2. УНИФИКАЦИЯ В ДЕЙСТВИИ

2. УНИФИКАЦИЯ В ДЕЙСТВИИ

Сразу же после обретения полной политической власти в стране, руководство НСДАП приступило к перестройке самой структуры государства. Залогом дальнейшего существования партии было сращивание партийного и государственного аппарата, создание двойной системы контроля и управления, устранение чуждых и опасных для нацистов элементов и явлений государственной и общественной жизни. Эта кампания получила название кампании унификации и затронула не только верхние эшелоны власти, но и повседневную жизнь каждого немца.

Основой «национал-социалистической системы господства» служило то обстоятельство, что во главе любой мало-мальски важной организации, на любом, даже не особенно важном посту стояли кадры, преданные партии и ее вождю. Мало того, все структурные составляющие германского государства подчинялись единой системе управления, единым правилам и установлениям, в основе которых лежало четырехлетнее планирование, введенное в Германии с 9 сентября 1936 года.

Не избежала унификации и система школьного образования. В своей «битве за молодежь» руководители Третьего Рейха отводили школе важнейшую роль инструмента тотальной политизации молодого поколения, уклониться от которой оказывалось невозможно: обязательное школьное образование было введено в Германии еще конституцией Веймарской республики[44]. Не спасало от влияния нацистской пропаганды и различие школьных программ: созданное 30 апреля 1934 года Имперское министерство науки, воспитания и народного образования под руководством Бернгарда Руста контролировало абсолютно все воспитательные учреждения — не только государственные, но и частные, направляя для работы в них своих учителей, прошедших специальную идеологическую подготовку, и отслеживало учебные программы, внося в них соответствующие коррективы. Несколько позже, осенью 1940 года, было создано Имперское управление по делам школьной и учебной литературы[45].

Таким образом осуществлялась политика унификации в области образования. Основными направлениями национал-социалистической реформы образования были:

— построение единой для всей. Империи системы образования, находящейся под контролем государства и партии (как следствие — максимальное сужение частного сектора в образовании);

— сокращение сроков обучения в школе (традиционное германское тринадцатилетнее образование не вписывалось в рамки всеобщего четырехлетнего планирования, в целях унификации его сократили на один год)[46];

— устранение социальных, конфессиональных или иных различий между гражданами Германии вообще и учениками в частности. Принадлежность к католической или протестантской церкви, древность рода, происхождение и количество средств на счету в банке не должны были оказывать влияние ни на карьеру, ни на положение в обществе;

— введение системы грантов и стипендий для одаренных детей бедных родителей;

— школьное образование в Германии никогда не было бесплатным, поэтому последнее нововведение было особенно важным.

Подчинение системы образования партийным интересам, изменение ее структуры, методической базы, внутреннего содержания и т. д., происходило постепенно. Этот процесс можно условно разделить на три фазы.

Первая — подготовительная фаза началась с приходом Гитлера к власти и продолжалась до осени 1936-го, когда было введено четырехлетнее планирование. Первым шагом партийного руководства, направленным на подчинение школьного образования новым идеям и планам, было постепенное отстранение церкви от образовательного процесса, начавшееся осенью 1935 года: участие учеников в богослужениях перестало быть обязательным, из школьных программ практически исчезли уроки религии[47]. Они вытеснялись новыми предметами, введенными в школьные планы национал-социалистами: расовым учением или «мировоззрением». Для так называемого «мировоззрения» сначала не существовало никаких учебных планов, в результате чего преподавание предмета сводилось к изучению канонизированных книг А. Гитлера и А. Розенберга, сдобренных самостоятельными объяснениями учителя — в меру его понимания[48]. Однако совсем преподавание религии не отменялось. Национал-социалисты не отрицали значение христианства для германской культуры, поэтому они не проводили активной атеистической пропаганды, а стремились лишь искоренить внутрихристианские конфессиональные различия, предлагая немцам так называемое «позитивное христианство»[49], впрочем, так и не прижившееся на германской почве. Полное искоренение христианской традиции было не в интересах самих национал-социалистов, поскольку элементы христианской культуры являлись неотъемлемой частью культа вождя[50].

Выступая в марте 1933 года перед Рейхстагом, Гитлер заверил его депутатов: «Мы видим в обеих христианских конфессиях важнейшие факторы для сохранения нашей культуры»[51].

Тем не менее, в педагогических институтах и училищах закрывались кафедры преподавания религии, лица духовного сословия не допускались к работе в школах, а отведенные на преподавание религии часы школьной программы передавались другим дисциплинам[52]. Впрочем, в этом своем стремлении нацисты отнюдь не стояли особняком: большинство тиранических режимов минувшего века не могли даже помыслить о том, чтобы разделить с иерархами церкви власть над народом, а потому тем или иным способом, более или менее жестко отстраняли церковь от участия в любых структурах управления, сфере образования и пр. Это, однако, не мешало им время от времени апеллировать к народной религиозности — для усиления собственных позиций.

Наиболее важным событием подготовительной фазы стало создание Министерства науки, воспитания и народного образования (до прихода НСДАП к власти функции и компетенции министерства образования были распределены между несколькими министерствами: внутренних дел, экономики, сельского хозяйства и т. д.)[53]. Таким образом, происходила централизация управления. Основной задачей нового министерства была унификация всей системы образования Германской Империи, поэтому в кратчайшие сроки оно поглотило все министерства образования, действовавшие в отдельных землях, и переняло те функции в области образования, которые до того выполняли иные органы государственного управления. Имперским министром науки, культуры и народного образования был назначен уже упоминавшийся выше Б. Руст. В его непосредственном подчинении находился центральный департамент министерства, управлявший двумя основными подразделениями: департаментом науки и департаментом воспитания, состоявшими, каждый, из нескольких отделений, занимавшихся конкретными вопросами науки и образования. Так, интересующий нас Департамент воспитания подразделялся на отделения базовой и средней школы, старших школ, профессионального образования, сельскохозяйственного образования, подготовки педагогов младшей школы и школ корректирующей педагогики, физического воспитания и т. д.[54]

Одновременно проводилась перестройка профессионального корпуса учителей и изменение методической базы школы в духе национал-социализма. Основной идеей этого периода была подготовка вторжения партийных интересов в область образования; руководство НСДАП формировало все возможные инструменты воздействия на систему образования, однако не переходило еще к активным действиям в этой области, — влияние оказывалось исподволь и неторопливо. Партия проникала в государственную структуру образования чрезвычайно осторожно, дополняя и достраивая ее, но не перекраивая капитально.

Завершив в общих чертах строительство первой очереди партийных школ, руководство НСДАП обратилось к традиционному образованию и приняло важнейший в этой области акт: «Закон об обязательном школьном образовании в Германской Империи», вступивший в силу с 1 ноября 1938 года. Нормы этого закона регулировали отношения школы, государства и партии. Следует отметить, что многие элементы этого закона прямо копировали четвертый раздел конституции Веймарской республики — «Образование и школа». Так, несмотря на общую тенденцию к сокращению сроков обучения, обязательное восьмилетнее образование не было отменено[55], сохранялись основные традиционные типы школ. В то же время с принятием нового закона теряли свою силу старые установления: «Закон о начальной школе» от 28 апреля 1920 года[56] и «Закон о педагогическом процессе в начальных школах» от 18 апреля 1925 года[57]57. Министр образования получал также право вносить необходимые изменения в законодательство отдельных земель или вообще упразднять законодательные акты, противоречащие закону от 1 ноября 1938 года.

В отношении лиц, сознательно противодействующих проведению в жизнь данного закона или игнорирующих его, был предусмотрен целый набор карательных мер: от денежного штрафа в размере 150 марок, до тюремного заключения, причем инстанцией, поднимающей вопрос о применении штрафных санкций, могло стать любое подразделение системы образования, даже отдельно взятая школа. Поэтому все руководители предприятий, на которых работали молодые немцы до 18 лет, должны были обеспечить им условия для получения школьного образования. Мало того, время, затраченное на обучение, приравнивалось к рабочему времени и оплачивалось в обычном порядке[58]. Родители, опекуны, директора воспитательных учреждений и интернатов были обязаны способствовать получению молодежью обязательного образования. Партия не нуждалась в интеллектуалах, но ей были необходимы грамотные солдаты, способные, в случае необходимости, усвоить различные новые знания, а значит — имеющие базовое образование в различных областях. Не философы и мыслители, а исполнители, рабочие с задатками инженеров.

По завершении обязательного школьного образования, всем, не достигшим 17 лет, следовало пройти обязательное трехлетнее обучение в профессиональном техническом училище или техникуме. Это правило не касалось только тех, кто шел служить в вооруженные силы либо в Имперскую службу труда[59], а равно учился в вузе или посещал какое-либо другое частное или государственное учебное заведение, дающее образование в объеме не менее 24-х часов в неделю. Не подпадали под установления этого закона также особо одаренные дети, нуждавшиеся в индивидуальном планировании учебного процесса.

Таким образом, можно утверждать, что принятый национал-социалистами закон открывал перед немецким юношеством широчайшие образовательные возможности: несмотря на перегруженность школьных программ идеологией, молодежь получала одиннадцатилетнее образование, помогавшее ей сориентироваться и найти свое место в обществе, а также снабжавшее ее чисто прикладными знаниями. В отличие от системы партийных школ, общая система образования оставалась весьма действенной и продуктивной.

К моменту издания «Закона об обязательном школьном образовании в Германской Империи» система школьного образования в Германии подверглась, как уже упоминалось, некоторой перестройке: сокращалась длительность учебного процесса, вводились новые и устранялись некоторые старые формы школ, и т. д. Однако в целом структура учебных заведений оставалась неизменной. В основе ее лежали базовые «народные школы», рассчитанные как минимум на четыре, а как максимум — на восемь лет обучения. Дети должны были поступать в первый класс по достижении ими полных шести лет, при условии «требуемой духовной и физической зрелости». В случае задержки развития ребенка ему предоставлялась отсрочка, в случае же одаренности ребенок мог быть принят в школу и раньше.

Преподавание в базовых школах строилось по упрощенной схеме: делался упор на изучение предметов технического цикла, гуманитарный цикл был сильно сокращен, а иностранные языки не преподавались вообще. Обучение в базовой общеобразовательной школе завершалось дополнительным двухлетним обучением в профессиональных (Berufsschule) или специальных профессиональных (Berufs-Fachschule) училищах и, с 1938 года, годичной практикой на селе («сельский год»)[60]. К категории «народных школ» относились также «вспомогательные школы», то есть школы коррекционной педагогики[61], и (до 1940 года) образовательные учреждения для неарийцев. В том случае, если в какой-либо местности не было подобных заведений, для неарийских детей создавались отдельные классы, а их общение с обычными учениками пресекалось[62].

«Народная школа» была самой массовой в Рейхе. Она охватывала не менее 80 % всех учащихся. Поэтому низкий уровень образования, предоставляемый ей, не устраивал руководство НСДАП. Было решено создать на ее базе более продвинутую образовательную структуру: так называемую «главную школу» (Hauptschule). Однако это решение, принятое А. Гитлером в 1941 году, было практически неосуществимо: шла война, поглощавшая все ресурсы страны и все внимание ее руководителей. Тем не менее, новый вид школы был введен в обиход. Все дети, чьи способности хотя бы немного возвышались над средним уровнем, были обязаны посещать новые школы[63]. Обучение в этих школах шло по усложненной программе, более развернутой, нежели программа «народных школ». Учебный процесс в «главной школе» начинался с пятого класса и заканчивался восьмым. Затем предполагалось предоставить ученикам возможность продолжения обучения в ее «надстроечных», или классах перехода в среднюю или старшую школу. Такой переход, впрочем, должен был оставаться исключением из правил, касающимся только наиболее продвинутых учеников[64]. Так, из 500–700 учащихся «народной школы» в старшую школу переходило обычно один — два человека, то есть — 0,2–0,3 % учеников[65]. «Надстроечные» классы «главной школы» так никогда и не были созданы. Основание такой школы было шагом отчаяния и свидетельствовало о кризисе германского школьного образования: чересчур увлекшись формированием «расово здорового поколения», партийное руководство воспитало поколение абсолютно здоровых и абсолютно преданных вождю недоучек. В ходе же войны выявилась необходимость в специалистах.

На базе «народной школы» действовали средняя (Mittelschule) и старшая (H?here Schule) школы. Средняя, продлевавшая общее образование до десяти лет, существовала в двух «ипостасях». Во-первых, как собственно средняя школа, принимавшая учеников по завершении ими базового четырехлетнего курса обучения. Во-вторых, как так называемые «надстроечные» классы, поступить в которые можно было по завершении шестого класса народной школы. «Надстроечная» учебная программа должна была компенсировать отставание обучавшихся по упрощенной, «народной» схеме. В обоих случаях, по завершении обучения молодым немцам была открыта дорога к профессиональной деятельности или продолжению обучения в техникуме (Fachschule) (см. схему 3). От базовой школы преподавание в средних учебных заведениях отличалось более широким гуманитарным циклом, и, в частности, изучением двух иностранных языков: английского и французского. Однако Гитлер считал, что учебная программа средних школ чрезмерно сложна: «Нет никакого смысла учить всех детей в средней школе двум языкам. 25 процентам это просто не нужно. Вполне достаточно общей основы, когда вместо четырех лет изучения французского языка ждешь три года, и на последнем году в течение одного, а не трех часов в неделю получаешь общие сведения о нем. <…> Зачем мальчику, который хочет заниматься музыкой, геометрия, физика, химия? Что он запомнит из всего этого? Ничего!»[66]. Тем не менее, до конца существования Рейха никаких изменений в программе средней школы не происходило.

Старшая школа была представлена в Германии тремя типами учебных заведений по сравнению с существовавшими в. Веймарской республике семью типами старших школ:

1) Гимназии. Они предназначались только для юношей и были единственными заведениями, продолжавшими давать классическое образование и включавшими преподавание нескольких иностранных языков, в том числе латыни и древнегреческого. Следует заметить, что число гимназий в Германии сокращалось с каждым годом, причем независимо от реформ, проводившихся НСДАП: с 562 в 1922 году[67] до 455 к 1931 году и до 206 к 1939 году[68]. Постепенное изменение системы ценностей вызывало кризис классического образования, упадок престижа гимназий. С другой стороны, сокращение общего числа гимназий только повышало престиж уцелевших в глазах традиционной германской элиты.

2) Классические старшие школы (Oberschule)[69], созданные вместо упраздненных женских гимназий. Программа Oberschule была в целом аналогична гимназической с небольшими поправками на то, как национал-социалисты понимали роль женщины в обществе и государстве: было введено преподавание домоводства, специальная спортивная гимнастика для девушек как будущих матерей, курсы прочих предметов были несколько модифицированы и сокращены. Так, из учебных программ для девочек исчезло большинство часов преподавания математики и естественных наук[70], латынь перешла в разряд предметов по выбору, поскольку, как считал Гитлер: «Зачем все учат язык, который понадобится лишь немногим?!»[71].

3) Дополнительные, «надстроечные» старшие классы. Обучение в них начиналось с седьмого класса, по завершении шести лет базового образования. Они предлагали своим ученикам более сжатую версию классического образования, однако при этом проводили подготовку к поступлению в вузы (см. схему 4). Впрочем, латынь в их планах также была предметом по выбору, который всегда можно было заменить уроками труда. Стоит заметить, что обучение в старшей школе стало раздельным только при национал-социалистах: если не было возможности создания специальных учебных заведений для мальчиков и для девочек, то в пределах одной школы создавались отдельные классы.

Система школьного образования в целом была сильно изменена за годы «фазы строительства» за счет предельного упрощения: были ликвидированы некоторые виды школ, такие, как прогимназии, гимназии реального образования, лицеи или возникшая к 1922 году «Германская старшая школа»[72]. Частные школы могли продолжать свою деятельность лишь в двух случаях: в качестве заменителя государственных, или как «вспомогательные школы» коррекционной педагогики. При этом частный сектор школьного образования постепенно вытеснялся государственным. Произошла полная унификация, перестроившая всю структуру и подчинившая германскую школу партийному контролю.

Но работа с молодежью не ограничивалась рамками школы. Начиная с 1922 года, при НСДАП действовала молодежная организация Гитлер-югенд, служившая средством привлечения в национал-социалистическое движение молодого поколения. С установлением в Германии партийной диктатуры эта организация наращивала свои силы, расширяясь и поглощая другие молодежные объединения. И, наконец, 1 декабря 1936 года последовало издание «Закона о Гитлер-югенд», провозгласившего всегерманский характер этого подразделения правящей партии. Было объявлено, что «вся немецкая молодежь объединяется в Гитлер-югенд», чтобы получить «физическое, духовное и нравственное воспитание в духе национал-социализма для службы народу и национальному единству»[73]. Все прочие организации молодежи упразднялись, а входящая в них молодежь автоматически переходила в Гитлер-югенд. Совершив этот шаг, НСДАП добилась наибольшего могущества в сфере молодежной политики: подчинила себе систему образования, ликвидировав или ассимилировав конкурирующие образовательные структуры и работающие с детьми и юношеством организации. К 1939 году под контролем партийной молодежной организации находились 8 700 000 молодых немцев. (При общей численности германской молодежи на начало 1939 года — 8 870 000 человек.)[74] (См. схему 6.)

Еще одним важным событием этого времени стало основание 28 сентября 1940 года системы детских рекреационных лагерей (Kinderlandverschickung)[75] (KЛB). Позже, с началом авиационных налетов союзников, эта система позволила вывозить детей из подвергавшихся опасности городов и из индустриальных районов[76]. Первоначально же цель создания таких лагерей была иной: они давали возможность воспитания молодежи вдали от родителей, возможность более широкого влияния на сознание, более активной политизации[77]. Кроме того, на летние лагеря, возлагалась задача организации планомерных и постоянных спортивных занятий. Для организации спортивной работы с молодежью как в лагерях, так и в рамках Гитлер-югенд, была создана Имперская академия физической культуры, с целью «развития германского физического воспитания в духе национал-социализма»[78]. Занятия спортом сопровождали отдыхающих весь день, а все возможные промежутки между ними заполнялись пропагандистской работой. Легко и ненавязчиво, часто в игровой форме, внушались основные постулаты национал-социалистического мировоззрения. Однако непосредственные занятия политической подготовкой занимали в жизни лагерей KЛB незначительное место (см. схему 5). Призыв к организации лагерей KЛB получил поддержку со стороны общества и вызвал энтузиазм молодежи: только из Гамбурга в 1940 году в лагеря детского отдыха выехало более 100 000 детей.

Позже, уже в годы войны, национал-социалистическое руководство Германии приняло решение о создании специальных лагерей для особо одаренных детей. Тех, кто проявлял талант в той или, иной области, вывозили подальше от крупных городов, в районы, не подвергающиеся постоянным авианалетам и бомбардировкам. Там лучшие педагоги империи обучали и воспитывали тех, кто в случае победы должен был войти в число архитекторов нового мира.

Впрочем, когда война превратилась в затяжную, о подобных проектах не то чтобы забыли, а скорее, отложили их на неопределенно долгое время. Внимание руководства Третьего Рейха было почти целиком занято войной, и поэтому первичные функции системы образования и воспитания подменялись иными, происходящими из насущных нужд военного времени. Лагеря КЛВ использовались для эвакуации детей из опасных регионов, партийные школы пополняли своими выпускниками тающий в ходе войны офицерский корпус, Гитлер-югенд занималась военной подготовкой молодежи и формированием вспомогательных подразделений, школьные занятия зачастую отменялись, так как ПВО требовалась помощь школьников как наблюдателей и помощников стрелков во время авианалетов противника[79]. С 1943 года занятия в старших классах школ фактически прекратились, так как ученики снимались с уроков для выполнения функций аэродромной обслуги на аэродромах Люфтваффе[80]. С этой целью отменялись занятия в 6-х и 7-х классах старших, а также в 6-х классах средних школ. Пропаганда призывала детей «гордиться тем, что еще не достигнув призывного возраста, они активно трудятся в рамках Вермахта для победы Германий»[81]. Школьные здания использовались не по назначению, — в них размещались государственные учреждения: отделения ПВО, пожарные дружины, социальные отделы, ответственные за распространение продуктовых карточек и т. д. В результате, занятия шли в две смены, по 4 часа в день. Нагрузка учителей увеличилась до 32–38 часов в неделю. Образование превратилось в ненужный, досадный придаток к иным видам деятельности, существовавший лишь по традиции.

В то же время, Адольф Гитлер не оставлял наполеоновских планов в отношении оккупированных восточных территорий, в частности, относительно системы образования на Востоке. По его мнению, образование на захваченных землях должно было быть максимально простым: «Самое лучшее было бы, если бы люди освоили там только язык жестов[82]. <…> Максимум, чему следует их научить, — это различать дорожные знаки. Уроки географии должны сводиться к тому, чтобы заставить их запомнить: столица Рейха — Берлин, и каждый из них должен хотя бы раз в жизни там побывать. Помимо этого вполне достаточно будет научить туземцев <…> немного читать и писать по-немецки», чтобы легче было доносить до местного населения суть приказов и распоряжений[83]. Генрих Гиммлер уточнял: «Для ненемецкого населения Востока не должно быть обучения выше, чем четырехклассная народная школа. В этой народной школе должны учить лишь простому счету до пятисот, написанию своего имени и тому, что Господь Бог требует слушаться немцев и быть честным, прилежным и порядочным. Умение читать я считаю излишним. Никаких других школ на Востоке вообще не должно быть»[84].

Одной из основных особенностей этого периода является постоянное противостояние органов управления партии и государства, переходящее в откровенную борьбу за власть. Друг другу противостояли, например, Имперское министерство образования и Имперское руководство молодежи, неспособные выяснить, что для молодежи важнее: школьное образование или прохождение службы в Гитлер-югенд. Такое же противостояние имело место между Партийной канцелярией и Имперским министерством образования. Мартин Борман пытался силами созданного им Главного управления по делам воспитателей перехватить контроль за учителями[85]. Вместо согласованной деятельности, две ипостаси Третьего Рейха — партийная и государственная, — занимались борьбой за власть. Реформы продолжали идти, но становились все более сумбурными и не приносили ожидаемого результата.

Третья фаза национал-социалистической перестройки системы образования была стадией распада: рушились не только старые традиции, доставшиеся Третьему Рейху в наследство, но и те позитивные преобразования, которые сумели провести сами национал-социалисты.