Глава 20 Война на два фронта Март – май 1207 года
Глава 20
Война на два фронта
Март – май 1207 года
В ходе своей войны с императором Анри Феодор Ласкарис послал гонцов к Иоханнитце сообщить ему, что все силы императора заняты войной с греками по другую сторону пролива (т. е. ближе к туркам, а сам император находится в Константинополе с немногими людьми. При таких обстоятельствах, сообщил Ласкарис, у болгарского царя есть хорошая возможность отомстить. Сам же Ласкарис может напасть на французов со стороны пролива, и император не сможет обороняться против них обоих. Так уж случилось, что болгарский царь уже собрал большое войско куманов, которое шло на соединение с ним, а также огромную армию из валахов и болгар. Миновало много времени, и начинался Великий пост.
Макэр де Сент-Менеу стал укреплять замок Чаракс, который стоял на берегу залива, примерно в шести лье от Никомедии, лицом к Константинополю; а Гийом де Сане начал укреплять другой замок в Киботосе на дальней стороне Никомедийского залива (совр. Измитский залив) по направлению к Никее. Императору Анри тоже пришлось изрядно потрудиться в окрестностях Константинополя, так же как и всем его сеньорам по эту сторону проливов. Жоффруа де Виллардуэн, маршал Романии и Шампани и автор этих хроник, свидетельствует, что никогда еще в своей истории люди не несли столь тяжкий груз войны, ибо их силы были рассеяны по самым разным местам.
Иоханнитца выступил из Валахии (и Болгарии) со всеми своими войсками и с огромной армией куманов, которые примкнули к нему, и начал вторжение в империю. Куманы прошли по всей стране, вплоть до ворот Константинополя, а сам король осадил Адрианополь, расставив вокруг него тридцать больших катапульт, которые метали камни в его стены и башни. В самом Адрианополе были только греки и Пьер де Радингем, который по повелению императора находился там всего с десятью рыцарями. И греки, и французы послали сообщение императору Анри, что болгарский царь осадил их, и умоляли прийти к ним на помощь.
Император был крайне озабочен, получив это послание: ведь его силы были широко разбросаны по многим местам и испытывали такое напряжение, что не могли сделать что-то еще; сам же он находился в Константинополе с малым числом людей. Тем не менее он принял решение выступить из Константинополя с теми, кого удастся собрать за две недели после Пасхи. Готовясь к этому походу, он послал гонцов в Кизик, где находилась большая часть его людей, призывая их явиться к нему. Его брат Эсташ, Ансо де Кайо и большая часть их людей тут же двинулись к императору, оставив в Кизике только Пьера де Брасье с небольшим отрядом.
Когда Феодор Ласкарис прослышал, что Адрианополь в осаде и что император Анри, подгоняемый необходимостью, созывает своих людей, и, более того, обремененный столь тяжелой ношей, как война на два фронта, он не знает, куда ему мчаться, то этот грек собрал для усиления своей армии всех, кого только мог. Он поставил свои палатки и шатры перед воротами Кизика, и французы не раз вступали в стычки с греками, и обе стороны несли потери. Когда Феодор Ласкарис убедился, что в городе осталось мало сил, он посадил большую часть своего войска на корабли, какими располагал на море, и послал их к крепости Киботос, которую укрепил Гийом де Сане. В субботу третьей недели Великого поста силы Ласкариса осадили Киботос с моря и с суши.
В самой крепости было сорок рыцарей, весьма добрых воинов (не считая прочих. – Ред.). Их командиром был Макэр де Сент-Менеу, но крепость была еще слабо укреплена, так что противники могли атаковать ее защитников с мечами и копьями. Греки настойчиво штурмовали крепость и с моря и с суши, и штурм этот продолжался всю субботу. Наши люди мужественно оборонялись, и автор этой книги свидетельствует, что никогда еще сорок рыцарей не отбивали атаки в столь неблагоприятном для себя положении, и это подтверждается тем, что из всех рыцарей, которые там были, лишь пять не получили ранений. Убит был один – племянник Милона ле Бребана по имени Жиль.
Еще до того, как в субботу утром начался приступ, в Константинополь спешно прибыл гонец, застав императора Анри за обедом во Влахернском дворце. «Ваше величество, – сказал он ему, – ваши люди в Киботосе осаждены с моря и с суши. Если вы тотчас же не окажете им подмоги, их всех полонят и перебьют».
С императором были Конон Бетюнский, Жоффруа, маршал Шампани, Милон ле Бребан и несколько других. Они коротко посовещались, после чего император спустился к берегу залива и взошел на борт самой большой галеры, а все остальные занимали места на первых же кораблях, которые попадались им. Затем по городу было объявлено, чтобы все спешно последовали за императором выручать его людей, которые в противном случае погибнут. Немедленно Константинополь переполнился венецианцами, пизанцами и другими опытными моряками, которые, обгоняя друг друга, со всех ног помчались к кораблям. Вместе с ними на корабли поднимались рыцари в полном вооружении; первый же, кто был готов, сразу выходил из гавани, чтобы следовать за императором.
Гребцы, напрягая силы, трудились весь вечер и всю ночь, до рассвета следующего дня. Их старания принесли результаты. Едва взошло солнце, император Анри увидел Киботос и вражеские войска, окружавшие его с моря и с суши. Обитатели крепости не спали целую ночь, стоя на страже, в том числе больные и раненые. Они вели себя как люди, которые потеряли все надежды и не ждали ничего, кроме смерти.
Император увидел, что греки подошли к стенам и вот-вот снова пойдут на приступ, но с ним было совсем мало людей. Среди них был маршал Жоффруа, плывший на другом корабле, Милон ле Бребан, несколько пизанцев и отряд рыцарей. Всего у него насчитывалось семнадцать больших и малых судов, в то время как у противника их имелось около шестидесяти.
Тем не менее наши люди увидели, что если будут ожидать подхода других судов и позволят грекам пойти на приступ, то их друзья в замке будут убиты или взяты в плен. И они решили ударить по врагу с моря.
Выстроившись в одну линию по фронту, они пошли к греческим кораблям, и все на борту были в полном вооружении, в шлемах с опущенными забралами. Когда греки, которые готовы были ринуться в бой, увидели, как мы подходим, то сразу же поняли, что это идет подмога осажденным. Они отвели свои корабли от крепости и бросились нам наперерез. Одновременно все их войско, множество пеших и конных, которые у них имелись, встали в шеренгу на берегу. И когда греки на кораблях увидели, что император и его люди полны решимости атаковать их, они оттянулись к своим, которые стояли на берегу, с тем чтобы те могли им помочь, пустив в ход луки и баллисты.
Своими семнадцатью судами император запер врагов в бухте, пока они не услышали боевые кличи тех, кто прибыл из Константинополя. Еще до наступления ночи прибыло столько кораблей, что теперь на море французы имели решающий перевес над противником. Бросив якоря, люди на кораблях всю ночь спали с оружием в руках. Было решено, что, как только займется рассвет, они подойдут к берегу, чтобы вступить в схватку с врагом и захватить их корабли. Но около полуночи греки вытащили все свои суда на сушу и подожгли их. Корабли сгорели все до единого, а греки снялись с места и отступили.
Император Анри и его люди очень обрадовались победе, которую ниспослал им Бог, и были счастливы, что смогли спасти своих. С наступлением утра император и все остальные пришли в крепость Киботос, где нашли, что ее обитатели очень больны, а у большинства были серьезные ранения. Император и его люди ознакомились с состоянием крепости и убедились – она настолько слаба, что нет смысла ее удерживать. Собрав всех своих людей на корабли, они отчалили от покинутой крепости.
Тем временем король Иоханнитца, продолжавший осаждать Адрианополь, не давал ни его жителям, ни себе ни минуты покоя. Ночью и днем его катапульты – а их у него имелось достаточно – непрестанно засыпали градом камней стены и башни города, причиняя им серьезные повреждения. Болгарский царь направлял своих саперов делать подкопы под стены и изматывал защитников частыми атаками. Обитатели Адрианополя, и греки и французы, мужественно защищались, в то же время непрестанно отсылая послания императору Анри с просьбами прийти к ним на помощь и в то же время предупреждая его, что, если он этого не сделает, они все, без сомнения, погибнут. Их послания очень волновали императора, и, хотя он хотел прийти на помощь своим людям по ту сторону пролива, Феодор Ласкарис собрал такое количество своих людей по другую сторону пролива, что императору Анри поневоле приходилось оттягиваться назад.
Весь апрель Иоханнитца оставался под Адринополем. Он был уже близок к тому, чтобы захватить его, ибо в двух местах разрушил стены и башни почти до земли, и его воины могли сходиться лицом к лицу с защитниками города. Раз за разом болгарский царь штурмовал город, но защитники держались стойко. И с той и с другой стороны было много тяжелых потерь.
Поелику все творится по воле Божьей, куманы, которых болгарский царь разослал во все стороны грабить страну, вернувшись со своей добычей в лагерь у Адрианополя, заявили, что не хотят больше оставаться в армии Иоханнитцы и возвращаются в свои земли. Так куманы расстались с болгарским царем, а поскольку без них он не отважился стоять под Адрианополем, то отвел свои силы от города.
То, что такой могущественный царь оставил город, который вот-вот должен был пасть, нельзя было назвать иначе, как чудом. Но чего Бог захочет, то и свершится. Жители Адрианополя не замедлили обратиться к императору, чтобы он, ради любви к Богу, прибыл к ним как можно скорее, потому что, как они дали ему знать, если болгарский царь вернется, все они будут убиты или взяты в плен.
Император собрался идти к Адрианополю со всеми, кто у него был, когда к нему пришла весть, очень обеспокоившая его, что Джон Стирион, адмирал флота Ласкариса, вошел с галерами в залив Святого Георгия у Абидоса и дошел до Кизика, где стояли Пьер де Брасье и Пэйан Орлеанский. Он осадил Кизик с моря, а Ласкарис – с суши. Более того, жители этих земель восстали против Пьера де Брасье, равно как и жители Марморы, которая тоже принадлежала (была пожалована) ему. Они нанесли ему немалый вред и перебили много его людей.
Когда эта весть достигла Константинополя, она вызвала большое смятение. Император Анри созвал общее собрание со своими главными советниками, сеньорами и венецианцами. Все сошлись на том, что если не помогут Пьеру де Брасье и Пэйану Орлеанскому, то они погибнут, а их земля будет потеряна. Они тотчас снарядили четырнадцать галер, надежно вооружили их, и на борту их оказались самые знатные люди из венецианцев и сеньоров императора.
На одной галере был Конон Бетюнский и его люди; на другой – маршал Жоффруа де Виллардуэн со своими людьми; на третьей – Макэр де Сент-Менеу и его люди; на четвертой – Милон ле Бребан; на пятой – Ансо де Кайо; на шестой – сенешаль Дитрих фон Лос; на седьмой – Гийом дю Перш; на восьмой – Эсташ, брат императора, и так далее. Император распределил между галерами лучших людей, которые у него были. Когда они отплыли из порта Константинополя, все, кто их видел, говорили, что воистину никогда еще галеры не были лучше вооружены и не несли на себе лучших воинов. Таким образом, поход к Адрианополю был снова отложен.
Галеры двинулись по течению прямо к Кизику. Не знаю, как Стирион, адмирал Феодора Ласкариса, узнал об этом, но он увел свои суда из-под Кизика и бежал. Французы преследовали его два дня и две ночи до самого Абидоса и еще около сорока миль. Убедившись, что не могут его настичь, они повернули назад к Кизику, где и встретились с Пьером де Брасье и Пэйаном Орлеанским. А Феодор Ласкарис уже отвел свои войска из-под города и вернулся в свои земли. Кизик был деблокирован. Императорское войско вернулось в Константинополь на своих галерах и вновь стало готовиться к походу на Адрианополь.
Теперь Феодор Ласкарис послал большую часть своих сил к Никомедии. Люди Дитриха фон Лоса, которые укрепились в церкви Святой Софии, послали своему сеньору императору просьбу, чтобы он оказал им помощь, ибо, если никто не придет к ним на выручку, они не смогут удержаться, тем паче что у них совсем не осталось провизии.
Из-за такой острой необходимости императору Анри и его войску пришлось снова отложить поход на Адрианополь и двинуться освобождать своих друзей в Никомедии.
Когда войска Феодора Ласкариса услышали о подходе войска императора, они оставили эту часть страны и отступили к Никее. Узнав об этом, император собрал свой совет и решил, что Дитрих фон Лос со всеми своими рыцарями и с оруженосцами останется в Никомедии охранять город и землю, Макэр де Сент-Менеу – в Чараксе, а Гийом дю Першем – в Кизике, где каждый из них будет охранять прилегающие земли.
После этого император Анри с оставшимися у него людьми вернулся в Константинополь снова готовиться к походу на Адрианополь. Пока он был этим занят, Дитрих фон Лос вышел из Никомедии и вместе с Гийомом дю Першем отправился на поиски фуража. Люди же Феодора Ласкариса, проведав об этом, внезапно напали на них. Греков было очень много, наших же совсем ничего. Начался рукопашный бой, и скоро стало ясно, что столь малое число людей не может противостоять таким силам врага.
И Дитрих фон Лос, и все его люди сражались очень отважно. Сам он был дважды сбит с коня, и каждый раз его люди с большим трудом пробивались к нему и вновь усаживали в седло. И Гийом дю Перш был сбит на землю и опять посажен в седло, чем и был спасен. В конце французы не смогли вынести натиск превосходящих сил врага и были разгромлены. Дитрих фон Лос получил такую серьезную рану в лицо, что был близок к смерти. Он был захвачен в плен вместе с большей частью своих людей. Очень мало кто спасся. Гийом дю Перш, раненный в руку, умчался с поля боя на коне. Те же, кто уцелел в сражении, нашли убежище в церкви Святой Софии.
Автор хроник не знает, напраслина ли это или нет, но он слышал, как за это несчастье порицали некоего рыцаря Ансо де Реми, который, хотя был одним из вассалов Дитриха фон Лоса и командовал его людьми, бросил своего сеньора в бою.
Те же, кому удалось вернуться в Никомедию, в церковь Святой Софии, – то есть Гийом дю Перш и Ансо де Реми – спешно отправили гонца к императору Анри в Константинополь, чтобы посланник рассказал все подробности битвы, как сенешаль и его люди попали в плен и что они сами осаждены в церкви Святой Софии в Никомедии. Еды у них осталось всего на пять дней, и ежели он не придет им на подмогу, то все они погибнут или будут пленены. В ответ на этот призыв о помощи император в отчаянной спешке пересек водное пространство. И он сам, и его люди старались как можно скорее прийти на помощь осажденным в Никомедии. Так что поход в Адрианополь был отложен и на этот раз.
Едва только император переплыл залив Святого Георгия, он построил свои боевые отряды и поскакал к Никомедии. Переход длился несколько дней. Когда об этом проведали Феодор Ласкарис и его братья, которые вели осаду, они отступили и ушли на дальнюю сторону гор у Никомедии по направлению к Никее. Император же встал лагерем у города, на прекрасной равнине у реки у подножия ближайших склонов. Поставив свои палатки и шатры, он повелел своим людям прочесать окружающую местность, потому что жители земель, едва только узнав, что Дитрих фон Лос захвачен в плен, поднялись против французов. Войска императора захватили много скота и пленников.
Император Анри стоял на равнине у Никомедии пять дней. В это время Феодор Ласкарис отправил послов к нему с предложением заключить перемирие на два года при условии, что грекам разрешат разрушить Кизик и укрепленную церковь Святой Софии в Никомедии. Он же, со своей стороны, вернет всех пленников, которые были захвачены во время недавнего поражения французов и в других местах – а их было немало.
Император посоветовался со своими людьми, которые сказали ему, что им не под силу одновременно вести две войны и что лучше согласиться с потерей этих двух мест, чем утратить Адрианополь и большую часть империи. Кроме того, согласившись с условиями перемирия, они нарушат союз двух своих врагов, короля Иоханнитцы и Феодора Ласкариса, которые в данный момент были друзьями и помогали друг другу в войне.
Таким образом, перемирие было заключено. Император послал в Кизик за Пьером де Брасье. Когда тот явился, император, хотя и не без труда, уговорил его передать Кизик в его руки, после чего передал Кизик и церковь Святой Софии в Никомедии Феодору Ласкарису, чтобы он разрушил и город, и церковь. Так после заключения перемирия и то и другое было срыто с лица земли, а Дитрих фон Лос и другие пленники получили свободу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.