Что писали о гаремах раньше

Что писали о гаремах раньше

С открытием османских архивов в XX в. новые сведения о гареме османских султанов стали доступны широкому кругу читателей и исследователей. Главными архивами, хранящими источники по изучению гарема, являются Центральный архив дворца Топкапы (Topkapi Sarayi Merkez Ar?ivi – TSMA) И ОСМЭНСКИЙ архив при премьер-министре (Ba?bakanl?k Osmanli Ar?ivi – БОА)⁷². Среди источников имеются документы, касающиеся повседневной жизни обитательниц гарема, а также размеров их содержания.

В архиве БОА также имеется множество документов, относящихся к султанскому гарему. Самыми важными из архивных материалов являются «Дефтеры султанских доходов и расходов» (масраф-и шахрийар-и / хардж-и хасса дефтерлери), которые охватывают период с конца XV в. до ликвидации гарема в 1909 г. Они показывают доходы и расходы, связанные с самим султаном и его семьей, и предоставляют нам важные сведения для изучения внутренней структуры гарема, увеличения или уменьшения числа обитательниц гарема за определенный период. Исходя из размеров ежедневного жалованья (содержания), выделявшегося женщинам султанского гарема, зафиксированного в этих дефтерах, можно проследить их карьерный рост и изменение статуса. Однако эти сведения не являются систематическими, ведь они составлялись лишь для фиксирования всех повседневных расходов и доходов внутренней султанской казны.

При внимательном изучении дефтеров и сопоставлении их с другими сведениями можно воссоздать более или менее достоверную картину жизни гарема османских султанов. Изучение внутренней структуры и организации гарема помогает понять распределение власти внутри османского двора, а также принципы образования политических группировок в пользу тех или иных шахзаде.

Исламской традицией не поощрялись разговоры не только о гареме правителя, но и вообще о чужих женщинах. Даже в дружеской беседе спросить о здоровье жен и дочерей другого человека, неважно, собеседника или третьего лица, считалось верхом бестактности и воспринималось как оскорбление. Если европейские авторы могли безнаказанно приводить некоторые сведения о жизни в гареме, пусть даже зачастую они оказывались недостоверными и недостаточными, то османские авторы такую информацию давать не могли в силу мусульманского воспитания, а также из-за боязни потерять свое положение и статус, а иногда и голову. Хотя некоторые сведения о дворе султана можно встретить в османских хрониках начиная с XV в.⁷³ Однако необходимо помнить, что османские хроники не ставили перед собой задачу правдиво рассказать о жизни гарема. В них сознательно умалчивается жизнь, которая протекала внутри султанского гарема; упоминания о гареме и наложницах султана вообще очень редки. В них, как правило, отсутствуют имена матерей султанов, лишь иногда называются наиболее уважаемые из них. Не говоря об обстоятельствах семейно-бытовой жизни султанов, хроники порой приводят имена наложниц умершего или низложенного султана, которые прославились своими делами на почве благотворительности. Многие из хроник описывают в мельчайших деталях торжества, устраивавшиеся по случаю свадеб султанских дочерей, однако практически не упоминают о наложницах султанов. Практически все работы османских историков-хронистов были созданы по заказу самих султанов или высокопоставленных должностных лиц; их авторы создавали свои произведения для получения определенного вознаграждения за свою работу.

Работы европейских авторов являются одним из главных источников для выявления некоторых деталей жизни гарема османских султанов. Сведения о гареме султанов содержатся в многочисленных книгах, путевых заметках, письмах, опубликованных в XVI–XVIII вв., а также в отчетах иностранных послов в Стамбуле. Некоторые из них представляют большой интерес, поскольку в них отражена весьма достоверная информация о гареме и его обитательницах.

Например, в середине XV в. генуэзец Якопо де Промонтарио де Кампис⁷⁴ (Iacopo de Promontorio de Campis, 1410–1487) провел в Османской империи с 1434 по 1459 г.; в конце XV в. венецианец Джованни Мариа Анджиолелло⁷⁵ (Ciovanni Maria Angiolello, 1451–1525) находился в Османской империи с 1470 по 1483 г.; в начале XVI в. другой венецианец, Джованни Антонио Менавино⁷⁶ (Ciovanni Antonio Menavino, 1492 – после 1548), оставался в Османской империи с 1505 по 1518 г.; в середине XVI в. уроженец местечка Зары Луиджи Бассано де Зара⁷⁷ (Luigi Bassano da Zara, – 1510–1552) пробыл в Османской империи с 1530 по 1541 г., и в середине XVII в. поляк Альберт Бобовский⁷⁸ (Albertus Bobovius, 1610–1675) находился в Османской империи с 1640 по 1659 г. Среди них А. Бобовский занимает особое место, поскольку последующие авторы часто использовали его сведения о дворце османских правителей.

Альберт Бобовский (Альберт Бобовиус, Войцек Бобовски, он же Сантури Али-бей или Али Уфки) является одним из наиболее известных авторов, писавших о дворцовой жизни османских султанов⁷⁹. Как и самая знаменитая в Европе обитательница гарема османских султанов, фаворитка султана Сулеймана Роксолана, Альберт Бобовский родился под Львовом. Церковный музыкант, он попал в плен во время набега крымских татар, был продан ими в рабство и, благодаря своим способностям к языкам и музыке оказался в услужении в султанском дворце. Приняв ислам, А. Бобовский девятнадцать лет служил при дворе султана и под именем Али Уфки прославился как придворный музыкант, однако из-за чрезмерной привязанности к алкоголю в конце концов был изгнан из дворца. Совершив паломничество в священные для мусульман города Мекку и Медину, Бобовский остался затем в Каире, а уже оттуда вернулся в Европу и одновременно – в лоно своей прежней религии. Оказавшись за пределами Османского государства, он написал воспоминания о своей жизни при дворе османского султана и его гареме. В описаниях жизни гарема в воспоминаниях А. Бобовского ощущается обида на бывшего властелина, что сказалось на форме изложения сути событий, происходивших во дворце. В определенной степени он, может быть, мстил султану, изгнавшему его из дворца. Последние годы жизни А. Бобовский провел в нищете и постоянно нуждался в деньгах. Поскольку свои воспоминания он написал для иностранных посланников, уже находившихся в Стамбуле или еще собиравшихся поехать туда, то вполне возможно, что сочинение его было «заказным» и он рассказывал только то, что от него хотели услышать⁸⁰.

Придворный врач султана Мурада III в 1574–1595 гг. Доминико Иеросолимитано⁸¹ (Dominico Hierosolimitano, 1552–1622) одним из первых среди европейских авторов того времени приводит в своей книге наиболее точные сведения о гареме османских султанов. Благодаря своей должности он сумел побывать непосредственно во внутренних помещениях султанского гарема. В его книге содержатся сведения как о самом гареме, так и о людях, проживавших в его стенах. Доминико Иеросолимитано нарисовал план гарема и сообщил важные сведения о комнатах «жен» султана, о школе, где учились сыновья султана, о существовавших в гареме обычаях. В его время в гареме насчитывалось 40 комнат, и султан по своему желанию мог посещать эти комнаты. В то время покои самого султана находились в части Эндерун дворца.

Помимо вышеупомянутых рассказов, небезынтересными являются письма, записки и отчеты европейских дипломатов (послов, секретарей посольств и людей, служивших в свите иностранных посольств). Среди них можно отметить сведения людей, посетивших Османскую империю в составе различных посольств и проживших там определенное время. С 1555 по 1562 г. в Стамбуле находился посол Священной Римской империи фламандец Ожье Гислен де Бусбек⁸²; в 1573–1574 гг. в Стамбуле побывал служащий французского посольства Филипп Дюфрен-Канай⁸³; на рубеже XVI–XVII вв., с 1584 по 1602 г., секретарем английского посольства в Османской империи был Джон Сандерсон⁸⁴; в конце XVI в. в Стамбул прибыл английский посол Генри Лелло⁸⁵; в начале XVII в. послом Венецианской республики в Османской империи был Оттовиано Бон⁸⁶; в 1621–1628 гг. посланником в Стамбуле был знаменитый английский дипломат сэр Томас Роу⁸⁷; во второй половине XVII в. секретарь английского посольства Пол Рико⁸⁸ прослужил в Османской империи восемнадцать лет, с 1660 по 1678 г.; в начале 1670-х гг. секретарем французского посольства в Стамбуле был Антуан Галлан⁸⁹, а в конце 1670-х гг. – ориенталист Франсуа Пети де Лякруа⁹⁰; в начале XVIII в. (1717–1718 гг.) в Османской империи оказалась жена английского посла леди Мэри Уортли Монтегю⁹¹. Кроме названных дипломатов почти все послы Венецианской республики в Османской империи, побывавшие там с дипломатическими миссиями в XVI–XVII вв., оставили ценные заметки, отчеты, наблюдения и мемуары.

По сравнению с работами многочисленных путешественников, имевших недостаточные и не совсем достоверные знания о предмете, воспоминания бывших пленных, отчеты послов и работы некоторых авторов, долгое время проживавших в столице Османской империи, обладают определенным преимуществом: эти авторы владели непосредственными сведениями об османских учреждениях, были знакомы с высокопоставленными членами османской административной элиты и в той или иной степени знали язык местных жителей, а следовательно, имели возможность пользоваться многочисленными источниками устной и письменной информации. Отчеты посольств (официальная переписка, послания, официальные и неофициальные письма и воспоминания, написанные для использования правительством и официальными лицами своей страны) особенно хорошо дополняют османские письменные источники по вопросам политической деятельности некоторых женщин из султанского гарема. Все сказанное о ценности этой группы источников нельзя, однако, в полной мере отнести к освещению вопроса о структуре и организации гарема.

Европейские послы, располагавшие сведениями о том, что при дворе султана существуют определенные политические группировки и что женщины из султанского гарема играют определенную роль в образовании и деятельности подобных группировок, не только старались добыть достоверные сведения о таких женщинах, но и стремились завязать непосредственные контакты с ними. Эти контакты осуществлялись главным образом с помощью еврейских женщин (кира)⁹² за определенную плату. Свои вполне достоверные рассказы о гареме султана эти информантки дополняли распространенными в столице слухами, учитывая вкусы иностранцев и их готовность щедро заплатить за интересные подробности.

Среди источников подобного рода отчеты венецианских послов представляются наиболее важными источниками для изучения султанского гарема. С начала XVI до середины XVIII в. венецианские послы регулярно посылали свои отчеты (реляции) о состоянии дел в Османской империи, а после возвращения на родину представляли Сенату подробный отчет. Среди представителей образованной элиты Венеции должность посла (байло) в Стамбуле считалась одной из самых престижных на государственной службе. В каждом отчете послы уделяли несколько страниц членам Османской династии. Для этих отчетов послы получали сведения от людей, служивших на различных должностях в султанском дворце. Разумеется, иногда эти сведения получались из вторых или третьих рук и приукрашивались различными домыслами и фантазиями. Информация, полученная некоторыми послами, ничем не уступала сведениям османских авторов, а иногда и превосходила их по достоверности и полноте. Однако теперь очень сложно определить, какие именно работы этого круга авторов могут считаться более достоверными. И тем не менее по полноте информации, охвату тем, глубине и детализации некоторых фактов, а также по достоверности наиболее значительными представляются отчеты венецианских послов XVI в.⁹³ Многие из них приводятся в издании под редакцией Е. Альбери «Реляции венецианских посланников Сенату», серия 3, которое выходило в Венеции в 1840–1855 гг.⁹⁴

Так, посол Венеции в Стамбуле в 1604–1607 гг. Оттавиано Бон в своих записках утверждает, что сумел проникнуть во дворец во время отсутствия султана. По его словам, когда султан Ахмед I был на охоте, он, Оттавиано, с помощью своего приятеля, главного садовника, проник во дворец со стороны сада, увидел султанский павильон Реван и площадку перед бассейном, расположенным около этого павильона.

Оттавиано Бон был первым европейцем, сообщившим некоторые подробности о «женах» и наложницах султана. Несмотря на малую доступность сведений о женской половине османского дворца, Оттавиано Бон приводит тем не менее некоторые сведения о выборе султанами наложниц и подробности интимных отношений султанов с этими невольницами. Его сведения о султанском дворце того времени являются самыми детальными, хотя их достоверность в ряде случаев была опровергнута впоследствии леди М.У. Монтегю⁹⁵. Тем не менее сведения Оттавиано Бона цитировались почти всеми исследователями гарема вплоть до середины XX в.

Помимо работы Оттавиано Бона необходимо упомянуть сочинение Роберта Уитерса (Robert Withers), опубликованное в 1650 г. в Лондоне Джоном Гривзом ?ohn Greaves). При исследовании материалов Оттавиано Бона Н. Пензер обнаружил совпадение приводимых им сведений с данными Р. Уитерса⁹⁶, что может свидетельствовать о возможном заимствовании текстов.

Чарльз Джервас. Портрет Мэри Уортли Монтегю.

Среди немногочисленных работ, так или иначе касающихся гарема и двора османских султанов в XVII в., особое место занимает работа П. Рико (Р. Rycaut) (1628–1700), который в 1660-е гг. находился в Стамбуле в качестве секретаря английского посольства. По возвращении в Лондон в 1667 г. П. Рико опубликовал весьма содержательную книгу об Османском государстве⁹⁷. При этом в соответствующем месте автор признается в сложности описания структуры и внутренней жизни султанского гарема. Обращаясь к своим читателям, автор пишет: «Искренне признаюсь, что мои знания об этом месте [гареме] (как и все другие мои рассказы о женщинах в Османской империи) носят относительный характер и мои сведения об этом предмете весьма недостаточны»⁹⁸. Для описания гарема П. Рико, по его признанию, использовал информацию «одного сведущего поляка, который провел девятнадцать лет в османском дворце»⁹⁹. Этим «сведущим поляком», вероятнее всего, был Альберт Бобовский (Бобовиус), который в начале 1660-х гг. написал воспоминания о своей жизни в Османской империи. Книга Рико была переведена на европейские языки, в том числе частично с польского на русский, и опубликована в 1741 г. в Санкт-Петербурге¹⁰⁰. В своей книге Рико использовал также сочинение Оттавиано Бона.

С другой стороны, та совокупность слухов и фантазий о султанском гареме, что была распространена среди европейских писателей, возможно, разделялась и мужчинами, обитавшими в третьем дворе дворца Топкапы, и, может быть, даже исходила из этой среды, ибо некоторые выходцы из школы Эндеруна после добровольного ухода или изгнания из Османского государства также писали воспоминания о дворцовой жизни. В этих воспоминаниях, с одной стороны, присутствуют обида и попытки самооправдания за попадание во дворец и обслуживание султана в глазах своих соплеменников, а с другой – хвастовство тем фактом, что они были свидетелями того, как султаны удовлетворяли свои сексуальные потребности среди многочисленных наложниц. Вероятно, официальные османские авторы боялись передавать слухи и домыслы, ходившие среди обитателей мужской части дворца, поэтому дошедшие до нас мемуары написаны людьми, которые на момент фиксации своих воспоминаний уже не только покинули дворец, но и оставили пределы Османской империи. Иногда эти записки находились в распоряжении послов иностранных государств¹⁰¹, аккредитованных в Стамбуле. Жена английского посла леди М.У. Монтегю, которая вместе со своим мужем в 1716–1718 гг. жила в Османской империи, имела привычку писать письма своим родным и близким. В этих письмах она с утонченной насмешкой так отзывалась о тех, кто ранее писал о гареме османских султанов: «У нас имеются кое-какие, я уверена, совершенно недостаточные сведения о религии и обычаях этих людей, потому что оную часть света не посещает никто, кроме торговцев, не интересующихся ничем, кроме своей торговой выгоды, и путешественников, которые настолько мало времени проводят здесь, что не могут сообщить ничего интересного… Турки достаточно горды, чтобы не говорить с торговцами и другими иноверцами искренно. Сами турки также могут иметь недостоверные сведения [о султанском гареме], основанные на слухах, которые еще больше запутывают собеседников. По этой причине торговцы и путешественники получают в основном неверные сведения, почерпнутые из слухов и домыслов… Здесь меня особенно смешит чтение книг о путешествиях в Левант [восточное побережье Средиземного моря].

Портрет султана Мустафы III.

Эти книги далеки от истины и полны всякой чепухи, что меня очень забавляет. И все они обязательно рассказывают вам о женщинах, которых они никогда не видели или же, как знатоки, рассуждают об умственных способностях человека, который даже не удосужился принять их, или рассказывают о внутреннем убранстве мечети, куда они не смели бы даже заглянуть»¹⁰².

Леди Монтегю непосредственно встречалась с одной из фавориток (икбал) покойного султана Мустафы III и задала ей вопрос, правда ли, что если султан хочет провести ночь с какой-нибудь невольницей, он набрасывает на ее плечи платок. Икбал султана, сохранившая верность своему покойному «мужу», сообщила о недостоверности этих сведений¹⁰³.

Под большим вопросом находится достоверность сведений о гареме султана, изложенных в работах путешественников, купцов и других европейских авторов, посетивших Османскую империю в разных целях или состоявших на султанской службе в период со второй половины XV до конца XIX в.¹⁰⁴ В своих произведениях эти авторы давали некоторые сведения о гареме султана. Причем к своим сведениям о гареме, полученным чаще всего из вторых рук, они прибавляли различные слухи, часто относившиеся к разным периодам в истории гарема.

В 1599 г. мастер по установке органа Томас Даллам привез в Стамбул орган, подаренный султану Мураду III королевой Англии, и в течение месяца устанавливал этот орган в гареме¹⁰⁵. Во время работ мастер заходил в гарем и увидел некоторые его помещения. По его словам, ему удалось увидеть там и нескольких женщин. Но Даллам заходил в гарем в сопровождении «черных» евнухов, и поэтому разглядеть этих женщин «как следует» он никак не мог. Он рассказывает, что как только он увидел женщин через полуоткрытую дверь, евнух незамедлительно приказал ему отвести взгляд¹⁰⁶.

Примерно через сто лет после Оттавиано Бона священнику Эдмунду Чисхоллу довелось побывать во внутренних покоях султанского дворца. Вместе с известным в османской столице купцом Джоном Филипсом благодаря своему знакомству с врачом, лечившим бостанджи-баши, английский священник сумел, правда, во время отсутствия султана и двора, увидеть некоторые помещения мужской половины султанского дворца¹⁰⁷.

Среди людей, посетивших внутренние покои султанского гарема, был и французский путешественник Обри де Лямотрей. Он в течение пятнадцати лет, с 1699 по 1714 г., жил в столице Османской империи и оттуда совершал путешествия в разные страны. Когда султан Ахмед III со своим гаремом уехал в Эдирне, Обри де Лямотрей в качестве помощника часовщика, приглашенного во дворец чинить часы в султанском гареме, побывал в некоторых комнатах гарема. Свои наблюдения о гареме он позже опубликовал в Лондоне¹⁰⁸.

Французский промышленник и купец Жан-Клод Флэша также в течение пятнадцати лет жил в Стамбуле и Измире (Смирна), пользуясь покровительством кызлар агасы хаджи Бешир-аги¹⁰⁹, который способствовал его назначению на должность безирган-баши. Жан-Клод Флэша поставлял во дворец султана разные товары, среди которых были многочисленные механические приспособления. Благодаря таким механическим безделушкам он и сумел войти в доверие к кызлар агасы. Оказавшись однажды в числе рабочих, устанавливавших зеркала, присланные французским королем Людовиком XV в подарок султану Махмуду I, Жан-Клод Флэша попал внутрь гарема и получил возможность осмотреть его. В своих записках он уделил место рассказам о гареме, «женах» и невольницах османских султанов, хотя утверждал при этом, что большая часть сведений была получена им от евнухов¹¹⁰.

Постепенно сложилась своеобразная традиция, согласно которой каждый автор рассказов о гареме настаивал на исключительной оригинальности своего рассказа. Так, Жан-Батист Тавернье, шесть раз совершивший путешествие в Левант, хвалился уникальностью своей книги, посвященной дворцу османского султана и напечатанной рекордным по тем временам тиражом, уже самим ее названием: «Новейшее сообщение о внутренних помещениях дворца Большого Сеньора, содержащее много уникальных, доныне никем не освещенных фактов»¹¹¹. Чтобы убедить читателей в трудности получения достоверных сведений о гареме, Тавернье упоминает своих информантов, в частности одного сицилийца, который якобы пятьдесят с лишним лет провел в султанском дворце на разных должностях и долгое время был на службе в канцелярии хазинедарбаши (ответственное лицо за сохранность внутренней казны, являющееся главой одной из служб в Эндеруне – хазине когушу/одасы и один из самых высокопоставленных чиновников в Османской империи).

В конце XVIII в. художник Антуан Игнаций Меллинг работал во дворце сестры султана Селима III Хатидже-султан. Он сумел очень многое узнать и о дворце, и о гареме. А.И. Меллинг даже начертил для султана Селима III план нового дворца, однако из-за египетского похода Наполеона I Бонапарта строительство не было осуществлено. Во время пребывания в Стамбуле А.И. Меллинг нарисовал свой знаменитый акварельный рисунок, уподоблявший гарем срезу многоэтажного здания¹¹².

Англичанка Джулия Пардоу в 1835 г. посетила Стамбул и прожила там девять месяцев. Как в свое время леди Монтегю, Джулия Пардоу тоже проявила большой интерес к обыденной жизни османских женщин и написала на эту тему две книги. Хотя сама мисс Пардоу не попадала внутрь султанского гарема, тем не менее ее сведения о нем опираются на личные наблюдения высокопоставленных османских чиновников и их жен. Приводимая ею информация о невольницах-черкешенках, которых было достаточно много в Стамбуле в те годы, в целом вполне соответствует эпохе¹¹³.

Мемуары лиц, которые были непосредственными свидетелями жизни в гареме, помогают в изучении внутренней структуры гарема и взаимоотношений между его обитателями. В середине XX в. было опубликовано некоторое число книг мемуарного характера. В первую очередь необходимо назвать книгу воспоминаний «Были старые времена… Воспоминания принцессы Мевхибе Джелаледдин»¹¹⁴, написанную Сарой Эртогрул Корле со слов ее тети Мевхибе Джелаледдин, которая была внучкой Джемиле-султан, сестры султана Абдульхамида II. Несмотря на то что эта книга была написана намного позже ликвидации гарема, в ней тем не менее содержатся важные сведения о Джемиле-султан и ее дворце.

Воспоминания Лейлы Саз¹¹⁵ о гареме и дворце эпохи султана Абдульазиза, как и воспоминания Айше Османоглу¹¹⁶ о жизни султана Абдульхамида II и его гареме, сыграли большую роль в оценке жизни гарема в конце XIX в. Сочинение Х.З. Ушаклыгиль «Дворец и вне его», состоящее из трех томов¹¹⁷, в основном рассказывает об эпохе правления султана Мехмеда V. Книга бывшей придворной учительницы Сафийе Унювар «Воспоминания о дворце»¹¹⁸ тоже помогает восстановить картины жизни в гареме в начале XX в.

Уникальные письма и документы женщин гарема, хранящиеся в османских архивах, позволяют постичь подробности жизни султанского гарема. Современные турецкие историки, прежде всего И.Х. Узунчаршилы (1888–1977) и Ч.М. Улучай (1910–1970), обнаружили в османских архивах и ввели в историческую литературу важные сведения о невольницах гарема и их ежедневном содержании; опубликовали письма султанов к своим наложницам, а также их ответы и т. д.¹¹⁹

Работы турецкого исследователя гарема Ч.М. Улучая занимают важное место среди книг, опубликованных по этой теме. В первую очередь следует назвать его работу «Любовные письма османским султанам»¹²⁰, в которой были опубликованы письма Хуррем-султан к Сулейману Великолепному, письмо Ибрагим-паши к Хатидже-султан и письмо Абдульгамида I к Рухшах. Вторая книга Улучая называется «Письма из гарема I»¹²¹. В ней были собраны и опубликованы письма матерей, жен, дочерей, наложниц и служительниц гарема, написанные ими султанам, и ответы султанов с XV до конца XIX в.

Писать о султанских гаремах и исследовать жизнь жен и наложниц начали еще в XVIII в. Одним из таких трудов является работа М. д’Оссона. Его сведения о структуре и организации султанского гарема являются одними из самых популярных среди исследователей этой темы. Благодаря владению европейскими и восточными языками и хорошим связям в столице Османского государства, в том числе и с султанским двором, д’Оссон получал самые разнообразные и достоверные сведения о дворе османских правителей. Он по долгу службы многие годы собирал сведения, которые позже легли в основу его книги под названием «Полный обзор Османской империи»; книга была богато иллюстрирована и опубликована в Париже в 1788–1824 гг., и переведена на другие европейские языки, в том числе частично и на русский¹²². Она стала одним из основных источников по истории Османской империи для последующих авторов вплоть до нашего времени. В своем капитальном труде М. д’Оссон отвел гарему османских султанов отдельную главу и сделал попытку анализа организации и структуры гарема. В дальнейшем большинство турецких и иностранных авторов в качестве главного источника сведений о гареме использовали именно эту книгу¹²³.

Австрийский востоковед и дипломат барон Йозеф фон Хаммер-Пургшталь упорно настаивал на том, что до него никто из европейцев не видел гарема османских султанов. Однако в своей работе «История Османской империи» в 10 томах, опубликованной в 1827–1835 гг., он уделил гарему очень мало внимания, и его сведения о нем весьма скудны¹²⁴.

В начале XX в. разрешение на посещение гарема и работу в нем получила Б. Миллер (Barnette Miller). Первый раз она посетила гарем вместе с послом США в 1912 г. В 1916–1919 гг. она работала во дворце Топкапы. На основании приобретенных знаний и личного опыта Б. Миллер написала и в 1931 г. опубликовала известную книгу «По ту сторону Блистательной Порты» (Beyond the Sublime Porte), где большое внимание уделила структуре дворца Топкапы, особенно части гарема дворца¹²⁵.

Не меньший интерес представляет и сочинение Нормана М. Пензера «Гарем», которое увидело свет в 1936 г.¹²⁶ В этой книге приводятся определенные сведения о матери султана (валиде-султан), старшей управительнице (кетхуда-кадын) и старшей ключнице (хазинедар-уста) гарема. О других же должностных лицах гарема Н.М. Пензер лишь упоминает, не объясняя сущности их должностей. С другой стороны, в этой работе уделено большое внимание кадын-эфенди, наложницам (одалык), «кандидаткам в наложницы» (икбал) и обычным невольницам (джарийе) султана. Вместе с тем Н.М. Пензер приводит в своем сочинении некоторые домыслы, касающиеся, в частности, подробностей интимной жизни султанов и одновременного умерщвления большого числа невольниц. В то же время сведения Н. Пензера о «черных» и «белых» евнухах очень важны.

Весьма любопытной представляется книга А.Д. Олдерсона «Структура Османской династии», которая была опубликована в 1956 г.¹²⁷ В этой небольшой монографии кратко изложена история династии Османов. Самой ценной стороной работы А.Д. Олдерсона является систематизация сведений об османской династии и данных обо всех османских султанах с их «женами», сыновьями и дочерьми, а также мужьями дочерей и их детьми в единую генеалогическую схему. Кроме того, в виде коротких примечаний в книге А.Д. Олдерсона приводятся сведения о боковых ветвях османского династического древа.

Среди исследований, опубликованных в последние годы, выделяется работа американской исследовательницы Лесли П. Пирс¹²⁸ «Гарем османских султанов: женщины и верховная власть в Османской империи». В ней автор исследует различные вопросы, связанные с гаремом османских султанов, в том числе проблему престолонаследия и роль женщин в управлении Османским государством.

Энциклопедический труд турецкого автора Мехмеда Сурейя-бея (1845–1909) «Сиджил-и Османи» является одним из важнейших пособий по истории османской династии¹²⁹. В этой работе приводятся имена около семнадцати тысяч известных лиц Османского государства. В первом томе этой работы Мехмед Сурейя-бей приводит важные сведения о «женах» и детях султанов.

Одним из первых османских подданных, посетивших гарем, был последний хронист Османского государства Абдуррахман Шереф-бей (1853–1925)¹³⁰. После ликвидации гарема и высылки султана Абдулхамида II в Салоники он, получив соответствующее разрешение, посетил дворец Топкапы, в том числе и помещения гарема. Абдуррахман Шереф-бей написал несколько обстоятельных статей о структуре гарема, а также о «женах», наложницах, дочерях и наследниках султана; статьи эти были опубликованы в журнале исторического общества «Энджумен-и Османи» в 1910–1911 гг. Все последующие авторы работ о гареме обязательно пользовались статьями Абдуррахмана Шереф-бея.

В 1915–1923 гг. еще один турецкий историк Ахмет Рефик Алтынай (1881–1937) опубликовал четырехтомное историческое сочинение под названием «Правление женщин»¹³¹. В нем автор исследовал вопросы, связанные с женами и дочерьми султанов от Османа до Ахмеда II.

Современный турецкий историк И.Х. Узунчаршилы в своей работе под названием «Организация двора Османского государства»¹³² использовал многочисленные архивные материалы. Предметом его исследования были двор османских султанов и его структура. В его книге значительное место уделено описанию организации султанского гарема и существовавшей в нем иерархии.

Книга турецкого исследователя Ч.М. Улучая «Гарем II» основана на документах, обнаруженных им в османских архивах. Все же опубликованные в его работе документы рассказывают лишь о малой толике тех событий, которые происходили в гареме¹³³. Важные сведения о гареме и о женщинах, живших в нем, содержатся в его работе «Жены и дочери султанов»¹³⁴.

Современные работы, касающиеся темы султанского гарема, имеют существенный недостаток: они объединяют рассказы женщин, которые жили в гареме в XIX и XX вв., и более ранние произведения о гареме европейских авторов предыдущих эпох. Рассказы этих женщин, некоторые из которых были представительницами османской династии, возможно, отражали действительность своего времени. Но, несмотря на существование определенной преемственности в организации и деятельности, гарем был структурой, которая постоянно претерпевала изменения. Одним из примеров является иерархия наложниц султана. С конца XVII в. появились титулы баш кадын, икинджи кабин и т. п., которые ранее в источниках не упоминались. Если их отнести ко всему периоду существования гарема, то будет упущен из виду такой важный факт, как существование института хасеки.

Большинство книг о гареме на русском языке являются переводными. К сожалению, часто они написаны и переведены не специалистами-востоковедами. В связи с этим в них встречаются многочисленные ошибки и неверные трактовки. Авторы рассматривают лишь такие аспекты гарема и его жизни, какие могли бы быть, по их мнению и с точки зрения издателей, интересны читателям. Однако большая часть этих книг не опирается на факты и довольно свободно интерпретирует те или иные стороны жизни гарема османских султанов. Например, книга А.Л. Крутье «Гарем: царство под чадрой»¹³⁵ опирается на сведения, относящиеся к концу XIX в., однако, автор убеждена, что они могут свидетельствовать обо всех периодах существования гарема. К тому же сами переводы являются недостаточно квалифицированными, что искажает суть событий и не отражает объективную ситуацию, существовавшую в гареме. Имеется множество романов о самых известных женщинах дома Османов, авторы которых чаще всего даже не давали себе труда изучить биографии и автобиографии прототипов героинь своих романов и породили путаницу в вопросе происхождения некоторых из этих женщин. Примеров таких неточностей много. В Интернете есть множество статей и форумов, обсуждающих тему гарема. Большинство из них написаны неспециалистами, которые в свободной форме излагают прочитанные на иностранных языках, причем не всегда самые лучшие, работы по этой теме.

Вместе с тем в последние годы появились статьи, в которых дана объективная характеристика женщин султанского гарема. Среди них можно упомянуть работу С.Ф. Орешковой «Султанский двор и гарем в Османской империи первой половины XVII в.»¹³⁶.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.