Глава 5. Религия и культура

Глава 5.

Религия и культура

Древней религией тибетцев был бон — от старого тибетского глагола, означающего «произносить нараспев».{404} Есть и другие версии о происхождении этого слова. Бон считают связанным с шаманизмом{405} или иранским зороастризмом.{406} Эта религия более сходна с добуддийскими шаманскими верованиями монгольских народов,{407} чем с древнекитайскими верованиями. Роль бона в жизни Тибетского царства была такой же, как роль шаманизма в государствах древних монголов, тюрков и чжурчжэней.{408}

По некоторым сведениям, бон появился в Тибете в начале нашей эры и ко времени царя Сонцэна Тампо уже прошел несколько стадий развития. Обычно основателем этой религии считают полулегендарную личность — Шэнраба Мивоче из страны Шангшунг. Но, по мнению Намкая Норбу Ринпоче, это ошибочное мнение: учение Шэнраба Мивоче во всех бонских текстах называется Юндрунг Бон, а до него уже существовало много традиций бона.{409} Эта религия включает несколько «слоев», образовавшихся в разное время. Одни ее последователи считают, что Шэнраб Мивоче был современником Будды, другие — что Будда был его перевоплощением, третьи — что он был перевоплощением одного ревностного буддийского пандиты, ставшего потом противником буддизма.{410}

Для бона характерны вера в многочисленных духов, начитывание магических формул для того, чтобы повлиять на мир духов и богов; некромантия, жертвоприношения, ритуалы очищения, благополучия, астрология и др. До введения буддизма в Тибете термин «бон» применялся к выполнению определенных ритуалов, чтению определенных мантр и т.д. — то есть обозначал ритуальные действия. Поэтому есть мнение, что невозможно установить единственный источник происхождения бона. Во времена древней Ярлунгской династии процветал бон двенадцати ветвей знаний:{411} об охранных ритуалах — бон божеств; о богатстве — желание благополучия; о скитающихся существах — выкуп-подмена; о смерти — шен рождения (знание похоронных ритуалов); о чистом — ритуалы изгнания; об освобождении — божества и проклятия; о полезном — лекарства и целительство; об устройстве бытия — астрология; о речи — ритуалы мо; о полете — ритуалы оленя; о гадании Джутиг; об освобождении — бон магической силы.

После проникновения буддизма в Тибет он конкурировал с боном и одержал верх. Однако бон обогатился рядом элементов буддизма, особенно в ритуальной части. Поздние варианты биографий Шэнраба Мивоче напоминают таковые Будды. Иногда считают, что от религии бон нацисты переняли свастику.{412} Это маловероятно: свастика — древний индоарийский символ, распространенный в разных странах. Есть она, например, и на советских банкнотах 1919 г. выпуска.{413}

Шэнраб Мивоче

На бонской традиции был основан религиозный статус царя Тибета. Бонские служители не только участвовали в государственных церемониях и жертвоприношениях, но и влияли на управление государством. Царь ежегодно делал малое жертвоприношение обезьян, баранов и собак. Раз в три года ночью совершалось большое жертвоприношение людей, лошадей, рогатого скота и ослов. Каждой скотине ломали ноги, вспарывали животы, вынимали внутренности и раскладывали впереди. При этом бонские служители говорили: «Да будет то же с клятвопреступниками, что и со скотами».{414} Такие традиции существовали в древних направлениях бона. Шенраб Мивоче отменил кровавые жертвоприношения, и в качестве подмены стали использовать торма (подношение из муки) белых зерновых и юти (брагу).{415}

Принятие буддизма тибетцами способствовало дальнейшему смягчению их нравов: ненанесение вреда живым существам — одна из главных заповедей этой религии. Как вспоминал Т. Харрер, «религиозность, излучаемая каждым тибетцем, впечатляла. После некоторого срока пребывания в стране я не мог бездумно убить муху и никогда в присутствии аборигена не позволял себе раздавить досаждавшее мне насекомое. Поведение же местных жителей в таких случаях поистине трогательно. Если во время пикника муравей забирался кому-нибудь на одежду, его осторожно снимали и возвращали на землю. Если муха падала в чай, всеми способами ее старались спасти: она могла оказаться реинкарнацией умершей бабушки. Зимой люди разбивали лед в прудах, не давая рыбам погибнуть от мороза; летом же, если пруд высыхал, их сажали в баки или кастрюли перед тем, как вернуть обратно в водоем. Тем самым спасатели облагораживали свои души. Чем больше жизней человеку удавалось спасти, тем счастливее он себя чувствовал».{416}

Буддизм проник в Тибет при царе Лхатотори Ньенцэне (IV в. н.э.). Согласно буддийской традиции, при этом царе с неба на крышу его замка Юмбулаганг упали священные тексты, золотая ступа и шесть слогов священной мантры «Ом-ма-ни-пад-ме-хум». С неба раздалось предсказание, что значение этих вещей станет известно пятому царю после Лхатотори. Последний не смог понять значение этого даже с помощью служителей бона. Он приказал убрать эти предметы в подземелье, где их небрежно бросили со старыми вещами. После этого на страну обрушились неурожаи, падеж скота, голод и болезни.{417} Тогда появились «пять благородных мужей» и сказали, что причина несчастий — непочтительность к этим предметам. Затем эти пятеро исчезли. Тогда царь приказал поместить эти предметы там, где их могли увидеть все подданные. Последние проявляли к ним почтение, и несчастья прекратились.

Пятым царем после Лхатотори Ньенцэна был Сонцэн Тампо. Он тоже не смог узнать о назначении этих предметов у бонских служителей. Тогда он отправил тибетцев в Индию. Это положило начало распространению буддизма в их стране. Важную роль в этом сыграли супруги Сонцэна Тампо — буддистки Бхрикути и Вэньчэн, непальская и китайская принцессы. Бхрикути почитается буддистами как эманация Зеленой Тары, Вэньчэн — Белой Тары. Обе принцессы привезли в Тибет реликвии буддизма. Для привезенных святынь были построены храмы Рамоче Цуглаканг и Тин-ланг, позже ставший известным как Джокханг. Некоторые западные и китайские авторы утверждают, что во времена Сонцэна Тампо и почти сто лет после него буддизм не играл в Тибете существенной роли. Более поздние тибетские источники придерживаются другого мнения. Они признают главной заслугой этого царя введение буддизма. Недаром Сонцэна Тампо, Тисонга Дэцэна и Ралпачэна называют «религиозными царями» (тиб.: чой-гьял). После смерти Сонцэна Тампо до IX в. соперничество между властными группировками Тибета шло под религиозными знаменами — бона и буддизма.

В царствование Тисонга Дэцэна Тибет стал одной из великих держав. При нем пригласили выдающихся буддийских учителей Шантаракшиту и Падмасамбхаву. Падмасамбхава смог укротить местных духов Тибета, многие из них стали охранителями Учения и были включены в буддийский пантеон. В 137 км от Лхасы построили монастырь Самье. В нем поселились первые монахи тибетского буддизма, которые получили наставления от Шантаракшиты.

Падмасамбхава (Chandra, 1999)

Царь приказал перевести на тибетский язык буддийский канон. Одновременно в Тибете действовали проповедники буддизма из Китая, Хотана и Дуньхуана. В 781 г. буддизм был объявлен государственной религией Тибета. Текст царского указа вырезали на каменной стеле и установили в монастыре Самье. Бон подвергся преследованиям, многие книги уничтожили. В 791—794 гг. произошел знаменитый диспут между индийским проповедником буддизма Камалашилой и китайским проповедником чань-буддизма, известным как Хэшан. Это не имя собственное, а сан, в переводе означающий «монах». Его монашеское имя было Махаянадэва. Об этом диспуте есть противоречивые сведения. В позднейшей тибетской традиции считается, что победил Камалашила. Во всяком случае, Хэшану было предписано вернуться на родину. В Тибете утвердилось индийское направление буддизма.

При преемниках Тисонга Дэцэна буддизм укреплял свои позиции. Откат произошел при царевиче Дарме, который стремился стать царем, используя бон. Он организовал убийство одного из министров-монахов, а затем — и самого царя.{418} Став царем, Дарма запретил буддийские проповеди и практики, закрыл храмы, под угрозой казни заставлял монахов отказываться от своей веры. Ему удалось уничтожить буддизм в Центральном Тибете, но в других районах он не смог этого сделать.{419} Людям не нравилось обращение царя с ними и с религией. Потому его прозвали Ландарма («бык Дарма»). Под этим именем он и вошел в историю. Дарму в 842 г. убил Лхалун Пэлги Дордже. Он не был монахом, как обычно пишут. В действительности, он имел обеты послушника, был отшельником, занимался созерцанием в пещере.

Последующие два столетия ознаменовались распадом Тибетского государства, но влияние буддизма усиливалось. В X в. в Сакья началось сращение светской власти с духовной. Члены правящего клана становились буддийскими наставниками, строили монастыри и т.д. В X—XII вв. в Тибете сформировались несколько школ буддизма. До сих пор их часто называют «сектами». По определению, принятому в русскоязычной литературе, секта — это религиозная группа, отколовшаяся от основного учения. Но в данном случае школы сами составляют тибетский буддизм, а не откололись от него. К нам слово «секта» применительно к буддизму попало из английского языка, но там «sect» имеет другое значение, чем в русском языке; у нас так пишут люди, плохо переводящие с английского.

Атиша (Chandra, 1999)

Марпа (Chandra, 1999)

Старейшая из этих школ — впоследствии получившая название Ньингма (букв, «[школа] старых [переводов]») — восходит к Падмасамбхаве. Все позднейшие школы в отличие от нее именуют Сарма — «[школы] новых [переводов]». В 30-х гг. XI в. по приглашению правителя страны Нгари на западе Тибета туда приехал знаменитый буддийский проповедник Атиша из Индии. Проведя в Тибете остаток жизни, он и его ученик Домтонпа заложили основы школы Кадам. Учения Атиши почитаются во всех школах Тибета.

Основателем школы Кагью является Марпа (1012—1097), получивший тантрические наставлении в Индии от знаменитых учителей Наропы и Майтрипы. Главное подразделение школы Кагью — Карма-Кагью создали последователи Дуйсума Кэнпы, который в 1155 г. основал главный монастырь этого направления — Цурпху.{420}

В 1073 г. Кончок Гьелцен основал на западе Центрального Тибета монастырь Сакья, давший имя первой из обособившихся школ тибетского буддизма. Он был учеником ламы Дрогми Сакья Еше, который путешествовал по Индии и получил там учения от разных наставников. В 1294 г. монах из Сакья — Кунпанг Тукдже

Цондру в местности Джомонанг основал одноименный монастырь, давший название школе Джонанг. Позже главным монастырем этой школы стал Так-тен Пунцоглинг к западу от г. Шигацзе. Школа Джонанг дала ряд выдающихся религиозных мыслителей и ученых. Это Долпопа Шэраб Гьелцен, Джецун Таранатха и др. Перерожденец Таранатхи — Джецундамба-хутухта I Дзана-бадзар стал главой буддистов Внешней Монголии. С тех пор там установилось теократическое правление.

Кончок Гьелцен (Chandra, 1999)

Цонкапа (Chandra, 1999)

Как уже говорилось (глава 2), во времена Монгольской империи в Тибете сформировалось теократическое правление иерархов Сакья. На закате монгольской династии власть в Тибете перешла к школе Кагью в лице Чжанчуб Гьелцена и его преемников. В начале XIV в. знаменитый историк и религиозный деятель Тибета Будон Ринчендуб систематизировал канон тибетского буддизма и написал «Историю буддизма в Индии и Тибете».{421} В 1346 г. Кунга Дордже написал «Красные анналы» — один из важных источников по тибетской истории. В начале XIV в. появляются и другие сочинения по тибетской истории и религии.

Один из крупнейших деятелей буддизма — Цонкапа Лобсанг Драк-па (1357-1419). Он родился в Цонка в Амдо в ньингмапинской семье. Чойдже Дондуб Ринчен дал семилетнему Цонкапе тантрические посвящения в своей пещере в ритоде Чугартан. Затем увел мальчика в свой монастырь, основанный в 1349 г. примерно в 90 км от Цонка. Цонкапа принял здесь начальные обеты и пребывал в этом монастыре до 16-летнего возраста.

Уже в раннем возрасте он получал посвящения, стремясь к духовным постижениям, странствовал по святым местам, получал учения в разных монастырях. Прекрасная память позволяла ему запоминать большие тексты. В 25 лет Цонкапа принял полные обеты монаха. Он усердно занимался не только философией, но также йогой и медитацией, учил других, у него было более тысячи учеников. Цонкапа написал ряд основополагающих трудов по буддизму. Самый известный из них — «Большое руководство к этапам пути Пробуждения» («Ламрим Ченмо»).{422} Фактически, это синопсис буддизма, изложенного в порядке совершенствования практикующего.{423}

Цонкапа основал новую школу тибетского буддизма — Гэлуг. Целью была реформа, направленная на более строгое соблюдение буддийских канонов. Цонкапа позиционировал свою школу как «Новая Кадам», так как сама Кадам к тому времени угасла. В учение Гэлуг вошли также многие высшие достижения других школ. Последователи школы Гэлуг основали ряд важнейших монастырей Тибета: в 1409 г. — Ганден, в 1416 г. — Дрепунг, в 1418 г. — Сэра, в 1447 г. — Ташилунпо. Эти монастыри росли, число монахов в каждом измерялось тысячами. В 1432 г. монастырь Ганден возглавил Кхедуб Чже, в будущем рассматриваемый как Панчен-лама I. При нем в Гандене был построен специальный павильон, где установили ступу с останками Цонкапы. В 1447 г. ученик Цонкапы — Гэдундуб основал монастырь Ташилунпо.

После того, как Сонам Гьяцо, лама школы Гэлуг, получил от своего монгольского покровителя Алтан-хана титул Далай-ламы, два его предыдущих перерождения: Гэдун Гьяцо (1475—1542) и ученик Цонкапы Гэдундуб (1391—1447) получили этот титул ретроспективно. Соответственно Сонам Гьяцо — это Далай-лама III. Далай-ламы являются земными воплощениями бодхисаттвы Авалокитешвары. Его проявление в Далай-ламах можно сравнить с отражением солнца в каплях воды. Но каждый Далай-лама — перерожденец своего предшественника, а не непосредственно Авалокитешвары. Эта линия перерождений уходит в глубокую древность. Согласно традиции, в ней 45-м был Домтонпа, а 51-м — Гэдун Дуб. В 1582 г., по дороге в ставку монгольского хана, Сонам Гьяцо основал монастырь Кумбум на месте рождения Цонкапы. Кумбум стал одним из главных монастырей школы Гэлуг.

Далай-лама IV, как указано выше (глава 2), был найден в Монголии и увезен в Тибет. Его учитель Лобсанг Чойгьен из монастыря Ташилунпо получил титул Панчен-лама. Панчен-ламы являются земными воплощениями Будды Амитабхи — духовного «отца» бодхисаттвы Авалокитешвары. Но это не значит, что Панчен-лама «главнее» Далай-ламы. Традиционно тот из них, кто старше, являлся наставником того, кто моложе. Согласно линии перерождений, Панчен-ламой I объявили монаха Кедуб Пэлсанга (1385—1438), ученика Цонкапы. Вторым и третьим перерожденцами были признаны соответственно Сонам Чоглан (1439—1504) и Лобсанг Дондуб (1505—1566). Соответственно получилось, что Лобсанг Чойгьен — это Панчен-лама IV. При этом, как уже указывалось, в тибетской традиции, где признается данная линия перерождений, все же счет Панчен-лам начинают именно с него. Главным монастырем Панчен-лам стал Ташилунпо у г. Шигацзе.

1

2

3

Монастырь Сэра: 1 — в 1938 г. (Bundesarchiv, Bild 135-S-13-22-38/cJdoto: Ernst Schaefer/License CC-BY-SA 3.0); 2 — скульптуры «Трех божеств долголетия» — Ушнишавиджаи, Белой Тары и Амитаюса; над ними — торцы обернутых в ткань томов 108-томного тибетского буддийского канона «Кангьюр»: каждый в отдельной ячейке, 1938 г. (Bundesarchiv, Bild 135-КА-07-064/фото: Ernst Krause/License CC-BY-SA 3.0); 3 — обломки металлических скульптур в монастырском дворе, 1991 г. (Norbulingka Institute Archive, Dharamsala/NgodupTsoknyid)

Как говорилось выше (см. главу 2), в средние века в Тибете междоусобная борьба иногда принимала религиозную окраску. Это часто обозначают как борьбу разных «сект» тибетского буддизма. В действительности цели этой клановой борьбы были чисто земными — типичными для времен феодальной раздробленности. Здесь можно увидеть внешнюю аналогию с религиозными войнами средневековой Европы, что лишний раз показывает, что люди ухитряются оправдывать свою алчность и насилие, даже считая себя приверженцами самых мирных религий.

Буддизм распространялся к северу от Тибета — в Монголии. Его принимали всё новые племена. В 1587 г. был освящен крупнейший монастырь Халхи — Эрдэни-Дзу. Далее число буддийских храмов и монастырей стало быстро увеличиваться. В начале XVII в. буддизм приняли ойраты. В середине XVII в. на их землях началась просветительская деятельность знаменитого Зая-пандиты, получившего образование в Тибете. Учение Гэлуг распространилось и среди монгольских народов, живущих в России: калмыков, бурятов и тувинцев. За несколько столетий, подобно любой другой религии, буддизм в России обогатился местными чертами, но не изменился ни доктринально, ни канонически.

Буддизм, официально признанный одной из традиционных религий Российской Федерации, — это именно тибетский буддизм, а не какое-то местное и отличное от него направление.

Вернемся к Тибету. Там период XVII—XVIII вв. ознаменовался становлением теократической власти Далай-лам и возвышением школы Гэлуг. Развитие буддийской веры стало одной из главных задач государства. Правительство подчинялось Далай-ламам, большое значение в управлении страной принимали высшие ламы, в первую очередь — «трех великих монастырей» этой школы: Гандена, Дрепунга и Сэра. Глубокая религиозность тибетского народа сохраняется до сих пор.

Эта книга не ставит целью излагать учение тибетского буддизма. Но надо отметить некоторые его важные черты. Лучший источник — аутентичный. Поэтому я приведу их по широко известным книгам Далай-ламы XIV.{424}

Религии можно разделить на две группы: теистические, которые утверждают существование Бога как Создателя мира, и нетеистические — которые этого не утверждают. К первым, например, относятся христианство, ислам, иудаизм, индуизм, ко вторым — буддизм и джайнизм. Отличительная черта буддизма — утверждение анатмана, то есть отсутствия единой и неизменной души.

Учение Будды Шакьямуни представляет собой сочетание Сутры и Тантры. Достигнув Просветления, Будда дал три больших цикла учений. Это называют тремя поворотами колеса Учения: в первый период Будда повернул колесо Учения, изложив доктрину о Четырех благородных истинах; в средний период — доктрину об отсутствии самосущего бытия всех явлений; в последний период — доктрину о разграничении того, что существует истинно и не истинно.

Будда также явил себя в облике Ваджрадхары (тантрическом облике) и изложил учения Тантры — системы методов, позволяющих быстрее продвигаться по пути просветления. Записанные учениками слова Будды положили начало своду сутр. В тибетском переводе они составили многотомный «Кангьюр» (монг.: «Ганжур»). Тибетский буддизм — не что иное, как индийское учение в его чистом виде. Он сочетает в себе традиции обоих главных направлений буддизма — Хинаяну и, преимущественно, Махаяну (включая Ваджраяну, или Тантраяну).

Отличительная черта Махаяны — стремление достигнуть Просветления не ради себя, а ради того, чтобы освободить других от страданий. Будды не могут передать прозрений из своего потока сознания другим. Живые существа освобождаются от всех страданий благодаря учениям об истинной природе явлений. Существ можно освободить, научив их, что надлежит принять, а что — отвергнуть. Но, чтобы учить, прежде нужно самому это узнать и понять, а это может только Будда. Поэтому условием достижения цели — блага всех существ будет достижение состояния Будды.

Четыре благородные истины, которым учил Будда, — страдания, их источники, их прекращение и благородный восьмеричный путь прекращения страданий. Сознание представляет собой поток, который не прерывает смерть. Поэтому есть перерождение. Дурные деяния накапливаются из-за недисциплинированности ума, что закладывает в потоке сознания потенции перерождения в том или ином мире. Источников страданий два: омрачения и омраченные действия.

Омрачения определяются как периферийные факторы сознания. Они возникают в силу безначальной обусловленности сознания, держащегося за истинное существование — то есть за самобытие «я» и окружающего мира. Главных омрачений шесть: привязанность, враждебность, гордыня, неведение, сомнение, ложные воззрения. Они являются причинами кармических видений. Такое коллективное видение составляет один из миров сансары, в котором перерождается сознание:{425} миры богов,[9] полубогов, людей, голодных духов, животных и адов. В буддийской иконографии этот круговорот изображается композицией «Колесо бытия». Здесь рисуются шесть (иногда пять) миров сансары, три главных омрачения (неведение, ненависть и страсть), двенадцать звеньев зависимого происхождения (то есть причинно-следственных факторов существования в сансаре) и путь выхода за пределы сансары. Существование в сансаре всегда связано со страданиями, но в разных мирах они различаются.

Устранив омрачения, можно достичь Освобождения или Нирваны архата, а затем и состояния Будды: полностью реализовать истинную природу сознания. Необходимо подчеркнуть: нирвана не есть небытие, как часто пишут. Далай-лама XIV указывает:{426} «Нирвана буквально означает состояние за пределами страданий и относится к состоянию свободы от круговорота бытия». Описать ее нельзя, так как любые понятия и обозначения существуют лишь в сансаре.

Действия (санскр.: карма) и их последствия бывают благими и неблагими. Закон кармы — это закон причин и следствий. Если свести на нет омраченные совокупности (санскр.: скандха), то исчезнут связанные с ними страдания, и осуществится Освобождение. Без религиозной практики невозможно очистить свое сознание и прервать цикл перерождений. Будды когда-то были такими же существами, как остальные. Будда Шакья-муни — один из них.

Прибежище — это Три Драгоценности: Будда, Дхарма (Учение)[10] и Сангха (Духовное Сообщество). Без них невозможен путь Освобождения. Для Освобождения необходимо ввести Учение в собственный поток скандх — элементов, объединенных по принципу психофизической деятельности, которые составляют личность. Для этого все физические и словесные действия надо согласовать с практикой. Без этого, сколько бы человек ни медитировал, сколько бы ни начитывал писания, сколько бы ни проводил жизнь в храме, — все это не поможет. Для практики важен именно ум. Аморальный образ жизни несовместим с религиозной практикой. Поскольку все возникает от причин и условий, надо в потоке своего сознания обрести причины, родственные Драгоценности Учения, подлинному Прибежищу.

Для этого надо продвигаться путями, включающими Три Практики: высшую нравственность, высшее медитативное сосредоточение и высшую мудрость. В основе нравственности лежит воздержание от 10 неблагих поступков: убийства, воровства, распутства, лжи, злословия, грубости, пустословия, зависти, злонамеренности и ложных взглядов. Их противоположность — 10 добродетелей. Следование им называется практикой нравственности.

Вначале практика медитативного сосредоточения — это овладение однонаправленной концентрацией на объекте. Если это сопровождается принятием буддийского Прибежища, — то это буддийская практика. В качестве объектов могут использоваться изображения Будды или просветленных существ. Это не «идолы», как иногда пишут: предметы как таковые в буддизме не почитаются. При молитвах и концентрации образы нужны для того, чтобы направить сознание на тех, кого они изображают.

Практика Ваджраяны — это более быстрый путь Освобождения, чем остальные. Он основан на том, чтобы путем специальных методов медитации и йоги направить сознание и различные энергии тела на достижение Пробуждения.

В последнее время и у нас и за рубежом все чаще пишут об ужасах кровавых жертвоприношений и разврата в тибетском тантрическом буддизме Ваджраяны. Этой тенденции способствует появление все большего числа переведенных текстов, пассажи из которых вырываются из контекста и преподносятся публике как ужасная «сокровенная суть» буддизма. При этом почти всегда ссылаются на религиозное искусство Тибета. В этом искусстве мы часто встречаем страшных божеств, изображенных в соитии, держащих отрубленные головы или чаши из человеческих черепов, наполненные кровью, что способствует такому впечатлению. Чтобы разобраться в этом, необходимо ознакомиться с учением тибетской Ваджраяны. И тогда все становится на свои места: мы узнаём, что всем известное нравственное учение Будды с его 10 принципами, приведенными выше, в полной мере относится и к учению Тантры.

Образы агрессии в ваджраянских текстах и иконографии — переосмысленные в буддизме мотивы более ранних форм религий. Многочисленные изображения божеств в Тантре — это образы, отображающие методы очищения загрязненных скандх, дхату (элементов) и аятан (основ). Мирный или гневный облик божества, количество ликов и рук, число главных и сопутствующих фигур и т.п. отвечают различиям в наклонностях, образе мышления и способностях обучаемых. Это не «дьяволы, которым поклоняются». Картины убийства, разрывания и поедания плоти и т.п. — все это олицетворения духовных сил, побеждающих препятствия на пути к Освобождению, изживающих неблагую карму, очищающих сознание и т.д. Они означают атаку на внутренних врагов — омрачения сознания (клеши), к числу которых относятся прежде всего неведение, ненависть и страсть. Считать это руководством к действию не во внутреннем (духовном), а во внешнем (физическом) мире — не просто примитивизация, а совершенно превратное понимание буддизма. Подозревать буддизм в кровавых ритуалах не менее смешно, чем подозревать христианство в каннибализме на основании известного уподобления Иисусом Христом предложенного ученикам хлеба и вина — телу и крови.

В искусстве Ваджраяны есть ряд сексуальных образов. Так же, как в случае с гневными божествами, это только символы. Они обозначают необходимость соединения мудрости (постижения пустоты — санскр.: шуньята) и метода (сострадания) для Освобождения. Что касается так называемой «сексуальной йоги», существующей в Тибете, то это лишь один из многих методов активации скрытых энергий тела, которые направляются на постижение пустоты. К этой практике допускаются только высокореализованные йоги после многих лет созерцания, и то почти всегда они практикуют с визуализируемыми, а не реальными партнерами-йогини. Оба партнера должны соблюдать обеты, полученные во время посвящения, и желательно быть на примерно одинаковом уровне йогического развития — чтобы оба могли извлечь духовную пользу из такой практики. Конечно, в Ваджраяне, как и во всяком человеческом сообществе, встречаются люди, которые прикрываются буквой учения в корыстных целях. Поэтому все сведения о «тантрическом сексе», которые мы встречаем в Интернете и эзотерической литературе, — это просто делание денег на порнографии с мистическим оттенком, которое не имеет отношения к буддизму.

Персонаж ритуального танца, 1938 г., Лхаса (Bundesarchiv, Bild 135-S-05-10-04/фото: Ernst Schaefer/License CC-BY-SA3.0)

Некоторые буддийские таинства не изучены научными методами, но подтверждены практикой. Например, подтверждаются предсказания главного оракула Тибета, в которого «сходит» чойкйон (защитник Учения) Нэ-чунг. Об этом свидетельствует Далай-лама XIV и многие другие. Еще один пример — йоги, называемые лунгпа. Они входили в специальный транс и были способны в этом состоянии пробежать по горам около 70 км в день.{427} Некоторые буддийские практики подтверждены и изучаются научными методами. Например, это йога тумо — по результатам которой в каком-то смысле можно судить о достижениях в Тантре.{428} В экспериментах монахи сидели обнаженными на снегу, высушивали на себе простыни, хотя температура воздуха была ниже нуля. Другое удивительное явление — нетленные тела некоторых лам. Известный пример — тело бурятского хамбо-ламы Д.-Д. Итигэлова, извлеченное в 2002 г., через 75 лет после похорон. После исследования эксперты констатировали, что его ткани не соответствуют тканям мертвого человека.{429} По словам Далай-ламы, во время Культурной революции в Тибете нашли несколько лам в таком же состоянии, как Ити-гэлов. Не так давно в Индии умер высокий лама Лобсанг Нима. Было констатировано, что он 18 дней после смерти сохранял состояние медитации.{430} По буддийскому учению, достигнув высокой степени реализации, человек способен войти в состояние самадхи и находиться в нем очень долго. Самадхи — это медитативное состояние сознания, для пребывания в котором не требуются другие причины, кроме существования самого сознания. Некоторые входят в такое состояние перед смертью и остаются в нем.

Далай-лама следует положению буддизма, что все надо подвергать анализу, а не принимать на веру слепо. Он поддерживает изучение этих явлений научными методами. Существуют международные научные проекты в области изучения «таинственных» феноменов. Создан международный институт «Ум и жизнь», цель которого — рабочее сотрудничество и исследовательское партнерство между современной наукой и буддизмом для понимания природы реальности и помощи благополучию людей.{431} Исследования касаются медицины, нейрологии, психологии, физики, образования. Институт проводит конференции, издает книги, участвует в совместных проектах и т.д.

Согласно буддизму, практика мудрости — это практика условного, или номинального, знания и абсолютного знания. Условное знание — это знание о предметах, какими они воспринимаются и обозначаются людьми. Абсолютное знание — это знание природы бытия. Путем размышления устанавливается, что конечная природа всех предметов и явлений — пустота. Но это не вакуум и не небытие, а пустота от самостоятельного существования, то есть самобытия. Ложная концепция «я» появляется из-за отсутствия знания о сущности вещей: все в сансаре существует в силу зависимого происхождения, ничто не существует само по себе. Это не значит, что мир — иллюзия. Мир существует, — но не безусловно, а условно, в силу зависимого происхождения. Поэтому мир подобен иллюзии. Преодоление эгоцентрического мировоззрения помогает любви и заботе о других — основе духовной практики тибетского буддизма. Без нее невозможно Освобождение.

Тибетские ламы не изменяли буддизм и не сочетали его с какой-либо другой религией. Далай-лама подчеркивает, что в тибетских комментариях даже после краткого толкования учения цитируется источник, будь то речь самого Будды или другого индийского учителя, и только на этом основании утверждается каждое положение. Современные индийские ученые в области как буддийской, так и небуддийской философии отмечали, что даже тогда, когда положения Учения трудны для понимания, их смысл более ясен в тибетских переводах, сделанных много веков назад. Некоторые индийские исследователи считают отдельные фрагменты текстов более легкими для понимания в тибетском переводе, чем на санскрите. Более того: многие буддийские тексты, утерянные в Индии, сохранились только в тибетских переводах. Есть незначительные отличия тибетского буддизма от индийского, обусловленные местностью, временем или внешними условиями, как и в других религиях. Разные школы тибетского буддизма в своей основе едины, они лишь несколько различаются в способе наставления.

Тибетский буддизм — это точная тибетоязычная версия позднеиндийского буддизма Махаяны, сильно отличающаяся от китайского.{432} Тибетская и китайская ветви Махаяны развивались отдельно, а тибетский и китайский языки стали самыми важными неиндийскими языками, на которых передавался буддизм Махаяны. От китайскоязычной традиции произошли многочисленные разновидности буддизма Восточной Азии, тогда как тибетоязычная версия легла в основу буддизма Монголии и Трансгималайского региона.

Поэтому неверно считать тибетский буддизм неким преобразованным вариантом — или, тем более, смесью буддизма и шаманизма, для которой европейцы придумали термин «ламаизм». От этого слова надо отказаться, потому что неверен и сам термин, и вкладываемый в него смысл. Об этом не раз писали. Приведу мнение крупного отечественного ученого Е.А. Торчинова:{433}

«Говоря о тибетском буддизме, необходимо сразу же указать на неправомерность употребления термина “ламаизм” для обозначения этой ветви Махаяны. Сами тибетцы не знают этого слова, для них существуют лишь такие понятия, как Дхарма (чой), Дхарма Будды (Сангье чой) или Махая -на (тег-па чэн-по). Это слово было создано европейцами в XIX в. для того, чтобы подчеркнуть существовавший в Тибете культ духовного учителя, “доброго друга” (кальяна митра) — ламы (от тибетских слов ла — “высокий” и ма — “нет”, то есть “выше нет”). Таким образом, тибетский буддизм превращался как бы в особую конфессию, что совершенно неоправданно, поскольку тибетская монастырская традиция не только восприняла, но и с необычайной тщательностью сохранила и воспроизвела позднеиндийскую буддийскую традицию во всей ее полноте. В этом отношении с гораздо большим основанием можно было бы счесть особой конфессией китайский буддизм, сильно изменившийся и трансформировавшийся под воздействием традиционной китайской культуры. Что же касается культа лам, то йога почитания учителя (гуру-йога) — явление вполне индийское и лишенное какой бы то ни было тибетской специфики. Фактически все отличия тибетского буддизма от индийского буддизма эпохи Палов существуют только на уровне народной и бытовой религиозности, не затрагивая собственно “большую традицию”.

В 60-е годы XX в. вопрос о “ламаизме” приобрел и политическое измерение: после подавления антикитайского восстания в Тибете и бегства Далай-ламы XIV в Индию (а особенно во время печально известной “Великой Пролетарской Культурной Революции” 1966—1976 гг.) власти КНР осуществили ряд репрессивных актов, направленных как против тибетского духовенства, так и против буддийской традиции и национальной культуры Тибета в целом, утверждая, что тибетский “ламаизм” (кит. “лама цзяо”) не есть буддизм или же это всего лишь деградировавшая форма буддизма, а потому он не заслуживает сохранения в качестве части общекитайского культурного наследия. Именно тогда Далай-лама призвал ученых всего мира отказаться от употребления слова “ламаизм”. Не будем употреблять его и мы, причем по причинам исключительно научного характера».

Тем не менее, до сих пор в китайских пропагандистских материалах можно встретить утверждения, будто «тибетцы имеют собственную тибетскую религию — ламаизм»,{434} якобы это ветвь китайского буддизма, а Панчен-лама — будто бы «вероучитель китайского буддизма».{435} Но, возможно, положение меняется. В английском переводе китайской «Белой книги» по тибетской культуре за 2008 г. уже используется термин «тибетский буддизм», а не «ламаизм».{436}

Кроме приверженцев бона и буддизма, в Тибете есть немного мусульман и христиан-католиков. До оккупации там были также индуисты.{437} Там была полная терпимость к представителям других религий. Теократия никогда не старалась обратить их в свою веру. Об этом сообщали и мусульмане, и не мусульмане.{438} Так что неверно утверждать, будто «существовавшее в старом Тибете так называемое поголовное верование фактически было попранием человеческих прав в условиях социального теократического устройства, принявшим искаженную форму. Ведь в старые времена человек не мог распоряжаться даже собственной судьбой, где уж было говорить о праве на свободное вероисповедание».{439}

Как видим, в тибетском буддизме много интересного. Но людей часто привлекают заблуждения. Не буду обсуждать «околобуддийские» концепции, например теософию. Не буду обсуждать также пропаганду, направленную на разжигание межрелигиозной ненависти: ответы на нее можно найти в Интернете.{440} Остановлюсь лишь на некоторых часто обсуждаемых примерах. Первый — о «ритуальных убийствах» и «жертвоприношениях» в буддизме.

Русский купец А.В. Бурдуков писал о жертвоприношениях у монголов в начале XX в.: Джа-лама принес в жертву 10 пленных китайцев, снял кожу с казаха; чойджон-лама съел сердце белогвардейца; некоторые полководцы кровью сердца казненных китайцев и белогвардейцев кропили свои знамена. На выставке в Пекине «Тибет сегодня и в прошлом» в 2008 г. показывали человеческую кожу, изделия из черепов и берцовых костей «крепостных». Похожие пропагандистские выставки после подавления восстания 1959 г. были в Дрепунге, Лхасе, Сэра, Тьянцзе, Лхоке и других местах.{441} Посетителям внушали, что ради этих предметов якобы убивали людей. В 1948 г. монахи якобы принесли в жертву 21 чел. в надежде предотвратить китайское вторжение, а потом ежегодно использовали свежие части тела людей.{442} Советский журналист Вс. Овчинников приводит рассказ бывшего послушника о том, что его хотели закопать живьем при восстановлении храма. Будто бы некоторым монахам велели погружаться в самадхи и погребали под плитами монастырей, а такие останки — как бы радиомаяки для телепатических контактов.{443}

Все это противоречит буддизму. Убийство — один из самых неблагих поступков. Карму одного существа нельзя перенести на другое.{444} Вот лишь несколько изречений Будды.{445} «Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству. <…> Кто, ища счастья для себя, налагает наказание на существа, желающие счастья, тот после смерти не получит счастья. <…> Ибо сам человек совершает зло, и сам оскверняет себя. Не совершает зло он тоже сам, и сам очищает себя. Чистота и скверна связаны с самим собой. Одному не очистить другого».

В действительности, Джа-лама грубо нарушал заповеди, пытал монахов, не подчинялся главе монгольской церкви. Поэтому Богдо-гэгэн VIII лишил его титулов, конфисковал имущество и велел арестовать. На пекинской выставке были показаны просто старые музейные фотографии, неизвестно кем и когда сделанные, без всякой документации. Это подтвердил Дж. Пауэре, автор книги о пекинской пропаганде про Тибет.{446} Даже А.Т. Трюнфельд, один из главных критиков старого Тибета, допускал вероятность лишь редких жертвоприношений в отдаленных районах.{447}

Известно, что человеческие кости, а иногда и другие ткани для тантрических целей берут у мертвых. С этим согласны и ученые, и китайская пропаганда.{448} Для этого не нужно жертвоприношение, да в нем и нет надобности: в Тибете испокон веков практикуют «небесное погребение» — расчленяют покойников и скармливают грифам. В Монголии до революции был аналогичный обычай: трупы скармливали одичавшим собакам. Так что трупного материала всегда хватало. Такое погребение связано с тем, что в горах мало места для похорон в землю, мало горючего для костра. Кроме того, оно оправдано религией: важнейший принцип буддизма — забота о других, в логическом завершении — самопожертвование. Предоставление своего трупа в пищу животным — форма этой практики. Когда такое погребение запрещали, люди были недовольны. Вообще же части трупов широко используются не только в буддизме, но и в других религиях, например в христианстве.{449}

Как и в других странах, в Монголии, Тибете и Китае бывали и пытки, и жестокие убийства. Вероятно, кое-кто прикрывался религией, что могли запечатлеть очевидцы. В действительности это мог быть садизм или пережитки добуддийских традиций. Например, путешественник С. Гедин писал, что китаянки часто убивали своих детей, если не могли прокормить их.{450} В Тибете и Монголии такого не было. Но также, как в Китае, сохранялись добуддийские поверья, что поедание сердца дает храбрость убитого. Например, тибетцы съели сердце героически погибшего врага — Зоравара Сингха.{451} В XIX в. китайские солдаты, подавив восстание мусульман, готовили себе еду из сердца и печени убитых.{452} В 1909 г. в Маньчжурии толпа расхватала на куски сердце казненного хунхуза после того, как палач проглотил кусок и бросил остаток толпе.{453} В 1914 г. китайцы казнили нескольких монголов, вырезав у них сердца.{454} Каннибализм практиковался в КНР во времена Культурной революции.{455} В Тибете он имел место во время голода, наступившего из-за реформ Мао.

О ритуальных убийствах и закапывании людей под монастырями я специально узнавал и в Тибете и у тибетских беженцев. Все говорили, что этого не было. Не исключено, что за основу взяты случаи погребения трупов в землю, редкие в Тибете. Например, в У-Цанге кое-где в землю хоронили умерших детей.{456} Хоронили также убитых. Были специальные люди, которые в определенный день имели право выкапывать трупы убитых, чтобы использовать их кости в религиозных церемониях.{457} Иногда тела хоронили в стенах домов.{458} Лишь после «мирного освобождения» Китаем вошли в обиход истории о закапывании детей. Старики-тибетцы говорили мне, что эта пропаганда велась специально. Очевидно, тогда и придумали эпизод, пересказанный Овчинниковым, — правда, без телепатии. В 1965 г. в Лхасе открылся Музей революции. В экспозиции был скелет мальчика — одного из четверых, как утверждалось, погребенных под углами при постройке.{459} А другой мальчик ходил по музею и рассказывал, как избежал такой же участи. Специальная выставка глиняных фигур «живописала» это в числе прочих «ужасов феодализма».{460} Позже эту выставку изъяли из обязательных маршрутов для иностранцев: она вызывала преимущественно недоверие и насмешки.

Ритуальные убийства известны в новой истории многих стран Европы, Азии, Африки и Америки. Вероятно, Тибет — не исключение. Есть сообщения, что случаи добуддийской практики жертвоприношений в Тибете случались и в позднее время.{461} Но в буддизме ритуальных убийств и человеческих жертвоприношений не было, нет и быть не может.

Довольно о мрачном. В последние десятилетия прилавки магазинов России завалены продукцией псевдонаучных и псевдорелигиозных бизнес-проектов. Тиражи большие, книги хорошо «раскручены», население покупает. На первом месте, конечно, «Новая хронология» А.Т. Фоменко и других. Здесь ее обсуждать нет смысла: до Тибета она пока не добралась, но уже прогулялась по Монголии и Китаю. Скажем, раз Марко Поло не написал про Великую китайскую стену, — ее и не было. Значит, построили недавно. А ведь еще в XVIII в. то же самое писал один итальянец. На что ему резонно возразили тогда же: маршрут Марко Поло известен не полностью. Может, он не ходил севернее Пекина, а потому и стены не видел.{462} По такому принципу можно опровергнуть и прочие выдумки «новых хронологов».

Есть и проекты по теософии и тибетским религиям. Скажем, книги Э.Р. Мулдашева про «город богов», сомати (самадхи), тайные пещеры, Шамбалу, гору Кайлас, оз. Манасаровар, нумерологию, происхождение тибетцев от атлантов и т.п. В действительности, никаких «сенсационных результатов» его экспедиции не дали. Ничего таинственного не нашли. Описания экспедиций (не ясно, почему «научных») чередуются с теософией Е.П. Блаватской, невнятными рассказами и домыслами. Например, «завиток» и форма глаз на буддийских ступах и храмах, оказывается, свидетельствуют о полуводной жизни и принадлежности к атлантам их носителей. Странно: офтальмолог мог бы почитать научные работы об адаптациях полуводных организмов, скажем про «третье веко» (не путать с третьим глазом!). Ведь буддизм он знает, мягко говоря, не очень хорошо. А то бы знал, что форма глаз в данном случае отображает медитацию, а завиток волос между бровями (а не «на месте носа») считается одним из 32 признаков Будды. Видно, интервьюируемые Мулдашевым не сказали ему об этом… Зато наговорили много другого. Например, про «описанного в литературе» тибетского йога «Минералу» с сыном его учителя Марпы, «погибшим в автомобильной катастрофе».{463} И что было не посмотреть «литературу»? Для простоты, скажем, «Википедию». И узнать из нее, что йога звали Миларепа, жил он в 1052—1135 гг., а его учитель Марпа — в 1012—1097 гг. Автомобили в те времена могли быть разве что у лемуро-атлантов. Последних наш автор узнал из книг Лобсанга Рампы.{464} Этот «Посвященный»{465} написал много книг по эзотерике и мистике Тибета. Они тоже продаются в изобилии. Читают их многие, обсуждают. Но не все знают, что за тибетским именем скрывался сын британского водопроводчика Сирил Генри Хоскин, который даже не говорил по-тибетски.

Не буду больше приводить примеры выдумок и ошибок: не хватит места. Все эти книги — не более чем забавное чтиво в жанре фэнтези.

В 2005 г. Далай-лама сказал российским журналистам: «Сколько вы пробудете в Индии? Четыре дня? Ищите эти тайные знания! И если вы сумеете их обнаружить, пожалуйста, сообщите мне. Мне про них ничего не известно. <…> Появились книги Лобсанга Рампы, которые превратили Тибет в мистическую страну».{466}

* * *

Жизнь тибетского народа неотделима от религии. Возможно, это самый религиозный народ в мире: почти все тибетцы верующие. Это увидит всякий, кто посетит их страну. И бон, и тибетский буддизм имеют больше общего с аналогичными учениями Индии и Монголии, чем Китая. Тибетский буддизм — это индийское учение в чистом виде. Он не является ни формой китайского буддизма, ни искажением буддизма, ни его смесью с шаманизмом, ни религией, практикующей убийство или жестокость. От термина «ламаизм» следует отказаться, поскольку он некорректен с научной и религиозной точек зрения.

Очевидно, буддизм наилучшим образом соответствует психологии и мировосприятию тибетцев. Его принятие тибетцами способствовало гуманизации их жизни и стало главным фактором формирования тибетомонгольской цивилизации. Буддизм (в его тибетской форме) — одна из традиционных для России религий. Главное в нем — не чудеса, а духовное самосовершенствование ради принесения блага другим. Далай-лама подчеркивает: «Цель духовной практики состоит не в обретении чудодейственных способностей, а в преображении нашего внутреннего мира».{467}