Вопрос однородности с русским народом

Вопрос однородности с русским народом

Так же различно, как вопрос преемственности государственности Киевской Руси, освещается сепаратистами и российскими историками и вопрос об однородности с русским народом народонаселения воссоединенной части Украины-Руси.

В освещении сепаратистских историков, население это ничего общего с русскими (великороссами) не имело, восстание подняло с целью создания независимого государства, которое бы было продолжением Киевской Руси. Для успеха восстания оно пошло на союз с Москвой, но Москва, использовав внутренние несогласия и неуспехи в войне с Польшей, обманным путем захватила и поработила «Украинскую державу» и поделили ее с Польшей.

Русские историки эти события описывают иначе. По их утверждениям, это было возвращение Москве ее исконных областей, населенных однородным с великороссами народом, единой с ними веры и единого происхождения, с небольшой разницей только в «наречии» – диалекте.

При внимательном же и объективном изучении этого вопроса мы, как и в первом случае, приходим к выводу, что истина лежит где-то посередине.

Утверждения сепаратистов, что народы русский и украинский «чужды» друг другу, «ничего общего не имеют» и отношения между ними всегда были, есть и будут враждебны, настолько несерьезны и необоснованны, что поверить им могут или мало осведомленные иностранцы, или малокультурные шовинисты-сепаратисты, которые ничего не знают, кроме того, что им вбивает в голову шовинистическо-сепаратистская пропаганда.

На всем протяжении своей раздельной от России жизни под Литвой, Польшей и Австрией в глубинах народного сознания Украины-Руси, как драгоценная святыня, сохранялась память о своем единстве со всей Русью. Единокровным и единоверным считал себя народ Украины-Руси с народом Московского русского государства.

Уже с конца XV века отдельные удельные князья Украины-Руси рвали с Великим княжеством Литовским и со своими областями, переходили «под высокую руку единоверного и единокровного московского Великого князя». Как уже упоминалось, всю Украину-Русь пытался оторвать от Литвы и присоединить к Москве князь Глинский. Хотя попытка и кончилась неудачей, но она свидетельствует о существовавших настроениях, которые, конечно, не были бы возможны по отношению к «чуждому и враждебному» народу.

Наконец, вся более чем столетняя борьба за освобождение шла под лозунгом воссоединения с «единокровными и единоверными» русскими. Чего как не воссоединения просили от Москвы все вожди освободительного периода, начиная с Наливайко и Иова Борецкого и кончая Богданом Хмельницким? Куда как не за московские рубежи спасалось бегством население и разбитые поляками повстанцы?

Как согласовать эти многочисленные факты, подтвержденные бесчисленными документами, с утверждениями сепаратистов об украинско-русских враждебных отношениях? Совершенно очевидно, что измышления сепаратистов не соответствуют исторической правде, являются не историей, а ее фальсификатом, созданным для обоснования их братоненавистнической пропаганды.

Но если историческая правда в вопросе об однородности населения воссоединенной Украины-Руси так резко расходится с утверждениями сепаратистов, то не совпадает она и с установками русских историков, видящих в воссоединенном населении части одного и того же народа и не углубляющихся в языковые, бытовые и культурные особенности воссоединенного населения Украины-Руси. А между тем, они настолько значительны, что не будет ошибкой сказать, что к моменту воссоединения население Украины-Руси представляло собой уже не часть однородного целого, а отдельную народность. Правда, близкую и сходную с народом русским (великороссами), объединенную общей религией, что сильно их сближало. Но все же отдельную.

Многолетняя раздельная жизнь не могла не иметь своего влияния на культурное развитие великорусского народа и населения Украины-Руси.

Изолированная от Запада, Великороссия жила традициями Киевской Руси и византийской культуры, самобытно строила свою централизованную государственность и развивала свой язык и культуру. Украина-Русь была обращена к Западу и развивалась под значительным влиянием западной, «латинской» культуры.

Новые слова с развитием языка, бытовые и культурные особенности заимствовались от западной культуры. От нее же заимствовался (или принудительно вводился) социальный порядок, политические концепции. К этому надо еще прибавить долголетнюю и планомерную польско-католическую агрессию, имевшую целью окончательное окатоличивание и ополячивание Украины-Руси. Народные массы могли этому противопоставить только пассивное сопротивление. Высшие же сословия этой агрессии если и оказывали сопротивление, то весьма вялое и сравнительно легко воспринимали польский социальный порядок, который давал им материальные выгоды. А вслед затем шло окатоличивание и ополячивавие. Через унию или непосредственно принятием католичества.

В результате, к половине XVII века, то есть к началу процесса воссоединения, все высшие сословия, даже и сохранившие православие, были в значительной степени полонизированы. Это относится в одинаковой мере к малочисленной православной шляхте и магнатам, к высшему духовенству и к верхушке старшины реестровых казаков.

В архивах сохранилась переписка между собою православных епископов на польском языке, из чего можно заключить, как далеко зашла полонизация. А так как эти высшие сословия были и носителями культуры Украины-Руси, то это ополячивание сильно отразилось на их языке, нравах, обычаях, всем быте, частично, конечно, оказывая свое влияние и на широкие народные массы.

Только православие удерживало от окончательной потери своего национального лица и русского имени. Кроме отдельных отщепенцев (исключительно из высших сословий), население Украины-Руси не превратилось в поляков. В этом лежит несомненная и огромная заслуга православия. Но в то же время в языковом, бытовом и в культурном отношении население за эти века раздельной жизни приобрело настолько сильные различия от народа великорусского, что утверждение об однородности к моменту воссоединения с полным основанием нужно поставить под сомнение. И, наоборот, с полным основанием можно утверждать о создании к этому времени из населения Украины-Руси своей народности, «украинской» ли, как говорят сепаратисты, или «малороссийской», как говорилось в императорской России – это значения не имеет. Существенно то, что это была отличная от великороссов культурно-бытовая группа, хотя и тесно связанная с великороссами «единокровностью» и единством православной веры. Отличие это вовсе не предполагало враждебности, как пытаются представить сепаратисты.

История знает примеры, когда длительная раздельная жизнь отдельных частей одного и того же народа в различных бытовых и культурных условиях приводила к очень далеко идущим различиям. Например, сербы, жившие в бывшей Австро-Венгрии до ее распада, и сербы, жившие под Турцией. Когда всего после двух столетий раздельной жизни они соединились в одном государстве – Югославии – то разница между ними была огромная, как в бытовом, так и в культурном отношении.

Еще более разительный пример представляют евреи, отдельные группы которых даже утратили свой язык. Евреи йеменские или северно-африканские с евреями немецкими настолько различны во всем, что трудно поверить, что когда-то это были части однородного во всех отношениях еврейского народа.

Однако, как в первом, так и во втором случае, в народном сознании сохранилось ощущение единства.

Не подлежит никакому сомнению, что за все время раздельной жизни сохранилось оно только и исключительно благодаря единству религии. Православия у сербов, иудаизма у евреев.

Православная вера – единая для всей Руси – была тем главнейшим связывающим звеном между ее разрозненными частями, которое воспрепятствовало денационализации и, в конечном результате, привело к воссоединению. Отклонение от нее, хотя бы замаскированное униатством или «национализацией» церкви – автокефалией, или полный отход от всякой религии вообще, (социалистическое, атеистическое мировозрение) разрушало это связывающее звено и создавало предпосылки для русско-украинской розни, вражды и сепаратизма.

Запад отлично это понимал, а потому свою агрессию против идеи единства провел по линии религии. Начиная с унии Литвы с Польшей, пошло наступление на православие; продолжалось оно и под властью католической Австрии и, позднее, «демократической» Польши, которая, несмотря на свой «демократизм», занималась разрушением православных храмов, активной поддержкой униатства и «автокефалии» украинской церкви, создающей предпосылки для украинско-русского отчуждения.

Не случайность, что среди вождей и идеологов сепаратизма нет последователей прадедовской православной веры и ее векового церковного обихода. Все это или католики (униаты или «автокефалисты»), или атеисты-марксисты (для которых атеизм обязателен).

Сознавая это, с самого начала агрессии против православия население тянулось к России и стремилось к воссоединению с ней. Тяготение это было тем сильнее, чем сильнее было давление этой агрессии, тяжесть которой не одинаково испытывали на себе разные слои населения. Крестьянство, казачья и городская беднота и низшее духовенство терпели от агрессии значительно больше, чем зажиточные горожане и казацкая старшина. Еще меньше – старшинская верхушка, шляхта и магнаты. Соответственно этому было и стремление к освобождению (которое мыслилось в воссоединении с Россией) и непримиримость к Польше.

Вся история освободительной войны показывает, что магнаты и высшее духовенство, несмотря на свое православие, были склонны к сосуществованию с Польшей в ее государственных границах; казачья верхушка была неустойчива и легко шла на компромиссы с поляками; только крестьянство, казачья и городская беднота и низшее духовенство жертвенно и бескомпромиссно вели борьбу за освобождение-воссоединение. Это различие настроений и недостаточная устойчивость и целеустремленность высших слоев населения в значительной степени содействовали тому, что так успешно начатое в 1648 году, восстание закончилось половинчатым «вечным миром» 1686 года, который разрезал Приднепровье на русское и польское.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.