The Times ,  вторник, 26 декабря 1854 г. ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ ДЕЛО

The Times,  вторник, 26 декабря 1854 г.

ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ ДЕЛО

Следующее письмо было получено от м-ра Рошфора из Клогринана, графство Карлоу, который ныне служит мичманом на борту Корабля Ее Величества "President".

Корабль Ее Величества "President", Петропавловск, Камчатка, 5 сентября.

Прошлое письмо я писал Вам в море после того, как мы оставили Сэндвичевы острова. Я послал его с Кораблем Ее Величества "Amphitrite", который отделился от нас, чтобы идти к побережью Америки. После этого я был в бою. Мы прибыли сюда 29 августа. Мы нашли место изрядно укрепленным; помимо батарей, которых числом то ли семь, то ли восемь, как мне кажется, еще две или три внутри гавани, мы их не видели. Здесь стоит фрегат "Аврора", 44 пушки, и другой военный корабль, поменьше, называемый "Двина".

Днем позже нашего прибытия, когда адмирал Прайс намеревался предпринять атаку, пока мы поднимали якорь, дабы сблизиться с батареями, адмирал застрелил себя из пистолета, как я полагаю - из-за большого волнения относительно результата сражения; но, поскольку это, как казалось, сохранялось в тайне на борту корабля, лучше не говорить об этом слишком много. Конечно, сразу все было остановлено на этот день, и командование перешло к французскому адмиралу. На следующий день мы начали стрелять по батареям. Мы сумели успокоить одну из батарей и высадили своих морских пехотинцев, которые заклепали пушки на другой. В тот день выстрелы нас не коснулись, а на французском флагмане был один убитый и шесть раненых, большинство других кораблей были повреждены несколькими выстрелами и имели по несколько раненых. После этого французский адмирал сказал, что не будет возобновлять нападения, но наш командир убедил его атаковать еще раз. Поэтому вчера, то есть, 4 сентября, примерно в половине пятого утра, корабли начали обстрел двух батарей, которые умолкли примерно через час, хотя корабли долбили их очень сильным огнем. Затем все наши корабли послали шлюпки со столькими людьми, сколько могли дать; в целом приблизительно 700 человек, считая морских пехотинцев; я пошел с людьми фрегата "President", и мы высадились прямо под одной из батарей, которую русские оставили с заклепанными пушками, а затем взбежали на холм, который около батареи, и это было большой ошибкой, поскольку до высадки предполагалось идти в город по подножию холма, взять маленькую батарею из пяти пушек, которая была там, и взорвать пороховой погреб. И, конечно, это очень плохо обернулось для нас, поскольку люди толкались на холме безо всяких приказов и распоряжений. Русские, что были наверху, расстреливали их так споро, как могли. Я уж и не знаю, как уберегся от пуль, которые свистели вокруг со всех сторон и попали в несколько человек возле меня.

Когда я достиг вершины, там было крутое место, подобно пропасти до пляжа, где были наши шлюпки. Люди были настолько избиты близкими к нам и скрытыми кустарником русскими, что мы были вынуждены отступить вниз по крутому холму, и это было самое ужасное дело, поскольку это была голая земля; камни, которые катились на нас, пока мы спускались, ранили очень многих людей. Я думал, что никогда не смогу добраться до низа. Несколькими камнями меня поранило, но не столь сильно, чтобы об этом говорить.

На фрегате "President" было убитых 10 человек и 1 офицер, капитан морской пехоты, а кроме того - 42 раненых; и, поскольку каждый из других кораблей потерял примерно столько же, это было довольно бедственным делом. Место оказалось слишком сильным для нашей атаки, а потому 6 сентября мы ушли из Петропавловска. Как только мы вышли из бухты, мы увидели два судна; одно оказалось маленькой российской шхуной и было захвачено нашим пароходом "Virago". Поскольку мы были лучшим парусником в эскадре, мы преследовали другое судно, и приблизительно через четыре часа подошли к нему, когда оно подняло Российский торговый флаг. Тут мы дали по нему выстрел - оно немедленно спустило флаг, и мы его взяли. Это отличное торговое судно из Гамбурга с грузом провизии для Петропавловска. За нее мы ожидаем призовые деньги. А шхуна была сожжена после того, как мы все с нее сняли. На каждом из кораблей нашей эскадры есть несколько пленных с этих судов. Также нами взяты четыре леди, шедшие пассажирами. Я полагаю, через несколько дней французская и английская эскадры разделятся. Мы идем к острову Ванкувер, а французы к Сан-Франциско - это город не очень далеко от Калифорнии. Наши письма уйдут с французскими кораблями. Я надеюсь, наши эскадры будут более успешны дома, чем здесь, на Тихом океане. Предполагаю, что мы не будем нападать на Петропавловск до следующего года, поскольку хорошая погода закончится в течение этого месяца, и до самого апреля будет очень холодно - задуют частые ураганные ветра.

Адмирал Прайс выглядел весьма здоровым стариком; думалось, что он будет жить еще долго и будет, пожалуй, последним человеком в мире, который сделает то, что он сделал. Его смерть омрачила на корабле каждого, ибо его очень любили. Мы пошли в бой с его мертвым телом на борту; днем позже он был похоронен на берегу, на другой стороне бухты от города. Место, где он лежит, указывает дерево с вырезанными ножом буквами "D. P."...