Чечня и памяти сына
Чечня и памяти сына
На 2-ой сессии Общенационального конгресса чеченского народа бывший генерал-майор авиации Дудаев провозгласил независимость Чеченской Республики 8 июня 1991 года.
Во время «августовского путча» в Москве руководство ЧИ АССР поддержало ГКЧП. В ответ на это, 6 сентября 1991 года Дудаев объявил о роспуске республиканских государственных структур, обвинив Россию в «колониальной» политике. В этот же день дудаевские гвардейцы штурмом захватили здание Верховного Совета, телецентр и дом радио.
Более 40 депутатов было избито, а председателя грозненского горсовета Виталия Куценко выбросили из окна. Он погиб на месте падения в результате перелома шейных позвонков. 27 октября 1991 года в результате выборов президентом Чечни стал бывший командир авиационной дивизии советских ВВС Джохар Дудаев. После распада СССР он объявил об окончательном выходе Чечни из состава Российской Федерации.
7 ноября 1991 года президент России подписал указ о введении в Чечено-Ингушетии режима чрезвычайного положения. После этих действий российского руководства обстановка в республике резко обострилась. Кремль перепугался и стал выводить дислоцирующиеся в Чечне войска — режим чрезвычайного положения был сорван. Сепаратисты стали захватывать гарнизоны и грабить склады с вооружением.
В июне 1992 года министр обороны РФ П. Грачев с санкции Б. Ельцина передал дудаевцам 50 % всего имеющегося в республике оружия и боеприпасов. Помнится мои коллеги на Лубянке возмущались этой глупостью, хотя понимали, что отобрать уже захваченное оружие будет трудно, да и быстро вывезти его эшелонами невозможно. Вина ложилась на непродуманные действия Горбачева и Ельцина.
Что же оставил Ельцин Дудаеву в Чечне?
11 учебно-тренировочных самолетов Л-39,
149 самолетов Л-29,
3 истребителя МиГ-17, 2 — МиГ-15, 6 самолетов АЧ-2,
2 военно-транспортных вертолета МИ-8,
10 зенитных комплексов «Стрела-10»,
23 зенитных установки различных типов,
7 переносных зенитных комплексов «Игла»,
42 танка Т-52 и Т-72,
36 БМП-1 и БМП-2,
30 ТТР-70 и БРДМ-2,
153 единицы артиллерии и минометов,
18 реактивных установок БМ-21 «Град»,
600 единиц современных противотанковых средств,
18882 автомата АК-74,
9307 автомата АКМ,
533 снайперских винтовок системы Драгунова,
138 автоматических гранатометов АГС-17 «Пламя»,
678 танковых пулеметов,
319 крупнокалиберных пулеметов,
10581 пистолет ПМ и ТТ,
740 управляемых ракетных снарядов,
1000 82-мм ракет для установки град,
24000 снарядов для гаубиц Д-30,
200 000 ручных гранат,
15 000 000 патронов под стрелковое оружие разного калибра…
Можно и дальше перечислять этот предательски-ковар-ный список, но остановимся. Вот он вам, уважаемый читатель, ответ на вопрос, где чеченские повстанцы взяли оружие, которым потом убивали и до сих пор убивают россиян, в том и своих соотечественников новой ЧР. Разве это не преступление властей — вооружить гражданское население? Тем более на горячем Кавказе, где у горцев в крови любовь к лошадям и оружию.
А тем временем начался бурный рост криминализации республики. Грабили воинские эшелоны, совершались массовые умышленные убийства славян, захватывались заложники из числа русскоговорящего населения, отбирались у них дома и квартиры.
11 декабря 1994 года Ельцин подписал указ № 2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики».
Это была страшная болячка на теле России.
31 декабря 1994 начался штурм Грозного силами до 250 единиц бронетехники, крайне уязвимой в уличных боях. Войскам довели приказ о занятии только промышленных зданий, площадей и недопустимости вторжения в дома гражданского населения. А именно из квартир и частных домов по бронетехнике успешно били ичкерцы из гранатометов…
Броня горела, как дрова.
6 марта 1995 года чеченская столица окончательно перешла под контроль российских войск. В результате штурма Грозного город фактически был стерт с лица земли — уничтожен. Фотографии городских руин часто печатались в газетах и журналах, реже они показывались по телевидению.
С самого начала чеченской кампании российские спецслужбы неоднократно пытались физически устранить президента Чеченской Республики Ичкерия. Попытки подослать наемных убийц заканчивались неудачно. Удалось выяснить, что Дудаев часто разговаривает по мобильному телефону системы «Inmarsat».
21 апреля 1996 года самолет российских ВВС «ДРЛО А-50», на котором было установлено оборудование для пеленгации сигнала спутникового телефона, получил приказ на взлет. Одновременно с этим в район села Гехи-Чу выехал кортеж Дудаева. Развернув свой телефон, Дудаев связался с Константином Боровым. Именно в этот момент сигнал с телефона был перехвачен, и два штурмовика Су-25 поднялись в воздух. Когда самолеты достигли цели, по кортежу было выпущено по одной ракете. Одна попала прямо в цель. Так закончилась жизнь боевого генерала, ставшего сепаратистом в результате горбачевско-ельцинского противоборства и реформ без реформ.
Но гибель Дудаева ситуации не изменила. В августе того же года чеченские формирования фактически захватили Грозный. В этих условиях Ельцин поручил секретарю Совета Безопасности России А.И. Лебедю провести мирные переговоры с сепаратистами в городе Хасавюрте на территории Дагестана. Позорные соглашения подписали. По ним предусматривался полный вывод из Чечни всех российских войск. Россия капитулировала перед своей же автономной республикой. Это был позор России!
* * *
Начало грозненской трагедии в Чечне, почему-то автором было воспринято как конец мучившей страну эпохи Ельцина. Но он ошибся. И все же многие тогда считали, что «всенародно избранный» войной на Северном Кавказе закладывает мины замедленного действия для России. Что непродуманная политика, которую он проводил с горцами, не отвечает интересам РФ.
«Режим обожжется на этой авантюре, — часто рассуждал про себя он. — Власть и бизнес сошлись в одном — война выгодна для собственных карманов. Она планировалась Недаром Кремль дал добро на оставление в Чечне 50 % оружия гарнизонов Советской Армии. А в республике их много, особенно складов с оружием. Горцы любят оружие — это в их крови».
Автор мыслил часто абстрактно, однако конкретность и эмоциональный окрас раздумий появлялись лишь тогда, когда его сын — солдат-«срочник», выпускник железнодорожного техникума, продолжатель профессии деда «Почетного железнодорожника СССР», чуть ли не с «учебки» был срочно направлен в Чечню. У отца имелась возможность оставить чадо где-то поближе, но сын отверг малейшую возможность приспособиться или пристроиться.
— Я хочу, батя, служить и жить так, как все простые парни, — сказал он отцу. — И еще я знаю, ты же сам не позволишь, чтобы я струсил. Побоялся трудностей.
Учебка в Красноярске — спецназ МВД. Письма шли систематично. Он писал, что служба ему нравится — охраняет правопорядок в городе. Похвастался, что задержал с напарником бандита. А потом замолчал…
Спустя несколько месяцев после призыва отец узнал, что сын воюет в Чечне. Защемило душу, заныло под грудиной, заходили желваки на скулах. Как раз в это время он писал статью, опять для той же самой «Красноярской газеты» — «Чечня, Шамиль и современность».
Пропал сон, все чаще «ночи мучительная повесть» диктовалась бессонницей. Черными птахами прилетали раздумья и понимание того, что пуля-дура в любую минуту может оборвать жизнь сыну. Он гордился поведением всегда немногословного рослого парня, заявившего командиру перед отправкой в Чечню, что если его оставят в гарнизоне мести плац, он перестанет уважать себя. А когда решился вопрос отправки, то попросил офицера-кадровика не сообщать об этом родителю. Матери он лишился в 12-летнем возрасте.
Первую весточку от сына отец получил спустя два месяца после ввода федеральных войск в дудаевскую Ичкерию. В письме он извинялся за столь длительное молчание и обещал писать в будущем чаще.
«Нет, не на месяц эта бойня, — нередко вздыхал отец. — Чепуху городит Грачев, что десантным полком может взять Грозный за несколько часов. Забыл министр обороны ермоловские слова о том, что Кавказ — крепость, которую невозможно взять штурмом, ее можно одолеть только осадой. Совсем вылетели из головы «октябрьского полководца» 1993 года знания истории. В Академии Генерального штаба, которую он окончил, наверное, изучали опыт уличных боев в годы минувшей войны. Даже Будапешт 1956 года ему ничего не напомнил, а ведь наши потери тогда были огромны.
Легче, конечно, приказывать стрелять танковыми орудиями по Парламенту, который не мог ответить тем же. Политики не смогли договориться мирно и заварили «кавказскую кашу», которую наверняка, придется расхлебывать не один год воюющим солдатам, офицерам и генералам, пока не найдется умный или щедрый политик, чтобы затушить этот пожар силой или подачками. На Кавказе скоротечных баталий не бывало. А тем более нельзя победить до зубов вооруженный народ. В горах развернется такая партизанская война, которая будет стоить жизни не одной тысячи наших сынов и с той, и с другой стороны. А ведь они все россияне».
Мысли о Чечне теперь часто посещали полковника. Опыт оперативной работы позволял ему делать прогнозы, которыми он делился с товарищами. Однажды за столом, он с упоением читал книгу своего земляка Н.В.Гоголя — «Духовная проза». Художник представлял себя не той фигурой писателя-сатирика, обличителя пороков человеческих, а мыслителем совершенно другого типа — аскета и острого публициста, великого патриота своей страны под названием Россия. В книге давалась духовная проза писателя без купюр, которые практиковались в отношении мастера до и после 1917 года.
В восемнадцатой главе под названием «Занимающему важное место» он рекомендует при поездке на Кавказ пристально осмотреться:
«Христианское смирение вас не допустит ни к какой быстрой поспешности. Вы, как ученик, сначала будете узнавать. Вы не пропустите ни одного старого офицера, не расспросив о его собственных схватках с неприятелем, зная, что только из знанья подробностей выводится знанье целого…
Бог может внушить и простому человеку умное мнение. Для этого вы не станете собирать военных советов, зная, что не в прениях и спорах дело, но поодиночке выслушайте каждого, кто бы не захотел с вами поговорить. Словом, вы всех выслушаете, но сделаете так, как повелят вам ваша собственная голова; а ваша собственная голова повелит вам разумно, потому всех выслушает…»
Но, увы, наши военные головы не любили слушать «умное мнение» других. Они перли напролом, приурочивая «победы к датам», а «даты к наградам».
Кровью восемнадцатилетних мальчишек и молодых офицеров обернулось неподготовленное наступление на Грозный.
* * *
Прошло время. Мы все чаще говорим о контртеррористической операции 1999 года, а о первой кампании фактически забыли. А там погибла масса народа: солдат, офицеров, местных жителей — десятки тысяч. К сожалению, власть реальные цифры потерь скрывает, видимо боится уронить первого «всенародно избранного» президента РФ. А властям и надо бояться и стыдиться, потому что виновны они по самые уши, нет, по самую макушку.
Молчит пресса и ТВ о тех, кто воевал, погиб, покалечен, пропал без вести, молчит о подвигах и славных победах, о предательстве и горьких ошибках.
Молчит о том, что стрелявшие в наших солдат и в моего сына стали героями России и как они воевали против нас и рады были каждой смерти нашего солдата.
Создается впечатление, что власть полностью игнорирует первую войну. И народ стал забывать. День за три к пенсии отменили всем пахарям той «первой кавказкой» войны, — солдатам срочной службы, кроме офицеров и контрактников.
О второй войне на Кавказе молчим по вполне понятным причинам.
Смотришь картинки на ТВ о Чечне сегодня, она преображается. Много, очень много денег уходит на обустройство разоренной Чечни. Новые улицы с красивыми домами кажет сегодня Грозный. Добротные кирпичные дома стоят в каждом городке и селе. Построены роскошные мечети с белоснежными карандашами минаретов. А за окружной всероссийской столицы, а в глубинке других областей, — страх божий. Лачуги подгнившие, в которых мучаются россияне. Это все не выдумано, а показано и рассказано в телерепортажах. Понимаю, за грехи войны с разбомбленными городами и селами надо платить. Но если бы правители деньги вынимали из своего кармана, а то все тащат из тощей российской казны.
Вот несколько дней назад, в апреле 2011 года, читаю в Интернете, что Чечня то ли попросила, то ли потребовала у Москвы очередную помощь в 500 млрд. рублей. Чеченские чиновники обещают 156 миллиардов выделить на восстановление жилого фонда, утраченного жителями во время боевых действий. Чечня строится, можно понять настойчивость дважды героя России Кадырова.
А через два дня из того же источника узнаю, что руководству МВД ЧР срочно потребовалось 15 мерседесов, тайот, порше и до сотни легковушек отечественного производства.
По заявлению заместителя Следственного Комитета (СК) РФ — руководителя Главного военно-следственного управления генерал-лейтенанта юстиции Александра Сорочки-на, призывники с Северного Кавказа ежегодно становятся зачинщиками примерно в 350 случаях неуставных взаимоотношений с военнослужащими других национальностей. В частности, он напомнил, что совершенные преступления на межнациональной почве к различным срокам были приговорены 7 военнослужащих Балтийского флота, которые заставили сослуживцев выложить своими телами на земле слово «KAVKAZ».
Уже идут разговоры в пору создание в Российской Армии в целях нейтрализации подобных преступлений моноэтнических и моноконфессиональных подразделений. А это все деньги и распыление сил в силу непродуманной национальной политики.
Так из-за вчерашних военно-политических глупостей гарантов конституции Россия расплачивается сегодня финансово-экономическими реалиями. Да и на завтра достанется. Люди не понимают бухгалтерии ненужных дополнительных расходов из так тощего российского кошелька, поэтому негодуют и оскорбляются.
Идет утрата народного самосознания. А как говорил Петр Аркадьевич Столыпин:
«Народ, не имеющий национального сознания — есть навоз, на котором произрастают другие народы».
* * *
Вот и сына догнала чеченская война, контузившая физически и психологически, моего красавца — Олега. Его сердце остановилось в тридцать четыре.
Остались только редкие фронтовые фотографии да письма с войны, выдержки из которых хочется обнародовать.
«Здравствуй папа!
Сегодня я родился второй раз. Пулька абрека понеслась в мою сторону и только обожгла волосы на левом виске. Командир сказал, что теперь я не погибну, — такова окопная примета. Стрелял явно снайпер…Но ты не бойся, я теперь святой».
«…Идет противный моросящий дождь. В окопе полно божьей росы. По колено воды в нашей спасительной норе. Черпай — не вычерпаешь. Целую ночь стреляли по нам, а мы по ним. Утром снялись, чтобы подсушиться. На наше место прибыли другие пацаны. Они стали удивляться, как мы несколько суток продержались в холодной кашице…Теперь их погода будет испытывать на прочность…»
«Вчера возвратились разведчики. Они видели на сельском плацу, превращенном в небольшой стадион, дикую картину — молодые ичкерцы играли в футбол отрезанной головой, наверное, нашего солдата. Там таких «мячей» можно встретить немало. Разве они забудут эту картину, — она их будет сопровождать всю жизнь…Даже нас, знающих, что такое война в Чечне, их рассказ сильно намагнитил…»
«Проезжая на БТРе, видел отрезанную голову славя-нина-старика, насаженную на кол возле дороги. Мы ее сняли и закопали».
«Нам рассказывали, что приехали снайперы из Украины. В том числе несколько девчат из Львова. Но я их, естественно, не видел, поэтому не поверил этим байкам. Но каково было мое удивление, когда через несколько дней наши ребята задержали одну молодку и двух парней — все галицийцы. Стали их допрашивать, они признались, что приехали сюда на «заработки». За убитого солдата ичкерцы платили им по 200 баксов, за офицера — 500. Но горе-вояк обманули, — заплатили фальшивыми «зелеными». А деваху несколько раз изнасиловали, она плакала из-за боязни забрюхатить и родить абрека. Так и сказала — «абрека». Потом они дезертировали втроем…
Мы хотели их избить или пристрелить, но офицеры не дали — отвели пленных в штаб».
«Вчера с полной выкладкой ездили освобождать русских пленных, — пастухов и стадо в 69 коров, угнанных из Ставрополья. Нашли несчастных (две девушки и одного старика) живыми в одном доме. Старика, ему на вид было под шестьдесят, приковали бандюги цепью к столбу в кошаре и заставили рубить хворост. Чтоб не умер с голодухи, варили суп из требухи. А двух девчат шесть человек насиловали неделю. Они лежали на полу в полусознательном состоянии. Вся одежда разодрана и в крови. Девчата нам рассказали, что эти изверги прячутся в доме на окраине села. Мы их нашли. Они стали убегать, и отстреливаться. Но в лесу не успели скрыться, все отправились к Аллаху искупать земные грехи…
Когда пришлось спрыгивать с БТРа с весом (72 + 30) позвоночник выстрелил в шею, а потом в ягодицу…В принципе, папа, война тут еще долго будет идти….»
«Вчера чуть не заплакал. К нам пришла русская женщина. Ее выгнали из дома, сопротивлявшегося мужа убили. Все имущество растащили, а жилище отобрали. В доме абреки поселили ичкерскую семью. И таких обиженных русских людей здесь много, очень много. Заметен исход русскоговорящего населения, особенно, русских и украинцев. Создается впечатление, что это уже не российская территория. Ичкерцы ведут себя нагло…»
«Несколько дней тому назад был в дозоре. Ночь с напарником разделили пополам. Я дежурил с 22.00 до двух ночи, а он с двух до 6.00 утра. Отдежурив свою смену, отправился прикорнуть в укрытие. Задремал быстро и вдруг слышу храп. Ну, думаю, Кольку душат. Схватил автомат и к нему, а он, паразит, спит да еще с душераздирающим храпом. Я завелся, снял каску и грохнул ему по затылку, а потом и в скулу заехал. Сразу же Колька стал бдительным, только немного оглушенным…
А утром за бруствером мы заметили следы явно не армейских сапог. Подходили, значит, волки, — могли зарезать нас спящих. Когда следы смерти увидел Колька, то побледнел и весь затрясся. Командиру не рассказал, а то бы напарника отправили на губу…»
«Меня обещают представить к правительственной награде, наверное, медальке… По приезду расскажу подробности. Вчера уничтожили легковушку. «Жигуленок» приехал и встал на вершине высокого холма. Смотрю в бинокль, вынимают двое из багажника что-то наподобие миномета. Видимо собирались бандиты открыть огонь по нашим позициям. Друг мой из подствольника поджег машину. Она вспыхнула, как спичка…»
«Пуля-дура меня обходит. Кто-то стережет меня. Может, мать с того света? Сегодня почти в упор стреляли. Ранило много. Значит, батя, не судьба была мне превращаться в «груз-200»
«Несколько дней в зеленке ловили группу бандитов, убивших на посту двух милиционеров-чеченцев. Наткнулись случайно, они сидели в схроне. Как услышали наши шаги, стали отстреливаться и бросать гранаты. Мы с ними расправились одной…»
«Командир рассказал, что у соседей двое наших парней пошли за водой и не вернулись. Утром нашли их обезглавленными и полностью раздетыми…»
«Уже надоели горы. Спасает водка — дают для сугреву. Ведь все время на улице. Наверное, ни одна война не бывает в доме, в тепле. Кислорода, правда, вдоволь, но дышать трудно, — высоты. Июз-за грязи или из-за простуды осыпали тело чирьи, а под мышкой растет флегмона. Завтра пойду к доктору, пусть гнойник проткнет ножом. Иначе невмоготу».
«Через несколько дней уедем на зимние квартиры. Приезжала делегация из Красноярска и нашего гарнизона. Привезли солдатам много подарков, — сладостей, газировки нашей, пепси-колы и сгущенки…Показали концерт… Пировали весь день и всю ночь…»
Приехал сын с войны уставший, осунувшийся с клоком поседевших волос в том месте, где их обожгла пуля. Вот феномен! На затылке два шрама.
— Сынок, где же твоя награда? Покажи? — спросил отец.
— Папа, штабному офицеру отдали. Мне было обидно. Мою медальку носит теперь штабная крыса, не выезжавшая на операцию. Подробности этой рокировки мне рассказал мой друг — штабной писарь Валера.
Чечня — это боль наша и позор!..А вместе с тем гордость за горцев во главе с Кадыровым, что они осознали свою историческую миссию в составе великого государства.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.