5. Сказка 1002-й ночи С. А. Жебелева

5. Сказка 1002-й ночи С. А. Жебелева

В ряде наших очерков мы показали с полной несомненностью не только ошибочность и полную несостоятельность норманистской теории, но и, главное, несостоятельность научного метода историков, позволяющего не только возникать, но и существовать столетиями подобным теориям.

Что с методом историков дело обстоит крайне плохо, видно из того, что советские историки, удачно избавившиеся от гипноза норманистской теории, урока из совершившегося не сделали: они начинают создавать историю, подобную той, которая создалась на основании норманистской теории. Они видят в истории классовую борьбу там, где ее не было, или, во всяком случае, документальных следов ее найти нельзя. Они уподобляются Шерлокам Холмсам, нашедшим пятно крови и решающим, что здесь было совершено преступление, а на самом деле просто у кого-то пошла носом кровь.

Как пример следования ложному научному методу, мы разберем работу С. А. Жебелева «Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре»[106], поднятую на щит советскими историками, как блестящее произведение по глубине своего анализа.

Мы увидим ниже, что этот анализ мало отличается по приближению к действительности от 1002-й ночи, только последняя рассказана не «Шехеразадницей» известного советского анекдота, а С. А. Жебелевым, ученым.

Если подобный анализ считают образцовым и ему подражают, можно себе представить, какие новые сказки-откровения свыше будут наполнять историю, написанную советскими историками, через 10–20 лет.

В чем видят основную заслугу анализа Жебелева? Ответить можно его же словами: «Для нас же восстание скифских рабов на Боспоре представляет особенный интерес, как первое революционное восстание угнетенных против угнетателей в античных колониях на территории СССР».

Мы (скажем безоговорочно) — всегда за угнетенных, где бы они ни были, в Боспоре ли в последнее десятилетие II века до нашей эры, или на Колыме в настоящий момент. Мы — на стороне справедливости, и прежде всего за трудящихся и против эксплоататоров (явных или замаскированных) в любой форме человеческого общества, но мы не считаем возможным давать своим чувствам командовать в научных вопросах над историческими фактами.

Ниже мы покажем, что Жебелев совершенно извратил смысл того, что он нашел в истории; его статья — это ползание на животе перед сильными мира сего, и возможно, от врожденного чувства рептильности. Мы уже видели, на примере Н. Я. Марра, какой колоссальный вред науке (и в особенности советской) причинил он своими попытками решать научные вопросы с марксистской точки зрения, т. е. следуя нормам не логики, а политики.

Крупной заслугой И. В. Сталина является то, что он разоблачил этого научного помпадура, высоко поднятого на щит руководящими кругами в России. Теперь повторяется то же, только несколько в иной плоскости: советские историки измышляют восстания угнетенных там, где их не было, и тем совершенно дискредитируют советскую науку.

Мы подчеркиваем, что признаем классовую борьбу, но пример, взятый Жебелевым, никуда не годится, классовая борьба высосана здесь из пальца.

Если С. А. Жебелев поддался каким-то чувствам и перешел границы возможного в научных допущениях, то как это проглядели остальные советские историки? Если они рекомендуют фальсификацию истории, то где же их научная объективность? Если Жебелев ошибся, — зачем его ошибку обращать в пример, достойный подражания?

Обратимся к фактам. На Боспоре, т. е. в районе Керченского пролива, триста с лишним лет (с 438–437 гг. до н. э.) правила династия Спартокидов. Последний царь Перисад вынужден был передать свою власть более могущественному царю, именно понтийскому царю Мифрадату[107] Евпатору, ибо он не в силах был сопротивляться окрестным «скифам», требовавшим ежегодно таких откупных денег, каких у Перисада не было. В этих условиях Перисад решил отдаться под власть сильнейшего и тем защитить себя от вымогательств скифов.

В переговорах Перисада с Мифрадатом главную роль сыграл воевода последнего Диофант. Диофант по поручению Мифрадата удачно воевал со скифами, нападавшими на Херсонес. Так как Диофанту удалось отогнать скифов, то благодарные херсонесцы воздвигли ему плиту, из надписи на которой мы узнаем не только то, что он совершил в отношении херсонесцев, но и в отношении Боспорского царства.

Текст, касающийся последнего, гласит:

«Когда скифы, с Савмаком во главе, произвели государственный переворот и убили боспорского царя Перисада, выкормившего Савмака, на Диофанта же составили заговор, последний, избежав опасности, сел на отправленное за ним (херсонескими) гражданами судно и, прибыв (в Херсонес), призвал на помощь граждан. (Затем), имея ревностного сотрудника в лице посылавшего его царя Мифрадата Евпатора, Диофант в начале весны (следующего года) прибыл (в Херсонес) с сухопутным и морским войском, и присоединив к нему отборных (херсонесских) воинов, (разместившихся) на трех судах, двинулся (морем) из нашего города (Херсонеса), овладел Феодосией и Пантикапеем, покарал виновников восстания, Савмака же, убийцу царя Перисада, захватив в свои руки, отправил в царство (т. е. Понт) и снова приобрел власть (над Боспором) для царя Мифрадата Евпатора».

Из этого текста прежде всего ясно видно, что главные действующие лица в этой истории были скифы и Савмак. О рабах, как мы видим, не сказано ни слова, даже слово «раб» не употреблено ни разу. Однако совершенно ясно, что если бы в событиях принимали участие и рабы, то о них херсонесцы, прекрасно обо всем осведомленные, сказали бы хоть что-то. На деле же оказывается, что херсонесцы якобы не упомянули самой главной движущей силы событий — рабов!

Жебелев задает себе следующие вопросы, опираясь только на приведенную надпись:

«1) Кто были скифы, произведшие переворот.

2) Кто был Савмак, ставший во главе его.

3) Что представлял собой переворот, какого он был характера?»

Рассмотрение того, как Жебелев решает эти вопросы, удобнее начать с Савмака. Из текста ясно, что Савмак был воспитанником Перисада. Кто он был по национальности — неизвестно. Жебелев полагает, что «скиф». Конечно, вероятность этого не исключена, но нет ни малейших доказательств этого, гораздо более шансов, что у боспорского царя приемыш был грек. Впрочем, это никакой роли не играет, как и вопрос, был ли он блондином или брюнетом. Суть дела в том, что интересы скифов и интересы Савмака совпадали.

Скифам было интересно выкачивать из Боспорского царства, как и до сих пор, деньги, Савмаку же интересно было быть царем в Боспорском царстве. Многие видят в Савмаке (и с достаточным основанием) лицо, заменявшее Перисаду сына и престолонаследника, иначе зачем иметь «выкормленца»?

Совершенно очевидно, что Савмаку вовсе не улыбалось подчинение понтийскому царю и вообще прозябание неизвестно в качестве кого. При status quo для него открывались блестящие надежды на самостоятельное царствование после смерти Перисада. Когда он увидал, что Перисад отдает власть не ему, а Мифрадату, Савмак принял участие в перевороте и, по-видимому, сам убил Перисада.

То обстоятельство, что Савмак принял участие в перевороте и убил Перисада, говорит бесспорно, что это уже был взрослый человек, а не мальчик, человек, вероятно уже вкусивший прелести правления, ибо был воспитанником царя и, естественно, до известной степени уже пользовавшийся властью.

Жебелев смотрит на все совершенно иначе:

«Это не дворцовый переворот, произведенный при помощи скифов раздосадованным на Перисада Савмаком; это и не борьба деревни с городом; это восстание скифских рабов, объединившихся вокруг доморощенного царского раба».

Таково начало 1002-й ночи С. А. Жебелева. Савмак, оказывается, доморощенный царский раб; раб потому, что в одной надписи об отпущенных рабах употреблен тот же глагол («вскармливать»), что и в данной надписи.

Никто, нигде, и тем более Жебелев, не доказал, что глагол «вскармливать» употреблялся только в отношении рабов. Самое существование такого глагола в применении только к рабам — полная нелепость.

Наконец, если Савмак — доморощенный раб, то почему все скифы, совершившие переворот, оказываются рабами? За кого нас принимает Жебелев? За людей, не способных здраво мыслить? Ведь всё дальнейшее поведение «скифов» говорит против предположения Жебелева.

Прежде всего, почему скифы-рабы якобы восстали? Ведь никакого «междуцарствия», принимаемого Жебелевым, не было. Весь аппарат государственной власти оставался целым, передавалось только главенство над ним.

Далее, спрашивается, а что же делали граждане Боспорского царства, ведь не состояло же всё население из одних только скифов-рабов? Ведь убийство Перисада восставшими рабами означало, прежде всего, расправу и с другими угнетателями, и прежде всего, со своими хозяевами, но об этом в надписи, и вообще истории, ни слова. Что же это за революция, восстание, если жертвой ее становится один царь, а всё остается по-прежнему? Что же тогда называется «дворцовым переворотом»? Ведь для рабов Савмак был таким же угнетателем, как и Перисад, ведь «хрен редьки не слаще», а Савмак, как мы увидим, сел настоящим царем.

Наконец, если рабы взбунтовались, одолели, то не естественнее ли более всего разбежаться каждому на родину с награбленным у своих бывших хозяев добром, а не образовывать новое, на этот раз рабское царство? Неужели Спартокиды, царствовавшие более 300 лет, опирались всё это время только на своих скифов-рабов, а где же граждане Боспорского царства? Прямо не верится, чтобы опытный ученый мог рассказывать публично сказки, годные разве что для «института благородных девиц». Так перевороты, господин Жебелев, не делаются.

Пойдем далее: Савмак, доморощенный раб, оказывается, не только умудрился сесть на трон целого государства, но даже выпускал свои монеты: на лицевой стороне была изображена безбородая голова вправо в лучезарном венце, на оборотной стороне — голова быка. На другой его монете была изображена безбородая голова в фас, также в лучезарном венце, а на оборотной стороне имелось изображение перуна. Иначе говоря, доморощенний раб стал настоящим царем. Ну чем не 1002-я ночь?!

Спрашивается: что же делали соседи Боспора в момент «междуцарствия»? Ведь если царь убит, а рабы восстали, то захватить Боспор не стоило особенного труда. Однако… «междуцарствием» никто не воспользовался.

Далее: если Диофант бежал в Херсонес и мобилизовал херсонесцев, то почему он не осмелился пойти усмирять восставших рабов, а бросился в Синопу за сухопутной и морской армией? Значит, было что-то посерьезнее бунта рабов, которых разбить регулярному войску ничего не стоило, а ведь в Херсонес он прибыл не сам, а с войском, с которым он отбросил скифов от Херсонеса.

Что Савмак не был доморощенным рабом, видно из того, что он был отправлен живым к Мифрадату, с рабом не церемонились бы, его тут же на месте казнили бы (как казнили других) на страх именно тем, которым казнь могла быть поучительной. Казнь же Савмака где-то в Синопе просто глупа. Значит, он нужен был живым, ибо представлял собой что-то побольше раба и мог пригодиться в различных политических комбинациях.

Далее: где логика? Если восставшие рабы расправились с Перисадом, то зачем им было убивать Диофанта, разве это не означало для них только увеличение опасности со стороны понтийского царя? Но мы знаем, что против Диофанта был составлен заговор; неужели во время восстания есть время для составления заговоров, когда люди, забывши всё, прежде всего предаются мести? А ведь Диофант был для рабов совершенно посторонним и ничего им не сделавшим человеком.

Подобных недоуменных вопросов можно задавать много и не находить на них ответа, потому что в действительности всё было иначе.

На деле был настоящий типичный дворцовый переворот, жертвой которого стал только один Перисад (об убийстве других угнетателей не сказано ни слова). Стал жертвой потому, что подчинение понтийскому царю никому не улыбалось: ни скифам-соседям, которые понимали, что с Мифрадата им уже не удастся получить ни копейки, ни Савмаку, который при новом положении оказывался «при пиковом интересе», ни полноправным гражданам Боспора, на которых, конечно, всегда опирались Спартокиды, ибо подчинение Мифрадату означало для них подчинение совсем чуждой силе и уступку места другим новоставленникам. Действительным же рабам создавшаяся ситуация не обещала решительно ничего, иго оставалось игом, и никакого основания для восстания против угнетателей не было, ибо Савмак был сам в первую очередь одним из главных угнетателей.

В результате случился дворцовый переворот, и Боспорское царство в руках Савмака (да еще с поддержкой соседних скифов) оказалось столь грозной силой, что Диофант даже не подумал усмирять Савмака теми силами, которые у него были, а бросился в метрополию за большой армией.

Из всего видно, что Савмак занимал высокое положение: 1) о нем ясно сказано, что он вскормлен царем Перисадом (о каком-то рабе, выросшем на задворках, такого не говорят), 2) скифы, произведшие переворот, не выдвинули бы в цари простого раба, 3) Савмак, раб, не мог претендовать на лучезарный венец на монетах, 4) Савмака увезли к Мифрадату, а не казнили на месте. Значит, Савмак — не раб, и Жебелев и здесь погрешил против истины.

Основным двигателем переворота (так и сказано) были соседи скифы, обладавшие реальной военной силой, перед которой смирились все, кто мог стоять за Перисада. Если бы было восстание рабов, было бы прежде всего отчаянное смертоубийство, грабежи, казни, «междуцарствие», всего этого не было. Перисад был убит, взошел на престол Савмак.

Где здесь нашел восстание рабов Жебелев, — непостижимо уму. Ведь его логика настолько легковесна, неубедительна, что читателю становится обидно: за кого его принимает Жебелев.

Самое скверное в этой истории то, что Жебелева ставят в пример, образец наплевательства над наукой и читателем всячески прославляют. Такое отношение к фактам истории совершенно роняет советскую историческую науку и рано или поздно, а опять приведет ее к такому же краху, как при М. Н. Покровском. Классовая борьба была, есть и, очевидно, еще очень долго будет, но ее надо видеть там, где она есть, в случае же с Жебелевым, совершенно очевидно, ее нет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.