Глава 2 «Строго централизованный аппарат»: Наркомвоен после эвакуации в Москву

Глава 2

«Строго централизованный аппарат»: Наркомвоен после эвакуации в Москву

Как заметил исследователь Марк фон Хаген, советская политическая система зиждилась на четырёх ключевых политических институтах: большевистской партии, бюрократическом аппарате, «тайной полиции» (органах ВЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД) и Красной Армии[750]. Летом 1918 года, когда партия меньше года удерживала власть в своих руках и только в июле избавилась от своих временных «попутчиков» — левых эсеров, ВЧК делала свои первые шаги, а многотысячная масса государственных служащих ещё занималась поиском квартир в Москве, армия и более чем двухтысячный центральный военный аппарат, во главе которого стоял с марта 1918 года Лев Троцкий, занимали крайне важное место.

22 апреля на заседании ВЦИК Лев Троцкий подчеркнул необходимость создания профессиональной, а «не дилетантской, не импровизированной» армии — с привлечением «всех ценных» военных специалистов, возложением на них ответственности и поручением им организационной, по его выражению — «главной» работы[751] (в плане кадров Троцкий был прагматиком). Троцкий назвал ближайшей задачей Наркомвоена реорганизацию «военного аппарата прошлого, дезорганизованного, расстроенного, не могущественного по количеству лиц, ценностей, которые он обнимает». Этот аппарат предполагалось учесть, организовать и приспособить к той армии, которую мы сейчас хотим формировать»[752] (т.е. массовой регулярной).

Принципы построения армии на основе всеобщей воинской повинности после разгрома левых эсеров утвердил в июле 1918 году V Всероссийский Съезд Советов[753]. Троцкий определил армию как «строго централизованный аппарат, тесно связанный нитями со своим центром», и указал на необходимость установления строгой субординации и стройной системы местных военных органов[754].

К середине января 1918 года сложилась следующая структура наркомата по военным делам. Наркомат возглавлял пленум коллегии Наркомвоена, которому напрямую подчинялись Особое совещание по обороне государства, Ставка Верховного Главнокомандующего и Штаб Всероссийской коллегии по организации РККА. «Узкий» состав коллегии Наркомвоена руководил напрямую сметно-финансовой частью и секретариатом, посредством Управления делами Наркомвоена — центральными (Управление по ремонтированию армии — УРА, ВУА) и главными (Управление военно-воздушного флота — УВВФ, Главное интендантское управление— ГИУ, Главное артиллерийское управление — ГАУ, Главное военно-техническое управление — ГВТУ, Главное военно-санитарное управление — ГВСанУ, Главное управление по квартирному довольствию — ГУ КД, Главное управление по заграничному снабжению войск— ГУЗС, Главное управление военно-учебных заведений — ГУ ВУЗ, Главное управление Генерального штаба — ГУГШ) управлениями военного ведомства, Главным штабом и Канцелярией Военного министерства. Отдельные члены коллегии Наркомвоена руководили: отделами по демобилизации армии и артиллерийским, Управлением Главного комиссариата ВУЗ и Редакцией печатного органа Наркомвоена[755].

4 марта Ставка Главковерха, как мы уже установили, прекратила своё существование. В результате подрывной деятельности Подвойского сотоварищи от центрального военного аппарата осталась совокупность структур, которые никак не могли обеспечить строительство Красной Армии. В условиях переезда Наркомвоена в Москву и развернулось под руководством созданного 3 марта 1918 года Высшего военного совета строительство центрального военного аппарата.

17 марта 1918 года утвердили первый штат Высшего военного совета: военный руководитель; его помощник (со штатом состоящих при них порученцев и лиц административно-технического состава); генерал-квартирмейстер при Высшем военном совете (с двумя помощниками по оперативной части и двумя — по разведке, начальником связи, заведующим иностранными миссиями и топографом); начальник военных сообщений; полевой инспектор артиллерии; полевой инженер при Высшем военном совете; полевой интендант при Высшем военном совете; инспектор санитарной части при Высшем военном совете; отдел по формированию; Канцелярия при Высшем военном совете[756].

19 марта ВЦИК уточнил компетенцию Высшего военного совета и внёс изменения в его персональный состав. Высший военный совет был поставлен «во главе дела обороны страны»: по замыслу создателей, он должен был стать координирующим и контрольным центром военного и морского ведомств, ведающим кадровой политикой военного ведомства (Высший военный совет должен был «осуществлять систематические собирание всех сведений о военных…, пригодных на должности высшего военного командования»)[757]. Структура Высшего военного совета сложилась в мае — июле 1918 года. Рабочий аппарат его получил наименование Штаб Высшего военного совета[758].

20 марта 1918 года для координации работы главных довольствующих управлений в аппарате Наркомвоена учредили Военно-хозяйственный совет (ВХС), возглавленный широкой коллегией. В её состав включались представители всех центральных и главных «довольствующих» управлений (начальники и заведующие отделами этих управлений), а также специалисты по различным отраслям военного дела и «лица по особому приглашению». Для рассмотрения вопросов, затрагивавших интересы иных ведомств РСФСР, предусматривалось межведомственное совещание при ВХС. Местные органы при ВХС предстояло сформировать в лице окружных «военно-хозяйственных совещаний»[759], а центральный аппарат — в составе управления делами и юрисконсультского отдела и трёх управлений (законодательно-финансового, хозяйственно-технического, демобилизационно-экономического). На формирование аппарата ВХС участвовали окончательно упраздняемые с 20 марта 1918 года органы Военного совета, Комиссариат по демобилизации (Демоб), Канцелярия Военного министерства, а также Управление делами и комиссии Особого совещания по обороне государства[760]. Под руководством ВХС отныне должны были функционировать 11 главных управлений Наркомвоена: ГАУ, ГВИУ, ГКУ, ГУ ВВФ, ГВХУ, ГВСанУ, ВУА, ГУЗС, УРА, а также Центральная научно-техническая лаборатория и Центральное распорядительное бюро военного имущества.

Так, к концу марта 1918 года в целом завершилась намеченная ещё домартовской коллегией Наркомвоена реорганизация управления снабженческими структурами наркомата. Правда, данная реорганизация, как, впрочем, и все остальные, произошла далеко не сразу: только 27 марта Н.М. Потапов приказал врид начальника Законодательно-финансового управления (ЗФУ) при ВХС Ф.П. Балканову запросить всех бывших членов Военного совета об их готовности продолжить службу в армии «в составе армии»[761]. Надо полагать, что генерал Потапов не имел в виду службу своих коллег в действующей армии… Только 31 марта — спустя 10 дней после формального упразднения Военного совета — Ф.П. Балканов направил запросы его бывшим членам[762] (а поскольку отнюдь не все находились в Петрограде, отдельным членам Балканов указал в качестве срока исполнения 10 апреля 1918 года![763]).

В апреле 1918 года Балканов рапортовал о выполнении распоряжения. Из 15 запрошенных (всего в Военном совете числилось 27 человек) двоих не смогли разыскать: один находился в отпуске («по частным сведениям», в Ревеле — так сообщал Балканов), второй «исчез» ещё в октябре 1917 года, шесть бывших членов находились в отпуске и не соизволили ответить на запрос (один из них впервые просил об отставке ещё 6 ноября 1917 г.), 10 человек изъявили желание выйти в отставку. Из девяти, на которых, казалось, могла рассчитывать Советская власть, один (А.Ф. Добрышин) просил о необходимости лечения последствий полученной в Первой мировой войне контузии и предоставить ему должность в Петрограде, второй (Д.В. Филатьев) хотел остаться на преподавательской работе в Императорской Николаевской военной академии, двое (А.В. Брилевич, B.Т. Чернявский) соглашались на административно-хозяйственные должности, один (В.Н. Клембовский) просил сделать более конкретное предложение. Единственным человеком, заявившим о готовности служить в действующей армии, стал полевой артиллерист, бывший командующий армией Е.А. Радкевич[764].

Лишь 25 мая Балканов предложил зам. наркома Э.М. Склянскому считать 12 бывших членов Военного совета, уволенными со службы с 21 марта с предоставлением им права на пенсию, вопрос о служебном положении остальных оставить открытым[765]. Балканов и Потапов «порадели» бывшим членам Военного совета: все их просьбы учли — желающие остались на различных должностях в центральном аппарате Наркомвоена. Более того, впоследствии расстрелянный по обвинению в измене В.Н. Клембовский активно «пристраивал» своих людей во Всероссийский главный штаб, ответственным работником котором он стал[766].

Вскоре только что сформированный аппарат ВХС начал пополняться новыми подразделениями, а его первоначально намеченный круг задач, соответственно, расширяться. 30 апреля Высший военный совет принял решение создать в составе ВХС три отдела: «а) «по изданию законов, приказов, штатов и табелей» и б) «по рассылке изданных законов, приказов, штатов и табелей в войсковые части, управления и заведения»», а также «в) «по составлению свода военного законодательства»» (т.е. кодификационный)[767].

Достаточно быстро выяснилась искусственность такого совмещения функций. Уже 1 июня 1918 года ВХС был разделён на самостоятельные: Военно-законодательный совет (ВЗС) и Центральное управление по снабжению армии (ЦУС), занимающееся вопросами снабжением армии. Фактически ВХС был переименован в Военно-законодательный совет, а вот ЦУС пришлось формировать заново, что, видимо, не пошло на пользу планомерности работы.

В задачи ЦУС входила организация планового снабжения частей Красной Армии, определение потребностей войск в вооружении, снаряжении, боеприпасах, технике и т.д., а также контроль за их расходованием. ЦУС возглавлял совет в составе Главного начальника снабжения и двух комиссаров. 15 июня ЦУСу официально подчинялись: ГАУ; ГВИУ; ГВХУ; ГКУ; ГУРККВВФ; ГВСанУ; ВУА; УРА; Центральная научно-техническая лаборатория военного ведомства; Центральное распорядительное бюро военного ведомства в виде отдела, ведающего сбором, учётом и распределением готового военного имущества и наблюдающего в этом смысле за работой довольствующих управлений; Технический комитет Хозяйственно-технического управления при ВЗС со всеми состоящими при нём подготовительными комиссиями и местными органами и ликвидационный отдел этого управления, за исключением части по претензиям. В ведение ЦУС также передавались общественные организации, выполняющие «какие-либо работы по снабжению» РККА. Все демобилизационные отделы, учреждённые при довольствующих управлениях 6 марта 1918 года, упразднялись, сотрудников «в мере действительной надобности» предписывалось передать на укомплектование главных довольствующих управлений[768].

Перед управлением стояла огромная по масштабу задача: ещё 7 января 1918 года М.Д. Бонч-Бруевич докладывал Н.В. Крыленко и в СНК, что «наступление в армии полного голода является делом ближайших дней»[769]. Как заметил С.А. Павлюченков, «голодный кошмар», охвативший северные и центральные губернии (регионы с ограниченным возделыванием хлебных культур) и после разрыва связей с южными, продолжался всю зиму и весну 1918 года[770]. Ещё в феврале 1918 года была введена продовольственная диктатура, причём во главе продовольственного дела с 31 января встал будущий наркомвоен Л.Д. Троцкий, возглавивший Чрезвычайную комиссию по продовольствию и транспорту. Эта комиссия «была призвана ликвидировать анархию в деятельности двух важнейших отраслей хозяйства и должна была хотя бы частично провести в жизнь принципы хлебной монополии»[771]. Конфискация груза у мешочников, характерная для этого периода, нередко встречала вооружённое сопротивление «нюхавших порох и имевших оружие» мешочников, за которых вступались армейские части. В течение всей Гражданской войны, подобные стычки красноармейских частей и заградительных продовольственных отрядов происходили постоянно и в большинстве своём заканчивались разгромом продовольственников, на которых отыгрывались за продовольственную диктатуру большевиков мобилизованные в армию крестьяне. В мае 1918 года узаконена проддиктатура[772], а в июле создано управление, призванное обеспечить голодающую армию…

Параллельно ЦУС действовал с 26 февраля 1918 года отдел по вооружению Всеросколлегии, также занимавшийся (в меру своих возможностей): учётом оружия; организацией его производства в случае недостатка; обеспечением правильного снабжения оружием главнейших баз и всех отрядов РККА. В организации снабжения царила неразбериха, и, соответственно, постоянно не хватало военного имущества.

Дезорганизация снабжения усилилась, когда в августе 1918 года вместо отдела по вооружению была создана Центральная комиссия по боевому снабжению, подчинённая Опероду Наркомвоена и призванная установить строгий контроль за выполнением требований на боевое снабжение как ЦУС, так и главных довольствующих управлений и их окружных и местных органов, безо всякого вмешательства в деятельность этих учреждений.

Что же касается ВЗС, то 6 июня 1918 года установили новый порядок направления дел по военному ведомству — центральные и главные управления, подчинённые советам ВГШ или ЦУС, лишались возможности прямого обращения в иные учреждения. Строго оговаривалось, какие вопросы советам ВГШ или ЦУС передавать в коллегию Наркомвоена через управляющего делами Наркомвоена, какие сопровождать заключением ЗФУ ВЗС[773].

6 апреля Наркомвоен и Высший военный совет опубликовали в «Известиях ВЦИК» специальное положение «О военных комиссарах, членах военных советов». В документе подчёркивалось, что комиссары «являются непосредственным политическим органом Советской власти при армии»; декларировалось, что таковыми могут стать лишь «безупречные революционеры». Личность комиссара объявлялась неприкосновенной, его оскорбление или насилие над ним приравнивались к тяжким преступлениям против Советской власти[774].

Для руководства деятельностью комиссаров в масштабе всей армии в составе аппарата Наркомвоена 8 апреля учреждено Всероссийское бюро военных комиссаров (Всебюрвоенком)[775]. Его первоначальной ячейкой явилось Бюро комиссаров Наркомвоена[776]. Институт комиссаров характерен для революционного времени. В России институт военных комиссаров был учреждён Временным правительством для контроля над офицерами. Тогда же в армии появились политическое отделы, в Военном министерстве — Политуправление[777]. 23 апреля 1918 года в состав этого формирующегося нового центрального органа передали агитационно-просветительный отдел Всеросколлегии[778]. 8 мая приказом Наркомвоена оформили первоначальную структуру Всебюрвоенкома: секретариат; общее делопроизводство; административное и инспекторско-инструкторское отделения; агитационно-просветительный отдел[779]. Вскоре к ним добавились служба связи (17 мая) и казначейский отдел (24 мая)[780]. 15 августа 1918 года Всебюрвоенком пополнился военно-железнодорожным отделением, которому предстояло направлять и координировать работу политических комиссаров при начальниках УВОСО, а также уполномоченных ВОСО на железнодорожных станциях[781]. Так был заложен фундамент одного из важнейших руководящих военных органов Советского государства — будущего Политического управления Реввоенсовета Республики.

В мае 1918 года в составе центрального военного аппарата появилось параллельное Высшему военному совету подразделение — Оперативный отдел Наркомвоена (Оперод). Это подразделение в уже «готовом» виде передавалось из Московского окружного военного комиссариата по приказу наркома от 11 мая. Деятельность Оперода к этому моменту фактически далеко вышла за рамки окружного масштаба, а накопленный организационный опыт (отдел действовал с конца февраля 1918 г.), установление связи с местами и — немаловажно! — квалифицированные кадры (имелось даже два генштабиста — Г.И. Теодори и И.Д. Чинтулов) представляли серьёзную ценность для высшего военного руководства[782]. Фактически Оперод, под руководством видного московского большевика из меньшевиков-интернационалистов С.И. Аралова, умело заручившегося поддержкой своих «консультантов» — молодых генштабистов, становился всё более многофункциональным органом. Так, параллельно с Всероглавштабом Оперод принялся за издание топографических карт, учредив специальное отделение — топографическое. С началом боевых действий против Чехословацкого корпуса Оперод занялся агитацией в войсках, образовав для этого военно-политическое отделение (отправило в войска в июле-августе 1918 года 2,5 тысячи агитаторов). Оперод озаботился даже материальным поощрением красноармейцев — в его структуре появилась Комиссия по подаркам[783]. В результате Оперод быстро разрастался, а его руководство явно нацеливалось на полную автономность и организационную самодостаточность. Об этом свидетельствует уже перечень отделений Оперода к октябрю 1918 года: оперативное, разведывательное, военного контроля (контрразведывательное), связи, учётное, передвижения (военных сообщений), «общее» (управление делами), военно-топографическое, военно-политическое, военно-цензурное (!) плюс секретариат и «комиссия по подаркам» (для рассылки в войсковые части подарков для бойцов — эмбрион наградного отдела)[784]. Похоже, столь явное дублирование всех основных функций центрального военного аппарата стало на начальном этапе советского военного строительства одним из проявлений общей организационной слабости этого самого центрального аппарата. Только так можно объяснить весьма длительное попустительство «ведомственному сепаратизму» Аралова сотоварищи.

Импровизационность новых — «советских» военных органов отчётливо проявилась в создании Высшей военной инспекции (ВВИ). Учреждённая 24 апреля 1918 года[785] как подразделение Наркомвоена, ВВИ предназначалась для инспектирования строительства частей и учреждений РККА.

Приказ Наркомвоена оформил создание ВВИ задним числом. Накануне, 23 апреля, Подвойский уже организовал комиссию из военспецов и партийных работников для инспектирования формирований РККА в Орловской и Курской губерниях. А 24 апреля, выступая на заседании этой комиссии, переименованной теперь в ВВИ, он так определил задачи: «ревизия на местах существующих военный учреждений; установление определённого в декретах порядка военного управления; организация и меры по подъёму боевого духа и настроения среди действующих военных отрядов»[786]. На практике всё вылилось в проверку работы военных отделов местных (преимущественно — окружных, затем — губернских и уездных) совдепов; оказание помощи в формировании военных комиссариатов.

Работа ВВИ осложнилась преобразованием 24 августа 1918 года одного из отделов ВЗС с состоящей при этом отделе ликвидационной комиссией в Военно-хозяйственный надзор — специализированный орган центрального контроля за финансовой стороной деятельности войск, управлений, учреждений и заведений военного ведомства. Новому учреждению вменялось в обязанность регулярное инспектирование военных управлений, учреждений и заведений, на предмет упорядочения финансирования их деятельности и устранения злоупотреблений. Предстояло немедленно — «по должности» — решительно пресечь самодеятельные попытки ВВИ инспектировать, в том числе, и постановку финансовой работы проверяемых воинских частей и местных органов военного ведомства[787]. Очевидно, что функции ВХС частично дублировали функции ВВИ, также пытавшейся инспектировать военные части, учреждения и заведения для устранения обнаруженных недостатков.

8 мая 1918 года был образован Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб). Он объединил в себе аппараты Всеросколлегии; ГУ ГШ; ГШ; ГК ВУЗ; УРА. Согласно общему порядку Всероглавштаб первоначально возглавил совет в составе двух политкомиссаров и начальника штаба[788].

В составленном Н.М. Потаповым в 1936 году «кратком очерке» деятельности Высшего военного совета освещаются обстоятельства, которые непосредственно предшествовали учреждению Всероглавштаба. По словам Н.М. Потапова, когда «в первой декаде апреля» в коллегии Наркомвоена «…был поднят вопрос о том, что наряду с Главным штабом, ведающим, главным образом, вопросами комплектования и службы комсостава, нужно иметь ещё для военно-оперативной работы Генеральный штаб, раздавались замечания: «Мы ликвидировали генералов, а хотим оставить Генеральный штаб!.». В результате, заключал автор очерка, решили вместо двух органов создать единый громоздкий аппарат — Всероссийский главный штаб[789].

Всероглавштаб, задуманный как универсальный оперативный и военно-административный орган, действительно оказался тяжеловесным и бюрократическим учреждением. В его состав включили шесть управлений: по организации армии (в составе отделов — организационного, мобилизационного, устройства и боевой подготовки войск); оперативное; военных сообщений; военно-топографическое; военно-учебных заведений; по командному составу. При этом ВГШ сосредоточился преимущественно на вопросах формирования частей и соединений РККА, действуя даже на этом сравнительно узком участке работы бюрократически-неспешно[790].

Управление по организации армии ВГШ первоначально включало четыре отдела: общеорганизационный; по устройству и боевой подготовке войск; мобилизационный; по снабжению армии конским составом. Впоследствии — 24 октября 1918 года — оба последних преобразовали в самостоятельные управления Всероглавштаба[791].

10 декабря в составе управления сформировали «Комиссию по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 годов». В Организационном управлении ВГШ сосредоточили дела по личному составу и прохождению службы сотрудников этого управления, а также по довольствованию совета, Организационного и Мобилизационного управлений, личной канцелярии, комендатуры, гаража ВГШ и лиц, состоящих в распоряжении его начальника[792].

В мае 1918 года бывший секретарь коллегии Наркомвоена А.Ф. Ильин-Женевский предлагал образовать при Наркомвоене Коллегию по делам изобретений. ВХС постановил снестись по вопросу о создании предлагаемой коллегии с Наркомфином и Наркомгосконом и представить проект на утверждение Совнаркома; предложение Ильина-Женевского об отпуске средств авансом отклонить, как не предусмотренное общей сметой Наркомвоена[793].

21 марта Высший военный совет отменил выборное начало в Красной Армии[794], положив начало переходу к строительству РККА на основе массового привлечения военных специалистов. В связи с необходимостью организации их учёта в Наркомвоене 5 апреля учредили аттестационную комиссию, вскоре переименованную в Высшую аттестационную комиссию (ВАК). Её составили: бывшие подполковник левый эсер А.И. Егоров (в качестве комиссара и председателя), большевики Н.И. Бессонов и Е.В. Молчанов (комиссары) и бывшие генералы Н.М. Воронов (генерал от инфантерии) и Я.К. Цихович (генерал-лейтенант). Им предстояло установить общий порядок аттестования и непосредственно произвести аттестацию комсостава (от командира полка и выше и на соответствующие должности в военных учреждениях); составить списки кандидатов на замещение этих должностей для утверждения наркомом по военным делам[795].

Очевиден параллелизм работы Высшей аттестационной комиссии и Управления по командному составу Всероглавштаба. Именно последнему изначально вменялось в обязанность решение вопросов привлечения военных специалистов в Красную Армию[796]. Видимо, первоначально предполагалось разделение функций: ВГШ намечал бы номенклатуру командных вакансий, а ВАК — выяснял профессиональное соответствие им наличных военспецов[797]. Однако на деле сразу наметился параллелизм: всем местным штабам и военкоматам республики уже 7 мая 1918 года приказали срочно доставить в Управление по командному составу армии ВГШ списки и регистрационные карточки всех наличных на тот момент военнослужащих, т.е., в частности и тех, чьи документы подлежали передаче в ВАК[798].

Отметим также наиболее существенные перемены в системе «главных довольствующих управлений».

28 февраля 1918 года Главное военно-техническое управление переименовали в Центральное военно-техническое управление (ЦВТУ)[799].

15 июня ЦВТУ, Военную авточасть, Совет по управлению всеми автоброневыми силами (Центробронь) и Управление военного радиотелеграфа соединили в единое Главное военно-интендантское управление[800]. Но при этом Центробронь, по сути, продолжала своё автономное существование[801].

13 марта упразднили Главное интендантское управление. При этом часть его функций передали «новоучреждённому» Всероссийскому военно-хозяйственному комитету (Архозкому). Его возглавила коллегия под председательством члена коллегии Наркомвоена П.Е. Лазимира. Теперь на Архозком возлагались прежние функции ГИУ: организация интендантского снабжения и финансового обеспечения Красной Армии и координация военно-хозяйственных мероприятий на местах. Аппарат Архозкома составили 11 отделов: продовольственный, вещевой, технический, административно-организационный, инструкторский, транспортный, статистический, общий, квартирный, хозяйственный, мобилизационный[802].

Но уже 20 июня Архозком «реорганизовали» в Главное военно-хозяйственное управление (ГВХУ) с прежними функциями ГИУ[803]. Таким образом, обе реорганизации сводились к последовательным переименованиям прежней структуры, цели которых до сих пор не ясны[804].

24 марта состоялось совместное постановление ВХС и ВСНХ о передаче в ведение последнего Главного управления по заграничному снабжению войск. При этом заграничные заказы по боевому снабжению армии решили «ликвидировать по соглашению заказчиков с иностранными агентами, с обращением авансов на уплату — на заказы для мирных потребностей»[805]. Только 16 мая при Техническом комитете ВХС состоялось междуведомственное совещание под председательством генерала Н.Г. Мальчиковского. На заседании присутствовали представители Технического комитета и ЗФУ ВХС, ГУ ЗС, наркоматов — По морским делам, Торговли и промышленности, Госконтроля (военный отдел) и Финансов. Председатель отметил, что ГУ ЗС было «вынуждено бездействовать, несмотря на то, что многомиллиардные заказы и расчёты по ним не только закончены, но ликвидация этого дела едва началась»[806]. Совещание «единогласно» решило, что «ГУ ЗС должно остаться в военном ведомстве»[807]. Вопреки решению о передаче ГУ ЗС в подчинение ВСНХ, Управление de facto всё же осталось в структуре центрального военного аппарата, хотя и претерпев значительные сокращения. К 10 июня 1918 г. от его первоначального штатного состава в 128 сотрудников сохранилось всего 85, а на 1 сентября — 45 человек[808].

24 мая Управление Военного воздушного флота переименовали в Главное управление Рабоче-Крестьянского Красного Военного Воздушного Флота.

Созданный в январе 1918 года санитарный отдел Всеросколлегии соединили с Главным военно-санитарным управлением (ГВСанУ)[809]. 11 июня СНК постановил было реорганизовать ГВСанУ в военно-санитарный отдел Наркомздрав[810], но на деле и название, и подведомственность управления оставались прежними до конца Гражданской войны[811].

3 августа вышел приказ Наркомвоена о включении Главного управления по квартирному довольствию войск в ГВИУ, а окружных квартирных управлений в окружные военно-инженерные управления. При этом местные отделы по квартирному довольствию войск переименовывались в «дистанции»[812]. Реорганизация встретила резкие возражения со стороны ряда руководящих работников Наркомвоена и местных военных комиссариатов, но всё же была доведена до конца[813].

Главное военно-метеорологическое управление переименовали 21 августа в Военно-метеорологический отдел ЦУС, юридически сохранив за этим отделом права главного управления Наркомвоена[814].

Нельзя обойти вопрос ещё об одном главном управлении военного ведомства, доставшемся в наследство большевикам. Считалось, что Главное военно-судное управление (ГВСУ) было уничтожено в первые месяцы Советской власти (соответствующий декрет вышел уже в январе 1918 г.)[815], однако ряд документальных источников свидетельствует, что расформирование ГВСУ затянулось до июля 1918 года. Правда, управление, в отличие от всех остальных, не переехало в Москву, до самого конца оставаясь в Петрограде[816].

Таким образом, к лету 1918 года советский центральный военный аппарат был уже способен решать стоявшую перед ним задачу — строить новую армию для защиты РСФСР. Но его организация по-прежнему характеризовалась нестабильностью и наличием параллелизма в работе основных подразделений. Так, в оперативном руководстве одновременно участвовали (явно мешая друг другу) Штаб Высшего военного совета, Оперативное управление ВГШ, Оперод Наркомвоена и даже военный отдел ВВИ; не имели чёткого разграничения полномочий Управление по командному составу Всероглавштаба и ВАК, что, несомненно, негативно отражалось на подборе и расстановке командных кадров; ЦУС представлял собой, по сути, конгломерат обломков прежних довольствующих управлений, дезорганизованных сокращениями и последствиями эвакуации, координировать их работу руководству этого новосозданного органа было явно затруднительно; не менее громоздким стал аппарат Всероглавштаба, сформированный так же, как и аппарат ЦУСа — путём механического объединения большого числа разнородных подразделений.

Из рапорта делопроизводителя по техническим учреждениям и заведениям заведующему организационно-распорядительной частью ГВИУ о бюрократических сложностях, возникших при исполнении предписания начальника управления от 10 июля 1918 года: «Во исполнение предписания начальника управления и личного приказания Вашего, отданного 5 ч[асов] дня 5 с[его] июля, я отправился в г. Москву для выяснения в оперативном отделе Всероссийского главного штаба тех данных, кои необходимы ГВИУ, для решения вопроса о снабжении специальным имуществом восточного отряда. Дабы получить нужные сведения, пришлось, согласно получаемых мною, последовательно, указаний обращаться: 1) в Оперативное отделение канцелярии Нарком[ата] военного (так в тексте назван Оперод Наркомвоена. — С.В.) (Пречистенка, 37), геншт[аба] [Г.И.] Теодори; 2) в отделе той же канцелярии, помещающийся на Новинском бульваре № 101, геншт[аба] [Н.Г.] Мыслицкий; 3) в отделе главного начальника снабжений; 4) в специальную комиссию, выделенную этим отделом, для снабжения восточного отряда (т. [Ф.М.] Косырев); 5) в отдел Всероссийского главного штаба по устройству и боевой подготовке войск (Ипатьевский пер., генштаба] [О.А.] Зундблат; 6) в оперативный отдел Всероссийского главного штаба к заведующему отделениями (Арбат 37), геншт[аба] [Н.В.] Пневский; 7) к представителю Высшего военного совета (Гранатный пер. 13), геншт[аба] [Л.М.] Болховитинов; 8) к главному начальнику снабжений (Штатный [Так в тексте. Очевидно, речь идёт о Шпалерном пер.] пер. 13).

Нигде определённых указаний дано не было и точных сведений о составе войсковых частей восточного отряда не имелось. Удалось только установить, что: 1) для обеспечения быстроты снабжения восточного отряда образована при отделе снабжения Особая комиссия под руководством т. [Ф.М.] Косырева; 2) снабжение войск, оперирующих на внутреннем фронте, предположено возложить на центральные довольствующие учреждения и 3) способ осуществления снабжения восточного отряда имеется в виду установить в зависимости от тех указаний, которые будут преподаны по этому вопросу специальной комиссией, создаваемой, согласно представления Главного начальника снабжений, при т. [С.И.] Аралове»[817].

Несмотря на то, что подобные документы не редкость, обзор основных организационных мероприятий, осуществлённых руководством Наркомвоена на протяжении марта — августа 1918 года свидетельствует, что обновлённый (и, несомненно, подстёгиваемый высшим партийно-государственным руководством) состав высшего военного руководства, опираясь на накопленный опыт, целенаправленно и форсированно завершал намеченную ещё в феврале централизацию аппарата Наркомвоена[818].

К августу, когда определился курс на создание массовой регулярной Красной Армии — была осознана и необходимость в дальнейшей централизации военного управления. 18 июля вышла статья «К вопросу об организации центрального управления военного ведомства». Автор редакционной статьи констатировал, что структура центрального военного аппарата «до некоторой степени» оформилась; отметил громоздкость этой структуры и параллелизм работы отдельных центральных военных органов. По наблюдениям автора, не была определена компетенция Управления делами Наркомвоена и ВЗС[819]; отсутствовали регламентация деятельности Высшего военного совета как высшего органа военного управления и должная чёткость во взаимоотношениях Высшего военного совета (как коллегиального органа) и коллегии Наркомвоена, что создавало возможность децентрализованного проведения законодательных решений через любой из этих органов[820].

Реввоенсовет Республики, учреждённый в сентябре 1918 года, сразу начал ставить работавшие автономно центральные военные органы под свой жёсткий контроль. Реввоенсовет первоначально находился в Арзамасе, где и проводились его заседания. Практиковались также выездные заседания на наиболее опасных и важных фронтах[821].

6 сентября УПВОСО, возглавляемое Н.И. Раттэлем при Высшем военном совете, подчинили Реввоенсовету Республики и переименовали в Центральное управление военных сообщений (ЦУПВОСО) при РВСР[822]. 14 октября 1918 года объявили временные штаты ЦУПВОСО, утверждённые ещё 7 сентября. В состав управления входили отделы: административно-организационный; по устройству военных дорог; по службе полевых железных дорог и автомобильных колонн, воинского движения; и мобилизационно-строительный. Во главе управления стояли: начальник управления, комиссар, помощник начальника управления[823]. После создания Полевого штаба в октябре управление стало работать при штабе.

17 декабря 1918 года приказом РВСР № 387 было объявлено положение о ЦУПВОСО при РВСР (формально, фактически — при Полевом штабе). На ЦУПВОСО возлагалось: использование для нужд военного ведомства всех видов путей сообщения, подготовка тыла для военных действий, использование всех средств связи для своевременного подвоза армии всего необходимого, организация и устройство службы железных дорог и автомобильных частей, разработка положений по устройству тыла, организация транспортной, почтово-телеграфной и телефонной служб и военных дорог. Начальник ЦУПВОСО (М.М. Аржанов) назначался РВСР и подчинялся начальнику Полевого штаба РВСР. В общем порядке службы начальник ЦУПВОСО пользовался правами командарма. Начальнику ЦУПВОСО подчинялись: начальники ВОСО фронтов, железнодорожных и автомобильных войск, этапные и обозные части, а также рабочие войска, выделяемые для военных нужд военных сообщений из тылового ополчения[824].

Для рационализации постановки дела военных сообщений начальник ЦУПВОСО обязывался докладывать по вопросам постройки новых путей сообщения, улучшению провозной способности железных дорог и водных путей начальнику ПШ РВСР. Соответственно, через начальника Полевого штаба проходили особые доклады Реввоенсовету Республики начальника ЦУПВОСО по вопросам организации тыла, перевозок, а также организации всех служб на театрах военных действий.

В Положении о ЦУПВОСО прописывался предполагаемый механизм взаимодействия различных структурных частей вспомогательного аппарата Реввоенсовета Республики. Начальники ЦУПВОСО и ЦУС должны были по указаниям ПШ РВСР заниматься вопросами эвакуации из пограничной полосы казённого имущества, правительственных учреждений и предприятий. Совместно с начальником ГВСанУ начальник ЦУПВОСО должен был решать вопросы об эвакуации пленных и раненных.

Начальник ЦУПВОСО мог при необходимости обращаться: в Наркомпуть — по вопросам эксплуатации железных дорог; в Главное управление водных сообщений — по вопросам водных перевозок и судовых средств, в Управление шоссейных, грунтовых и узкоколейных дорог и Отдел новых железных дорог — по вопросам постройки новых железных дорог[825].

К 10 ноября 1918 года на базе Штаба РВСР и Оперода Наркомвоена был сформирован Полевой штаб Реввоенсовета Республики, непосредственно подчинённый Главкому[826].

Высший военный совет решал свои вопросы, с одной стороны, параллельно с Оперодом Наркомвоена, с другой — с коллегией наркомата. В сентябре 1918 года положение изменили: во главе военного ведомства встал один орган (РВСР), под руководством которого продолжал осуществлять свою деятельность Наркомат по военным делам — параллелизм с Оперодом Наркомвоена осенью 1918 года ликвидировали.

В октябре — декабре 1918 года в военном ведомстве начала создаваться достаточно стройная система карательно-репрессивных органов. Единообразие в репрессивном аппарате армий вплоть до октября 1918 года полностью отсутствовало, имелись существенные различия в подсудности, порядке ведения предварительного следствия, отправления правосудия и вообще в проведении карательной политики в условиях пролетарской диктатуры.

6 октября телеграммами председателя РВСР за №№ 562–564 вышли удостоверения о создании при Штабе РВСР трёх Революционных военно-полевых трибуналов: 1-й — Петров (председатель), Даугавет и Монахов[827]; 2-й — Пухов (председатель), Саломатин и Гейда[828]; 3-й — Рычков (председатель), Чертов, Шарапов[829]. Появилась необходимость в создании органа, который бы объединил и направил деятельность всех военных судебно-следственных учреждений. Таким органом стал образованный приказом РВСР от 14 октября Революционный военный трибунал Республики (РВТР)[830]. председателем которого стал К.Х. Данишевский. К созданию РВТР Реввоенсовет Республики подтолкнула необходимость сохранения за собой права на ведомственное судопроизводство. Это было связано, в том числе, с разгулом ВЧК осенью 1918 года и постоянной борьбой ведомств военного и внутренних дел. 29 сентября РВС Республики в составе председателя Л.Д. Троцкого, Главкома И.И. Вацетиса и члена К.Х. Данишевского установил специальным приказом, что «военнослужащие действующей армии по политическим мотивам могут быть арестованы лишь с ведома начальника и с согласия политического комиссара, а солдаты действующей армии — с ведома командира и с согласия военкома полка (или отряда)»[831]. К концу 1918 года начала создаваться сеть военных трибуналов на местах. 1 декабря Троцкий сообщил Данишевскому, что при 8-й армии уже учредили 8 трибуналов (большинство — временные); все трибуналы действуют независимо друг от друга, поэтому необходимо объединить трибуналы «в той или другой форме, может быть через председателя постоянного трибунала». Троцкий просил сообщить, имеются ли «выработанные нормы такого объединения»[832].

22 октября учреждён Финансовый отдел РВСР (ФИНО РВСР) — положение о нём утвердил Э.М. Склянский 19 октября. Согласно положению, ФИНО состоял из канцелярии, бухгалтерии, пяти частей (сметной, контрольно-расчётной, казначейской, отчётной, хозяйственной), архива и временного подотдела по распределению кредита на «расходы особого назначения, вызываемые военными действиями». На отдел возлагались: переводы кредитов полевым довольствующим органам, снабжение их денежными средствами в особых случаях; оплата служащих и оплата хозяйственных расходов Управления делами РВСР, Полевого штаба, Канцелярии Наркомвоена, Всебюрвоенкома, ВВИ, всех учреждений при ВЗС, управления Главначснаба, издательства военного отдела ВЦИК, типографии Наркомвоена; а, кроме того, — ликвидация денежной отчетности финансовых отделов расформированных органов (Всеросколлегии, Демоба, Оперода и Комиссии по снабжению Восточного фронта). Для этого в распоряжение ФИНО передавались: денежные средства на расходы по ведению боевых действий; кредиты центральных управлений Наркомвоена для обеспечения потребностей фронтов; и кредиты на исполнение обеспечения функций ФИНО.

Для предварительной ревизии расходов, производимых ФИНО, по соглашению с военным отделом Наркомата госконтроля, назначался особый контролер[833]. Любопытно, что 24 ноября 1919 года Э.М. Склянский рассмотрел доклад финансового отдела ЗФУ при ВЗС о мерах по координированию работ с Финансовым отделом РВСР. Первый представлял после обсуждения в межведомственных совещаниях при ВЗС на рассмотрение СНК кредиты не только ЗФУ при ВЗС, но и многих других управлений, у которых «счётно-финансовый аппарат ещё не был налажен (ЦУС, ЦУПВОСО, учреждения Красного Креста и пр.)»[834].

Так, в сентябре — декабре 1918 года было завершено становление достаточно рациональной и стабильной системы высшего военного руководства Советской России.

Вместе с тем проблема с военным имуществом в армии, которого остро не хватало, привела к созданию чрезвычайного органа по снабжению Красной Армии, находящегося под непосредственным руководством Совнаркома.

26 сентября 1918 года Троцкий телеграфировал Ленину, Красину и Склянскому о необходимости созвать совещание начальников всех довольствующих управлений под председательством Чрезкомснаба Л.Б. Красина для выяснения точного количества военного имущества и необходимости немедленного открытия новых заводов. По словам Троцкого, ГВИУ жаловалось «на катастрофическое положение»[835]. Совместная работа с сентября 1918 года в составе Реввоенсовета Республики наркомов путей сообщения и продовольствия способствовала координации деятельности этих ведомств. Самой большой проблемой оставалось отсутствие должного взаимодействия военного ведомства и ВСНХ. В этих условиях 2 ноября для реализации снабжения Красной Армии и мобилизации промышленности Чрезвычайная комиссия по производству предметов военного снаряжения была реорганизована (по сути, переименована — аппарат комиссии остался нетронутым) в Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной Армии. Председателем остался Л.Б. Красин, которого очень высоко ценил Л.Д. Троцкий. Комиссии предоставлялись права: контролировать управление артиллерийскими, военно-инженерными и морскими заводами и оказывать этим заводам содействие; при невозможности выполнить заказы на снаряжение, мобилизовать заводы невоенной промышленности; регулировать и контролировать заграничные заказы на предметы военного снабжения.

Указаниям комиссии должны были подчиняться все ведомства и органы, имеющие отношение к сбору, учёту, хранению и расходованию военного имущества, не включённые в ЦУС и главные довольствующие управления (главным образом, имелись в виду органы ВСНХ). Комиссии предоставлялось право по собственной инициативе включить в свой состав представителей ВЦИК, ВСНХ, Центрального бюро ВЦСПС, военного и морского ведомств[836].

О причинах реорганизации даёт сведения протокол Совета Центрального правления артиллерийских заводов (ЦПАЗ) от 6 марта 1919 года. В протоколе констатировалось: проект о координации деятельности военных и морских заводов с национализированными заводами, работающими на оборону, «дальнейшего движения не получил», но место Главного комитета военной промышленности (ГКВП) «в известной мере» заняла Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной Армии[837].

На Чрезкомснаб возлагались большие надежды, но, естественно, никакие реорганизации аппарата не могли совершить чудо. Наиболее ярко это охарактеризовал в ответных телеграммах Л.Д. Троцкому сам Л.Б. Красин. 26 ноября 1918 года он отписал в ответ на заявление о «критическом положении с бензином», что, по сути, возможности получения бензина «заранее так же трудно гарантировать, как обратное завоевание Грозного»[838]. А 29 ноября, отвечая на запрос Троцкого о некотором подъёме производства патронов и винтовок, Красин заметил, что «вообще не существует на свете оружейных и механических заводов, производительность коих могла бы быть удваиваема или утраиваема в срок немногих недель»[839].

Объединение руководства наркоматами по военным и морским делам в руках Троцкого весной 1918 года должно было, казалось, иметь следствием фактическое подчинение Наркоммора Реввоенсовету Республики. Однако официально управление военно-морскими силами было реорганизовано лишь 17 декабря: постановлением РВС Республики коллегия Наркомата по морским делам подлежала ликвидации. Из состава РВСР выделялся Морской отдел, в состав которого включался Главком морскими силами Ф.Ф. Раскольников. Соответственно, Главное управление по делам личного состава флота реорганизовано в Отдел личного состава флота и учёта Морского Генштаба; Управление морских учебных заведений — в учебный отдел Морского генштаба (5); Управление морской авиации и воздухоплавания — в авиационный отдел Главного управления кораблестроения; Управление морской строительной частью — в строительно-крепостной отдел того же главного управления; Управление по делам рабочих и вольнонаёмных служащих морского ведомства упразднялось и передавало свои дела Коллегии по управлению заводами морского ведомства; Канцелярия Наркоммора переименована в Управление делами Морского отдела РВСР. Морскому отделу при участии представителей наркоматов Госконтроля и Финансов приказывалось пересмотреть и выработать проекты штатов всех центральных учреждений морского ведомства и выработать «подробный проект положения об управлении морским ведомством». Проекты отделу подписывалось представить на утверждение в РВСР. Временные положения, штаты было разрешено вводить постепенно[840].

Так, к концу 1918 года завершилось строительство достаточно рациональной и стабильной системы высшего военного руководства Советской России.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.