Климат целый год тепло- прохладный, нет ни зимы, ни жаркого лета («город вечной весны»)

Климат целый год тепло- прохладный, нет ни зимы, ни жаркого лета («город вечной весны»)

Утром - что за город! Всюду видна синева залива. Прекрасные здания венчают мягкие холмы, утопая в вечнозеленой зелени, масса цветов. Климат целый год тепло-прохладный, нет ни зимы, ни жаркого лета («город вечной весны»); тропические растения смешаны с флорой умеренного пояса. Говорят, купаться в море - холодно. Прохладу несет течение с Аляски, отсюда и достаточная влажность (хотя много ласкового, незнойного солнца). Жители горды своим прекрасным городом и обычно не склонны уезжать из него. Он и велик - до 2 миллионов (с Опландом), но просторен и отнюдь не кажется переполненным, как Нью-Йорк или Чикаго.

В какой-то громадной больнице, занимающей небоскреб, нас познакомили с некоторыми сторонами медицинской работы в Сан-Франциско. Нам сообщили, что до 90 процентов рабочих получают медицинскую помощь бесплатно, поскольку они охвачены страховой системой (четверть суммы складывается из вычетов из зарплаты, четверть - платит муниципалитет, еще одну четверть - промышленное предприятие и последнюю четверть - профсоюз), страхуется и часть членов семьи; в больницах - городских - плата также не взимается, кроме, конечно, частных лечебниц. Сообщили нам и о профилактической работе; например, об итогах десятилетнего наблюдения за курящими и не курящими в отношении частоты в обеих группах коронарного тромбоза; оказалось, что в группе курящих он развился за данный срок в два раза чаще.

Мы посетили и клиники, где познакомились с некоторыми новыми методиками по перманентному измерению кровяного давления, по цитологии легких, по оценке гипертрофии сердца и т. д. Один из профессоров носит фамилию Соколов, однако сын выходцев из России не знает ни единого русского слова. Кстати, он придерживается взгляда о том, что эссенциальная гипертония имеет нервную природу (на основании изучения эмоциональных факторов в анамнезе у гипертоников молодых - в том числе школьного возраста); забавно, что о нейрогенной теории гипертонии, разработанной в Советском Союзе, он узнал только два года назад из моего доклада на пражском симпозиуме.

Китайская часть города мне показалась несколько театральной - поскольку я уже побывал в Китае и мог убедиться в том, что там нет ни лощеной чистоты, ни фонариков, ни комфорта, как это создано здесь, под американским флагом, - хотя сами домики с типичными крышами и люди с плоскими лицами и раскосыми глазами похожи.

В музее в парке на берегу океана (Великого, или Тихого) я смотрел выставку французских художников-барбизонцев; доктор, водивший меня туда, купил мне отличный иллюстрированный каталог, в который с тех пор я часто заглядываю. Этот же доктор повез меня к себе домой.

Кстати, бывать дома полезно для знакомства со страной. Так, в Чикаго нас пригласил к себе один муниципальный врач, извинившись, что будет самый обычный обед, жена даже не предупреждена. Приехали - пятеро детей: один, 12 лет, разучивает на рояле Баха, другой, 10 лет, начинает учиться на скрипке, третья, 9 лет, рисует. Малыши, 4 и 3 лет, возились с игрушками и облепили нас с детской смелостью и непосредственностью. Между прочим, я поймал себя на мысли, что как-то странно слышать, как они хорошо изъяснялись по-английски. Миловидная, худощавая жена пригласила нас посмотреть кухню, холодильник, набитый мороженым. «Это ведь американская затея - мороженое, не правда ли?» Я уж не стал ей рассказывать, что в России мороженое еще с прошлого столетия крутилось в любой городской семье, а мы, гимназисты, покупали его по 3-5 копеек у разносчиков. Обед был прост, мало отличался от хорошего нашего - без вина, но после кофе с коньяком.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.