Сказка на земле

Сказка на земле

Сегодня цари бывают только в сказках. Но еще меньше века назад эта сказочная действительность реально существовала на нашей земле. И не только пышность царского двора, красота церемоний, нарядов и религиозных торжеств делала тогдашнюю жизнь похожей на чудесный вымысел. Если сегодня представить во всей полноте картину городской и сельской повседневности, то различие между тем, что окружает нас и тем, что видел вокруг себя подданный царской России, окажется столь же огромным, как отличие серого фотографического оттиска от живой жизни, подобием которой он является.

Николай II кормит слона в Царском селе

Как же жила Россия? Не будем заглядывать в великосветские салоны и дворцы вельмож – здесь всегда «несть ни печали, ни воздыхания». Попытаемся представить себе жизнь обычного человека. И в этом нам поможет всеведущая статистика…

«Ярмарка» Худ. Борис Кустодиев, 1906 г.

Известный русский просветитель Н. Рубакин привел в своей книге «Россия в цифрах» (1912) рисунок, на котором наглядно представлена структура питания рабочего в самой богатой стране тогдашнего мира – Англии – и его русского собрата. Выяснилось, что при среднегодовой зарплате чернорабочего-англичанина около 450 рублей (в пересчете с британских фунтов) и 400-рублевом доходе провинциального слесаря из России они потребляли примерно равные количества продуктов (с учетом особенностей национальной кухни). Так что передовая страна Запада обеспечивала своим согражданам ненамного более высокий уровень жизни, чем «отсталая» Россия. И разрыв между двумя империями с годами все более сокращался, так как темпы развития державы Николая II-го превосходили аналогичные показатели всех основных государств тогдашнего мира.

Если в России с 1900 по 1913 годы среднегодовой рост выпуска промышленной и сельскохозяйственной продукций составил 17 %, то в Германии за тот же период соответствующая цифра равнялась 13 %, в США – 11 %.

Но, пожалуй лучше, чем всякие проценты, об уровне жизни русского народа могут поведать точные цифры. Заодно они покажут, каких результатов добился революционный пролетариат, свергнув «ненавистную царскую деспотию». Итак, что мог купить рабочий на свою зарплату в 1913 и, соответственно, в 1936 году, когда было объявлено об окончательном построении социализма:

Цены в Москве в 1913 году (в копейках) по отношению к ценам эпохи социализма также заставляют задаться сакраментальным вопросом: «За что боролись?»

Даже если поверить официальным советским данным о том, что средняя зарплата за это время возросла на 208 %, то и в этом случае окажется, что в дореволюционные годы рабочий тратил на питание около 50 % заработка, а к 1936 году – 70 %.

Каждый имеет сегодня возможность наведаться в ближайший магазин и сопоставить нынешние цены с теми, что были в эпоху царизма, а заодно и подсчитать, сколько чего он может приобрести на свою зарплату.

Не приходится и говорить о качестве жизни в ту «невыносимую» эпоху. Услужливые, внимательные приказчики в лавках, разлюбезные половые в трактирах, бесчисленные уличные торговцы пирогами, сбитнем, орехами, по первому мановению руки спешащие к покупателю – все это кажется столь же нереальным, столь же сказочным, как шапка Мономаха.

А то, что производили русские заводы и фабрики, достойно представляло во всем мире мастерство рабочего, оказавшегося, по иронии истории, предком советского неумехи и бракодела.

Общество велосипедистов (1901 г. Фотография Карла Карловича Буллы)

Д. И. Менделеев писал в своей работе «К познанию России», что экспортируемые из России текстильные изделия, прекрасные по качеству и очень дешевые, вытеснили с азиатских рынков соответствующие английские товары – даже в Индии, бывшей тогда британской колонией. Как нечто само собой разумевшееся Менделеев обронил: «Всякий русский, ездивший за границу, знает, что в России конфектные изделия всякого рода, начиная от простых карамелей и варенья до конфект высшего сорта, не только лучше, чем где бы то ни было, но и дешевле».

Н. Н. Обручев, написавший в эмиграции жизнеописание Николая II-го, отмечал: «… уверен, что каждый, живший в Императорской Россия, это подтвердит, что таких лимонадов, какие там выделывались, по своему качеству и вкусу, нигде заграницей не было и нет и сейчас; особенно в этом, отношении выделялись московские «фруктовые воды» Ланит и «Ситро» и «Клюквенный» Калинкина.

Наши консервы Прохорова, выделывавшие малороссийский борщ, судака в майонезе, жареных куропаток и тетеревов, сладкий горошек и т. д. и т. д., фруктовые консервы, особенно фабрики Магомета Омар Оглы в Темур Хан Шуре, наши рыбные консервы: шпроты, кильки, бычки, скумбрия, наши балыки, сиги, семга были и, хоть в прошлом, до сих пор остались вне конкуренции, также как разные виды икры, папирос, табака и водки».

Первый в мире четырехмоторный бомбардировщик «Илья Муромец». Конструктор Игорь Сикорский (1888–1972 гг.) Первый полёт – 23 декабря 1913 год

При быстром росте промышленного производства (за 9 лет от русско-японской до Первой мировой войны – вдвое) и подъеме сельского хозяйства (что позволяло в больших объемах экспортировать хлеб, масло, сахар, табак, яйца), обеспечившими население всем необходимым, государство позволяло щедро ввозить из-за рубежа любые продукты и предметы роскоши. Витрины магазинов в самых отдаленных городах ломились от модных изделий. Любой мог выписать по заграничным каталогам нужный ему товар – рубль считался идеальным платежным средством во всем мире.

Можно представить себе состояние духа тех, кто помнил эти времена в эпоху «выработки нового человека». Если в 1913 году в Россию ввозилось 75 тысяч тонн чая, то в 1930 – 24 тысячи тонн. В 1913 для изготовления мыла импортировалось 110 тысяч тонн различных животных и растительных жиров. В годы первой пятилетки ввоз их сводится к нулю и мыло принялись фабриковать из глины (в 1932 г. она составляла по весу 40 % советского мыла). Тогда же прекратился ввоз кожи для обуви, риса, кофе, бумаги, тонкой шерсти, хлопка…

Но наиболее впечатляющие доказательства «достижений» тех, кто десятилетиями расшатывал самодержавную власть под предлогом ее мнимой некомпетентности, дают цифры иного рода.

В докладе, подготовленном в 1922 году специалистами Лиги Наций, есть такие данные по предреволюционной и послереволюционной России:

А уровень производства хлеба в 1913 году (80,1 млн. тонн) был вновь достигнут лишь в 1930 году. Но и тут надо учесть то обстоятельство, что в дореволюционной России учитывался урожай собранный, а советская статистика фиксировала урожай на корню.

Если в 1935 году на душу населения приходилось 5,4 центнера зерна против 6,3 в 1913, что означало уменьшение даже хлебного рациона на 1/5, то можно представить себе, какие ощущения испытывали зрители голодных «парадов физкультурников», помнившие масленичные гуляния царских времен, когда улицы и площади бывали заставлены столами со всяческой снедью…

Собственно говоря, число таких памятливых граждан сильно сократилось стараниями «освободителей». Если в 1917 году население России (в границах 1937 года) составило 141,7 миллиона человек, то по переписи 28 августа 1928 года обнаружилось лишь 131,6.

Что касается цвета нации, проживавшего в городах, то его выпалывание приобрело еще более впечатляющее масштабы. Если в 1917 году городское население России составляло 21,7 %, то в 1920 – 14,7 %, Дореволюционный уровень был восстановлен лишь в в 1932 году.

Помимо массового геноцида русского народа, осуществлявшегося силами интернациональных формирований ВЧК, помимо организованного голода, действовали, по-видимому, и чисто психологические факторы: не видя просвета в будущем, люди опасались рожать детей, и только умирать в таком настоящем оказывалось самым безопасным делом. По данным «Известий», смертность и рождаемость в Петрограде были таковы:

По вине большевиков, изъявших в ходе так называемой продразверстки даже семенной хлеб, в 1921 году в Поволжье умерло более трех миллионов русских крестьян. Невозможно сопоставлять действия красных властей и царской администрации, которая неоднократно сталкивалась с проблемами, порожденными засухой и недородом. Последнее из таких стихийных бедствий, постигших страну в 1911 году (то же Поволжье и Приуралье), показало эффективность «прогнившего режима».

Существовавшее в ту пору Управление сельско-продовольственной части (в составе Министерства внутренних дел) представляло собой мощный и гибкий аппарат. Действовавшие по его указаниям представители в местностях, пораженных недородом, закупали огромное количество зерна и семян в благополучных губерниях, приобретали сено и жмыхи. Все это по особому экстренному расписанию доставлялось по железной дороге и водным путям. От Омска на Тюмень, от Челябинска на Троицк срочно прокладывались необходимые железнодорожные ветки. Шла усиленная закупка лошадей для транспортировки продовольствия. В пострадавших губерниях все местные власти были мобилизованы для раздачи населению продовольственных пайков, продажи семян по заготовительным ценам, устройством общественных работ (сооружение мостов, строительство дорог, выкапывание прудов и т. п.), благодаря которым население могло заработать на улучшение расстроенного неурожаем хозяйства.

Вся работа Управления находилась под личным контролем императора, которой требовал регулярно представлять подробнейшие доклады о положении дел в пострадавших губерниях.

Результат: ни заболевших, ни истощенных, ни, тем более, умерших.

Русские рабочие

Но именно действия царской администрации были излюбленной мишенью для выпадов «народолюбцев». Один из таких обличителей всего и вся, выпестованных в демократических гостиных, горько сетовал всего через несколько лет после крушения «антинародного режима»: «Я, как и все, приходил раньше в ярость при виде чиновничьей деятельности, но, когда увидел я близко деятельность новых чиновников от революции (Февральской – С. П.), затопивших страну потопом безграмотных бумаг, поднявших цену на хлеб прямо до сказочных размеров, сломавших все и вся, те, старые чиновники стали мне казаться буквально светлым сонмом каких-то мудрецов».

А ведь проницательных людей хватало во все предреволюционные десятилетия. Тот же Дмитрий Иванович Менделеев еще в 1906 году предвидел все, что заставило многих «прогрессивных» интеллигентов чесать затылки, когда было поздно что-либо изменить. Академик писал: «… немало у нас лиц, которые полагают, что число «служащих» у нас очень велико, тогда как оно, в сущности, очень мало, и если бы, чего не дай Бог, в каком-нибудь виде осуществились где-нибудь утопии социалистов и коммунистов, то число одних тех, которые будут распределять работы, сгонять на них и наблюдать за ними, равно как и за общими порядками, стало бы наверное во много, много раз превосходить число современных «служащих». Когда я был в последнее время (ноябрь 1905 г.) в Лондоне, куда ездил вместе с дочерью, в первый раз бывшею за границей, то она была с первого же дня поражена количеством полицейских, везде в Лондоне имеющихся, даже в каждой комнате Британского музея. А когда я сказал об этом одному из моих лондонских друзей, то он мне сообщил, что недавно в одной газете был сделан подсчет числа полицейских чинов, приходящихся в Лондоне и Петербурге на 1 миллион жителей, и в Лондоне оказалось в десяток раз более, чем в Петербурге».

Царские дети на яхте «Штандарт» (1907 г.)

В этих словах великого химика содержится, кстати, и ответ тем нынешним малосведущим обличителям, которые выводят советскую и постсоветскую всеобщую бюрократизацию из порядков, которые существовали в Российской империи. Впрочем, тому, кто привык во всем и всегда отдавать предпочтение иностранным образцам, никакие авторитеты не указ – он все равно будет верить, что лучше, чем там, ничего не придумаешь.

Как тут не вспомнишь эпизод из истории Государственной Думы. Раз во время ее заседания известный адвокат Плевако заявил: «Довольно русскому народу ходить в детской рубашке, пора ему надеть тогу гражданина!» На это один из лидеров консерваторов Н. Е. Марков заметил: «Тога гражданина прекрасна с виду, но по русскому климату не простудиться бы в столь легком одеянии. Не римская простыня нужна русскому народу, а теплый романовский полушубок».

Но даже «реакционер» Марков не мог предвидеть, что тога, изготовленная милюковыми и керенскими, окажется погребальным саваном для миллионов и миллионов…

Стоит остановиться на таком вопросе, как народное образование. Ни в одной другой из областей своей деятельности большевики не выставили себе столь высоких очков и ни в чем так не обличали самодержавие, как в стремлении затоптать ростки просвещения. Цифры же и здесь говорят об обратном.

Согласно утвержденному Государственной Думой плану, к 1922 году в стране должно было быть поэтапно введено всеобщее начальное обучение. Поколение, достигшее школьного возраста в 1914 году, дало (на 1000 человек) в городах – 918 грамотных, а в деревне – 710.

А в 1920 году эти показатели снизились соответственно до 347 (в городах) и 171 (в деревне).

Таким образом, первые годы большевистского господства отбросили страну в этом смысле к 1890-м годам. И только к 1930 году был достигнут довоенный уровень. Количественно. А качественно – никогда.

Дело в том, что большевики приступили к планомерному вытеснению из школы наиболее способных людей. Если в царское время даже учитель начальной школы получал жалования 40 рублей в месяц (больше, чем средний заработок промышленного рабочего), а гимназический преподаватель зарабатывал 60 и более рублей, то в советские времена (1925 г.) соотношение изменилось (хотя рабочий не зажил лучше) – при средней зарплате в промышленности 55 рублей (советских!) сельский учитель получал 21 рубль. А кадетские профессора, всего несколько лет назад влагавшие в сердца студентов ненависть к царскому строю, теперь «перевоспитывались» с киркой и лопатой на Соловках…

Кстати, студентам, тоже немало постаравшимся в деле ниспровержения монархии, грех было жаловаться на царя. Таких условий для обучения, которые имелись в те годы в России, не знала ни одна страна. Если в Англии и США плата за обучение составляла от 750 до 1250 долларов в год, то в Российской империи – от 25 до 75. При этом больше половины русских студентов вообще освобождалось от платы, а каждый четвертый получал стипендию. Важно отметить, что все они имели возможность прилично зарабатывать интеллигентным трудом, главным образом, давая уроки или работая гувернерами. Никогда в Империи не было такого положения, чтобы студент подрабатывал дворником, на фабрике или мойщиком посуды, как это сплошь и рядом происходит в современных странах Запада.

Император Николай II на встрече с учениками московских гимназий (1914 г.)

В завершение беглого очерка о развитии экономики и культуры России в царствование императора Николая II приведу данные о состоянии финансов. Для советского человека, никогда не державшего в руках настоящих денег, трудно было представить, что бумажные купюры той эпохи по первому требованию разменивались в любой сберкассе на золотые десятки и пятерки. Не подозревают об этом и «дорогие россияне», превыше всего ставящие зеленые бумажки с портретами американских президентов…

Именно почтением к русским деньгам объясняется та умильность французских и немецких официантов, с которой они наблюдали за кутежами «широких русских натур». Когда подгулявшие купчики начинала колотить посуду, бить зеркала, ломать стулья, иноземная обслуга знала: в итоге раздастся шелест заветных купюр с изображением дородных русских царей и цариц.

Да и как было не «гулять», когда за спиной каждого такого безобразника стояла впечатляющая мощь русских финансов. Вот цифры:

В 1894 году, при вступлении Николая II на престол, золотой запас страны составил 300 миллионов рублей. В 1914 году он достиг 1 миллиарда 600 миллионов рублей.

Сумма государственного бюджета за указанный период выросла с 950 миллионов рублей до 3 миллиардов 500 миллионов. И за все это время – несмотря на войну и революцию – государственный бюджет империи не знал дефицита!

Самое удивительное, что такие успехи были достигнуты отнюдь не выжиманием всех соков из населения. Наоборот, в царствование Николая II вообще не взимался подоходный налог. А существовавшие подушное и косвенное налогообложение было самым легким среди развитых стран. Так общая сумма налогов на душу населения составила в 1912 году в России чуть больше 9 рублей, тогда как в Германии почти 23 рубля, а в Англии больше 40.

Рекламный плакат русской промышленной компании (1910 г.)

Надо ли говорить после всего этого, что при столь стабильной экономике Россия занимала последнее место среди цивилизованных стран по уровню самоубийств, по преступности. Куда меньше, чем в государствах Запада, было полицейских и тюрем. Целые волости годами не видели человека в мундире правоохранительных органов…

В таком положении передал император Николай II свою страну тем «любимцам общественности», которым не терпелось примерить тогу гражданина на русского мужика, на замызганного кочевника, высшим блаженством почитающего обглодать баранью голову. Результат не замедлил себя ждать. Видный деятель партии социалистов-революционеров, занимавший пост секретаря горе-премьера Керенского, писал через несколько лет после эксперимента демократических «модельеров»: «Россия превратилась в «клоаку преступности». Население ее в сильной степени деградировало в моральном отношении. Особенно значительная деградация в молодом поколении. Таковы дальнейшие «завоевания» войны и революции. Фактов для подтверждения сказанного имеется, увы, в вполне достаточной мере.

Первой категорией подтверждений служат явления: террора, диких разнузданных разрушительных действий индивидов и масс, колоссальный подъем зверства, садизма и жестокости взаимных убийств и насилий. Из подобных явлений создается и состоит так называемая гражданская война. He-убийца – стал убийцей, гуманист – насильником и грабителем, добродушный обыватель – жестоким зверем.

В мирное время все эти явления не имели места и не могли его иметь. Простое убийство вызывало отвращение. Палач – омерзение. Психика и поведение людей органически отталкивались от таких деяний[…] Жизнь человека потеряла ценность. Моральное сознание отупело. Ничто больше не удерживало от преступлений. Рука поднималась на жизнь не только близких, но и своих. Преступления для значительной части населения стали «предрассудками». Нормы права и нравственности – «идеологией буржуазии». «Все позволено», лишь бы было удобно – вот принцип смердяковщины, который стал управлять поведением многих и многих» (Питирим Сорокин. «Современное состояние России», 1924).

Излишним кажется говорить об экономической пропасти, в которую скатилась страна в результате большевистского переворота. Трудно было бы представить иное после описанной видным социалистом деградации человека. Разграбление десятков тысяч усадеб, монастырей, церквей, веками бывших очагами культуры; бессудные расстрелы бесчисленных заложников; захват собственности миллионов граждан – все эти деяния, в которые преступной кликой были обдуманно вовлечены миллионные массы, обусловили духовное оскудение и измельчание нескольких поколений народа, еще недавно рождавшего гигантов мысли, властителей дум всего человечества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.