Глава 3 «Уйти куда угодно, хоть к чёрту…»: как Ленин старательно укреплял епархию Троцкого Сталиным

Глава 3

«Уйти куда угодно, хоть к чёрту…»: как Ленин старательно укреплял епархию Троцкого Сталиным

Первым аппаратным ходом Ленина стало введение 8 октября 1918 года в Реввоенсовет Республики давнего недоброжелателя Троцкого — одного из старейших и наиболее преданных своих соратников, стоявшего у истоков партийной кассы — Сталина! 21 июня 1919 года в РВСР ввели старого большевика, соратника Ленина по эмиграции Гусева, и всему аппаратному планктону стал ясен замысел руководителя партии: Гусев будет таким «замом», который де факто заменит руководителя. Ильич был мастером подобных назначений. (Заметим попутно, что Сталин потом регулярно использовал излюбленный финт своего учителя.)

Когда в июле, разойдясь с Троцким в вопросах стратегии, Ленин заменил на посту Главкома Сергеем Каменевым Иоакима Вацетиса, засадив последнего по обвинению в подготовке военного переворота — позиции Гусева особенно укрепились[621]. Одновременно Сталина отправили сражаться с Деникиным: катастрофическое положение требовало присутствия на фронте одного из самых авторитетных и жёстких партийных организаторов.

13 июля на заседании РВСР, в отсутствии Троцкого, был обсуждён вопрос «О конструкции Реввоенсовета Республики». Реввоенсовет постановил «все решения, принятые сокращённым составом Реввоенсовета Республики в лице Э.М. Склянского, С.С. Каменева и С.И. Гусева, считать решениями Реввоенсовета Республики. Этот состав должен был действовать как перманентный орган. 8 июля СНК постановил «ввиду того, что некоторые члены Революционного военного совета Республики несут работу на фронтах и не могут исполнять своих обязанностей по должности члена Реввоенсовета Республики, утвердить Реввоенсовет Республики в составе: председателя Л.Д. Троцкого, заместителя председателя Э.М. Склянского, Главнокомандующего С.С. Каменева и членов И.Т. Смилги, С.И. Гусева и А.И. Рыкова. Остальные члены Реввоенсовета Республики освобождаются от занимаемых должностей членов Реввоенсовета Республики»[622].

Впрочем, на этот раз Ленин перемудрил: назначение в высший военный орган двух евреев-антагонистов и на важнейший фронт «чудесного грузина» означало упряжку из Лебедя, Рака и Щуки. Выводы были сделаны по получении письма И.В. Сталина с просьбой о переводе с Южного фронта на другую работу (15 сентября 1919 г.). Этот документ со свойственной Сталину суровой прямотой фиксирует точку кипения в отношениях высших военных руководителей — в данном случае, с одной стороны, члена РВСР Сергея Гусева и Главкома Сергея Каменева, с другой — самого Иосифа Сталина.

Тов. ЛЕНИН!

Месяца два назад Главком (С.С. Каменев. — С.В.) принципиально не возражал против удара с Запада на Восток через Донецкий бассейн — как основного. Если он всё же не пошёл на такой удар, то потому что ссылался на «наследство», полученное в результате отступления южных войск летом, т.е. на стихийно-создавшуюся группировку войск в районе нынешнего Юго-Восточного фронта, перестройка которой (группировки) повела бы к большой трате времени — к выгоде Деникина. Только поэтому я не возражал против официально принятого направления удара. Но теперь обстановка и связанная с ней группировка сил изменилась в основе: 8-я армия (основная на бывшем Южфронте) передвинулась в районе Южфронта и смотрит прямо на Донецкий бассейн, конкорпус Будённого (другая основная сила) передвинулся тоже в район Южфронта, прибавилась новая сила — латдивизия, которая через месяц, обновившись, вновь представит грозную для Деникина силу.

Вы видите, что старой группировки («наследства») не стало. Что же заставляет Главкома (Ставку) отстаивать старый план? Очевидно, одно лишь упорство, если угодно, фракционность, самая тупая и самая опасная для республики фракционность, культивируемая в Главкоме «стратегическим» петушком Гусевым. На днях Главком дал Шорину директиву о наступлении на Новочеркасск через Донские степи по линии, по которой, может быть, и удобно летать нашим авиаторам, но уж совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде враждебной (подчёркнуто В.И. Лениным) нам, в условиях абсолютного бездорожья — грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т.е. может лишь усилить Деникина. Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отменённый практикой старый план, заменив его планом основного удара через Харьков, Донецкий бассейн на РОСТОВ. Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот, симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение; во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (Донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина — [ж.-д.] линию Воронеж — Ростов (без этой линии казачье войско лишается за зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается Донская армия, замёрзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая — Царицын будет отрезана); в-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл; в-четвёртых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на Запад, на что большинство казаков не пойдёт, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчёт мира и прочие; в-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остаётся без угля. С принятием этого плана нельзя медлить, так как главкомовский план переброски и распределения полков грозит превратить наши военные успехи на Южфронте ни во что. Я уже не говорю о том, что последнее решение ЦК и правительства — «Всё для Южного фронта»[623] игнорируется Ставкой и фактически уже отменено ею. Короче; старый, уже отменённый жизнью план ни в коем случае не следует гальванизировать, — это опасно для республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить другим планом. Обстоятельства и условия не только назрели для этого, но и повелительно диктует такую замену. Тогда и распределение полков пройдёт по-новому. Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что даёт мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к чёрту, только не оставаться на Южфронте.

Ваш Сталин

Серпухов, 15/IX.

Помета В.И. Ленина: «В архив. Секретно»[624].

На следующий же день, 16 сентября, Ленин сделал выговор Гусеву за неэффективность работы Реввоенсовета — Троцкого пришлось пока оставить на делах. И в дальнейшем Сталин постоянно расходился во взглядах с Главкомом Каменевым по важнейшим стратегическим вопросам. В роли арбитра выступало Политбюро ЦК и лично товарищ Ленин[625].

8 июля 1919 года в состав Реввоенсовета Республики ввели заместителя председателя СНК и председателя Высшего совета народного хозяйства Алексея Рыкова. Формально — для координации работы РВСР и ВСНХ[626]. На следующий день декретом ВЦИК учреждена должность Чрезвычайного уполномоченного Совета рабочей и крестьянской обороны по снабжению Красной Армии и Флота, на которую, естественно, назначили Алексея Ивановича[627]. Помимо всего, Ленин, вероятно, хотел ввести в состав высшего военного органа авторитетного партийного работника, неоднократно доказавшего на деле свою лояльность. Впрочем, Троцкий воспринимает назначение А.И. Рыкова буквально: направляет ему бумаги по вопросам промышленности не как председателю ВСНХ, а как члену Реввоенсовета — своему подчинённому[628]. Хотя уже с 15 июня Рыков присутствует на заседаниях совета и делает на них доклады[629], вряд ли обращение Троцкого он воспринимает как норму.

26 мая 1920 года Л.Д. Троцкий лично делает на заседании РВС Республики доклад «О взаимоотношениях органов ЧУСО и реввоенсоветов фронтов и армий». По итогам обсуждения РВСР принимает следующее решение: «По смыслу постановлений об органах Чусоснабарма и Главснабпродарма при фронтах и армиях, из непосредственного ведения военных органов изымается работа заготовительного и производственного характера и сосредоточивается в руках соответственных хозяйственных ведомств. Что же касается работы распределительной в самом широком смысле слова, которая составляет сущность армейского снабжения, то она ни при каком случае не может быть изъята из ведения органов военных, прежде всего командования. Из этого вытекает, что аппараты снабжения должны иметь двойственное подчинение: производя довольствие частей в тех рамках, какие установлены в Советской республике и руководствуясь в этой работе через соответственные хозяйственные органы в виде инструкций, Органы снабжения во всей своей практической работе, в маневрировании с наличными запасами снабжения, по сосредоточению внимания на определённых частях и определённых участках фронта и прочие целиком и всецело подчиняются соответственным реввоенсоветам. Поскольку из этого общего разграничения могут вытекать недоразумения, приводящие к конфликтам, эти недоразумения и разноречия на месте всегда разрешаются реввоенсоветами фронтов и армий с обязательным подчинением соответственных представителей Чусоснабарма и Главначснаба даже в тех случаях, когда эти последние считают постановление Реввоенсовета незаконным (курсив мой. — С.В.), в каком случае не приостанавливая проведение в жизнь такого решения, они обжалуют его в центр. Лежащая в основе этого положения мысль та, что за войска отвечает во всех отношениях командование и Реввоенсовет и что эта ответственность не терпит никакого перерыва. Настоящее разъяснение ни в каком случае не избавляет командование и реввоенсоветы армий и фронтов от ответственности за всякое злоупотребление своими неотъемлемыми правами или за невнимание к хозяйственным нуждам страны…». 30 мая постановление было объявлено приказом Реввоенсовета[630], но Рыков всё равно оставался в РВСР 5-м колесом в телеге. Впрочем, в работе совета он реально уже участия не принимал. Судя по заявлению Троцкого, сделанному в январе 1921 года, на заседаниях РВСР «Тов. Рыкова в необходимых случаях замещал тов. [Н.Ф.] Эйсмонт» — помощник Главного начальника снабжений[631].

В РГВА отложился более поздний, датируемый июнем 1921 года[632], машинописный текст с пометами помощника Управляющего делами Наркомвоенмора Николая Вячеславовича Пеневского, свидетельствующий о том, что взаимоотношения военных органов и органов снабжения армии в 1919–1921 годах так и не были до конца урегулированы:

Секретно

ПОЛОЖЕНИЕ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ:

РЕВВОЕНСОВЕТОВ РЕСПУБЛИКИ, ФРОНТОВ И АРМИЙ,

ВОЕННОГО КОМАНДОВАНИЯ И ОРГАНОВ СНАБЖЕНИЯ

1. В соответствии с декретом ВЦИК от 9 июля 1919 года, Чусоснабарм является высшим распорядителем в вопросах обеспечения армии всеми предметами снабжения, кроме продовольствия, которое находится в ведении Наркомпрода.

2. За войска и за их действия, тесно связанные с ровной, без перебоев работой военно-хозяйственных органов, во всех отношениях отвечают командование и реввоенсоветы.

3. Для того чтобы аппараты снабжения действующей армии, подчинённые непосредственно Чусоснабарму и Наркомпроду, были теснее связаны с армией, чтобы Реввоенсовет Республики мог фактически нести ответственность за снабжение действующей армии — Чусоснабарм и Наркомпрод входят в состав Реввоенсовета Республики на правах его членов.

4. В качестве ближайшего исполнительного органа военного ведомства Чусоснабарм имеет в своём подчинении ЦУС, подчинённый одновременно и Реввоенсовету Республики, как центральный военно-хозяйственный орган.

На фронтах и в армиях Чусоснабарм имеет своих уполномоченных, которые входят в состав соответственных реввоенсоветов на правах их членов.

5. В качестве ближайшего исполнительного органа по продовольствию армии, Наркомпрод имеет в своём подчинении Главснабпродарм, распределительный орган коего подчиняется одновременно и Реввоенсовету Республики.

На фронтах и в армиях Главснабпродарм имеет своих уполномоченных, которые входят в состав соответственных реввоенсоветов на правах их членов.

6. Чусоснабарм и Главснабпродарм обязаны представлять в Реввоенсовет Республики сведения о заготовительных планах и их выполнении (первоначально стояло: «заготовлении». Здесь и далее исправил Н.В. Пневский) и согласовывать означенные планы с требованиями РВСР, а также ориентировать последних о ходе снабжения Красной Армии как периодически, так и по отдельным требованиям РВСР.

Такие сведения реввоенсоветам фронтов и армий обязаны давать соответственные уполномоченные Чусоснабарма и Главснабпродарма.

7. Реввоенсоветы фронтов и армий и командование несут полную ответственность за неумелые и несвоевременные действия органов снабжения.

В случае возникновения несогласия между уполномоченными Чусоснабарма и Главснабпродарма на фронтах и в армиях с командованием и Реввоенсоветами по вопросам как распределения, так и заготовления окончательное решение принадлежит Реввоенсоветам. Уполномоченные Чусоснабарма и Главснабпродарма не имеют права приостанавливать проведения в жизнь этих решений, хотя бы они и не были строго согласованы с законом (курсив мой. — С.В.), но могут обжаловать их по своей линии. При необходимости вопрос восходит до РВСР, а если и в последнем не будет достигнуто соглашение с Чусоснабармом и Наркомпродом, то переносится в Совет труда и обороны на окончательное решение.

8. Распределительные фронтовые и армейские органы снабжения параллельно с подчинением по линии снабжения находятся в то же время в полном подчинении командующим фронтами и армиями.

9. Начснабы фронтов и армий объединяют снабжение: артиллерийское, инженерное и военно-хозяйственное.

Примечание: Ветеринарное снабжение, ввиду непосредственного подчинения начальника ветчасти командующему фронтом (армии), находится вне подчинения начснабу.

10. Санитарное снабжение на фронте и в армии остаётся как в центре, так и на местах, обособленным и отнесено к функциям начальников санчастей фронта и армий, подчинённых по вопросам санитарного снабжения непосредственно Главсанупру и, через последнего, Наркомздраву.

11. В случае перехода управления фронтом или армией к единоначалию, взаимоотношения между командованием и органами снабжения должны остаться без изменения, с тем что все права и обязанности реввоенсоветов переходят полностью к единоличным командующим фронтом и армией.

12. Взаимоотношения инспекторов артиллерии фронтов и армии с начальниками артснабжения определяются следующими положениями:

а) общий план артснабжения составляется начальником артснабжения по указаниям инспектора артиллерии, утверждённым командующим фронтом (армией) и в соответствии с данными от ЦУСа;

б) инспектору артиллерии принадлежит право контроля деятельности отдела артснабжения по выполнению заданий командующего;

в) начальник артснабжения обязан своевременно ориентировать инспектора артиллерии о ходе артснабжения и доставлять ему все необходимые сведения по артснабжению, как периодически, в установленные сроки, так, в случае необходимости, и немедленно, по его требованию.

13. Начальникам инженеров фронта и армии, по вопросам инженерного снабжения, предоставляются права и обязанности вполне аналогичные с вышеприведёнными правами и обязанностями инспекторов артиллерии по части артиллерийского снабжения.

14. Полевые казначейства должны подчиняться по своей специальной линии финотделу РВСР, а на местах — начснабам фронта и армии.

К последнему пункту Н.В. Пневский сделал помету: «Необходимо § 14 вовсе выкинуть, как несогласованный с Наркомфином и стоящий совершенно вне рассматриваемого вопроса. Н. Пневский. 23/VI»[633].

Но вскоре утверждение разработанного под руководством Пневского проекта Положения утратило всякий смысл: постановлением ВЦИК от 16 августа 1921 года должность Чусоснабарма была упразднена, функции по организации военного производства переданы в Главное управление военной промышленности ВСНХ, по снабжению Красной Армии и Флота — Главному начальнику снабжений[634].

Представления о персональном составе Реввоенсовета Республики неожиданно уточняет письмо Л.Д. Троцкого Н.Н. Крестинскому от 2 сентября 1919 года. Из документа следует, что в состав РВСР летом 1919 года нарком продовольствия А.Д. Цюрупа был фактически кандидатом в члены РВСР, участвуя на заседаниях совета с совещательным голосом: «т. Цюрюпа (так в тексте. — С.В.) входит с «решающим голосом» по продовольственным вопросам в Реввоенсовет Республики. Однако совершенно ясно, что на деле этот порядок совершенно ни в чём не выражается. Товарищ Цюрюпа в заседаниях Реввоенсовета участвует не как член с решающим голосом, а как сторона; мы не голосуем, а сговариваемся. Но другой порядок и невозможен, иначе Реввоенсовет мог бы навязать Наркомпроду свою продовольственную политику. Совершенно ясно, что постановление о вхождении Наркомпрода с решающим голосом в Реввоенсовет просто невнимательно и неряшливо сформулировано. Но в центре от этого не проистекает большого греха, так как Совнарком, Совет обороны, ЦК партии тут же, и можно апеллировать к ним…»[635].

Председательствуя в Совете рабочей и крестьянской обороны, Ленин продолжал давать ценные указания Склянскому, ЛИЧНО контролируя через него работу ведомства Троцкого. Телеграмма помощника Управляющего делами РВСР Н.В. Пневского командующему Южным фронтом В.М. Гиттису о распоряжениях Совета обороны и лично В.И. Ленина № 3271 от 29 мая 1919 года: «Командюж [В.М.] Гиттису; копия — предреввоенсовет Троцкому: «28 мая 1919 г. Оперативная. Передаю для сведения и исполнения телеграмму Пневского за № 329/С: «Зампредреввоенсовета Республики приказал принять меры для исполнения пункта 14 постановления Совета обороны от 26 мая № 41: «предписать военному ведомству ни в коем случае Волга (так в тексте. — С.В.) — Луганска не сдавать. Кроме того, в Харьков послана за подписью т. Ленина на имя Межлаука телеграмма о немедленной высылке из Харькова в Луганск всех поголовно рабочих с применением к неповинующимся высших мер наказания. На телеграмму Межлаук[а] о посылке туда 3.856 рабочих т. Ленин ответил, что это количество поражает своей незначительностью: в таком темпе победить нельзя, усильте работу». № 329/С. За управдел Реввоенсовета Пневский». № 25941 оперативная]. Нашт[а]реввоенсовресп Ф. Костяев. Комиссар — член РВСР Аралов»[636].

Важнейшие кадровые вопросы в военном ведомстве должно было решать созданное в марте 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б), но этот новосозданный орган на первых порах не был способен реализовывать стоявшие перед ним масштабные задачи. 2 сентября 1919 года Л.Д. Троцкий в письме секретарю Оргбюро ЦК подверг критике работу бюро: «Я просматривал за последнее время постановления Оргбюро в отношении военного ведомства и должен констатировать, что более 50-ти процентов этих постановлений отменены самим Оргбюро, как основанные на недоразумениях. Каждая такая оценка сопряжена с рядом заявлений, недоразумений, поправок, сношений и пр. Это не облегчает работу»[637].

В декабре 1919 года Ленин вывел из состава РВСР Гусева и заменил его (заодно на посту военного комиссара Полевого штаба) членом партии с 1904 года Дмитрием Ивановичем Курским. Гусев заменой Троцкого не стал, да и замена более не требовалась[638].

Летом 1919 года центр власти сместился из Совета рабочей и крестьянской обороны, сосредоточившегося на решении военно-экономических вопросов, в Политбюро ЦК РКП(б). К Политбюро Троцкий старательно демонстрировал своё презрение: по заявлению членов и кандидатов ПБ от 31 декабря 1923 года, «в течение месяцев и месяцев тов. Троцкий являлся на заседания Политбюро (и это в те времена, когда председательствовал в Политбюро тов. Ленин) с толстым английским словарём и в течение почти всего заседания демонстративно изучал английский язык, время от времени отвлекаясь от этого занятия лишь для того, чтобы подать желчную реплику о системе работы в Политбюро. Дело не раз доходило до острых столкновений и тяжёлых конфликтов между тов. Троцким, с одной стороны, и председательствовавшим в Политбюро тов. Лениным и другими членами Политбюро — с другой. В виду крайней нервности обстановки, тов. Ленин всё чаще обращался к нижеподписавшимся (членам и кандидатам ПБ. — C.В.) с предложением разрешать тот или другой вопрос голосованием по телефону, дабы только избегнуть лишних нервных сцен, конфликтов и т.п. Совершенно напрасно тов. Троцкий в своём письме от 24/Х [1923 г.] пытается изобразить предложение тов. Ленина о назначении тов. Троцкого Наркомпродом Украины, как незначительный эпизод. Это был не мелкий эпизод — это была попытка тов. Ленина добиться раз навсегда оздоровления атмосферы в Политбюро. К этому времени относится и ещё гораздо более радикальное предложение тов. Ленина»[639]. Как видим, о сути предложения Политбюро умолчало. Вероятно, речь шла о снятии с поста председателя РВСР и полном отстранении от военной работы, которой так жаждал Троцкий с ноября 1917 года (а может быть, в запале Ильич уже тогда предложил исключить своего соратника-оппонента из партии?)

18 мая 1920 года в состав РВСР вернули Сталина и Гусева. Гусев сразу активно включился в работу высшего военного руководства, вернувшись фактически рядовым членом Реввоенсовета Республики. Исполнял приказания Троцкого. Периодически получал запросы председателя РВСР в характерной ультимативной форме вроде: «Я успел лишь бегло ознакомиться с проектом Положения о комиссарах Красной Армии и Флота. Некоторые поправки я наметил в самом тексте. Важнейшие упущения хочу указать здесь отдельно» (далее по пунктам — 1, 2, 3-е. 14 декабря 1921 года. Доклад готовился к X съезду партии); «Прошу сообщить, что сделано фактически для проведения в жизнь приписки частей к советам. Какие дивизии, кроме Петроградской, двух Московских и Тульской уже приписаны к советам. Проведено ли это приказом. Что сделано для проведения самой мысли о приписке» (4 декабря 1921 г.)[640]. В отличие от Гусева, Сталин и в 1920 году упорно игнорировал Троцкого, направляя свои доклады непосредственно Ленину. На заседании Совета обороны 4 июня 1920 года Ленин передал Троцкому телеграмму Сталина о намерениях генерала Врангеля с пометой: «Тов. Троцкий! Надо сообщить Главкому и затребовать его заключение. Пришлите мне, получив его мнение, Ваш вывод на заседании Совета обороны или поговорим (если поздно кончится) по телефону». Лев Давидович в очередной раз напомнил в ответной записке: обращение Сталина непосредственно к Ленину нарушает «установленный порядок», т.е. субординацию (так как подобные сведения должен направлять Главкому командующий войсками Юго-Западного фронта А.И. Егоров). Ленин предпочёл не понять скрытый упрёк в свой адрес: «Не без [сталинского] каприза здесь, пожалуй. Но обсудить нужно спешно. А какие чрезвычайные меры?»[641]. Всё как всегда: «Я, самодержец, добрый и справедливый, а вот мои министры…». Но дело было не в сталинских «капризах», о которых правоверные партийные историки стали не без удовольствия писать после ликвидации Советского Союза[642], а в установке основателя РКП(б), проводимой наиболее авторитетными лидерами партии.

Примечательно, что свои ценные советы продолжал давать Ленину Михаил Бонч-Бруевич, несмотря на отход от военной работы, и были случаи, когда Ильич прислушивался к его мнению, требуя от Склянского немедленного принятия «ряда точнейших и энергичнейших постановлений РВС» по конкретным вопросам[643]. Система сдержек и противовесов, созданная в 1918 году, работала и когда в ней уже не осталось особой надобности.

Естественно, на высшем военном руководстве сказался Кронштадский мятеж. 7 марта 1921 года Троцкий передал Менжинскому по прямому проводу весьма срочно и секретно: «Командированный Вами т. Севей предлагает для радикальной чистки Балтфлота и Морведа создать особую тройку на правах временного Особого отдела Балтфлота с непосредственным подчинением Москве. В эту тройку могли бы войти Севей, Иоселевич, Деницкий. С другой стороны, Иоселевич считает, что целесообразнее создать пятёрку, включив в неё [Н.П.] Комарова и ещё одного питерца и расширив её полномочия на обследование последних событий в целом. Мне лично кажется более правильным создание временного особого отдела Балтфлота. Так как у него своего аппарата не будет, то надлежит приказать ПЧК и Особому отделу предоставить в распоряжение тройки свой технический аппарат. Прошу срочно сообщить Ваше заключение по поводу обоих предложений. В случае согласия с одни из них мы немедленно отдадим в приказе»[644].

После подавления мятежа 20 марта Троцкий направил почта-телефонограмму в Политуправление армии, копию Оргбюро: «Необходимо в первую голову решительное обновление руководящего коммунистического состава Балтфлота. Ни [помощник по политчасти] т. Кузьмин, ни [начальник Политуправления Балтийского флота] т. Батис, совершенно скомпрометированные событиями во флоте, которых они не предвидели, и последовавшим затем арестом их, не могут вести никакой ответственной службы в Балтфлоте. Прошу выдвинуть подходящих кандидатов и по возможности из числа работников, которые совершенно не были замешаны во внутренней борьбе в Балтфлоте и в то же время отличались бы твёрдостью и имели бы необходимый партийный авторитет»[645]. Батису и Кузьмину Троцкий запретил вступать «в исполнение своих обязанностей впредь до нового распоряжения»[646].

Не позднее 23 марта следует более важное продолжение — подлинник в Оргбюро, копия в ПУР: «Правильная постановка политработы в армии является сейчас вопросом исключительной важности. Нынешний неопределённый режим совершенно недопустим. Необходимо как можно скорее: 1. Назначить постоянного начальника ПУРа, к нему достаточно сильных помощников, близко знающих дивизии, армии и фронты. 2. Назначить начальника ПУБалта. 3. Назначить начальника отрядов особого назначения. 4. Определить состав Реввоенсовета Республики через комиссию по определению состава коллегии наркоматов»[647].

Последствия Кронштадтского мятежа были масштабны — последовала первая чистка партии, затронувшая, в том числе и высшие кадры армии. Так, 18 сентября 1921 года Троцкий, очевидно, не без удовольствия, предупредил Сталина: «Тов. Егорову, командующему ныне Западным округом, грозит, по его сведениям, исключение из партии по перерегистрации. Приблизительные мотивы таковы: интеллигент, бывший подполковник и бывший левый эсер до мятежа… Формально эти данные правильны. Вы ближе наблюдали Егорова в работе и поэтому могли бы высказать своё о нём суждение петроградской комиссии по перерегистрации. Совершенно очевидно, что исключение из партии командующего округом означает его ликвидацию как ответственного военного работника»[648].

25 декабря Троцкий направил совсекретное письмо В.А. Антонову-Овсеенко, А.А. Иоффе, И.С. Уншлихту, Н.П. Комарову и А.Б. Халатову (копию — в Политбюро): «Политбюро постановило отправить немедленно в Кронштадт полномочную комиссию в составе: председателя тов. Антонова-Овсеенко, членов — т. Зофа, т. Уншлихта, т. Халатова (который уже находится в Петрограде) и тов. Комарова (от Петроградского исполкома). Задачи комиссии: на месте поднять неотложные продовольственные, организационные, политические и иные меры, способные разрядить атмосферу и предупредить возможные осложнения в Кронштадте. Общая ответственность возлагается на председателя, ответственность по ведомственному исполнению — на ответственных членов комиссии»[649].

В 1921 году Лев Давидович всячески старался избавиться от дамоклова меча, висящего над его епархией — Иосифа Сталина. Так, 14 января Троцкий в ответ на запрос председателя Комиссии по пересмотру состава коллегий наркоматов при ВЦИК М.П. Томского он назвал членов коллегии РВСР (Троцкого, Склянского, Гусева поверх зачёркнутых Смилги, Каменева, Сталина, Рыкова), а затем указал: «Так как все перечисленные лица достаточно хорошо известны Комиссии при ВЦИК и её председателю, как председателю (так в тексте, Троцкий имел в виду «представителю». — С.В.) ЦК партии, то я затрудняюсь сообщить что-либо дополнительное в смысле их характеристики. За последние месяцы тов. Сталин и тов. Рыков фактически не принимали участия в работе комиссариата…»[650]. Таким образом, Троцкий фактически заявил об игнорировании И.В. Сталиным заседаний Реввоенсовета Республики и отсутствии «следов» его работы в Наркомвоене. Сталин же сказал впоследствии о ситуации 1919–1921 годов: «…именно Троцкий отзывался с фронта [в 1919 г.] за его ошибки на фронтах Колчака и Деникина. Имеется ряд документов, и это известно, всей партии, что Сталина перебрасывал ЦК с фронта на фронт в продолжение трёх лет, на юг и восток, на север и запад, когда на фронтах становилось туго. Я хорошо помню, как в 1920 году требовал от меня ЦК переезда из Харькова в Ростов, где у нас дело обстояло плохо, и когда я настойчиво просил ЦК отменить это решение, указывая на то, что мне пора вернуться в свои наркоматы (в РКИ и в Наркомнац), что в Ростов должен поехать Троцкий, а не я, что мне надоело чистить «чужие конюшни». Я помню так же хорошо, как в том же 1920 году ЦК требовал от меня поездки на польский фронт в момент, когда поляки занимали Киев и Ровно, и несмотря на это, даже после освобождения Киева и Ровно ЦК заставил меня остаться на фронте… в самых важных случаях Гражданской войны, когда дело шло об основных врагах (о Деникине и Колчаке), основные вопросы решались у нас без Троцкого, против Троцкого»[651]. Кто из двух лучших пролетарских революционеров, по версии Владимира Ленина, был правдив в оценках? Как это ни парадоксально — оба. Причём каждый по-своему.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.