Глава 30 Чего не понял Хрущёв

Глава 30

Чего не понял Хрущёв

Мне бы не хотелось, чтобы на основании этой книги был демонизирован уже Н. С. Хрущев. Прежде всего вспомним, что свои варианты «оттепели» готовили многие из членов Политбюро после смерти И. В. Сталина. Такой выход из создавшегося положения казался им вполне разумным, так они видели политическую необходимость момента.

Во-вторых, Н.С. Хрущёв действительно не ведал, что творит. Крайне маловероятно, что, готовя свои политические интриги и укрепляясь у власти, он предвидел последствия своих шагов на ближайшие 30–40 лет.

В том, что Хрущёв был искренним марксистом — и по идеологии, и по образу мышления, — сомнений нет. Достаточно вспомнить, как обосновывал он невозможность националистического протурецкого подполья в Грузии:

«Промышленная продукция Грузинской республики в 27 раз превышает производство дореволюционной Грузии. В республике заново созданы многие отрасли промышленности… Сравнивая положение в своей республике с тяжёлым положением трудящихся в Турции, могли ли грузины стремиться присоединиться к Турции?»[109]

Это свойственный марксистской модели экономический детерминизм. Главный казус советской истории заключается в том, что Н. С. Хрущёв применял марксистскую теорию к описанию общества, живущего по другим законам. В этом тоже вина Сталина, и как бы не большая, чем возлагаемая на него сейчас ответственность за политические репрессии. Даже ближайшее окружение вождя не имело глубокого понимания этого несоответствия, им не объяснили и никаких работ, вносящих ясность в этот вопрос, не оставили.

В определённых кругах принято утверждать, что И. В. Сталин, придя к власти, реставрировал монархию. Это не более чем аллегория, иносказательно выраженные мысли о действиях Сталина в рамках традиционного общества, понимания с его стороны патерналистской сути государства.

Это понимание в целом прослеживается у большевиков. Есть основания полагать, что марксизм был использован ими как «техническая идеология», на её основе изначально была выстроена мессианская идея — построения царства божьего на Земле, счастливой коммунистической жизни единой коммуной, идеала традиционного общества. Решением вопросов «по справедливости», «по едокам», «по честности» им удалось сплотить вокруг себя расколотое крушением империи и деятельностью Временного правительства общество.

Формирование новой мессианской идеи на основе марксизма позволило объединить людей, победить в Гражданской войне и совершить огромный рывок индустриализации — с таким подъёмом и таким энтузиазмом, что виднейшие мировые экономисты просто отказывались верить результатам. Гитлер, доверяя работам экспертов из белоэмигрантов, до последнего пребывал в уверенности, что Россия — это колосс на глиняных ногах.

Почему, действуя во многом вразрез с классическим марксизмом, большевики продолжали отстаивать его правоту? Не исключено, что в этом они исходили из понимания (пусть и на интуитивном уровне) идеократичности традиционного общества и тех последствий, которые может принести пересмотр идеалов в ходе строительства государства.

Собственно, в истории Советской России и СССР вплоть до 22 июня 1941 года было не так много спокойных лет, позволяющих взяться за аккуратный пересмотр идеологической составляющей. Менять, пусть и в незначительной степени, основы мировоззрения страны в ходе Гражданской войны и послевоенного восстановления было смертельно опасно. Уже с середины 30-х государство вошло в новый предвоенный период.

В таких обстоятельствах сложилась система, при которой идеология не вполне соответствовала обществу, в котором главенствовала. Со смертью Сталина не произошло передачи сакрального знания об устройстве страны следующему поколению, воспитанному на голом марксизме. Старая гвардия «сталинистов» понимала, что происходит что-то не то, пыталась воспротивиться реформаторскому запалу молодежи, но у неё не было научного обоснования своих подозрений, не было языка, на котором можно было бы выразить свои чувства.

Хрущёв нанёс удар в самое сердце системы. По меткому выражению С. Г. Кара-Мурзы, он фактически сказал: «„Вы идиоты — подчинялись безумному тирану и даже любили его. Теперь вы обязаны его ненавидеть и каяться, а за это я обещаю вам за три-четыре года догнать Америку по мясу и молоку“. От этих слов у граждан возникло острое желание вдребезги напиться, что многие и сделали».

Вся глубина сакрального мировосприятия, вся патерналистская организация общества были подменены идеалами «молока и мяса как в США». Только невероятная стабильность нашего общества позволила ему устоять. Но Хрущёв был в своём амплуа, не понимал, что вредит. В Грузии 27-кратный промышленный рост — какой национализм? Молочные реки и мясные берега — альтернатива сталинизму.

Заставьте верующего отречься от религии за палку колбасы. Примерно это попытался провернуть Н. С. Хрущёв. Более того, будучи в роли пророка, обладая авторитетом, близким к божественному, он заявил, что сам бог и палка колбасы — вещи вполне взаимозаменяемые.

Понимание того, что всё идет неправильно, привело к смещению Н. С. Хрущёва с поста Первого секретаря группой во главе с Л. И. Брежневым. Но понимания было мало, требовалось объяснить, почему всё идёт неправильно хотя бы самим себе. Группе Брежнева удалось на некоторое время заморозить запущенные Хрущевым процессы, но это была временная передышка. Общество уже разъедали изнутри заложенные в 1956 году идеологемы, страна уже походила на человека, из которого вытащили скелет.

А между тем росло уже следующее поколение воспитанной на марксизме интеллектуальной элиты. Для него расхождения социалистического государства с классической теорией были очевидны, их интеллектуальные усилия начинались с поисков «истинного марксизма» и завершались неизбежным пониманием, что всё построено совершенно неверно. В последующем они, имея научные степени марксизма-ленинизма, занимая видные посты в партийной иерархии, в одночасье станут самыми рьяными либералами, сторонниками рынка и демократизации.

Пришедшая в 1985 году к власти команда Горбачёва, видимо, знала, что делает. Они стали достойными продолжателями дела Хрущева, раз за разом нанося всё более болезненные удары по и без того трещащему по швам обществу. Тема сталинских репрессий стала для них одним из основных инструментов в ходе этой кампании. О ходе «горбачевской оттепели» — в следующих главах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.