-Хазани. К концу 1970-х годов в секторе Газы было создано десять еврейских поселений.

При закладке поселений в этих районах был применен так называемый принцип пяти пальцев, сформулированный тогдашним командующим Южным военным округом Ариэлем Шароном[176]. Чтобы не допустить сращивания арабских населенных пунктов, А. Шарон предложил протянуть из Северного Негева на юг пять групп еврейских поселков. Предназначение первого «пальца» – «отрезать» Бейт-Ханун от Ашкелона; с этой целью в северной части сектора Газы были созданы поселения Алей-Синай, Нисанит и Дугит. Второй «палец» должен был «прошить» территорию между городом Газой, Дир эль-Балахом и лагерем беженцев Эль-Бурейдж; там, правда, было заложено одно-единственное поселение – Нецарим. Третий «палец» должен был вторгнуться в участок между Дир эль-Балахом и Хан-Юнесом; так появились поселения Ганей Таль, Нецер-Хазани и Тель-Катифа. Следующий «палец» должен был стать стратегически важной преградой между Хан-Юнесом и Рафиахом; к основанным там Ацмоне, Гадиду и другим поселениям впоследствии присоединился поселок Неве-Дкалим, благодаря которому этот район, названный Гуш-Катиф, обрел территориальную целостность. И наконец, пятым «пальцем» А. Шарон считал создававшийся город Ямит и другие поселения на Синае.

Условия жизни в новых поселениях были весьма нелегкими, прежде всего из-за отсутствия необходимой инфраструктуры. Психологические условия были не легче – представители левого лагеря в самом Израиле и иностранные СМИ поднимали шум едва ли не из-за каждого нового сборного домика на «оккупированных территориях». В 1978 году в Верховный суд была подана апелляция против самого факта возникновения поселения Бейт-Эль, которое было основано на земле, экспроприированной у палестинских арабов, причем экспроприация мотивировалась не нуждами жилищного строительства, а соображениями безопасности. Суд вынес временное распоряжение приостановить все работы по развитию нового поселения, включая прокладку канализации. Над Бейт-Элем и другими подобными поселениями навис дамоклов меч судебного приговора об эвакуации, но по прошествии нескольких месяцев апелляция была отклонена[177]. Однако спустя менее чем два года Верховный суд принял апелляцию, поданную совместно палестинцами и деятелями левого лагеря против основателей поселения Элон-Море. Согласно решению суда, группа поселенцев должна была покинуть находившиеся в частном владении земли деревни Руджейб в Самарии. Парадоксальным образом в результате этого морально-юридический фундамент деятельности поселенцев на контролируемых территориях стал едва ли не крепче, чем у жителей Израиля в пределах «зеленой черты», где бесчисленное множество мошавов и кибуцев было основано на земле с не оформленными должным образом правами собственности, покинутой арабскими беженцами во время Войны за независимость.

Решение правительства не изымать земли, находящие в частном владении, привело к нескольким неоднозначным изменениям в поселенческой политике. Положительный эффект от этого решения состоял в том, что палестинцы больше не имели легального повода подавать жалобы в Верховый суд. Однако земли, находившие в государственной собственности, зачастую были изначально непригодны для создания поселений с точки зрения топографии, обеспеченности водными ресурсами и возможностей ведения хозяйства. В результате многие поселения испытывали постоянные экономические трудности, не имели достаточных возможностей для роста и естественного развития и существовали исключительно как форпосты еврейского присутствия на контролируемых территориях.

Кроме того, стремясь приобрести некие массивы земли, все же пригодной для проживания и строительства экономически рентабельных поселений, правительство сняло ограничения, существовавшие в течение многих лет, на покупку земли частными лицами и компаниями. Если план М. Даяна, содержавший подобное предложение, вызвал острые политические разногласия и был отклонен в 1973 году во многом именно из-за этого предложения, то теперь правительство не только сняло данное ограничение, но и всячески поощряло израильских предпринимателей покупать участки земли для расширения существующих или строительства новых поселений. Это вызвало многочисленные случаи мошенничества и давления. Многие палестинцы подвергались давлению с двух сторон: со стороны израильтян, стремившихся купить землю, и со стороны радикальных палестинских группировок, угрожавших расправой в случае продажи земли евреям[178].

В сложившихся условиях военная администрация, всегда игравшая значительную роль в израильской политике на контролируемых территориях, практически самоустранилась от процессов, происходивших в сфере развития поселенческого движения. Политика М. Бегина относительно занятых в ходе Шестидневной войны территорий часто определялась как «медленная аннексия» также по той причине, что Израиль распространил на поселения и поселенцев действие израильских законов. А с ростом числа поселений росла и территория, на которой эти законы действовали. Так, поселенцы, согласно решению израильского правительства, подчинялись исключительно израильскому, а не местному, иорданскому на Западному берегу и египетскому в секторе Газы, законодательству; они получили возможность голосовать на выборах в кнесет; на них была распространена израильская система налогообложения.

Насколько успешной и результативной была израильская поселенческая политика в период правления М. Бегина, можно судить по статистическим данным. Если в 1977 году, то есть в год победы «Ликуда» на выборах, на Западном берегу и в секторе Газы жили приблизительно 5 тысяч человек, то в 1981 году, к концу первой каденции М. Бегина, их было уже 27 тысяч. Всего с 1977 по 1987 год Израиль основал на Западном берегу и в секторе Газы около ста пятидесяти поселений, в которых ко времени начала первой интифады жили около 70 тысяч человек. Таким образом, число еврейских поселенцев выросло за десять лет приблизительно в четырнадцать раз[179]. Вместе с тем перспектива еще одного четырнадцатикратного увеличения числа поселенцев до заветного миллиона выглядела весьма сомнительной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.