Стабилизация Версальско-Вашингтонской системы

Стабилизация Версальско-Вашингтонской системы

После того как в ходе целой серии международных конференций, посвященных проблемам послевоенного урегулирования в 1919–1922 гг., были заложены основы новой модели организации мирового сообщества, система международных отношений начала постепенно втягиваться в фазу стабилизации. Процесс этот шел отнюдь не просто и гладко. Предстояло еще решить как минимум две крупные проблемы: 1) выработать устойчивый модус взаимоотношений с Германией, который позволил бы, решив проблемы, связанные с выполнением условий Версальского мира, в то же время вернуть ее в мировое сообщество в качестве полноправного члена; 2) интегрировать в систему СССР, а в более широком смысле разработать нормы взаимоотношений с государством, живущим в ином измерении, чем остальные компоненты системы.

Решению германской проблемы предшествовал острейший Рурский кризис (1923), когда авантюристические действия Франции, оккупировавшей Рур, создали исключительно взрывоопасную обстановку в центре Европы. Выход из нее был найден, после того как США предложили свой вариант решения проблемы, известный как «план Дауэса» (1924). В том же 1924 г. после долгого перерыва были восстановлены дипломатические отношения между большинством великих держав и СССР. Исключение составляли США, продолжавшие вплоть до начала 30-х годов политику непризнания СССР. Процесс интеграции СССР в рамки системы международных отношений еще только начинался, но уже на этом этапе наша страна подключилась к решению ряда проблем, в которых у России традиционно были значительные интересы.

Стабилизации всей совокупности межгосударственных отношений способствовало то, что начиная со второй половины 1923 г. наметился выход ведущих стран из полосы экономической нестабильности и социальных неурядиц. Все более четко обозначившийся подъем как раз и создавал тот фундамент, опираясь на который можно было искать развязки самых запутанных проблем. У лидеров ведущих держав появилось поле для маневра. Меняется и общий психологический климат, царивший на международной арене. Дух конфронтации, столь привычный для великих держав в первые послевоенные годы, постепенно выходит из моды. На смену шел период, который журналисты окрестили «эрой пацифизма». Это, конечно, было явным преувеличением, но пацифистская риторика в эти годы прочно вошла в лексикон многих ведущих политиков, а вместе с ней возросло и стремление к поиску компромиссов, решению спорных проблем в рамках переговорного процесса. Набирала обороты деятельность Лиги Наций. Она вносила определенную лепту в разрешение локальных кризисов, в разработку вопросов, связанных с ограничением вооружений, в поиски путей создания системы безопасности в Европе.

Помимо объективных моментов, изменения в политическом и психологическом климате были связаны с выходом на ведущие позиции целой когорты крупных политических деятелей нового поколения, не связанных напрямую с конфликтами уходящей эпохи, во многом по-другому смотревшими на будущее Версальско-Вашингтонской системы и место в ней своих стран. В этом достаточно длинном ряду следует отметить несколько фигур. Прежде всего это Г. Штреземан, с именем которого связано урегулирование спорных вопросов с соседями Германии, отладка механизма выплаты репараций, вступление в Лигу Наций. Штреземан в качестве важнейшего внешнеполитического императива, которым следовало руководствоваться Германии, выдвигал идею не реванша, а взаимовыгодного и равноправного сотрудничества. Новые люди пришли и на политические посты во Франции. Здесь необходимо отметить роль Э. Эррио, который был решительным сторонником налаживания франко-советских отношений, отказался от сверхжесткой линии в отношении Германии, выступал за развитие сотрудничества всех европейских стран. В Англии смена вех во внешней политике связана с именем тогдашнего лидера лейбористской партии Р. Макдональда, сторонника снижения военной конфронтации великих держав, ограничения военных расходов, активизации деятельности Лиги Наций по урегулированию локальных конфликтов.

Найдя развязку франко-германского конфликта, великие державы смогли уделить большее внимание более мелким локальным столкновениям: греко-турецкому, польско-литовскому, итало-югославскому, Мосульскому вопросу, положению дел в Китае и т. д. Они разрешались с разной степенью эффективности, но в любом случае им не давали разрастаться. Важной вехой в развитии Версальско-Вашингтонской системы стала Локарнская конференция, проходившая в октябре 1925 г., на которой был подготовлен и подписан Рейнский гарантийный пакт. Суть его сводилась к тому, что Франция, Бельгия и Германия взяли на себя обязательство сохранять в неприкосновенности установленные Версальским мирным договором западные границы Германии и не прибегать к войне, а решать все спорные вопросы путем арбитража. В качестве гарантов этого соглашения выступали Англия и Италия. Важно подчеркнуть, что речь шла о сохранении статус-кво только в отношении западных границ Германии. О ее восточных границах речи не было. После подписания Локарнских соглашений Германия была принята в Лигу Наций.

Идеи, заложенные в Рейнском гарантийном пакте, были в это время весьма популярны среди европейских дипломатов. Строились планы заключения сходных соглашений для Балкан и стран Балтийского региона. Однако из этого ничего не получилось, ибо конфликтный потенциал, существовавший в отношениях стран этих регионов, был слишком большим и снять его переговорным путем оказалось невозможным и. Это было симптомом того, что возможности для стабильного функционирования данной модели международных отношений даже в сравнительно спокойной обстановке были ограниченными.

В этом плане характерным был 1927 г., события которого наглядно демонстрировали противоречивость процесса стабилизации системы международных отношений. С одной стороны, в этом году в разных точках земного шара были отмечены резкие вспышки острых конфликтов. Так, дело дошло до разрыва англо-советских дипломатических отношений, стала быстро накаляться обстановка в районе КВЖД, мировую общественность взбудоражила публикация в прессе секретного меморандума Танаки (Япония, правда, немедленно объявила его фальшивкой), в котором намечались далеко идущие планы японской экспансии в Китае, на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана, наконец, вспыхнул очередной раунд польско-литовского конфликта из-за Вильно. По обилию конфликтов в такой короткий временной отрезок это напоминало первые послевоенные годы, когда в жестких столкновениях великих держав шло формирование новой модели международных отношений.

Однако это сходство было чисто внешним. Ситуация в 1927 г. была много сложнее и далеко не столь однозначной, как сразу после войны. В том же году состоялась международная экономическая конференция, где ее участники попытались упорядочить функционирование мировых хозяйственных связей. В Женеве продолжала работу подготовительная комиссия по созыву конференции по разоружению под эгидой Лиги Наций, наконец, в этом году начались переговоры о заключении пакта Бриана-Келлога об объявлении войны вне закона (подписан в 1928 г.). При всем том, что конечная эффективность всех этих шагов была далекой от планируемой, вряд ли правомерно сбрасывать их со счетов. Такие события могли произойти только в условиях стабильного функционирования системы международных отношений, когда стремление к сотрудничеству явно превышает конфликтный потенциал, всегда присутствующий в организме этой системы.

После подписания в августе 1928 г. представителями 15 стран пакта Бриана-Келлога пресса, особенно либеральная, пребывала в эйфорическом отношении. Еще бы – война отныне исключалась из арсенала внешнеполитических средств ведущих государств, а человечество вступило в эпоху длительного мира. Очень скоро действительность опрокинула все эти радужные ожидания. Осенью 1929 г. разразился грандиозный экономический кризис, который перечеркнул все расчеты на дальнейшее развитие стабилизационных процессов в сфере международных отношений. Попав в тяжелейшее положение, каждая из великих держав стала заботиться прежде всего о том, как самортизировать обрушившийся на нее удар. Вопросы, связанные с налаживанием двух и многостороннего сотрудничества, поиском взаимовыгодных компромиссов, отошли на второй план. Как это часто бывает в истории, в критические моменты в менталитете ведущих политиков возобладало убеждение в том, что в одиночку больше шансов спастись, чем действуя совместно. При этом абсолютно игнорировался тот факт, что мир становился все более взаимосвязанным и взаимозависимым, что все государства являлись составными компонентами единой системы международных отношений и их благополучие напрямую связано с общим состоянием этой системы. Непонимание этой простой истины, стремление выбраться из возникших неурядиц в одиночку, пусть даже в ущерб другим, дорого обошлось всему человечеству.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.