2. Военное положение Германии до войны

2. Военное положение Германии до войны

Обзор военных мероприятий по подготовке к войне враждебных нам стран должен с полной очевидностью показать всякому беспристрастному человеку, кто стремился и побуждал других к войне. Это не был германский «милитаризм».

Причины возникновения мировой войны ясна: во Франции дошедший до крайности шовинизм, в России стремление к господствующему влиянию на Балканах (панславизм) и к обладанию Константинополем, в Англии – соперничество Германии в мировой торговле, промышленности и морском флоте. Ненависть к нам соединяла их, несмотря на все существовавшие между ними разногласия. Король Эдуард довел это дело до конца. Сухомлиновский процесс раскрыл подстрекательства русской военной партии. Приказ о мобилизации в России дал последний толчок. Дорога к Константинополю должна была вести через Берлин.

В последние годы перед войной делалось все заметнее, как тон французской печати становился все враждебнее и настойчивее побуждал к войне.

В начале марта 1908 г. французский ген. Прюдом в «Ля Франс Милитер» призывал к войне с Германией: «Надо желать, чтобы неизбежная война наступила как можно скорее. Никогда не представится нам более благоприятного случая вновь запять подобающее место в мире, так как теперь мы можем иметь неожиданно двойную поддержку России и Англии, которая стремится уничтожить германский военный флот и ее морскую торговлю».

Полк. Пьер Феликс пишет в «Рипост» 1912 г.: «Куда ни посмотришь, под каким углом зрения ни исследуешь международное положение, приходишь к выводу, что Пруссия погибла, если только тройственное согласие не останется пассивным или кто-нибудь из его политических деятелей, ставши во главе дипломатического движения, путем воздействия па друзей и врагов, поставит их в случае надобности перед совершившимся фактом вместо того, чтобы все время только лавировать. Час настал, Франция должна вновь получить потерянное… Наши матери говорили нам о реванше. Но кто говорит о реванше, тот думает о нападении».

«Ля Франс Милитер» 17-го января 1912 г. пишет: «Все наши мысли должны быть о войне».

Жорж Обер в своей книге «Франко-германское безумие», вышедшей в Париже за 4 месяца до войны, говорит, что вина вовлечения обеих стран в колоссальный военный конфликт должна быть приписана не Германии, а Франции.

Этим взглядам соответствуют громадные вооружения наших противников, которые уже были описаны. Бремя, взятое на себя особенно Францией, было так велико, что выдержать его долгое время не представлялось возможным. Все было рассчитано на близость войны.

Бельгийские дипломаты в Париже, Лондоне и Берлине, чьи доклады стали нам известны впоследствии, высказывают относительно военного и политического положения те же суждения, что и мы. Собранные полк. Швертфельгером бельгийские документы содержат преимущественно материал для определения причин мировой войны. («О европейской политике: Идея реванша и панславизм»). «Они показывают с непреложностью», резонно замечает он в предисловии, «что до летних дней рокового 1914 г. едва ли хоть один из бельгийских дипломатов усматривал главную опасность, угрожающую европейскому миру, со стороны Германии. Их доклады скорее ясно и беспристрастно свидетельствуют о том, что они ожидали много зла для будущего от французской политики реванша, от русского панславизма и от политики изоляции Германии Эдуарда VII». Уже само заключение франко-русского союза выясняло его цели.

Когда в июле 1891 г. французский флот под командой адмирала Жерве появился на Кронштадском рейде, вихрь воодушевления охватил Париж и Петербург.

«Сближение», писал английский посланник в Берлине барон Грейндль в 1891 г., «покоится лишь на взаимной ненависти Франции и России к Германии. Поэтому оно может иметь только агрессивный характер, несмотря на все старания французов и русских убедить мир в том, что франко-русский союз является второй мирной лигой». В 1893 г. та же картина повторилась при ответном посещении Тулона русским флотом. 25/Х 1893 г. барон Грейндль доносил в Брюссель: «нет ничего более низкого чем ненависть к Германии, которой не могут простить того, что она стала сильнейшей страной в мире, каковою прежде была Франция, а в будущем надеется стать Россия. В устах всего народа клич: «да здравствует Россия» имеет то же значение, что клич 1870 г. «в Берлин», французский народ надеется, что царь либо добровольно, либо вынужденно в один прекрасный день поможет ему запять вновь потерянное положение. Тулонский визит, усилив французское самомнение, уменьшил таким образом безопасность для Европы». Военная конвенция 1892–94 г. укрепила направленный против нас союз.

В последующие годы бельгийские дипломаты высказывались в том же смысле относительно дальнейшего развития франко-русской политики, направленной против Германии. Доклад бельгийского посланника 16/V 1906 г. гласит: «среди пущенных в ход для изолирования Германии средств, одним из наиболее употребительных и действительных является поход прессы. В течение ряда лет Германии приписываются макиавеллистические приемы, которых она никогда не применяла, и честолюбивые планы, о которых она никогда не помышляла. Постоянным повторением этой лжи добивались того, чтобы представить немецкую политику в качестве угрозы европейскому миру, но при этом забывали, что ей обязаны 35-ю годами мира и что опасность грозит не со стороны Германии, которая довольна тем, что она имеет, а со стороны держав, которые стремятся перекроить карту Европы… Тройственный союз долгое время поддерживал мир в Европе. Сомнительно, чтобы новая группировка держав, которую стараются дополнить, представила бы те же гарантии».

В 1908 г. бельгийский посланник в Берлине барон Грейндль сообщал министру иностранных дел:

«В чем усмотрел Делькассе желание Германии навязать другим европейским народам свое преобладание. Мы ее ближайшие соседи и в течение 20 дет я не замечал никакой склонности злоупотреблять своей силой или нашей слабостью. Я бы желал, чтобы другие великие державы в такой же степени считались бы с нами. Что угрожало миру Европы, как не французская идея реванша. Политика, которую ведет король Эдуард под предлогом спасти Европу от воображаемой германской опасности, создала действительную опасность, которая грозит в первую очередь нам».

30/V 1908 г. он же доносил:

«Тройственный союз стоял в течение 30 лет на страже мира. Новая группировка (он имеет в виду Англию, Россию и Францию) угрожает ему, так как она состоит из держав, которые хотят, во что бы то ни стало, пересмотреть status quo с целью привести к молчанию голоса вековой ненависти».

В том же году в докладе от 14/XI он еще раз подчеркивает:

«Не подлежит сомнению, что 37-ю годами покоя, которыми мы пользовались, мы обязаны Германии и стремлению к миру императора».

До начала мировой войны бельгийские дипломаты оставались при этом мнении. Еще 24/VI 1914 г. в докладе бельгийского посланника в Париже говорится:

«Франция и Россия ведут в настоящее время опасную игру. Они побуждают друг друга доводить вооружения до крайней степени и предаются, особенно Россия, блефу, могущему иметь самые вредные последствия»…

Никто не сомневается в мирных намерениях императора Вильгельма. Но долго ли можно будет рассчитывать на такой образ его мыслей в виду угрожающей позиции Франции и России и того влияния, которое она имеет на шовинистов и милитаристов Германской империи.

Пытались объяснить французские вооружения, в особенности проект закона о воинской повинности 1913 г., как следствие увеличения германских вооруженных сил. Проекты законов о воинской повинности Франции и Германия по времени приблизительно совпадают, французское правительство умело воспользовалось германским проектом о воинской повинности, чтобы провести в парламенте свои военные требования. Но нужно указать, что эти требования были вызваны не германскими мероприятиями, а были выработаны уже раньше.

Французский военный министр Мильеран сказал сотруднику «Франс милитер», что он, будучи на этом посту с января 1912 г. по январь 1913 г., решил испросить военный чрезвычайный кредит. Депутат Клемансо в докладе палате указал, что Мильеран принял это решение еще в декабре 1912 г., когда о германском законопроекте о воинской повинности еще не говорилось ни слова. Проект был готов у военного министра 19/XII 1912 г. Первые общие сведения о новом германском проекте о воинской повинности попали в прессу в средине января 1913 г., причем указывалось, что предположено сформировать несколько новых пулеметных рот, 15 эскадронов, а также увеличить количество лошадей в артиллерии. Это сведение стало известно только 12/II 1913 г. Заседание же французского кабинета министров, на котором было решено требовать принятия чрезвычайных мер обороны, состоялось 10/II 1913 г., то есть еще до того, как стали известны какие-либо подробности о германском законопроекте, фактически требования французского правительства для обороны «Тан» опубликовал 17 февраля и указал в общих чертах, для каких целей эти средства предназначались. Одновременно тот же орган сообщал известие о том, что правительством обсуждается законопроект, имеющий в виду усиление вооруженных сил посредством возвращения к 3-хлетнему сроку службы. Проект этого закона был подписан 6/III 1913 г. и тотчас же опубликован. Официальный текст германского проекта появился в прессе лишь 29/III 1913 г. Сопоставление этих дат указывает на то, что французские военные законопроекты предшествовали германским. Это подтверждается и с французской стороны. Депутат Шотан 2/VI 1913 г. осуждал все возраставший шовинизм и замечал, что французский законопроект был заготовлен задолго до усиления германских, вооруженных сил. Б сделанном палате от имени военной комиссии докладе о чрезвычайном военном кредите депутат Пате сказал, что потребованных миллионов быть может не хватит.

В то время, когда было сделано это заявление, об усилении германских вооруженных сил еще ничего не было известно.

Эти факты не могут быть опровергнуты французской «Желтой книгой», в которой французский посол введение 3-хлетнего срока службы выставляет как ответ Франции по отношению германского законопроекта. Оба доклада военного и морского атташе Франции, датированные 15 марта, доказывают скорее противное. В то время, как французский законопроект был опубликован уже в начале марта, сообщить сведения об увеличении германских вооруженных сил на основания данных германской прессы французские атташе могли бы лишь в середине марта.

Из попавших в паши руки бельгийских документов видно, что 19/II 1913 г. бельгийский посланник в Париже барон Гильом доносил министру иностранных дел о разговоре с французским министром иностранных дел. В этом докладе говорится: «Германская пресса удивляется военным мероприятиям, которые французское правительство хочет предпринять в ответ на усиление вооруженных сил Германии. Иначе и быть не могло. Немцы черпают свои силы из постоянного прироста населения, мы же со своей стороны должны принять все меры к тому, чтобы это преимущество сгладить лучшей организацией наших сил. Газеты, в особенности «Тан», не правы, выставляя планы французского правительства, как ответ на принятые с германской стороны мероприятия. Многое из этого является только результатом давно предпринятых обсуждений».

Германия не стремилась к тем военным целям, которых домогались Англия, Франция и Россия. Громадный хозяйственный подъем Германии настоятельно требовал для своего полного развития мира. Для того, чтобы поддержать его, в виду угрожавшего Германии изолирования, ей необходимо было иметь сильную армию. Географическое положение могло заставить ее вести войну на два фронта. Иное положение в этом отношении занимали Франция, Россия и даже Англия. Это признал и сам Ллойд-Джорж, когда он в 1914 г. в день нового года сообщил «Дейли Хроникль», что германская армия является не только жизненным условием для устойчивости Германской империи, но и для возможности существования самой германской нации, так как Германия окружена другими нациями, почти равными ей по силе. Не надо забывать, что Германия должна обезопасить себя как со стороны Франции, так и со стороны России. Напряжение сил обороны Германии не отвечало в полной мере ни трудности ее положения, ни степени вооружений настроенных враждебно к нам стран.

Мы оставались позади наших врагов. В этом заключалась наша главная ошибка. Ежегодно не призывались тысячи военнообязанных и даже закон 1913 г. не охватывал всех годных к военной службе. Кадры резервных войск, как и раньше, обучались недостаточно. Австрия оставалась еще дальше позади пас.

Приведем еще раз для сравнения наиболее важные цифры.

Соотношение между вооруженными силами мирного времени и численностью населения в Германии (за исключением вольноопределяющихся, служивших 1 год; цифры в скобках включают их) было:

1871 г. – 1%

1905 г. – 1,05% (1,07%)

1890 г. – 1,04% (1,06%)

1911 г. – 0,997% (1,023%)

1893 г. – 1,13% (1,15%)

1912 г. – 0,984% (1,984%)

1899 г. – 1,10% (1,12%)

1913 г. – 1,188% (1,212%)

После введения 3-хлетнего срока службы, соотношение во Франции было 2,10%, в Германии, после проекта 1913 г. – 1,26%. Вооруженные силы мирного времени после введения с обеих сторон новых законов возросли во Франции до 850.000 чел., в Германии до 786.460 чел. После окончательного проведения их в жизнь Франция должна была иметь 863.000 чел. Германия 792.132 чел.

Таким образом во Франции при 40 миллионах населения под знаменем было бы приблизительно на 70.000 чел. больше, чем в Германии, имеющей 67 миллионов населения.

Сравнительная таблица полевых частей по числу едоков

*Без черных войск.

**Без сибирских и туркестанских корпусов.

***Только экспедиционный Корпус

Сравнительная таблица фактически вооруженных сил мирного и военного времени летом 1914 г. на основании известных теперь материалов. (Численность людей, включая офицеров1).

1 При сравнении с цифрами, указанными в других местах, следует иметь в виду, что здесь, с одной стороны, включены все офицеры, с другой, исключены формирования, указанные и примечании 2-м, а также и то, что данные относятся к лету 1914 г.

2 Исключая резервные формирования, ландвер и ландштурм в Германии. территориальную армию во Франции, ополчение в России.

3 Включая 6 мобилизованных резервных дивизий.

4 Выше приведены только европейские н кавказские армкорпуса и не приняты во внимание сибирские и туркестанские.

5 Включая 12 казачьих дивизий.

6 48 активных и 27 резервных дивизии, из которых две были сформированы лишь в октябре 1914 г.

7 Регулярная армия в Англии и колониях.

8 Только экспедиционный корпус.

Проектировавшаяся численность полевых и гарнизонных войск исчислялась в следующих цифрах:

Для 1913 года до введения новых законов:

Для Франции – 3.895.000 чел.

Германии – 3.703.000

Для 1915 г. по введении их:

Для Франции – 4.364.000 чел.

Германии – 3.879.000 чел.

Если бы мы захотели обойтись меньшими силами на Восточном фронте против России, то главную тяжесть русского наступления должна была бы принять на себя Австрия; сравнение между Австро-Венгрией и Россией являлось неблагоприятным: