Кто виноват?

Кто виноват?

Этот бой у кишлака Дури 31 октября 1987 года описан в подробностях. В официальных донесениях, в представлениях к наградам, в журналистских статьях и даже в книгах. Но, как и каждая операция с трагическим исходом (погибла вся группа), вызывает противоречивые суждения о причинах трагедии. Почему «вертушки» появились поздно? Почему О. Онищук разделил группу? Наш вечный вопрос: кто виноват?

Вот эта разведывательная группа под командованием Олега Онищука, которая около двух суток, скрываясь в складках местности, «дежурила» там, где ожидался караван: сержант Юрий Исламов, лейтенант Константин Горелов, рядовые Абдухаким Нишанов, Роман Сидоренко, Михаил Хроленко, Игорь Москаленко, Еркин Салахиев, Марат Мурадян, Александр Фурман, Ямар Мурадов, Таир Джафаров, Олег Иванов, Михаил Деревянко, Николай Окинский.

Что произошло, когда была обнаружена первая машина каравана? Это был большой трехосный грузовик «Мерседес». Вторая виднелась в километре от первой, и еще в километре — третья. Сразу весь караван «забить» невозможно. Онищук принимает решение ударить по первой. Доложил в штаб.

— Что «забил»?

— «Мерседес».

— А что в машине, не знаешь?

— Нет.

— А начальство беспокоится. Ну ладно, утром придут «вертушки», заберут.

В этом месте возникает первый вопрос «кто виноват?». Инструкции предписывали, чтобы «забитый» караван досматривала специальная досмотровая группа только в светлое врем суток. А Олег Онищук был склонен к азарту и сам решил проверить «свой» «Мерседес». Как потом окажется, в машине был богатый «улов»: безоткатное орудие, крупнокалиберный пулемет, минометы и боеприпасы к ним. Но ошибка была не в самом досмотре, для чего О. Онищук грамотно разбил всю группу на три части: одну разместил на соседней высотке для прикрытия, вторая осталась на месте засады, с третьей пошел сам к машине. Просчет был в том, что караван из трех машин был только передовым отрядом большого подразделения душманов, которое за ночь окружило всю разведывательную группу Онищука. Сил у противника оказалось в 20 раз больше — и в этом вся причина: группа оказалась обреченной.

И все же вопросы остаются. «Вертушки», которых ожидал О. Онищук, должны были появиться в 6:00 утра. Поэтому пошли к «Мерседесу» налегке, захватив всего по одному боекомплекту. Но в 6:00 вместо прибытия «вертушек» началась массированная атака мятежников. Сорок минут длился этот неравный бой. С высотки Игорь Москаленко косил из пулемета наступающих в полный рост «духов», пока пуля снайпера не остановила его сердце.

Оставив около машины Исламова и Салахиева прикрывать отход, О. Онищук бросился с бойцами на выручку оставшимся на высотке. А там уже прямым попаданием из гранатомета были убиты рядовой Михаил Хроленко и младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики Ямар Муратов, Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Они были расстреляны в упор занявшими высоту «духами», которые после этого перенесли огонь на карабкающихся Онищука и его бойцов.

Прилетевшая в 6:40 на «вертушках» группа Я. Горошко увидела страшную картину. Вот что рассказывал он сам: «Когда моя группа десантировалась, мы бросились разыскивать ребят Онищука. Они лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от „Мерседеса“ к вершине. Онищук не дошел до вершины каких?то тридцать метров. Он лежал истерзанный, исколотый штыками, зажав в руке нож. Над ним надругались…

Не могу утверждать, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, может, пуля срезала раньше…»

Не будем вдаваться в дальнейшие перипетии споров, кто виноват. Они дорого отдали свои жизни. В этих условиях все были героями, хотя звания Героев Советского Союза присвоены двоим — Олегу Онищуку и Юрию Исламову, оставшемуся у «Мерседеса» и подорвавшему себя вместе с нападавшими последней гранатой. В живых осталась группа прикрытия на соседней высоте, метрах в восьмистах от места засады: Константин Горелов, Абдухаким Нишанов, Михаил Деревянко и Николай Окинский.

В 1990 году хмельницкий журналист П. Малиш напишет и опубликует книгу, посвященную землякам О. Онищуку и А. Фурману, в которой взволнованно и поэтично касается этого трагического финала боя: «У Олега Онищука закончились патроны. „Духи“, вероятно, поняв, кто он, приближались к нему и отступали в злорадстве. (Остановись мгновение! Не отнимай безжалостно секунды молодой жизни. Дай ему перед тем, как ступить в бессмертье, в огненную безысходность, тихо промолвить: крепко обнимаю тебя, до срока поседевшая моя мама. Прощай, отец и брат. Целую тебя, любимая жена, и Светланочку. Целую не целованную еще ни разу доченьку Наталку.)

Старший лейтенант, крепко стиснув в правой руке рукоять штык?ножа, а в левой гранату Ф?1, кинется на врага. С неба долетал гул вертолета. Но почему так поздно? Почему? По?че?му?..»

Как ни отмахивайся от «проклятых» вопросов, они липнут, как осенние мухи. Ну почему?..

В заключение приведем еще два отрывка из книги П. Малиша, не переводя с украинского:

«Увечерi гавкне собака, — плаче Марiя Iванiвна, — а я онiмiю: може, Олег? Вiн мав звичку з’являтися неждано?негадано. Прислухаюсь, у вiкно гляну — нема… Якби його бачила у трунi, тодi, може, повiрила б…»

«Ми прожили з Олегом п’ять рокiв, — росповiдае дружина О. Онищука (Галина). — Бiльше половини з них — разом. Якби я його не мала, не вiрила б у велику любов… Вiн нiколи не пiдвищував голосу (це вiн зовнi був суворим, а душею — добрим, нiжним), завжди поможе, заспокоiть».

Еще древние греки заметили: прошедшие через испытание трагедией нравственно очищаются. Если это справедливо, сколько же у нас святых?!

А нам с тобой не повезло,

К любимым нам не возвратиться,

Но матери всему назло

В толпе все ищут наши лица.

Все ждут, что мы придем домой,

Привычно постоим у двери.

Что мы убитые с тобой,

Они до смерти не поверят.

Не верьте, мамы, мы живем,

Совсем вы нас не хороните,

Мы в добрых снах домой придем,

Вы только ждите,

ждите,

ждите…

Придем, обнимем нежно вас,

И слезы радости прольются.

Пускай не сами в этот час,

Пусть души наши к вам вернутся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.