О социальном составе тысячников[605]

О социальном составе тысячников[605]

Изучение состава государева двора, а также дворов великих и удельных князей XV–XVI вв. неоднократно было предметом исследований советских историков в последние годы. Наиболее значительное место здесь занимают работы А. А. Зимина. В них рассмотрены круг княжеских и нетитулованных фамилий, представители которых служили при различных дворах, их родственные связи с семьями, находившимися на службе в Москве; собраны сведения о государственных и придворных должностях, которые занимали различные лица из этих семей, а также постепенном вхождении или невхождении их в состав государева двора[606]. Решение этих и ряда других вопросов покажет динамику истории дворянства в период развития централизованного государства XVI в., когда феодальные корпорации различных княжеств преобразовывались в единый класс феодалов Русского государства.

Одним из источников по истории Государева двора признаются Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. (далее: ТК и ДТ), где записана основная масса представителей верхушки русских феодалов. Оба памятника неоднократно публиковались и исследовались[607], обычно в связи с другими источниками. В настоящей статье ТК и ДТ рассматриваются в связи с более поздними источниками – росписями, поданными в Разрядный приказ после отмены местничества в 1682 г.[608]

Изучение состава тысячников до настоящего времени связано преимущественно с исследованием верхушки правящего класса, уже в XVI в. имевшей свои родословия. Семьи, для которых запись в ТК и ДТ была началом карьеры и которые оформили свои росписи позднее, выпадали из исследований. В сохранившихся подлинных росписях XVII в. встречается около 20 упоминаний о том, что предки лиц, подавших свои документы в 80-е годы XVII в., записаны в ТК и ДТ (см. табл.).

Как видно из таблицы, две трети записей в родословных росписях не только подтверждаются текстами ТК и ДТ, но и полностью им соответствуют[609]. Такие упоминания в XVII в. приводились лишь в росписях рядовых дворянских семей. Иногда (росписи Бухваловых, Волоховых, Власьевых) тысячник выступает как родоначальник семьи. Известия о подобной службе предков отсутствуют, как правило, в росписях семей, еще в XVI в. записанных в родословные книги (исключение составляют Коробовы, чье родословие находится в ряде редакций родословных книг XVI в.[610]).

Основная масса лиц, записанных как тысячники, – новгородские, псковские, вяземские и ржевские помещики; только в росписях Кафтыревых и Коробовых упомянуты тысячники из Переславского у., принадлежавшие к старому московскому дворянству. Для XVI в. это наименее родовитая часть феодалов, поскольку землевладельцами в Вязьме, Ржеве Володимировой, Дмитрове часто были недавние выходцы из Великого княжества Литовского или литва дворовая, не имевшие длительной связи с русскими правящими князьями; служба в Новгороде в XVI в. также свидетельствовала о принадлежности или к боковым ветвям московского боярства, или к средним слоям, не входившим в состав Государева двора[611].

В этой связи интересно проследить, что писали о своем родоначальнике лица, подавшие в XVII в. 11 росписей, где есть предки-тысячники[612]. Две из них начинаются с этих предков. В четырех росписях (Баскаковы, Болтины, Карауловы, Кафтыревы) родоначальники в разное время выехали к русским князьям из Золотой Орды, еще в четырех – из Литвы и Польши (Елагины, Кикины, Козловские, Коробовы) и одна – роспись старинного новгородского боярского рода (Кузьмины-Караваевы)[613]. Эти легенды, особенно описывающие выезд предка из Орды, характерны именно для росписей XVII в. и сопоставимы с другими родословными материалами того же времени. Потомки в прошлом рядовых семей, служивших вне Москвы, опираясь на записи летописей, создавали себе красочные легенды о происхождении, чтобы удревнить и облагородить своих предков[614].

ТК и ДТ были официальными документами, подтверждавшими службу при царском дворе. Для семей, подавших сведения о тысячниках, они фактически были «точкой отсчета», с которой велась их принадлежность к Государеву двору. Возможно, с этим связано и то, что Болтины и Елагины записали в свои росписи больше предков-тысячников, чем их имеется в ТК, а Баскаковы, Козловские и Кузьмины-Караваевы, воспользовавшись тем, что такие фамилии есть в ТК, приписали фальшивых предков-тысячников.

Немногочисленные автобиографические сведения, приведенные в росписях, показывают, что в XVI в. представители этих семей служили по городам: Баскаковы – по Смоленску, Болтины– по Пскову[615]. Дмитрий и Иван Андреевичи Кикины служили в Вязьме, были в полку у князя И. Д. Бельского, затем Д. А. Кикин в 1566 г. описывал Чебоксары, а И. А. Кикин переведен в Рязань; дети Ивана находились в южных пограничных городах[616]. И только из рода Карауловых в конце XVI в. вышел известный политический деятель Деметша Иванович Черемисинов[617].

Кроме этого, в разрядах упоминается Ф. М. Волохов, который был в Ракоборе в 1565 г. с князем П. Кропоткиным, а в 1572 г. – с И. Сабуровым[618].

Такими же рядовыми были семьи, приписавшие себе фальшивых тысячников. Один из них – Б. У. Болтин – в 1558 г. был головой в полку князя П. И. Шуйского, а в 1560 г. – головой в полку П. П. Головина[619].

Росписи XVII в. позволяют расширить представление о социальном составе тысячников, особенно из местного городового дворянства. В конце XVII в. меняется отношение к ТК и ДТ, которые становятся ценными документами для доказательства почти полуторавековой службы семьи русским царям.

Таблица. Лица, записанные как тысячники в росписях 80-х годов XVII в.[620]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.