Экс-кабака у немцев

Экс-кабака у немцев

Попробуем теперь мысленно перенестись на несколько лет вперед, в 1897 год. Буганда — уже часть складывающегося британского протектората Уганда. В стране один за другим вспыхивают очаги антиколониального восстания. Ведет ожесточенную борьбу с колонизаторами Кабарега.

А Мванга? Лишенный фактической власти, долгое время вынужденный жить по чужой указке, он все же не захотел жить так до конца своих дней.

Вторник, 6 июля 1897 года. Три часа ночи, еще не рассвело. Мванга тайно бежит из своего дворца, прихватив с собой лишь семь из нескольких сот своих жен и некоторых пажей. Его путь лежит в Будду — один из очагов восстания в Буганде. Но верные колонизаторам войска приходят в Будду, и дважды — 15 и 20 августа — восставшие терпят поражение в больших сражениях.

Итак, силы Мванги разбиты, но он еще на что-то надеется и опять бежит через озеро Виктория на германскую территорию. Если в 1892 году бегство Мванги было катастрофой для англичан, то пять лет спустя они отнеслись к этому куда спокойнее: у них в запасе был трехлетний сын кабаки Дауди Чва, воспитывавшийся миссионерами в верноподданническом духе. Мванга еще был в пределах протектората, его сторонники еще не были разбиты, когда 14 августа англичане объявили кабаку низложенным, а на престол возвели его отпрыска, назначив при нем трех регентов из наиболее благонадежных вождей.

Перестав быть кабакой формально, Мванга не утратил своего политического влияния. Едва он сдался германским властям в Букобе, как вокруг экс-кабаки завязалась целая переписка между колониальными властями соседних территорий, а также между Энтеббе — столицей Уганды — и Лондоном, Дар-эс-Саламом (столицей Германской Восточной Африки) и Берлином.

Сразу же по прибытии Мванги на германскую территорию тамошние власти сообщают об этом британской администрации Уганды. Англичане боятся беглого кабаку и просят держать его подальше от границ Уганды, не давая ему вернуться в британские владения. Они обещают даже выслать Мванге его жен. Но все же не забывают предупредить соседей, что Мванга — очень опасный человек.

В другом письме английского губернатора Уганды германским властям, которые намеревались предоставить кабаке, как бы мы сказали сейчас, политическое убежище, эти опасения высказываются конкретнее. Выражается уверенность в том, что Мванге удастся поддерживать связи со своими сторонниками. А это будет вызывать постоянные осложнения для британской администрации, и вновь повторяется настоятельная просьба держать его как можно дальше от Уганды.

Как же выполнили германские колонизаторы просьбу коллег-англичан? Примерно через месяц после бегства на германскую территорию экс-кабака был переправлен на лодке в Мванзу — тоже на берегу озера Виктория. Пленником себя он не ощущал, был полон оптимистических планов, не боялся нищеты, поскольку ранее отправил большой караван с товарами на побережье океана и получил утешительные сведения о его продвижении. Так что на первое время было на что жить

Но мнение немцев о том, что делать с кабакой, не совсем совпадало с английским. Германский консул на Занзибаре Рехенберг пишет в Берлин, что крайне выгодно держать Мвангу вблизи его страны в качестве «устрашающего привидения для англичан». В связи с этим он даже ходатайствует перед иностранным ведомством империи о назначении Мванге содержания примерно в 2400 рупий.

Но если с первой частью предложения Рехенберга в Берлине быстро согласились, вторая его часть вызвала у экономных немцев возражения. По указанию из Берлина генерал-губернатор Германской Восточной Африки потребовал у властей Уганды выделения средств к существованию Мванги, «соответствующих его положению». Германские власти выделили посредника для ведения переговоров. Так немцы приняли у себя Мвангу, нужного им в тот момент по политическим соображениям, но все же попытались при этом, как бы мы выразились сейчас, посадить его на «хозрасчет». Они, безусловно, вели игру с англичанами. Держали бывшего кабаку в Мванзе, которую отделяет от границ Уганды лишь короткий переход по озеру Виктория. И не хотели переселить в глубь страны. Далее, несмотря на настойчивые просьбы соседей, немцы смотрели сквозь пальцы на связи Мванги с повстанцами Буганды. Все это очень помогало ему осуществлять собственные планы, не совпадавшие с намерениями «гостеприимных хозяев». И вот, когда переговоры о выдаче имущества Мванги еще только развертывались, случилось то, чего так боялись колонизаторы британские и никак не ожидали германские.

Телеграмма Рехенберга в Берлин: «Мванга король Уганды отправился на английскую территорию и там собрал войско».

А вот послание германского офицера в Берлин, из которого видны подробности бегства Мванги. Оно может послужить последней страницей нашего «почтового романа»:

«Для бегства Мванга выбрал темную, безлунную и беззвездную ночь с 23 на 24 декабря. Лодка „Герман“ находилась в ремонте, лодка „Князь Виз“ отплыла 18-го текущего месяца, и Мванга мог не опасаться преследования на парусной лодке. Два каноэ, тайно находившиеся в течение многих дней у какого-нибудь заброшенного острова, перед побегом под покровом темноты были тихо введены в бухту Мванзы выше станции. По условному знаку, крику какого-то животного, поданному из окрестностей станции, Мванга и спавший в его комнате бой тихо открыли окно и вылезли наружу в тот момент, когда часовой находился по другую сторону дома. Звук открываемой рамы сразу привлек внимание часового, и, зайдя за угол дома, он увидел две фигуры, перелезавшие через стену бома (крепости, на суахили. — А.Б.) в двух Метрах от здания, одна из которых была одета в [пышные] Одежды. В соответствии с инструкцией часовой открыл огонь И выстрелил в эту фигуру, обманувшись одеждами, которые, Как ему казалось, накануне он видел на Мванге. Бой был убит, а Мванга под покровом темноты достиг спрятанных в зарослях тростника каноэ, несмотря на немедленно организованное преследование многочисленных аскари»{41}.

Мванга вернулся в Уганду, чтобы стать одним из вождей антиколониального восстания. План побега, видимо, созрел у него давно, судя по тому, как хорошо этот побег был подготовлен. На этот раз он сумел обвести вокруг пальца германские власти и получить от них то, что было нужно, — возможность временно скрыться и выждать время.

Вопреки сложившимся представлениям о нем, Мванга вел вполне последовательную политику в отношении европейских держав. Другое дело, что его лавирование между англичанами и немцами не дало ему возможности выполнить его намерения. Заслуженную славу он все же снискал как вождь антиколониального восстания.

Что же заставило Мвангу восстать? Да тот простой факт, что фактически он перестал быть кабакой. После возвращения в Менго в 1892 году он становится протестантом по требованию Лугарда. В угоду новым хозяевам Буганды он вынужден утвердить многочисленные перемещения и новые назначения бами и разделение Буганды на «протестантские» и «католические» саза, произведенное в 1893 году Дж. Порталом, и даже неслыханную вещь — назначение двух катикиро вместо одного — от протестантской и католической фракций. Современники свидетельствуют, что Мванга в тот период обладал незначительной реальной властью в стране, хотя многие крестьяне испытывали почти суеверное благоговение перед титулом кабаки. Более того, лидеры протестантов диктовали политику своей «партии», не прибегая даже к формальной процедуре испрашивания у него совета.

В 1892–1897 годах кабака вынужден был в основном «держать кукиш в кармане», все более убеждаясь в том, что его противники сильны. В 1893 году был подавлен мятеж мусульманской фракции, в страну прибывали все новые европейцы, причем исключительно военные, как, например, полковник Гейри Колвайл, своей главной задачей поставивший разгром мятежного Кабареги и располагавший для этой цели солдатами и оружием. Но все же Мванга проявляет строптивость. В 1894 году он испрашивает разрешение вновь стать католиком — это помогло бы ему бежать в Будду, саза, ставшее оплотом католиков-баганда. Ему отвечают, что белая королева Виктория подумает, что он не способен быть кабакой, поскольку он слишком часто меняет свои решения.

К тому же остатков видимости власти Мванги становится все меньше. Его любимых пажей и придворных, обвиненных в содомии, изгоняют. Когда лидеры протестантской группировки сообщают об этом Мванге, он восклицает: «Теперь я знаю, что вы против меня. Вы все время игнорировали меня. Вы лишили меня свободы. Вы сделали меня узником жестоких законов европейцев». А затем кабаку обвиняют в незаконной торговле слоновой костью с Занзибаром (эту монополию присвоили себе колониальные власти) и заставляют заплатить за это большой штраф. В середине мая 1897 года колониальные власти по ложному обвинению арестовывают нескольких ближайших сподвижников Мванги. Это было последней каплей, заставившей его бежать в Будду, где его уже ждала армия католиков-баганда, к которым присоединились и недовольные мусульмане. С собой Мванга взял эскорт всего в 150 человек.

Поражения сил Мванги при Кабувоко и Маронго в июле 1897 года не сломили духа восставших. В их лагерь стекались баганда, нашедшие убежище в соседних странах. Даже после бегства Мванги на территорию Германской Восточной Африки восставшие не сложили оружия. Их не остановило и то, что 9 августа 1897 года было официально объявлено о низложении кабаки, а 14 августа — о возведении на престол Буганды его сына Дауди Чва. Масла в огонь подлило и восстание суданцев, начавшееся в сентябре 1897 года. Несмотря на сокрушительное поражение восставших в битве при Ньендо в том же сентябре, восстание баганда продолжалось.