Постоянство временных решений: формирование и закрепление статус-кво

Постоянство временных решений: формирование и закрепление статус-кво

Сделав выше обзор конкретных предложений, выдвинутых общественными, политическими и военными деятелями в первые недели после окончания Шестидневной войны, мы можем обобщить их и свести, с некоторыми ограничениями, к четырем основным направлениям решения проблемы политического будущего Западного берега и сектора Газы: аннексия Израилем; «палестинская опция» (создание Палестинского государства или предоставление палестинским арабам достаточно широкой автономии); «иорданская опция» (возвращение всех или большей части занятых территорий под иорданский контроль); откладывание принятия решений на более поздний срок при условии фактического сохранения статус-кво.

Необходимо попытаться ответить на вопрос, почему же в 1967 году была выбрана именно последняя опция, сохранение на неопределенный срок статус-кво (при фактической реализации как минимум до 1977 года плана Алона в его первоначальном варианте, не предусматривавшем какого-либо участия Иордании), а не какая-либо другая, какие факторы – внутриизраильские и международные – повлияли на это.

Аннексия. Идея аннексии всех территорий, перешедших под израильский контроль в ходе Шестидневной войны, имела в тот период минимальное число сторонников. Из всех перечисленных выше планов только план профессора Ю. Неэмана предусматривал аннексию большей части территорий, и то с оговорками, допуская возможность практически полного отступления с Синая[91]. Этот вариант могли поддерживать правые и религиозные партии, однако правительство едва ли решилось бы даже рассматривать всерьез подобную возможность. При обсуждении проблемы аннексии Восточного Иерусалима министр образования Залман Аран высказывал опасения относительно жестко негативной реакции мирового сообщества на этот шаг. Нет сомнений, что именно внешние факторы, то есть возможность жесткой реакции международного сообщества, повлияли на то, что возможность аннексии всерьез никем из политической и военной элиты не рассматривалась. Важнейшую роль играли и демографические соображения: аннексия занятых в ходе Шестидневной войны территорий при условии предоставления их жителям израильского гражданства превращала еврейское государство с относительно небольшим (15–20 % в разные годы) арабским меньшинством в двунациональное государство, в котором доля арабов достигала бы 35–40 % и более. Таким образом, аннексия занятых в 1967 году территорий фактически становилась бы концом Израиля в качестве еврейского государства. С другой стороны, аннексия территорий без предоставления их жителям гражданства и базовых политических прав (включая избирательное) превращало Израиль в государство апартеида, что также было совершенно неприемлемо для подавляющего большинства жителей страны.

«Палестинская опция». Возможность создания независимого Палестинского государства или палестинской автономии рассматривалась членами израильского правительства уже на заседании 19 июня 1967 года. В частности, Леви Эшколь говорил: «Я начал с автономии, но если станет понятно, что это невозможно воплотить в действительности, они [палестинские жители территорий] получат независимость». Игаль Алон формулировал идею конкретнее: «Я принимаю в расчет независимое арабское [Палестинское] государство, созданное согласованно по договоренности между нами и Иорданией, которое было бы со всех сторон окружено израильской территорией». Менахем Бегин, тогда, напомним, член правительства, отмечал: «Насколько я понимаю, понятие автономии логически железно приводит к Палестинскому государству. Если мы говорим об автономии, это приглашение к созданию независимого Палестинского государства»[92].

Учитывая, что Палестинское государство должно было быть создано еще по резолюции ООН от 29 ноября 1947 года и должно было находиться на территории, в частности, Западного берега и сектора Газы, была своя логика в том, чтобы попытаться двадцать лет спустя все же начать движение в этом направлении, принимая во внимание военные и политические интересы Израиля. Однако этот вариант решения проблемы также не был принят, и тому есть, на наш взгляд, пять объяснений.

Прежде всего, создание Палестинского государства было возможно только при условии достижения договоренности с местными палестинскими лидерами. Однако на тот момент израильтяне плохо представляли себе, кто из палестинских лидеров, во-первых, готов признать Израиль и пойти на переговоры о мире с ним, а во-вторых, в состоянии будет при этом контролировать те территории, откуда Израиль был готов вывести свои войска. В то время, например, в соседней Сирии переворот следовал за переворотом (23 февраля 1966 года Сирию потряс пятый за четыре года военный путч), и израильские руководители, разумеется, не были заинтересованы в том, чтобы своими руками создавать подобный очаг напряженности в непосредственной близости от Иерусалима и Тель-Авива. ООП во главе с Ахмедом Шукейри справедливо рассматривалась не как организация, отражающая собственно палестинские интересы, а как искусственно созданная структура, отражающая прежде всего интересы Египта (подобное восприятие было отнюдь не безосновательным). ФАТХ, лидер которого Я. Арафат тогда еще не возглавлял ООП (ему удалось сместить А. Шукейри год спустя), также не мог быть партнером по переговорам, поскольку провозглашал вооруженную борьбу как свою основную тактику, отказывая Израилю в каком-либо признании[93]. Логичным ответом на все эти трудности был призыв Рехаваама Зеэви «вырастить» альтернативных палестинских лидеров, привести их к власти и уже с ними вести переговоры[94]. Подобный вариант, кстати, израильское правительство в начале 1980-х годов пыталось реализовать в Ливане, и попытка эта закончилась полным провалом. Как бы там ни было, «вырастить» лидеров и привести их к власти в одночасье невозможно, процесс этот, если его начать, кропотливый и очень сложный. Желающих реально взять на себя ответственность за такое развитие событий в то время не нашлось.

Среди жителей Западного берега не было единства мнений, что же лучше: снова стать подданным короля Хусейна, под властью которого они жили со дня его вступления на престол в 1953 году, либо же, наоборот, стремиться к палестинской независимости, как это предусматривалось резолюцией № 181 Генеральной Ассамблеи ООН от 1947 года. Часть жителей, имевших финансовые или иного рода материальные интересы на Восточном берегу, поддерживали возвращение Западного берега под иорданский контроль, в том числе и по причине нежелания оказаться под властью радикальных ООП и ФАТХа. Другие, напротив, поддерживали идею создания независимого Палестинского государства, в том числе и во главе с лидерами ООП. Каким бы из двух путей – «палестинским» или «иорданским» – ни пошли израильские руководители, в любом случае многие жители Западного берега были бы недовольны происходящим.

Во-вторых, нельзя недооценивать опасения израильских лидеров, что переговоры с палестинскими представителями будут очень тяжелыми, ибо эти представители потребуют от Израиля полного отступления к довоенным границам, включая передачу под их контроль Восточного Иерусалима и создания Палестинского государства на всей территории Западного берега и сектора Газы. К отказу от Восточного Иерусалима и всего Западного берега (Иудеи, Самарии и Иорданской долины) израильские руководители, да и израильское общество в целом не были готовы ни тогда, ни сейчас.

В-третьих, существовало оправданное опасение, что будет очень трудно, а скорее всего просто невозможно достичь договоренности с палестинцами без решения вопросов, оставшихся с войны 1948 года: проблемы беженцев и проблемы территорий, которые находились в пределах «зеленой черты», но по карте ООН должны были отойти к Палестинскому государству. Среди этих территорий – Верхняя Галилея, Северный Негев (в частности, Ашкелон и Беэр-Шева) и другие районы, которые были объявлены суверенной территорией Израиля и на которых жили сотни тысяч его граждан. Израильские руководители очень опасались открыть тот ящик Пандоры, который неминуемо открылся бы при апеллировании палестинцами к резолюции № 181 – той самой, которая определила и международно-правовой статус создания Израиля. Иордания же к этому документу апеллировать заведомо не стала, ибо и она нарушила его по всем статьям, заняв и аннексировав Восточный Иерусалим (который должен был быть международным городом) и Западный берег Иордана (который должен был быть частью независимого Палестинского государства).

Четвертым аргументом, повлиявшим на отказ от «палестинской опции» решения проблемы, была вера в возможность достижения соглашения, на тех или иных условиях, с королем Иордании, усилившаяся к 1969 году. Можно предположить, что одновременное ведение переговоров и с Иорданией, и с местными палестинскими лидерами создало бы «конкурентную атмосферу» и сделало бы короля Хусейна более уступчивым. Однако в реальности одновременное ведение переговоров с Амманом и заигрывание с местными палестинскими лидерами лишь раздражало короля Хусейна, видевшего в этом неискреннюю двойную игру израильтян, угрожавшую его интересам, что никак не способствовало смягчению его позиции.

Наконец, пятой важной причиной отказа от «палестинской опции» было нежелание многих израильских политиков того периода, в том числе Голды Меир, сменившей Леви Эшколя после его безвременной кончины в 1969 году, признать существование палестинского народа как такового. Соответственно при таком подходе странно было бы рассчитывать на начало активных переговоров по созданию Палестинского государства.

Эти причины – отсутствие местных лидеров, способных достичь политического соглашения; опасение, что палестинские лидеры предъявят требования не только полного отступления к довоенным границам, но и возвращения всех территорий, на которых Палестинское государство должно было быть создано согласно резолюции ГА ООН от 1947 года; вера в возможность достижения соглашения с королем Иордании; и, главное, отказ признать существование палестинцев как отдельного народа – свели на нет возможность реализации «палестинской опции».

«Иорданская опция». Иорданский вариант решения проблемы будущего Западного берега рассматривался многими как предпочтительный, причем чем больше времени проходило после окончания боевых действий, тем большее число израильских государственных деятелей склонялись в пользу сепаратного двустороннего иордано-израильского урегулирования. Идеи о необходимости решения проблемы в рамках контактов с королем Хусейном и о возможной интеграции Западного берега в единую израильско-иорданскую конфедерацию фигурировали как в предложениях «четырехсторонней комиссии» во главе с Я. Герцогом, так и в более позднем варианте «плана Алона».

Израильские руководители не без оснований полагали, что принципиальной разницы между населением Восточного берега (т. е. жителями суверенной территории Иордании) и Западного берега (оказавшимися в июне 1967 года под израильским контролем) не было. Независимого политического статуса Западный берег никогда не имел, последовательно будучи частью Османской империи, территории британского мандата и Иордании. Кроме того, в отличие от бывшего обособленным и неаннексированным придатком Египта сектора Газы, Западный берег до 1967 года был интегрирован в политическую и хозяйственную системы Иордании, а значительное большинство местных жителей имели иорданское гражданство. Хотя на Западном берегу на всем протяжении иорданского правления сохранялись очаги сопротивления Хашимитской династии, в целом иорданские власти сумели утвердить свой контроль в этом регионе[95], несмотря на то что с точки зрения международного права эти земли предназначались под создание отдельного государства палестинских арабов.

Однако и «иорданская опция» не была реализована, несмотря на надежды, на нее возлагавшиеся. Представляется, что причиной провала иорданского варианта стал ряд серьезных ошибок, сделанных израильским руководством в оценке международной ситуации на Ближнем Востоке и собственно иорданских интересов.

Во-первых, после того как в ходе Хартумского саммита ЛАГ, прошедшего с 28 августа по 1 сентября 1967 года, была выработана согласованная позиция всех арабских государств, стала ясна иллюзорность надежд на возможность открытого диалога короля Хусейна с Израилем. Король Хусейн не мог позволить себе выглядеть предателем интересов всего арабского мира.

Еще одно заблуждение израильских руководителей состояло в том, что они пребывали в «послевоенной эйфории», считая, что арабские страны, испытавшие сильнейший шок от разгрома в войне, примут любые условия, какие бы Израиль ни предложил, а если нет – так тем хуже для них, ибо напасть на Израиль они более, как казалось, не решатся никогда. Нападение в октябре 1973 года разрушило эту доктрину до основания[96], но до этого было еще шесть лет. «Послевоенная эйфория» 1967 года оказалась обманчивой и не позволила трезво оценить положение. Израильские руководители сформулировали достаточно жесткие условия, согласно которым Шестидневная война и ее итоги якобы полностью изменили правила ближневосточной политической игры, и теперь речь могла идти только о полномасштабном арабо-израильском урегулировании. При этом израильские руководители ни разу не объявили о своем согласии вернуться к границам, существовавшим по состоянию на 4 июня 1967 года. То еесть от арабских руководителей требовалось согласие на признание Израиля и на подписание полноценных мирных договоров с ним на условиях, предусматривавших сохранение Израилем контроля над частью занятых территорий (в частности, Восточного Иерусалима, окрестностей столицы, района Гуш-Эцион, Иорданской долины и сектора Газы).

Следующим стратегическим просчетом израильского руководства, уже на иорданском направлении, была идея о том, что король Хусейн рано или поздно согласится на «урезанный» Западный берег. Игаль Алон, разрабатывая свой план, исходил именно из этой предпосылки. По сути, усовершенствованный «план Алона» представлял собой модель раздела Западного берега между Израилем и Иорданией, причем Иордании не доставалось, вероятно, самое важное – Восточный Иерусалим, включая Старый город и расположенные в нем святыни. Для короля же Хусейна возвращение контроля над Старым городом, где в 1951 году был убит его дед, имело принципиальное значение. Это в свою очередь было неприемлемо для Израиля.

Можно предположить, что в израильском руководстве были те, кто понимал нереальность достижения договоренности с Иорданией на предлагаемых Израилем условиях. Желая на самом деле сохранить все территории Западного берега (по идеологическим ли, по религиозным или по военным соображениям), они придерживались «иорданского» варианта, служившего удобным прикрытием. «Речь шла о прочном, длительном мире – о мире, гарантированном мирным договором, а не о серии временных перемирий [прозрачный намек на Родосские соглашения 1949 года], о мире, в основе которого лежали бы признанные и безопасные границы, о мире, который дал бы наконец Израилю время и возможность спокойно развиваться, стать маяком Ближнего Востока, отбросить меч, чтобы обеими руками взяться за плуг, – мечтал Игаль Алон. – Арабы отказались от прямых переговоров о мире, и мечта, которая блеснула было сразу после окончания войны, вновь погасла. ЦАХАЛ остался на новых линиях прекращения огня … и стал ждать постоянного соглашения». «Так он и ждет соглашения по сей день», – без особой скорби суммировал И. Алон в своей изданной в 1970 году книге, полагая, что новые границы «дали Израилю большую, чем когда-либо, безопасность»[97]. В таких обстоятельствах, казалось, повода спешить особо и не было.

Статус-кво. Таким образом, все варианты решения проблемы будущего Западного берега и сектора Газы последовательно оказывались невыполнимыми: и аннексия, и создание Палестинского государства, и возвращение Западного берега Иордании (а Синая и Голанских высот – Египту и Сирии соответственно) – все эти варианты оказались в тот момент, в тех политических и международных реалиях нереализуемыми.

Нереализуемость эта складывалась как из причин, диктовавшихся международной обстановкой и тенденциями, складывавшимися в арабском мире, и не зависевших от израильского руководства, так и из причин внутриизраильских, как то хрупкость правительства национального единства Л. Эшколя или эйфория от удивительной победы, мешавшая трезво оценить ситуацию. Если, как чувствовал отнюдь не только Яаков Герцог, «победой в Шестидневной войне [Израиль] … одарил сам Господь», то и причин торопиться не было.

В результате сложилась ситуация, при которой единственным вариантом, доступным Израилю, было поддержание некоего статус-кво. То есть территории и не аннексировались, как Восточный Иерусалим, но и не отдавались ни одной из арабских стран или палестинцам; при этом на них сохранялось израильское военное присутствие. Такое решение не улучшало положение, но, как казалось на протяжении многих лет, и не ухудшало его.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.