Глава восемнадцатая. Пока камень тонет

Глава восемнадцатая. Пока камень тонет

Поход Владимира и союз с болгарами

“Повесть Временных Лет” сообщает, что

"В лето 6593 иде Володимеръ на Болгары с Добрынею с уемъ своимъ в лодьяхъ, а Торъкы берегомъ приведе на конихъ и тако победи Болгары… И створи миръ Володимеръ с Болгары, и роте заходиша межю собе, и реша Болгаре: "Толи не будетъ межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнеть тонути"." (НИКВ с. 32)

(ДИМП с. 64)

Прежде всего отметим красочную формулировку «вечного мира», который заключили болгары и русские: мир должен был длиться до тех пор, когда камень начнет плавать в воде, т. е. без конца. Интересно и то, что, несмотря на утверждение автора о победе Владимира, по-видимому битвы не было, так как роты «зашли межю собе», и чем могло все это «захождение» кончиться, как не пиром?

Многие историки считали, что в этом эпизоде речь идет о "волжских болгарах", против которых якобы воевал Владимир (например, М. С. Грушевский, В. А. Пархоменко, Б. Д. Греков). Их основной довод состоит в том, что в рассказе об этих событиях в «Памяти и похвале Владимиру» эти болгары названы «серебряными».

Возражая им, Линниченко (ЛИНН) и позже Шахматов указывали, что в этом походе войско Владимира плыло на ладьях, а вспомогательные отряды передвигались по берегу на лошадях; а так передвигаться из Киева до Волги невозможно. С другой стороны, именно так, по Днепру и затем вдоль берега Черного моря удобнее всего двигаться в сторону Дуная.

В. Николаев выдвинул еще один веский довод в пользу тезиса Линниченко. Он привел сведение из Никоновской летописи, где сообщается, что Владимир выступил против «низовских болгар» (НИКВ с. 33). Но именно «Нижней землей» и «Нижней Болгарией» называли районы к югу от Софии до Охрида и дальше на юг. Например, в цитированной в главе шестой приписке из Хроники Манасия говорится именно о «нижней Охридской земле». Николаев нашел и естественное объяснение слова «серебряные», на котором строили свои доводы Грушевский, Греков и др. Он обратил внимание на сведения, опубликованные Татищевым, что Владимир отправился в поход против «болгар и сербян», т. е. против болгар и сербов (НИКВ с. 33–34). По-видимому, переписчик «Памяти и похвалы Владимиру» не прочитал правильно слово «сербян» и понял его как «серебряные».

В одной из своих работ замечательный русский византолог Ф. Успенский выдвинул гипотезу, что поход князя Владимира в 985–986 г. был в Дунайскую Болгарию и не против болгар, а наоборот: вместе с болгарами против Византии. По его мнению, тяжелое поражение, нанесенное византийцам в окрестностях города Ихтимана болгарским царем Самуилом, осуществилось с поддержкой отряда Владимира. Тогда Самуилу удалось освободить обширные болгарские территории, в том числе крупный

город Одрин.

Возможно, что именно в результате этого похода был заключен договор о вечной дружбе между болгарами и русскими, и усилились связи болгарских и русских христиан, приведших к "крещению Владимира и Киевской Руси".

Но если читатели захотят прочитать об этом в монографии "История Византии" самого Успенского, то они обнаружат, что ничего такого там нет.

И в данном случае мы сталкиваемся с хорошо знакомой и почти что криминальной ситуацией.

Дело вот в чем.

Первый том "Истории Византии" вышел в 1915 г.; второй должен был выйти в 1925-ом, и даже были отпечатаны корректуры. Однако издание было прервано. Потом оказалось, что рукопись исчезла; корректура же сохранилась, но… потерялся один печатный лист.

Что было на этом листе?

Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться: на этом листе должно было быть как раз описание событий вокруг войны Самуила с византийцами.

Что это — случайное совпадение? Простое невезение?

Болгарские книги и русская культура

О том, что в России в начале XI и — в отличном согласовании с нашей хронологической гипотезой — в начале XV в. появилось довольно много болгарских книг, и что книги эти переписывались и читались еще 2–3 столетия, пишут практически все исследователи.

Их роль оценивают по-разному. Некоторые считают, что это — и начало, и фундамент всей дальнейшей российской культуры. Другие видят в них лишь носители нового алфавита, якобы созданного византийцами, и византийских христианских идей, сводя таким образом роль болгар к своего рода "одушевленному печатному станку".

Мы оставим эти споры историкам.

Камень всплыл, а хмель утонул

Постепенно на Руси взяла перевес партия, которая выступала против связей с Болгарией и за союз с Византией. Борис и Глеб, сыновья Владимира "от болгарыни", были убиты. "Русский корпус", состоявший на службе византийского императора в конце X и в XI вв. (по мнению Приселкова, это были "наемные северные варвары", "вероятно, от тех варягов, которых Владимир в 980 году сумел отослать из Киева в Константинополь" (ПРИ с. 47)), принял участие в победоносных войнах Василия II против Болгарии.

Так шаг за шагом камень всплывал, а хмель тонул.

Варяги, норманны и римляне

Немецкий ученый Кох предполагал, что братья Владимира — Олег и Ярополк — были представителями латино-немецкой, т. е. католической западно-христианской партии киевских варягов (KOCH с. 146–147, цит. по НИКВ с. 58). По-видимому, этот взгляд отражает противопоставление киевских варягов “болгарской партии”, но, как показывают дальнейшие события, партия варягов вступила в союз с византийцами.

Попробуем взглянуть на эту гипотезу, имея в виду хронологические выводы, которые были получены выше в результате анализа хронологических данных.

Если — в соответствии с нашей Хронологической гипотезой, с проведенным выше анализом и с прямыми свидетельствами древних русских нарративных источников — патриарх Фотий был современником Владимира, то "варяжский период" Рюрика приходится примерно на время отсутствия Святослава из Киевской Руси. Возможно, что Рюрик был представителем византийско-варяжской партии, временно захватившей власть; с поражением Ярополка и победой над ним Владимира возвысилась противостоящая варягам партия — назовем ее условно "русской".

По-видимому, эта партия поддерживала дружеские отношения с Болгарией (точнее, с династией Симеона — Шишмана).

Первые Киевские митрополиты

Знакомясь с историей установления христианства на Руси, сталкиваемся с неожиданной проблемой.

Естественно ожидать, что после массового крещения киевлян, после крещения самого Владимира и после того как христианство стало господствующей религией на Руси, Киев должен был получить «своего» митрополита (или епископа). Кто же был он? Каково его имя?

Оказывается, что существует путаница в данных о том, кто был первым Киевским митрополитом.

"Повесть Временных Лет" утверждает, что первым главой Киевской церкви был Феопемпт, который начал свое служение на этом посту в 1037 году. Но ведь это — без малого 50 лет после крещения при Владимире!

По этому поводу Приселков подчеркивал, что Древнейший свод 1039 г., как и его продолжение 1073 г. сообщали только об установлении в Киеве греческой митрополии в 1037 г. и называли первым митрополитом Феопемпта; а о том, как была устроена церковная иерархия Киевской Руси до этого года, и как установилась митрополия этого года, — в этих сводах не было известий. Согласно с этим, отмечал Приселков, мы не находим никаких имен митрополитов Киевских до имени митрополита Феопемпта и в ряде позднейших летописцев (ПРИ с. 39).

Ну что же — может быть, никаких Киевских митрополитов все это время так и не было?

Но в ряде других летописей мы видим совершенно иной взгляд на устройство церковной иерархии Киевской Руси между крещением Владимира и митрополией времени Ярослава. Они прямо называют имена первых русских митрополитов до Феопемпта. Однако здесь тоже встречаем разнобой. Некоторые дают эти имена предшественников Феопемпта в порядке Михаил, Леон и Иоанн, другие — в порядке Леон, Михаил, Иоанн (ПРИ с. 39).

Чем могло быть вызвано это расхождение?

Некоторые ученые (Приселков, Николаев, Чилингиров) считали, что оно возникло в результате попыток стереть в источниках информацию о том, какие люди принимали участие в крещении Руси, об их происхождении и церковной принадлежности.

К этому можно добавить: и прежде всего информацию о том, что это крещение было связано с «еретическим» болгарским христианством.

В картине событий того времени, в том виде как ее преподносит нам историческая

школа XIX–XX вв., мысль о том, что кто-то пытался убрать из летописей чьи-то имена, выглядит искусственным построением. В самом деле, почему кто-то стал бы просто так удалять из текстов имена заслуженных православных деятелей христианства? Только из-за того, что они были болгарами, русскими или “сиринами”?

Однако, приняв во внимание разрушение и переосвящение «еретических» церквей, нельзя не прийти к выводу, что борьба с еретиками требовала и борьбы с упоминаниями о них в документах.

На практике эта борьба проявлялась в разных деталях: имена «еретиков» опускали или заменяли именами «православных»; если оставляли, добавляли негативные детали и оценки. Но так как «еретиками» для византийских «православных» были первые иерархи болгарской и Киевской церквей, то их имена старались или не упоминать, или переставить с первых мест на последующие. А то, что это были имена болгар и русских, а не греков, по-видимому было второстепенной деталью.

Удивительно, что хотя Приселков не обладал сведениями о разрушении болгарских церквей, тем не менее правильно нащупал суть и причины проблем:

"Переходя к разбору вопроса о формах церковной иерархии Киевской Руси до установления у нас греческой митрополии 1037 г., заметим, что трудность, возникающая при этом разборе, заключается в том, что греческая иерархия, утвердившаяся в Киеве с 1037 г., начала, как увидим ниже, борьбу с учреждениями и порядками Охридской эпохи нашей церкви, так что перед нами лишь смутные

намеки, которые требуют разгадки." (ПРИ с. 48)

Но кроме религиозных причин, фальсификация и искажение старых документов, по-видимому, связаны и с борьбой за власть в Киевской Руси. Иными словами, искажали и фальсифицировали документы и летописи и по династическим причинам.

Например Б. Греков писал:

"Составитель ПВЛ мало интересовался жизнью южного и северного славянства. Его задачей было доказать законность княжеской династии, утвердившейся в Киеве в XI в., т. е. династии Ярослава, которая считалась происходящей от Рюрика." (НИКВ с. 21)

Близкое к этому мнение выражал и В. Николаев. По его мнению, "Повесть временных лет" Нестора была целиком переработана греческой рукой, и в том виде, в каком она достигла до наших дней, скорее напоминает византийское полемическое сочинение, чем хронику в точном смысле этого слова. Сквозь всю летопись Нестора, писал Николаев, красной нитью проходят две основные политические идеи правящей варяжско-византийской верхушки, очень характерные для Рюриковской России. Первая указана многими русскими учеными. Это идея оправдания господства иностранцев — варягов над русскими славянами. Вторая тоже очень ясная тенденция "Повести временных лет", весьма рельефно выраженная в "Сказании о испытании вере", это идея о неизбежной для русских славян необходимости терпеть и другое чужое господство — господство византийцев-греков, занимающих все руководящие посты в русской церковной иерархии, против которых часто восставало не только само русское население, но и князья (НИКВ с. 18).

Отметим, что В. Николаев не подозревал об «еретичности» первых болгарских и киевских христиан. Поэтому он неправильно определяет основные причины напряженности в отношениях митрополитов — греков в Киевской церкви с русским населением и князьями. Греческое духовенство в Киеве прежде всего проводило "православные реформы", устраняло «еретиков» и ставило на их места «православных», освящало заново храмы, жгло и “исправляло” старые книги. По-видимому, все эти действия встречали сопротивление как населения, так и знати, и особенно партии, которая противостояла варягам и византийцам.

Выводы специалистов (Грекова, Николаева и др.) в сочетании с результатами проведенного выше хронологического анализа приводят к следующей гипотезе:

Хронологический порядок событий в ранней истории Киевской Руси был изменен в угоду династии (и политической партии) Ярослава, считавшейся связанной с Рюриком и варягами. Отодвинув гегемонию Рюрика на сто с лишним лет назад в прошлое, фальсификаторы поставили Рюрика в начало русского Киевского княжества. Таким образом было «доказано» право его наследников княжить на Руси в ущерб другим претендентам на Киевский престол. Чтобы добиться поддержки Византии для укрепления своей власти и устранения соперников, партия Ярослава заменила старое русское христианство византийским "православием".

В пользу этой гипотезы говорит и “отсутствие” Рюрика в кратком хронографе “от Адама” на вклееном листе Радзивиловского списка ПВЛ (с арабским номером 8 и с церковнославянским номером 9), где список русских владетелей начинается с Олега (там он назван Олгом), а отнюдь не с Рюрика. Отсутствует Рюрик и в других подобных “кратких хронографов от Адама” в русских летописях.

Напомним читателям, что в ту пору некоторые христианские деятели и хронисты устанавливали «правильный» порядок хронологических событий, произошедших в реальной жизни якобы в «неправильном» порядке в результате козней Сатаны. Поэтому идея о хронологической перестановке событий не была чем-то необычным.

Не было необычным и «удревление» происхождения благородных фамилий.

Скорее всего, результатом деятельности апологетов партии Ярослава являются перестановки текстов в начале ПВЛ и в некоторых других русских летописях. К счастью, людям, проводившим ее, не удалось замести все следы исторической истины — это было не так легко. И в частности, на страницах рукописей остался "странный анахронизм" — правда о том, что Владимир и Фотий были современниками.