Азовское дело

Азовское дело

Царь всеми силами старался ладить с крымским ханом, посылал ему ежегодно щедрые поминки, дружил с турецким султаном, от которого зависел Крым. Ничто не помогало. Нередко, чуть ли не вслед за царскими гонцами, привезшими хану подарки, ватаги его хищных наездников кидались на русскую украину, грабили, пустошили селения и города и угоняли толпами пленных. Для обороны от таких набегов царь, по примеру Бориса Годунова, приказывал строить по южной границе новые города, остроги, земляные городки. Иные из них охранялись постоянно военными отрядами, которые и составляли главное население их, а другие временно занимались отрядами в случае опасности. Таким образом возник целый ряд укреплений; некоторые из них потом разрослись в довольно населенные города (Тамбов, Козлов, Оскол и др.). Между ними рыли канавы, сооружали валы, а на них в разных местах – острожки. На реках, где были броды, по которым переходили татары, вбивали сваи и дубовые колья для порчи лошадиных ног, устраивали засеки и пр.

Донские казаки, получившие начало от тех сторожевых отрядов, которые московское правительство водворяло издавна по южной границе для защиты от татарских набегов, постоянно выбивались из-под власти. Они нередко задирали и крымцев, и турок, нападали своевольно на их владения, грабили и разбойничали по берегам Черного моря. Московское правительство не знало, как и быть с ними: то совершенно отказывалось от них, как от воров и разбойников, не признающих над собой никакой власти, то посылало им щедрые подарки и жалованье, так как они могли наносить большой вред крымцам и мешать их набегам.

Порою доходило до того, что и царским посланцам небезопасно было проезжать Доном; так, раз донской атаман говорил грозно русским послам, ехавшим к султану:

– Призывали меня в Москве к боярам, и бояре приходили на меня с шумом, меня и войско все лаяли и позорили; а наше войско – люди вольные, в неволю не служат, и вы, посланники, на Дон идете… как войско изволит, так над вами и сделают!

Иногда русским послам плохо приходилось и в турецких городах, если донские казаки не в пору делали лихой набег на турецкие владения. Так, однажды русские посланники, ехавшие к султану, приехали в Азов и только что успели разместиться на посольском дворе после тяжелых приключений, испытанных на пути, как ворвались к ним азовские люди с криком и угрозами: одни кричали, что посланников надо убить; другие находили лучшим обрезать им носы и уши и в таком виде отпустить их на Дон. Вся беда обрушилась на них за то, что казаки в это время промышляли разбоем над азовцами и стояли на многих стругах в донском устье, поджидая богатый купеческий караван, шедший из Кафы в Азов. С большим трудом послам удалось отклонить казаков от задуманного разбоя и только таким образом избавиться от насилий свирепой толпы. Бывали подобные случаи с русскими посланниками и в Константинополе. Напрасно они отговаривались тем, что казаки – разбойники, над которыми царь не властен и которых он считает своими врагами; этим отговоркам ни турки, ни татары не верили, так как знали о жалованье царском, которое по временам посылалось на Дон, знали и о том, что казацкие ватаги пополняются более всего русским людом.

– Донских казаков, – говорил один турецкий паша русскому послу, – каждый год наши люди побивают многих, а все их не убывает: сколько бы их в один год ни погибло, на другой год еще больше того из Руси прибудет. Если бы прибылых людей на Дон не было, то мы давно бы уже управились с казаками и с Дона их сбили!

И это было верно. Ежегодно из Московской Руси бежали на Дон разные лихие люди, беглые крестьяне, охотники до вольного казацкого житья, и с лихвою пополняли убыль в рядах донцов, которые гибли сотнями во время своих дерзких наездов.

Донцы одним своим лихим делом чуть было не втянули Москву в войну с султаном. Затеяли они идти всем войском под Азов и «промысел над ним учинить». Это было в 1637 г. В то же время на Дон пришли степью на конях запорожские черкасы (казаки), человек с тысячу; всего казаков набралось тысяч пять без малого. 21 апреля, на второй неделе после Светлого воскресенья, союзники выступили в поход к Азову.

Незадолго перед тем проезжал Доном турецкий посланник, ездивший не раз уже в Москву. Казаки его задержали. Через несколько времени они призвали его в свой круг. Тут он был обвинен в том, что хвалился донских казаков разорить и с Дону свесть, что писал в Москву, чтоб государь велел повесить их атамана и т. д.

– И за такое воровство, – заявлено было послу в заключение, – донские атаманы и казаки и все войско приговорили тебя казнить смертью!

Этот приговор своевольной толпы был тут же исполнен. Казаки изрубили несчастного посла саблями!

Две недели спустя после этого убийства казаки стояли под Азовом. 18 июня город был взят. Победители без жалости истребили всех жителей, кроме греков, освободили пленных христиан и засели в городе, готовясь к обороне.

30 июля приехали в Москву посланцы от казаков с вестью, что они турецкого посланника изрубили, Азов взяли и ни одного азовского человека не упустили ни на степи, ни на море – всех изрубили.

В ответ на это царь послал им строгий выговор:

– Вы это, атаманы и казаки, учинили не делом, что турецкого посла со всеми людьми побили самовольством. Нигде не ведется, чтоб послов побивать; хотя где и война между государями бывает, то и тут послы свое дело делают и никто их не побивает. Азов взяли вы без нашего царского повеленья и атаманов и казаков добрых к нам не прислали, кого подлинно спросить, как тому делу вперед быть.

Хотя для Москвы было выгодно завладеть Азовом (отсюда можно было держать в страхе крымских татар), но войны с султаном царь не хотел и поспешил отправить ему грамоту. В ней, между прочим, говорилось:

«Вам бы, брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеления, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим и ссоры за них никакой не хотим, хотя из воров всех в один час велите побить; мы с вашим султанским величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим».

Но избежать «нелюбья» и «досады» со стороны турок и татар было мудрено. В сентябре крымцы сделали набег на московскую украину и опустошили ее. Хан писал в Москву, что нашествие совершено по приказу султана за то, что казаки взяли Азов. Турция, занятая войной с Персией, только в мае 1641 г. двинула к Азову войско, чтобы выбить отсюда казаков. Силы турок были громадны – более 200 тысяч человек с сотней осадных орудий. С турками был и крымский хан со своим полчищем. Казаков в Азове было много-много – 15 тысяч, да женщин-казачек было сот восемь; их надо считать, потому что они усердно помогали своим мужьям в обороне. Казаки с отчаянным мужеством отражали турок; 24 приступа сделали турки и всякий раз были отбиты с большим уроном. Они громили город и с моря, и с суши из больших стенобитных пушек, рыли подкопы; наконец, пускали в город записки, в которых сулили большие деньги за измену. Ничто не помогало. Ни один перебежчик не являлся к туркам, ни один пленник под самыми страшными пытками не сказал даже о числе защитников Азова. Пробившись попусту чуть не полгода, потерявши около 20 тысяч людей, турки наконец в конце сентября сняли осаду…

Донской казак XVII в.

Казаки известили царя о своем торжестве и просили помощи, просили, чтобы царь принял от них Азов под свою руку.

«Мы наги, босы и голодны, – писали они, – запасов, пороху и свинцу нет, от этого многие казаки хотят идти врознь, а многие переранены».

Молодецкая оборона казаков, хоть и «вольных», и «лихих воровских людей», но все же по крови русских, в Москве очень порадовала всех. Царь послал им щедрое жалованье и в грамоте своей хвалил их.

«Мы вас, – говорил он, – за эту вашу службу, раденье, промысел и крепкостоятельство милостиво похваляем».

Теперь возник трудный вопрос: брать ли Азов от казаков или нет. Дело было, с одной стороны, очень заманчиво, а с другой – весьма опасно: владея Азовом, можно было не только грозить татарам, удерживать их от набегов на русские украины, а при случае даже и попытаться завладеть Крымом, но принять Азов от казаков – значило навлечь на Россию войну с турками (нужны большие ратные силы, большие средства, а где их взять).

Решено было отдать азовское дело на рассмотрение Земского собора. Царь указал: «Выбрать изо всяких чинов, из лучших, средних и меньших, добрых и умных людей, с кем об этом деле говорить» (1642).

Собор собрался в столовой избе. Думный дьяк Лихачев изложил дело об Азове, заявил, что в Москву уже едет султанский посол и ему придется давать ответ; наконец, поставил собору такие вопросы:

– Государю царю за Азов с турским и крымским царем разрывать ли и Азов у казаков принимать ли? Если принять, то войны не миновать и ратные люди надобны будут многие, на жалованье им и на всякие запасы деньги надобны многие и не на один год, и такие великие деньги и многие запасы где брать?

Эти вопросы были записаны и розданы выборным людям, а они должны были «помыслить о том накрепко и государю мысль свою объявить на письме, чтоб ему, государю, про все то было известно».

Духовенство на вопросы отвечало, что о ратном деле рассуждать следует царю да боярам, а им, духовным лицам, все это не за обычай; их же дело Бога молить, а помогать ратным людям они готовы по мере сил.

Служилые люди (стольники, дворяне, боярские дети) высказались вообще за то, чтобы взять Азов; только охоты не выказывали служить с казаками, «людьми самовольными», советовали государю на помощь донцам, засевшим в Азове, послать из ратных охочих и вольных людей.

– Людей в Азов, – говорили некоторые выборные из служилых людей, – велел бы государь прибрать охочих в украинских городах из денежного жалованья, потому что из этих городов многие люди прежде на Дону бывали и им та служба за обычай.

Двое из дворян изложили обстоятельнее свое мнение. Они тоже стояли за то, чтобы послать на подмогу казаков охочих, вольных людей; чтобы Азов взять, потому что тогда не только крымцы будут в страхе, но подчинятся царю и ногаи, и другие татарские орды, и кавказские горцы; говорили, что лучше израсходовать деньги на войну, чем понапрасну тратиться на поминки крымцам, которые своей присяги никогда не соблюдают…

Стрелецкие головы и сотники отвечали, что «во всем государева воля, а они, холопи его, служить рады и готовы, где государь ни укажет».

Дворяне и дети боярские из разных городов по большей части выражали такую же готовность.

Но были мнения и другого рода. Владимирские дворяне и дети боярские говорили, что государю и боярам ведома бедность их города.

Дворяне и боярские дети некоторых северных уездов советовали брать людей и деньги преимущественно с разбогатевших людей, причем говорили:

«Твои государевы дьяки и подьячие пожалованы твоим денежным жалованьем, поместьями и вотчинами и, будучи беспрестанно у твоих дел и обогатев многим богатством неправедным от своего мздоимства, покупали многие вотчины и домы свои построили многие, палаты каменные такие, что неудобь сказаемые. Блаженной памяти при прежних государях и у великородных людей таких домов не бывало».

Не пощадили обличители и своей братии.

«Некоторые наши братия, – говорили они, – будучи в городах у твоих государевых дел, ожирели и обогатели и на свое богатство накупили себе вотчин». Вот с таких-то «обогатевших» и «ожиревших» людей, по мнению выборных, и надо брать средства для войны.

«А бедных нас, холопей своих, – писали они, – разоренных и беспомощных, беспоместных и пустопоместных и малопоместных, вели, государь, взыскать своею милостью поместным и денежным жалованьем, чтоб было чем твою государеву службу служить».

Дворяне из южных городов советовали брать деньги и всякие запасы ратным людям, сколько за кем крестьянских дворов, а не по писцовым книгам (неправильно составленным).

«А мы, холопи твои, – прибавляли они, – с людьми своими и со всею своею службишкою против недругов твоих готовы, где ты укажешь; а разорены мы пуще турских и крымских басурманов московскою волокитою (проволочками в делах) от неправд и от неправедных судов».

Но, несмотря на эти жалобы и обличения, все служилые люди были за войну.

Торговые люди заявили:

«Мы, холопи твои, торговые людишки, питаемся от своих промыслишков, а поместий и вотчин за нами нет никаких, службы твои государевы служим в Москве и в иных городах ежегодно и беспрестанно… сбираем твою государеву казну за крестным целованьем с великою прибылью: где сбиралось при прежних государях и при тебе в прежние годы сот по пяти и по шести, теперь там сбирается с нас и со всей земли нами же тысяч по пяти, по шести и более. А торжишки стали гораздо худы, потому что всякие наши торжишки на Москве и в других городах отняли многие иноземцы, немцы и кизильбашцы (персияне)… а в городах всякие люди обнищали и оскудели до конца от воевод».

Затем торговые люди сборы на войну с них полагали на государеву волю и прибавляли в заключение, что «рады служить своими головами за Царское здоровье и за православную веру помереть».

Люди низшего чина, сотские и старосты черных сотен и слобод, от имени всех тяглых людей объявили:

«Мы, сироты твои, тяглые людишки, по грехам своим оскудели и обнищали от великих пожаров, от пятинных денег, от поставки людей, от подвод, от великих податей и от разных служб в целовальниках… Всякий год с нас, сирот твоих, берут в государевы приказы по ста сорока пяти человек в целовальники, да с нас же берут извозчиков с лошадьми стоять беспрестанно при земском дворе для пожарного случая, а мы платим тем целовальникам да извозчикам каждый месяц подможные кормовые деньги. И от великой бедности многие тяглые людишки из сотен и из слобод разбрелись розно и дворишки свои покидали».

Таким образом, царь из уст выборных людей узнал о полной готовности жертвовать своим достоянием и даже жизнью на пользу родной земли, но услышал также и о бедственном положении ее, особенно черных людей, – и убедился, что еще надо думать не о войне, а о строении своей земли.

На верность вероломных казаков трудно было полагаться, а без них Москве трудно было бы оборонять от турок отдаленный Азов. Город оказался по досмотру так разбит и разорен, что нельзя было его скоро поправить. Наконец к царю пришли из Молдавии вести, что султан поклялся в случае войны с Москвою истребить всех православных в своих владениях.

Царь послал 30 апреля казакам приказ покинуть Азов. Они разрушили его до основания, не оставили камня на камне и вышли из него. Когда громадное турецкое войско пришло отнимать Азов от казаков, то увидело лишь груды развалин.

Русским послам, отправленным в Константинополь, наказано было сказать султану:

– Вам самим подлинно известно, что донские казаки издавна воры, беглые холопи, живут на Дону, убежав от смертной казни, царского повеленья ни в чем не слушаются, и Азов взяли без царского повеленья, помощи им царское величество не посылал, вперед за них стоять и помогать им государь не будет, ссоры из-за них никакой не хочет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.